Kitabı oku: «Верни мое счастье»

Yazı tipi:

Bella Frances

The Tycoon’s Shock Heir

«Верни мое счастье»

* * *

Глава 1

Пятница – лучший день недели. Рабочие будни закончились, и вот-вот начнется вечеринка. А учитывая новости, которые он только что услышал, Маттео Россини знал: вечеринка удастся.

Он вышел из машины, ослабил узел галстука и поднялся по трапу в свой самолет, чтобы вылететь из Рима в Лондон и позвонить синьоре Россини – исполнительному директору и своей матери.

Пройдя по салону, он сел за стол, приготовившись по привычке выпить пятничного пива. Но его на столе не оказалось.

Поставив сумку на пустое кресло, он огляделся. Его ассистента, Дэвида, нигде не было. Странно. По пятницам события в жизни Маттео после работы обычно развивались так: бокал пива, телефонный звонок, стакан воды, душ и переодевание, машина у трапа самолета в Лондоне и иногда любовница. Сегодняшний вечер определенно пройдет иначе: бокс, азартная игра и мужские посиделки.

Набрав телефонный номер, он забарабанил пальцами по столу и снова огляделся.

Услышав звук откупориваемой бутылки пива, он обернулся и увидел женские ноги и красное платье. Маттео нахмурился, когда перед ним на столе поставили бутылку пива.

– Привет, это я, – произнес он в телефон.

– Маттео! Отлично. Я как раз собиралась позвонить тебе.

– Я тебя опередил. У меня новости.

– Хорошие? Выкладывай!

Сердце Маттео забилось чаще.

– Артуро наконец-то готов к слиянию. А у нас первый отказ. – Он дотронулся рукой до бутылки пива и стал ждать ответа своей матери.

– Ты шутишь? Это невероятные новости.

Маттео сомкнул пальцы на горлышке бутылки.

– Как ты узнал?

– Это было несложно. Я услышал сплетни и собрал данные. Говорят, ему надоело работать. Он хочет отойти от дел, а мы – единственные, кто стремится купить его компанию…

Он помолчал. Даже за тысячу миль, которые разделяли их, он представлял обиженно-заинтересованное выражение лица своей матери.

– Ты уверен в этом?

–Мы – единственные подходящие претенденты. Я слышал, хочет вмешаться Клаудио, но он не годится. О его репутации узнают в Швейцарии, я это гарантирую. У него нет шансов.

– Мэтти, я не хочу, чтобы ты вмешивался.

– Мама, это важно. Клаудио увел половину наших клиентов, и теперь я их верну. Если мы объединимся с Артуро, нас не остановить. Я смогу это сделать. Я обещаю тебе.

– Я не хочу, чтобы ты давал обещания, Мэтти. Я не желаю, чтобы ты терял голову, как твой отец. Это того не стоит.

Он вздохнул и убрал руку от бутылки. Он знал, что мать ответит ему именно так, и не мог ее винить, но у них больше не будет другого шанса.

– Я не могу упустить эту возможность, и ты это знаешь, – тихо сказал он. – Это ради папы. Нельзя допустить, чтобы Клаудио снова нам вредил.

Он ждал, пока она заговорит, но самолет взлетел, а она молчала. Он представлял, как она беспокойно хмурит красивые брови. Страдание читалось в ее глазах уже много лет.

Но она – Корал Россини. А он – ее сын.

– Ты прав. Мы не можем этого допустить, – наконец сказала мать. – Нельзя сидеть сложа руки и позволять ему снова обойти нас.

– Точно. – Он выдохнул.

– Но обещай мне: если он будет тебе угрожать, ты отступишься. Маттео, обещай мне. Я не могу потерять еще и сына.

Он вспомнил отца, лежащего на приборной панели своей машины, и с такой силой стиснул зубы, что почувствовал привкус металла. Он сделает все, чтобы стереть Клаудио в порошок.

–Тебе нечего бояться, мама.

– Я не могу не бояться. Я не желаю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Его убивала дрожь в ее голосе. Однако тот факт, что они теперь могли говорить о Клаудио, свидетельствовал о том, как далеко они продвинулись. Этот человек был лучшим другом отца Маттео, его доверенным адвокатом, а потом партнером. Но он предал их. Просто не верилось, что он все подстроил, и это сошло ему с рук.

Маттео и его мать сделали все, чтобы спасти «Каза ди Россини» – двухсотлетний частный банк для итальянских супербогачей.

– Мы вернем банк туда, где он должен быть. Даже если мы не получим всех клиентов Артуро, мы опередим Клаудио.

И только это имеет значение, не так ли?

Самолет вошел в зону турбулентности, и Маттео посмотрел на густое серое облако, окутывающее итальянскую сельскую местность. Его настроения не изменила ни гроза, ни радуга на горизонте.

– А название? Вероятно, нам придется изменить название банка. Ты думал об этом?

– Я опять опередил тебя. Я назову его банк «Артуро Россини». Как тебе?

– О, Мэтти…

Он услышал задумчивые нотки в ее голосе. Банк переходил в семье Россини из поколения в поколение, пользовался уважением во всем мире.

–Не то чтобы я этого не хотела, но если это единственный способ… У нас действительно есть шанс?

Мэтти поднял глаза, когда женщина в красном прошла мимо него по проходу. Атласное платье переливалось при каждом ее медленном шаге. Он уставился на ее ноги. Потрясающие ноги. Он возбудился, наблюдая, как платье скользит по ее изящным икрам.

– Мэтти?

– У нас действительно отличный шанс. – Он сосредоточился на разговоре. – Нет другого такого частного банка с историей, как наш. Клаудио превратил свой банк в еще один кол-центр, ориентированный на продажи. А мы уникальны. Мы вторые по величине после Артуро.

– Я знаю. Остается надеяться, что Артуро ценит статус и порядочность.

– Нам поможет то, что мы не играем на бирже. Вот почему мы опередим Клаудио независимо от того, какое предложение он сделает Артуро. Я уверен в этом. На самом деле я готов поспорить, что Артуро пригласит меня на свою виллу во время регаты «Кордон д'ор».

Он обернулся на звук наливаемой воды. На стол поставили приземистый хрустальный бокал. Он увидел длинные элегантные пальцы и тонкие руки в красном платье без бретелек. Женщина улыбалась ему как ангел, у нее на щеках были ямочки.

–Благодарю. – Он нахмурился, машинально поворачивая голову, чтобы посмотреть ей вслед. Зря он это сделал. Он прищурился, рассматривая ее гладкую белую кожу, хрупкую фигуру и длинную шею. Женщина была настоящей красавицей.

Но Маттео слишком занят, чтобы позволить себе отвлекаться. И где, черт побери, Дэвид?

– Это будет начало. Но потребуется не только корпоративное гостеприимство в «Кордон д'ор», чтобы завоевать его. Он – последний из старой гвардии. Надо убедиться, что о нас нет ничего дурного в Интернете. Если будет хоть один намек на скандал, он разведет свои мосты.

– Этого больше не случится. Поверь мне.

Он горько сожалел о том, что Артуро все-таки может узнать о нем кое-что негативное. Маттео барабанил пальцами по стеклу иллюминатора, смотря, как по нему скользят водяные капли. Статьи в прессе раньше не казались ему проблемой. Но в один прекрасный момент его последняя подружка, леди Фэй, начала рассказывать журналистам историю их расставания. И Маттео стал «гадким плейбоем», разрушающим жизнь любой женщины, которая с ним сблизится. Он якобы обещал Фэй жениться на ней, а потом бросил.

На самом деле все было иначе. Он никогда не обещал ей ничего, кроме одного свидания. Так он поступал со всеми своими подружками.

Он годами тщательно культивировал у себя страх к долгим отношениям – наилучшей фобии для любого убежденного холостяка. Маттео был фактически женат на своей работе. И он не желал увлекаться ни одной женщиной, как когда-то увлекся своей первой любовью, Софи.

Он потерял своего отца, смысл жизни и Софи. Он больше никогда не станет таким уязвимым.

– Я бы предпочла, чтобы этим занялся Дэвид. Так мы по крайней мере обезопасим себя.

– Это не мой стиль. Я отказываюсь играть в игры, в которые хотят втянуть меня акулы СМИ. И я не стану ни перед кем оправдываться. Фэй – сумасшедшая, это единственное объяснение ее словам. Она поверила в собственную выдумку, а потом, когда та не осуществилась, обратилась в прессу. Если бы она не имела связей с королевской семьей, никто бы не обратил внимания на эту историю.

– Я знаю. Но ты отказался сделать заявление, поэтому люди стали считать тебя изгоем. Мне неприятно, когда о тебе кто-то плохо думает. Я же знаю, какой ты на самом деле. Я расстраиваюсь, читая о тебе подобные статьи.

– Так поступай как я: не читай их.

Он услышал ее вздох и приуныл. Ему было легко отмахнуться от людского мнения, но его мать была другой. Она очень беспокоилась о нем и о банке.

– Прости, мама, но мне не повернуть время вспять. Что сделано, то сделано.

Женщина в красном положила постельное белье в шкаф. Ее руки были тонкими и бледными, как лилии с длинными стеблями, а движения – изящными и элегантными. Темные волосы падали ей на спину, блестящие, густые и длинные. Она повернулась и застенчиво и неуверенно посмотрела на Маттео карими глазами. Он понимал, что означает этот взгляд.

– Подожди. – Он прошел в спальню в противоположном конце салона и закрыл дверь. – Есть новости от Дэвида? Его здесь нет, а вместо него какая-то женщина. Обычно он не присылает сотрудников без предупреждения.

– Ах, ты говоришь о Руби! Как она тебе? По-моему, она милашка.

У его матери был такой взволнованный голос, что Маттео призадумался.

– Это бесспорно, – сказал он. – Но я надеялся, что рядом со мной будет Дэвид. В чем дело?

– Не расстраивайся, Мэтти. Мне надо, чтобы Дэвид закончил работу над брендом в новом рекламном агентстве. Никто, кроме него, не знает наш бизнес так хорошо.

– Ты прислала мне новенькую ассистентку?

– Я познакомилась с Руби, – произнесла она, игнорируя его, – и она мне очень понравилась. Она быстро учится. Я думаю, вы с ней хорошо поладите. Дэвид вернется к тебе в понедельник.

Его мать что-то скрывала. В этом он не сомневался.

– Ты в курсе, что она в платье для коктейля? Очень красивое коктейльное платье, но это не рабочая одежда. Ты что-то забыла мне сказать?

Как в прошлом месяце, когда Корал вспомнила о том, что ему надо выступить после ужина на вечеринке международного женского финансового клуба, за час до подачи канапе. Или тогда, когда он должен был вручить приз в детском саду, который они спонсировали, после отъезда из казино. Мать по привычке просила его об одолжениях в последнюю минуту.

–Ну, раз ты заговорил об этом…

Вот оно!

– Я все еще в Сенегале, а сегодня вечером мне надо выполнить одно маленькое обязательство. В любом случае ты в Лондоне. И потом, о тебе, вероятно, напишут хвалебную статью в прессе. Это было бы здорово, Мэтти. Ты меня слушаешь?

Он медленно опустил руку, понимая, что сегодняшнюю вечеринку ему придется пропустить.

– Это связано с благотворительностью, дорогой. С помощью обездоленным.

Конечно. Маттео занимался бизнесом, его мать – благотворительностью. Она преуспевала в этом. Ей легко удавалось убедить богачей пожертвовать деньги в различные благотворительные организации, спонсируемые банком. Жаль только, что она забывала вовремя предупредить Маттео о том, когда ей понадобится его помощь.

– Ладно. Уговорила. – Он вздохнул. – Что это будет?

– Театральная премьера.

– Я согласен, если это не связано с балетом. Ты же знаешь, я терпеть не могу мужчин в колготках.

– Но это связано с моей любимой компанией – Британский балет. Не стони, дорогой. Тебе надо просто быстренько пройти по красной ковровой дорожке, сфотографироваться и пожать кое-кому руку. Все уже устроено. Я знаю, тебе нравится быть ко всему готовым, поэтому я попросила Руби обо всем позаботиться. Она знает о балете абсолютно все. Она – балерина Британского балета, но сейчас восстанавливается после травмы. У нее был ужасный год.

Маттео открыл дверь в каюту, и тут же появилась великолепная Руби. Значит, она не сотрудница агентства, а балерина. Идеальная осанка и безупречная фигура.

Он вернулся в спальню и закрыл за собой дверь.

– То есть она очередная твоя знакомая, которую ты решила опекать?

– Я знаю, о чем ты думаешь, и не собираюсь лгать. Руби было тяжело, но она не жертва. Она не мошенница, поэтому успокойся.

– А кто же она?

Его мать постоянно жалела бездомных и бродяг. К ней постоянно стремились и мошенники, и действительно сломленные люди. Несмотря на деловую хватку в бизнесе, она была очень доверчивой.

– Мэтти, тебе не о чем беспокоиться! Руби не собирается красть у меня миллионы. Она предана Британскому балету, но у нее травма. Но если ты предпочитаешь иметь дело с мужчиной в колготках, я могу это устроить…

Он недоверчиво покачал головой. Мать снова обвела его вокруг пальца. Разве он может ей сопротивляться после всего, что она сделала для него? Они с матерью были одним целым после смерти его отца и так будет всегда.

– Ладно. Но ей не надо строить никаких иллюзий по поводу меня.

–А это полностью зависит от тебя, Маттео.

Он уловил легкую нотку порицания в ее голосе и подтекст в ее словах. Она отлично знала его пороки. Если он избегает длительных отношений, это не означает, что он жаждет коротать вечера в одиночестве.

– Хорошо, мама. Я надеюсь, что переживу это.

– Прости, дорогой, я не хочу вмешиваться, но меня огорчает, что ты так легко меняешь подружек. Я знаю, ты стал бы счастливым, если бы женился. В конце концов, я твоя мать, и я хочу для тебя только лучшего.

– Для меня лучше всего то, что лучше для банка. Это единственное, что меня интересует. Пока жениться мне некогда. Я должен заниматься банком.

Глава 2

Вылет в шесть, приземление в половине восьмого, разница во времени – час. Полчаса, чтобы добраться до театра. Случится чудо, если она все это сделает без помех.

Руби стояла в центре салона самолета и смотрела налево и направо, а также на плотно закрытую дверь спальни, где Маттео Россини – спонсор компании, все еще говорил по телефону.

Она покачала головой и уставилась на свои руки, покрытые мурашками.

Жаль, что она несколько месяцев была не у дел, пока у нее восстанавливались поврежденные связки. Теперь ей предстоит быть на лондонской премьере балета «Две любви» и убедить спонсора в том, что Британский балет стоит тех вложений, которые делает частный банк Россини.

Если бы ей пришлось иметь дело с Корал Россини, все было бы хорошо. Она обожает балет и оказывает компании огромную поддержку многие годы. Но на этот раз Руби придется иметь дело с ее сыном.

Когда ей передали записку от Корал Россини, она с трудом сдержала стон.

«Я вдруг поняла, что ты идеально присмотришь за моим сыном Маттео в пятницу. Он не самый большой поклонник балета, но я уверена, ты справишься.

Я взяла на себя смелость и отправила вам с Маттео одежду для премьеры.

Не волнуйся, если он заартачится. На самом деле он милый котик.

Целую, Корал».

Руби с ужасом смотрела на записку, ее душа ушла в пятки. Наконец она открыла упаковки с одеждой. Для нее было приготовлены красное атласное платье, бежевые туфли и сумочка такого же цвета. Затем она увидела красный галстук-бабочку, карманный платок для Маттео и конверт с чеком на тысячу фунтов.

Тысяча фунтов! Она не сможет отказать Корал. Нельзя воротить нос от таких денег.

Директор балетной компании совершенно искренне заявил Руби:

– Я верю, что у тебя все получится. Ты умная и не подведешь нас. И себя тоже.

Он был прав. Руби служила в Британском балете дольше остальных. Он стал ее домом, школой, другом и семьей на долгие годы. Она была его частью с одиннадцати лет и не планировала работать где-то еще. Тут она чувствовала себя в безопасности.

В компанию устраивались новые танцовщики. Они дружили с Руби, но жили за пределами студии и театра. Они ходили на вечеринки и рассказывали о своих семьях. Они знали, что не стоит расспрашивать Руби о ее личной жизни. Она понимала, что им любопытно, но они не докучали ей вопросами. В конце концов, кому захочется обсуждать ее жизнь? Кому интересен ее отец, который до сих пор в бегах? Или мать, которая не смогла о ней позаботиться?

К счастью, Руби может танцевать. Танец – ее молчаливая молитва. Без танца она была бы хомутом на шее своей матери. Без него она рылась бы в Интернете, стараясь разыскать своего отца.

– Здравствуйте! Я Маттео. Приятно познакомиться.

Она испугалась, услышав его голос, и выронила упаковку с арахисом, которую собиралась открыть.

Глубоко вдохнув, она широко улыбнулась и повернулась к Маттео:

– Я Руби. Здравствуйте! – Она подняла упаковку с арахисом и протянула Маттео руку.

Следовало признать, что он оказался красивее и выше ростом, чем ей казалось. Галстук болтался на его широкой груди, как веревка на стене. Она смотрела на его широкие плечи, квадратный подбородок и полные губы. У него был длинный нос с горбинкой, проницательные светло-карие глаза и хмурый взгляд.

Он пожал ей руку и отпустил ее. Руби подумала, что Маттео со своими длинными волосами больше похож на поэта-романтика, а не на скучного банкира.

– Все в порядке? – спросил он, чеканя слова и пристально глядя на Руби.

Она не привыкла стоять на каблуках и подавать напитки незнакомцу на высоте двадцать тысяч футов. Покачнувшись, она схватилась рукой за спинку кресла, чтобы не упасть.

– Да. Я просто собиралась налить вам еще напиток и принести закуски…

– Нет проблем. Я согласен на напитки и закуски. Но, видимо, мне предстоит идти на балет, чего я не планировал ранее.

– Да. – Она выпрямилась. – Это будет премьера. Постановка называется «Две любви». Это так волнительно. Постановка потрясающая.

И Руби все бы отдала, чтобы танцевать в этом спектакле. Но из-за ужасной травмы ее не взяли даже на подтанцовку. Вместо этого ей приходится преподавать младшим классам и ходить к физиотерапевту. И прислуживать «гадкому плейбою».

– А вы – лицо Британского балета. Это хорошо. Это действительно хорошо, – сказал он, снова оглядывая ее и кивая, словно на самом деле все было плохо. – Мне нужны имена и биографии людей, с которыми мы увидимся.

Он обошел каюту, а Руби осталась стоять, не зная, должна ли она следовать за ним или исчезнуть.

Она смотрела, как он включает телевизионный канал с биржевыми котировками, а потом быстро переключает его на спортивный канал. Скрестив руки на груди, он уставился на экран, когда комментатор почти заорал, чтобы его услышали над ревом толпы. На экране по полю носились люди с мощными забрызганными грязью ногами и гоняли мяч овальной формы. Регби. И как можно любить такую игру?

– Давай! – скомандовал Маттео игрокам на экране и подошел ближе к телевизору.

Очевидно, Маттео Россини фанат регби. Руби казалась себе таким же предметом мебели, как бежевые кожаные кресла. Пусть Маттео красив, но у него нет очарования его матери.

Внезапно он повернулся, увидел, что она пялится на него, и нахмурился. А потом выключил телевизор и бросил пульт управления на стул.

– У меня есть планы на вечер, поэтому я хочу все закончить к десяти. Начнем?

Он кивнул на маленькую гостиную, где вокруг кофейного столика стояли четыре кожаных кресла. Он опустился в одно из них, самоуверенный и собранный, а Руби села осторожно, с прямой спиной и наигранной улыбкой.

–Итак, вы танцуете в этой балетной труппе, но вызвались взять на себя пиар-роль на сегодняшний вечер.

– Что-то вроде этого, – сказала она, игнорируя его язвительность.

– Но почему вы, Руби? – Он прищурился. – Кто вы?

– Вы хотите знать обо мне? Мне почти нечего рассказывать. Я служу в ББ с одиннадцати лет, – произнесла она, понимая, что проходит собеседование на работу, которую не хочет получить. – Я не танцую сегодня вечером, поэтому меня и выбрали.

– ББ – это Британский балет?

Она улыбнулась в ответ на его глупый вопрос.

– Да. Этой компании пятьдесят лет. Я училась в балетной школе, выступала в массовке, потом солировала. И надеюсь, однажды стану педагогом. Поэтому я знаю о балете все, что мне надо о нем знать.

– А как насчет остального? Сегодня на премьере будут политики. Я так понимаю, вы и в политике разбираетесь?

Смотря на него, она вдруг вспомнила свои записи. Захватила ли она их с собой? Куча глупых рукописных заметок о том, что она должна сказать Маттео. Она записывала их на кухне, пронумеровывала, складывала… А куда она их положила потом?

– Вы подготовились, верно? Вам следует знать, что я не большой поклонник таких мероприятий.

Ей хотелось ответить, что она тоже их не любит. Вот почему она так долго делала заметки о том, что считала почти неинтересным. Но грубить спонсору нельзя, надо помнить о его пожертвовании. Ее собственный доход определялся щедростью таких покровителей, как Корал Россини.

– Я не сомневаюсь, что вы не разочаруетесь. Миссис Россини уверена, что я подхожу для этой работы.

– Да. Я верю, что это так, – произнес он тоном, который показался ей жужжанием назойливой мухи.

Где же ее заметки: в сумке, карманах? Или она забыла их в метро?

Он, запрокинув голову, внимательно и свысока посмотрел на нее, выгнув бровь, и она решила, что он читает ее мысли.

– Кстати, как давно вы знаете мою мать? Похоже, вы ей нравитесь.

– Правда?

– Да. И вы не первая, кто хочет подружиться с моей невероятно доброй и щедрой матерью.

О чем он говорит? Неужели он думает, что она хочет стать подругой его матери? Он считает, она действительно хочет торчать здесь с ним?

– Я здесь не для того, чтобы заводить дружбу. Я здесь потому, что мне приказали.

Она умокла, заметив, как он мрачно оглядывает ее лицо.

– Вам приказали? – Он выгнул брови над проницательными светло-карими глазами.

– Кто-то должен был сделать это.

Он откинулся на спинку кремового кресла, положил руки на подлокотники и сцепил пальцы на груди. Кисти его рук были покрыты тонкими темными волосками, из-под заостренной манжеты его рубашки блестели роскошные часы.

Руби не сводила глаз с его сильных запястий, отказываясь смотреть ему в лицо.

– И жребий пал на вас? – Он взял бокал с водой.

Она увидела его серебряные запонки. Она не знала никого, кто носил бы запонки, а также потрудился надеть рубашку и галстук.

– Вы бы предпочли заниматься чем-нибудь другим? – тихо и насмешливо спросил он.

Он дразнит ее? Она подняла на него глаза и увидела его едва заметную улыбку. Вероятно, он думает, что она хочет поживиться за счет его матери.

Руби поерзала в кресле, стараясь не утонуть в нем. Маттео сидел напротив нее совершенно неподвижно, ей не удавалось сосредоточиться.

– Я бы предпочла танцевать, – сказала она. – Балет для меня важнее всего.

– Это я понимаю, – тихо произнес он, и его лицо на секунду вытянулось. Он сжал и разжал пальцы руки, потом развернул ее, и Руби увидела его сломанные костяшки. – Я это очень хорошо понимаю.

Она посмотрела на свои руки, лежащие на коленях, и стала ждать, когда Маттео заговорит. Он положил ногу на ногу, и Руби уставилась на упругие и мощные мускулы его бедра под темно-синим шелковым габардином брюк. Он был сложен лучше, чем танцор балета.

–Извините, я… – Она откашлялась и решила вспомнить свои записи. – Итак, сегодняшняя премьера. Вам рассказать о деталях?

– Да, пожалуйста. – Он кивнул.

Руби нахмурилась. Она могла рассказать ему о каждом движении в танце, но сейчас Маттео это не нужно. Ему надо знать детали, имена, сроки. Все это – в заметках, которые она оставила на своем кухонном столе.

– «Две любви» поставлен по мотивам поэмы.

– Поэма? А конкретнее?

Ей не удавалось вспомнить ничего.

– Поэма очень старая.

Он поднял бровь:

– Сколько ей лет: месяц, год, столетие?

– Она древняя, – сказала Руби, вспоминая портрет поэта, который показывал танцовщикам хореограф. – Ей две тысячи лет. Она написана в Персии, – радостно сообщила она. – Ее автор – персидский поэт Руми, известный стихами о любви.

– Ах да, Руми. «Возлюбленные не встречаются. Они всегда принадлежат друг другу»… И тому подобная чепуха.

– И на основе подобной «чепухи» поставлен сегодняшний спектакль, – произнесла она, радуясь тому, что вспомнила хотя бы что-нибудь, несмотря на реакцию Маттео.

– Ладно. Поскольку маловероятно, что сегодня вечером я пожму руку поэту Руми, расскажите мне о ком-нибудь живом. Наверняка на премьере будет куча людей, которых мне надо поблагодарить.

– Да, – сказала она, глядя на его равнодушное лицо. – Об этом написано в моих заметках.

– Правильно. – Он встал, глядя на часы. – Мы приземляемся через полчаса. Принесите свои записи, а я приму душ и напялю смокинг. – Он посмотрел на нее и кивнул. – Думаю, мы оба согласимся с тем, что чем раньше мы покончим с этим, тем лучше.

Ücretsiz ön izlemeyi tamamladınız.