«Доктор Живаго» kitabının incelemeleri, sayfa 6

Другие по живому следу Пройдут твой путь за пядью пядь, Но пораженья от победы Ты сам не должен отличать. И должен ни единой долькой Не отступаться от лица, Но быть живым, живым и только, Живым и только до конца. (Борис Пастернак "Быть знаменитым некрасиво", 1956 г.)

Только третьего раза мне удалось прочитать роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Первые два раза я потерпела сокрушительное фиаско: при первой попытке не продвинулась дальше похорон матери главного героя, во второй – продвинулась, но не намного дальше. Тогда мне не понравился стиль автора – он показался каким-то тяжеловесным, местами через чур рубленым, а местами слишком витиеватым. Да и тема как-то не попала в настроение. Сейчас сижу и недоумеваю – сказать, что в этот раз книга пришлась ко двору, ничего не сказать! Роман промелькнул передо мной на одном дыхании. Как говорится, не так страшен черт как его малюют...

Книга прекрасно рисует эпоху, в которой пришлось жить героям романа. И для описания тех исторических условий первым приходит на ум слово «хаос». Вот уж поистине –не дай Бог никому жить во времена перемен… Первая русская революция, Первая мировой война, Октябрьская революция, Гражданская война… Слишком много пертурбаций на долю героев… В этой книге много характеров и много судеб. Она отражает эпоху в разрезе разных социальных слоёв. Разных людей с разными жизненными позициями. Весь спектр кошмара и несправедливость. Весь мрак эпохи…

"... Вы подумайте, какое сейчас время! И мы с вами живем в эти дни! Ведь только раз в вечность случается такая небывальщина. Подумайте: со всей России сорвало крышу, и мы со всем народом очутились под открытым небом. И некому за нами подглядывать. Свобода! Настоящая, не на словах и в требованиях, а с неба свалившаяся, сверх ожидания. Свобода по нечаянности, по недоразумению..."

У автора богатый язык хорошего русского классика. И к тому же поэта, что тоже накладывает свой отпечаток на стиль изложения. Некоторым писателям (и Пастернак среде них) удается привораживать читателя магией переплетения слов. Вот вроде бы простое описание того, как маленький Юра Живаго через монастырское окно наблюдает вьюгу на кладбище над могилой матери. Но в этом описании есть что-то настолько манящее, как будто Юра – это ты сам и ты не в силах оторвать взгляд от снежного вихря. Не хочешь смотреть, а все равно сморишь… Или когда в лесу у партизанов местная шептуха и ветеринар по совместительству заговаривала корову. Вот понимаешь, что она городит бред, а невольно сам впадаешь в какой-то транс... И все же поэт Пастернак мне нравится все таки больше. Последняя часть романа, в которой опубликованы стихи Живаго, для меня оказалась самой "вкусной"...

Мне понравилось, что главы у автора короткие и вообще производят впечатление эдаких зарисовок. Буквально пару-тройку штрихов, чтобы читатель понял, что к чему. Эта книга не из тех, при чтении которых появляется страстное желание узнать, что же там дальше, чем еще нас удивит автор, но читать ее было интересно.

Изначально я безумно путалась в героях. Их в этом романе достаточно много. Все они самобытные, колоритные, яркие, даже те, кто едва мелькнул в сюжете, но вот их имена и фамилии почему-то напрочь не запоминались… Позднее мне пришло на ум, что герои у Пастернака напоминают мне макраме: сами по себе вроде отдельные неприглядные ниточки, но в процессе повествования автор так точно переплетает их друг с другом, что получается дивный затейливый узор! Буквально "... скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья..."! Ни одного лишнего персонажа, все на своем месте со своей ролью в романе.

При всем при этом в романе никто из персонажей не вызвал у меня никаких эмоций. Ни положительных, ни отрицательных. Мне было интересно наблюдать за героями но не более... Единственное, что оставили они по себе, - это недоумение и непонимание. Я понимаю, что время было другое, люди не те, но их поведение меня мягко говоря озадачивало. Например, я не могла понять Живаго и Ларису, когда оба самозабвенно рассказывали друг другу о том, какие прекрасные люди Тоня и Паша, как они благодарны за них судьбе, как любят их и при этом изменяли им без зазрения совести. И в их чувства к другу другу я тоже, кстати, не поверила. Также я не могу понять того же Антипова - Стрельникова - жить в городе, вести в нем революционную борьбу и ни разу не встретиться с женой и дочерью, не поставить их в известность о том, что ты жив, не узнать, живы ли они и здоровы, есть ли у них крыша над головой и пища... На мой взгляд ни одна революция не стоит этого... Особенно с учетом того, что власть, за которую сражался Павел, потом очень легко отшвырнула его за ненадобностью! Что женщины находили в Живаго тоже для меня загадка. На мой взгляд как мужчина он ни рыба, ни мясо. Инертный, пассивный, слабовольный, все время полагающийся на кого-то другого. И тем ни менее, Тоня, Лара и Марина цеплялись за него как утопающий за соломинку!

Дальше...

Редкий случай, но этот роман мне в основном было интересно читать не с позиции судеб его героев, а с исторической точки зрения. Насколько я люблю читать книги о Второй мировой войне, настолько же я не любила в литературе Октябрськую революцию и Гражданскую войну. Все, что я читала до этого о них, имело местом действия крупные города вроде Москвы, Петербурга, Киева и т.п. Впервые перед моими глазами встал весь ужас того времени, каким его пережили жители Сибири. Жутко, страшно, но интересно...

Из-под пера Бориса Пастернака вышла отличная иллюстрация того, как историческая мясорубка перемолола и выплюнула простых людей, каким довелось жить в то довольно непростое время... И красных, и белых, и даже неопределившихся... И тех, кто был за революцию, и тех, кто был против нее... История прошлась по ним и стала развиваться дальше. Чьи-то имена вошли в ее анналы, а чьи-то забылись навсегда... Хороший, сильный роман создал Пастернак, но вот советовать его кому-нибудь я бы не стала.

Но кто мы и откуда, Когда от всех тех лет Остались пересуды, А нас на свете нет?

…И вот, знаете, нисколько не странно, что «Доктора Живаго» раньше не читали, но осуждали. Ибо не советская книга. Ни капельки. Но антисоветская… Нет, пожалуй, книга эта сопротивляется любой идеологии, любому общественному движению, она вся – о личном, о маленьком, о бытовом, которое, по Пастернаку, должно быть выше, значительнее всех идей и социальных потрясений.

«Один раз в жизни он восхищался безоговорочностью этого языка и прямотою этой мысли. Неужели за это неосторожное восхищение он должен расплачиваться тем, чтобы в жизни больше уже никогда ничего не видеть, кроме этих на протяжении долгих лет не меняющихся шалых выкриков и требований, чем дальше, тем более нежизненных, неудобопонятных и неисполнимых? Неужели минутою слишком широкой отзывчивости он навеки закабалил себя?»

Читаешь вот так про революции прошлого века – и понимаешь: все-таки главным топливом тех великих (или не очень) потрясений была людская наивность. Какая революция – красная, черная, коричневая, розовая (?), – значения не имеет. Все начинается с наивности, а заканчивается тотальным разочарованием и мыслью: «Как же это могло произойти?»

В нашей стране самым наивным классом оказалась интеллигенция. Это те, что, не имея больших денег и титулов, получали образование и пристраивались работать в Москве или Петербурге; те, что больше остальных интересовались культурой и политикой, читали газеты, спорили о литературе и новой постановке Чехова; те, что приветствовали революцию со словами: «В кои-то веки наш народ восстал против вековых угнетателей!» – но сами-то оказались не нужны как личности и либо спивались и умирали, либо соглашались на самые невозможные реформы за «бочку варенья», либо уезжали из страны (увы, но много Россия потеряла ученых, изобретателей, деятелей культуры в ходе той масштабной эмиграции).

Нагрянула неизбежность. Случилась неотвратимость. Сложные времена выбросили наверх людей вроде Стрельникова (получившего в своем краю кличку Расстрельников).

«Во все эти места он сваливался, как снег на голову, судил, приговаривал, приводил приговоры в исполнение, быстро, сурово, бестрепетно».

Они – инквизиторы нового времени, которым уже не до споров с молчащим Иисусом. Они нынче с жизнью спорят (хоть бы и она молчала – все равно). Отчего?.. Вот не делали вы у себя ремонт этак лет пятьдесят, проломился у вас пол – и полезло из-под него всякое, а вы только руками разводите в недоумении.

«Стрельников с малых лет стремился к самому высокому и светлому. Он считал жизнь огромным ристалищем, на котором, честно соблюдая правила, люди состязаются в достижении совершенства. Когда оказалось, что это не так, ему не пришло в голову, что он не прав, упрощая миропорядок. Надолго загнав обиду внутрь, он стал лелеять мысль стать когда-нибудь судьей между жизнью и коверкающими ее темными началами, выйти на ее защиту и отомстить за нее. Разочарование ожесточило его. Революция его вооружила».

Но и Стрельникова заменят, и он окажется бесполезен новой власти. Забавно и то, что и он тоже из интеллигенции, из образованных. Пастернак тут интересно заметил: наивность интеллигенции вкупе с мечтами о высоком и светлом, конечно, делали ее неприспособленной к обычной жизни, но отказ от этой наивности рождал чудовищ, готовых в своем разочаровании громить и уничтожать тех, из-за кого этот мир не может быть «высоким и светлым».

Антиподом же Стрельникова является Юрий Живаго – того же приблизительно воспитания и образования, но не сумевший отказаться, ожесточиться, войти в красно-белую жизнь. Именно Стрельников и Живаго – два самых интересных и вообще крупных характера в романе (остальные – так, картонные, что печально).

Если Стрельников – интеллигент деятельный, но испорченный, то Живаго – интеллигент бездеятельный. Оттого я не могла ему сочувствовать (а за С., несмотря на его пакости, переживала – вот как так-то, а?) Какие бы ужасы ни появлялись в голове Стрельникова, он мог решиться – на жизнь, на любовь, на сражение за собственные, пусть и болезненные, идеалы. А Живаго так ни на что и не решился, сколько бы ни размышлял он о вечных понятиях. Живаго объективно везло в жизни больше. Любили его хорошие, умные, преданные женщины, да так любили, что готовы были прыгать на задних лапках вокруг него, измены терпели, все прощали с мыслями: «Ах, Юрочка же такой талантливый, такой необычный!» Но, как мне показалось, сам Юрий Живаго в итоге не любил никого. Он любил себя в Тоне, в ее верности и глубокой заботе. Он любил себя в Ларе в ее мятежности, в ее изломанности. Он любил их за творческое вдохновение. Но сколько раз было сказано: не любите творческих и талантливых, они не полюбят вас больше, чем свой талант, а используют вас в качестве растопки! Никого Живаго не осчастливил – наоборот, всем принес несчастья.

И было бы не так обидно, стань он действительно значительным человеком, с его-то талантом. Но Живаго, потерпев фиаско что в личной, что в общественной жизни, не смог состояться даже как поэт. Он все забросил, он все растратил – и свои способности, и тех, кто любил его больше себя. И за это как раз ему не может быть прощения. Это – приговор. В случившемся несчастии виновата не интеллигенция (или любой другой класс). Виновата человеческая неспособность что-то принести в этот мир, стать тем, кем положено. Революция случается, когда люди перестают служить своим талантам, забывают себя и все пускают на «авось»: прожить бы день, ни о чем не заботясь, – и черт бы с ним!

Именно таков был путь Юрия Живаго – увы.

А Лара что? О, ее, как и Юрия, не жалко. Как Живаго, она ничему не служит, нет у нее дела в жизни, нет стремления хоть к работе, хоть к творчеству. Слабая и потерянная душа. Не странно, что она говорит Живаго: «Ах, как мы с тобой похожи!» Да, похожи – своей «животной» жизнью, желанием забиться в норку и там уж обустроиться, как получится. Бежала Лара к Стрельникову, как к человеку деятельному, но все равно разбилась о Живаго. А любила ли сама Лара, если уж честно? Живаго? Стрельникова? А, может, Комаровского – еще один символ погрязшей в бессмысленных страстях России?

Право, написано бы это было увлекательно, поставила бы я высшую оценку. Но книга по своей природе антиувлекательна. Вот началось какое-то движение, наступило яркое, веселое – но тут автор переключается на что-то малоинтересное, впускает описания (но замечательные по форме, не спорю) или втаскивает в повествование ненужного героя, задача которого лишь высказать парочку банальных истин.

Можно заметить, что Пастернак, заботясь о форме, очень много позаимствовал у Достоевского с Толстым. У Достоевского он как раз взял т.н. «диалогизм», когда герои прямо высказывают свою точку зрения и так вступают в спор с другими; как итог – эффект объемного восприятия жизни. У Толстого же (у «Войны и мира», если быть точным) Пастернак позаимствовал своеобразное деление на главы, скачки от одного персонажа к другому и множество героев, которые не влияют на сюжет, но должны создавать ту же самую объемность. Но сама сказочность истории, ее магическая необъяснимость не выдерживает методов Л.Т. и Ф.Д. Позаимствованные приемы лишь утяжеляют повествование. У Пастернака множество безликих героев, у которых, кроме имен, ничего нет; эти герои выскакивают вечно, как чертик из табакерки, а потом так же исчезают, не принеся никакой пользы. В сравнении с героями «Войны и мира» – это провал по части персонажей. Не выдерживает роман и сравнение с творениями Достоевского. Размышления героев Пастернака никуда не ведут, так как все люди в романе – клоны автора. Заявленный полифонизм разбивается из-за невозможности поставить спор с самим собой. В итоге, несмотря на некоторые интересные моменты, я из книги ничего не почерпнула. История меня не тронула. А жалко было только упомянутого выше Стрельникова. Живаго так и вовсе местами сильно раздражал. Пожалуйста, из его мыслей:

«Дорогие друзья, о как безнадежно ординарны вы и круг, который вы представляете, и блеск и искусство ваших любимых имен и авторитетов. Единственно живое и яркое в вас это то, что вы жили в одно время со мной и меня знали».

Мне остается надеяться, что это не мысли самого Пастернака. А то, знаете ли, снобизм не красит никого, даже великих поэтов.

Эту книгу Борис Пастернак писал 10 лет и, согласно собственной оценке, считал «Доктора Живаго» своим лучшим произведением как прозаика. Автору удалось создать детальное историческое полотно. Это то, что мне понравилось: литературная подача драматического периода начала ХХ века вплоть до гражданской войны и поэтичность повествования.

Герои, страдающие каждый по-своему, заставляют читателя сопереживать им. Тонко и точно поданы, на мой взгляд, именно женские образы – Тони и Лары. Юрий, признаюсь, своими душевными метаниями не раз сбивал меня с толку. Так бывает, когда людям с ясным умом достается чуткое сердце.

В предисловии шла речь о том, что в лице главного героя затаился сам автор, проецируя с помощью доктора как инструмента свое отношение к октябрьскому перевороту и изменениям, что последовали. Становится ясно, почему публикация романа состоялась на Западе и причины травли Пастернака, лауреата Нобелевской премии.

Но для меня история о докторе Живаго ретроспективна лишь во вторую очередь, а в первую очередь она о жизни, любви, христианстве (в особенности великодушии и жертвенности), потери духовности, смерти и еще о неугасимости огня свечи во всех переносных смыслах этого выражения.

Большой русский роман, не совершенный, но настоящий. Чтобы его прочитать, нужно немало сил и времени, чтобы его прочувствовать достаточно мгновения, чтобы его осмыслить, может не хватить и жизни. С самого начала поражает большим количеством персонажей, судьбы которых переплетены, постоянно скрещиваются. Уже во второй половине книге, когда появляется кто-то новый, сразу начинала вспоминать, кто это из старых.

Скрещенье рук, скрещенье ног, судьбы скрещенье

Такое сужение пространства жизни до романного, со странным течением времени. Эти внезапные встречи, прощания, совпадения абсолютно нереалистичны.. Есть добрый гений героев романа - Евграф Живаго, он больше какая-то символичная фигура, по прихоти автора, вынужденная действовать как персонаж романа. Есть и злой гений - Комаровский, творящий зло всем, с кем сталкивается, даже бедному бульдогу порой доставалось. Но в то же время именно эта теснота создаёт особую пространственно-временную суть романа. Второе, язык романа. Пастернак - поэт больше, чем прозаик. Некоторые фразы будто возвышаются своей совершенной красотой. Необыкновенно поэтичные описания природы, города, чувств вызывают восхищение. Какой щедрый дар дал Пастернак своему герою: стихи, которые позволяют прочувствовать роман на другом уровне сознания. А описание любви, просто чувства, не мыслей, настолько яркое и точное, что вызывает трепет, читаю и будто сама его переживаю, до мурашек и дрожи в колеенях. Очень сильно,пронзительно. Но язык диалогов и монологов несколько однообразен. Философские рассуждения высказываются разными героями, но одинаковыми словами. Герои опять становятся условностью, для передачи мыслей автора. И даже хотя народный язык, малообразованных героев, имеет некоторые характерные черты, но одинаковый для всех, вне зависимости от их происхождения: из города, деревни, из Москвы или с Урала. Очень живые город и природа на страницах романа. Москва почти как самостоятельный герой. Место действия превращается в большое метафизическое пространство и начинает само создавать оттенки судеб героев. Много символов, загадки жизни, загадки смерти. Немного мыслей и тем, которые мне близки. Пусть мои жалкие слова не могут передать и отразить то, что дал мне прочувствовать роман. 1. Человек живет в большом мире и малом. И жизнь малого мира гораздо важнее жизни большого, именно в малом мире человек способен найти силы и средства, чтобы иногда противостоять, иногда изменять, иногда слиться с большим миром. И самым сильным способом слияния с большим миром, является любовь.

Что может быть выше мира в семье и работы?

2. Предопределение судьбы. Люди соединяют свои судьбы из-за стечения обстоятельств, так Живаго женился на Тоне. Они просто были рядом и их любовь возникла из их близости. Так и Лара вышла замуж за Антипова. Другая любовь у Живаго и Лары. Предопределение другого высшего порядка. Отчего так бывает? И бывает не часто. Но делает жизнь гораздо полнее и важнее. Любовь как суть мира. И такая любовь объединяет большой и малый мир. Любовь условная и безусловная. 3. И любовь, которую человек не может вынести. Когда она заполняет всё его существо и тогда большой мир разрушает жизнь, но не любовь. Такой была любовь лесного партизана к своей семье, жене и детям. Когда он предпочёл сам убить всех, чтобы защитить. Есть такие истории и сейчас. В наше мирное время. 4. Переход от мира вождей к миру личности и обратно. История как смена таких эпох. Ветхий Завет - мир вождей, Новый - мир личности; а приход Советской власти для интеллигенции опять шаг назад, отбрасывает их из мира личностей в мир вождей. В то время как простые бедные люди, остаются в мире вождей и до, и после революции.

Но в дни торжества материализма материя превратилась в понятие, пищу и дрова заменил продовольственный и топливный вопрос.

5. Великая Отечественная война как чистилище для новой Советской России. После долгой кровавого ада внутри страны, внешний враг и борьба с ним вынуждают вспомнить об истине и объединить людей. "Доктор Живаго" - роман о людях живших в лишних комнатах, среди лишних вещей, они приветствовали идею революции, они отчасти были её творцами, но её размах ошеломил их, и в новой жизни стали лишними они сами.

Задуманное идеально, возвышенно, - грубело, овеществлялось. Так Греция стала Римом, так русское просвещение стало русской революцией.

Но жизнь продолжается. И пока есть жизнь, есть надежда.

В рамках "Дайте две"

"Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку, Я ловлю в далеком отголоске, Что случится на моем веку".

Какое страшное время, какое до боли страшное время окутало героев романа Пастернака, окутало всю страну путами, что не разорвать. А вокруг кровь, убийства, голод, опустошенные деревни, колосья ржи, налитые зерном, перезрелые, которые никто не соберет. Да виданное ли дело, что стало с той страной? Какой морок на нее обрушился, какая зараза поглотила? Страшно. И сколько судеб разбитых, что вовек не склеить, не вернуть былое, не собрать утерянное.

Каждый раз, соприкасаясь с темами событий семнадцатого года, гражданской войны, вопрошаю: как все это можно было пережить, сколько испытаний выпало на долю людей того времени. Немыслимо. Не все находят себя в революционном угаре, не все могут зацепиться за жизнь в новом государстве, в котором от старой эпохи не осталось по сути ничего. Так и бродили по стране неприкаянные люди, не нашедшие места, маялись.

Вот и Живаго. Тонкий, чувствительный, интеллигент, пытающийся любить, писать, работать, делать свое дело, но возможно ли это теперь в чужой для него духовно и душевно стране. Не в ту эпоху он попал, не для этой ломки всего существовавшего родился. Не место мечтателям, таким натурам в то время. И в этом трагедия доктора Живаго, всей его жизни путаной, всей любви его неизбывной, немыслимой. Если и были «скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья», то не навсегда, на краткий миг, что еще можно украсть, уберечь для себя, сохранить в памяти, воспеть в стихотворениях, запечатлеть светлый образ неповторимой любви. Хотя бы в поэзии навсегда. На века.

Сложно читался роман, трудно. Но перелистнув последнюю страницу, понимаешь, что коснулся чего-то великого, сильного. Такие книги стоит читать и помнить. И знать о прошлом своей страны и людей ее, поглощенными стихийным вихрем революций и войн. Вот только жаль, что так мало теплоты и уюта было в жизнях героев. Жаль, что детские грезы, надежды ушли в небытие. Сломались и порушились. Жаль, что любовь не спасла, не вылечила. Всё это очень, очень жаль.

"Но кто мы и откуда, Когда от всех тех лет Остались пересуды, А нас на свете нет?"

"Мне все равно, какой фасон Сужден при мне покрою платьев. Любую быль сметут как сон, Поэта в ней законопатив.

Клубясь во много рукавов, Он двинется, подобно дыму, Из дыр эпохи роковой В иной тупик непроходимый.

Он вырвется, курясь, из прорв Судеб, расплющенных в лепеху, И внуки скажут, как про торф: Горит какая-то эпоха." Б. Пастернак

История моего знакомства с романом «Доктор Живаго» тянется еще со школьных лет. В рамках школьной программы мы его не проходили, но учительница по литературе очень часто и восторженно о нем отзывалась, поэтому я решила попробовать его почитать, прочитала, но поняла так мало, что смело можно сказать, что я этот роман не читала. Я в принципе считаю, что многие классические произведения в школе проходить слишком рано, потому что отсутствие жизненного опыта и достаточного количества фоновых знаний просто не позволят понять и прочувствовать их в полной мере и создадут ложное представление о классической литературе в целом, но это совсем другая история. Настоящее знакомство с Пастернаком состоялось у меня в годы учебы в университете. Я не большой любитель поэзии, но поэзия Пастернака меня действительно зацепила. С тех самых пор я периодически задумывалась о том, что надо бы еще разок попробовать почитать «Доктора Живаго», но все как-то не складывалось. Сложилось только после покупки книги в бумажном варианте.

Первое, что бросается в глаза, когда начинаешь читать «Доктора Живаго», это совершенно особый авторский стиль. Пастернак-романист все равно остается Пастернаком-поэтом, что делает его прозу какой-то очень плавной, переливчатой и напевной. Местами создается впечатление, что читаешь белый стих. Звуки, краски и пейзажи вплетаются в переживания героев и их восприятие окружающего мира.

«Доктора Живаго» очень часто пытаются уместить в очень узкие рамки, поставить на нем штамп романа об интеллигенции или революции, но в том и суть классики, что она гораздо глубже и многослойнее, она не сводится к каким-то отдельным узким темам. В этом романе есть и революция, и интеллигенция, и любовная линия, и партизаны и огромное количество очень тонких и метких наблюдений, касающихся России, народа и жизни в целом. «Доктор Живаго» - очень личное восприятие поэтом эпохи, свидетелем которой он стал, поэтому роман читается гораздо интереснее, если познакомиться с биографией Пастернака. На протяжении всего романа меня не покидало чувство фатализма, который прослеживается в совпадениях и случайностях, которыми изобилует сюжет. Революция метелью закружила героев, они встречаются и расстаются, сходятся и расходятся в причудливом танце, выйти из которого они не в силах. С каждым новым совпадением ощущение предопределенности и того, что герои не контролируют свои жизни, только усиливается. Порой эти случайности толкают героев на совершенно нелогичные и непредсказуемые поступки, но в этом видимо и заключался дух того времени. Революция вершилась ценой страшнейших жертв, срывала людей с насиженных мест, лишала их корней, заставляла отцов и детей убивать друг друга, перемалывала сотни тысяч жизней простых людей. Пастернак, как мне показалось, в своем романе не пытается дать оценку революции, он просто рассказывает истории людей, оказавшихся перед лицом этого колоссального явления.

Одним из таких людей является Юрий Живаго. Не революционер, не партизан, не ударник труда. Юрий Живаго не очень смелый, зачастую даже безвольный и покорный обстоятельствам человек. Не герой в том смысле, что в романе нет злодея, который бы явно противопоставлялся Живаго. Просто человек, которого затянула воронка революции. Юрию Живаго на протяжении своего жизненного пути приходится пройти очень многое. Он теряет мать, проходит через войну, голод, партизанские отряды, любит двух женщин, но ему так и не удается определиться, сделать выбор, занять чью-либо сторону. Слишком правый для левых и слишком левый для правых. Живаго сочувствует новому миру, но так и не находит в нем своего места.

«Доктор Живаго» - уникальный роман, слишком сложный, чтобы дать ему какую-то однозначную оценку. Лично у меня он вызвал море самых противоречивых эмоций, натолкнул на интересные мысли, но мне в нем не хватило какого-то нерва и надрыва, которые излучает поэзия Пастернака, поэтому оценка 4, а не 5.

Роман, наделавший много шума. Он может нравиться, а может - нет, равнодушным так же может оставить, и это вполне нормально, ведь у каждого читателя свои литературные предпочтения и требования к книжному материалу. Но нельзя отрицать того, что у этого произведения интересная и непростая судьба. Успех на Западе и Нобелевская премия очень дорого обошлись Борису Пастернаку. Мне нравится проза Пастернака, но как поэта я люблю его больше. Касаемо романа хочу заметить, что эпоха, драма отношений между героями показана подробно и красочно. Я не могу осуждать, я только наблюдатель. Мне нравятся все мизансцены (не знаю, допустимо ли употребление этого термина по линии литературных творений). Читать стоит хотя бы для того, чтобы знать, что из себя представляет роман, который запрещали, втаптывали в грязь, но … так и не смогли уничтожить.

В этой истории плотным кольцом событий оказались переплетены жизни нескольких человек, которых судьба то и дело сводила между собой. Действие развивается в периоды нестабильного положения в стране в начале прошлого века, во времена революции, войны, разрухи и голода. Юрий Живаго, оставшийся сиротой, попал в профессорскую семью, благодаря чему получил хорошее образование. Еще во время учебы сформировался круг людей, с которыми впоследствии так или иначе контактировал и сталкивался Юра. История жизни человека, принадлежащего к социальной группе, именуемой интеллигенцией, на стыке различных эпох - монархии и советской власти - получилась достаточно реалистичной. Врач по профессии, Юрий, вернувшись с фронта, застал уже не монархию, а республику, хаос на улицах и нищету. Его отношения с жещинами похожи на его метания (пусть и не всегда по собственной воле) во время войны между противоборствующими сторонами. Потерявший свой стержень человек медленно, но верно становится обывателем и теряет интерес к жизни. Удивило насколько автор краток в описании некоторых моментов, мне не хватало психологичности в раскрытии характеров персонажей и мотивации тех или иных их поступков. Не берусь судить насколько правдиво отражен в романе исторический фон, поскольку у каждого свой субъективный взгляд на происходящее в то время в стране, да и времени уже прошло немало чтобы как-то оценивать позицию автора по этому вопросу. Но повторюсь: ожидала большего, не просто законспектированную хронологию событий, местами вызывавшую интерес, местами - недовольство недосказанностью.

Прочитала замечательный книгу Бориса Пастернака "Доктор Живаго". Этот роман- лауреат Нобелевской премии. И, мне кажется, вполне заслуженно. Это эпохальная картина предреволюционных времени. На мой взгляд, книга читается довольно трудно из-за большого количества героев и событий. Но именно это дает портрет эпохи. В моем понимании, она показывает реальное положение в стране и жизни героев. Конечно, она читается еще довольно тяжело из-за происходящих в ней событий. Советую почитать тем, кто хотел бы окунуться в историю России начала ХХ века на примере жизни простых людей, живущих в эти годы.

Человек в других людях и есть душа человека.

Ох, конечно, это потрясающая книга. Однако, мне она далась нелегко. Начала я её читать на бумаге и первые 60 страниц читала 5 обеденных перерывов...Т.е. ну очень долго. Решила взять аудиоверсию в исполнении Станислава Концевича. И в итоге я её проглотила за 3 дня! Потрясающая книга в чудесном исполнении!!! Во-первых, совершенно обворожительный язык! Такая красота!

Окрыленность дана тебе, чтобы на крыльях улетать за облака, а мне, женщине, чтобы прижиматься к земле и крыльями прикрывать птенца от опасности.

Философия:

Всякая стадность – прибежище неодаренности.

Очень интересный и горький сюжет. И любовь, конечно!

Пока тебя помнят вгибы локтей моих, пока еще ты на руках и губах моих, я побуду с тобой.

Ой, а с каким удовольствием я послушала стихи Пастернака в конце книги! Даже от себя не ожидала, что мне может так понравиться! Кто-то может еще подскажет хорошие аудиокниги со стихами? Может так и к поэзии себя приучу. :) В общем, я в восторге. Снизила оценку на пол балла только потому, что почему-то не смогла читать бумажную версию. Было сложновато.