Kitabı oku: «Последние поручения», sayfa 2

Глава вторая

Бриджит уставилась в потолок. К нему была приклеена фотография котенка, которая действовала ей на нервы – возможно, оттого, что подспудно она ассоциировала котенка с голосом доктора Меган Райт, сильно ее раздражавшей.

– Не желаете обсудить свои руки? – голос Меган звучал приятно, если вы слышали его впервые, – но только потому, что тонкое гнусавое подвывание удавалось заметить не сразу.

– Нет, абсолютно не желаю.

Бриджит засунула руки поглубже в карманы худи и желала только, чтобы они там и оставались.

– Я действительно думаю, что стоит попробовать.

– Ну а я – нет.

– По какой причине вы не хотите обсуждать свои руки?

Бриджит оглянулась с дивана на доктора Райт, сидевшую позади нее в задумчивой позе со сцепленными пальцами. Бриджит готова была поспорить, что Меган долго тренировала эту позу перед зеркалом, чтобы выглядеть как можно более «психиатрически».

– Ничего не выйдет. Если мы обсуждаем, почему я это не обсуждаю, значит, на самом деле мы обсуждаем то, что я не хочу обсуждать.

Доктор Райт вздохнула в своей обычной бесящей манере – будто давая понять Бриджит, что она ею очень разочарована.

– Вам когда-нибудь говорили, что у вас очень злая энергетическая аура, Бриджит?

– Прямо такими словами? Нет, конечно. Но, в конце концов, я не знакома ни с кем, кто был бы настолько американцем, чтобы нести подобный лютый бред.

– Вообще-то я канадка.

Бриджит это знала. А еще она знала, что неправильное упоминание родной страны доктора Райт ужасно раздражает. Поэтому Бриджит сказала именно так.

Бриджит считала себя во многих отношениях общительной девушкой. Ей нравилось ладить с людьми. В каждом человеке она старалась найти хоть что-то приятное. Доктор Райт стала выдающимся исключением. Понравиться ей Бриджит даже не пыталась. Собственно, в этом заключалась основная ценность доктора Райт: она была тем, кого Бриджит могла по-настоящему не любить, не испытывая по этому поводу никаких угрызений совести.

– Хочу быть честной, Бриджит. Я беспокоюсь, что наши сеансы не приносят вам пользы.

– Даже не начинайте. У меня двадцать сеансов – таковы условия. Каждый вторник в три часа дня – хоть ты тресни, а я буду здесь.

– Но зачем вы сюда ходите?

– Я хожу потому, что в рамках вашего бракоразводного процесса вы согласились провести со мной двадцать сеансов терапии в счет погашения той суммы, которую ваш теперь уже бывший муж задолжал «Агентству МКМ».

– Это понятно. Я имела в виду…

– Так как, – продолжила Бриджит, – мы поймали вас за интрижкой с последним детективом, которого он нанял за вами следить.

– Не вижу необходимости…

– Не говоря уже о личном тренере, с которым вы тоже трахались, или о том телепродюсере…

– Да! Окей.

– Или о вашем старом бывшем муже – я имею в виду того, кто был до нынешнего бывшего, – с которым вы тоже, скажем так, успели пошпёхаться.

– «Пошпёхаться»? Вы серьезно?

– Я стараюсь пореже употреблять слово на букву «е». Мне кажется, оно обедняет мой словарный запас. Хотя имела в виду именно это – половые сношения с бывшим мужем.

– Не судите, да не судимы будете! – теперь голос доктора Райт звучал по-настоящему раздраженно.

– Речь не об осуждении. Если честно, у вас так много романов, что это впечатляет скорее с точки зрения тайм-менеджмента. Как вам удается столько всего вмещать? Извините за каламбур.

– Йех!

Планшет доктора Райт врезался в противоположную стену, задев портрет кота в рамке. Довольно странно, что медицинский специалист питает такую веру в целительную силу картинок с котиками.

– Ладно. Хер с вами. Не рассказывайте про руки. Мне, в общем-то, насрать.

Бриджит повернулась, чтобы внимательнее глянуть на доктора Меган Райт – серийную прелюбодейку, ранее работавшую телевизионным консультантом. Теперь она сидела со скрещенными руками, подперев ими то, что канадцы называют «холмы».

– Как-то это не очень профессионально.

Доктор Райт перекинула ногу через подлокотник кресла и взяла электронную сигарету.

– В жопу всё, я хочу вейп. Меня достало делать вид, будто у нас нормальное общение между врачом и пациентом. Это самые дисфункциональные отношения, в которых я участвую.

– От дважды неверной двукратной разведенки услышать такое бесценно.

– Аминь, сестра.

Засунув руку в сумку, Бриджит достала оттуда собственную электронную сигарету. Подразумевалось, что она станет промежуточной ступенькой к полному отказу от курения, но на деле этот план оказался утопичным. Когда Бриджит поднесла вейп к губам, она ощутила на себе взгляд доктора Райт – и преимущественно на руках. Честно говоря, они не могли не притягивать взгляды, поскольку были почти полностью покрыты желтой краской.

– Да ладно, расскажите уже! – произнесла Меган отчетливо плаксивым тоном, какому, как догадалась Бриджит, не учат ни в одной психиатрической медицинской школе.

– Ну хорошо.

Если честно, Бриджит и сама была не прочь поговорить о последнем утреннем инциденте, просто не хотела, чтобы доктор Райт думала, будто повестку дня задает она.

– Короче, Пол…

– Это который?

– Вы серьезно? Не знаете, кто Пол? Я рассказываю о нем на каждом сеансе.

– Простите, но ко мне ходит много людей, а заметки о вас валяются теперь в другом конце комнаты, поскольку вы жутко бесите.

– А вы правда психолог?

– Я пробую новые методы. В общем, Пол – это тот, с кем вы были помолвлены и кто вам изменил?

– Нет, он тот, кто появился в моей жизни после.

– А, поняла! – воскликнула доктор Райт, хлопнув в ладоши. – Он тот, о ком вы думали, что он ходит от вас на сторону и что на самом деле оказалось не так. Ваш бывший – тот первый парень – его подставил. Он накачал его наркотиками и сделал кучу компрометирующих фотографий с проституткой. Вот видите, я кое-что помню.

– Как будто такое легко забыть… – Бриджит выпустила долгую струю искусственного ароматизированного дыма. – Как вы вообще попали в телик с такими способностями?

Доктор Райт пожала плечами:

– Зубы и сиси, милая. К тому же послеродовая депрессия на телевидении всегда популярна.

– Я в жизни не видела женщины ужаснее, чем вы.

– Ну да, вполне возможно. Однако хорошие люди – плохие советчики. Итак, Пол – тот парень, с которым вы по-прежнему работаете в бизнесе по разрушению браков?

Бриджит рассмеялась:

– Да перестаньте, мы оказали вам услугу. Вы так стремительно меняли мужчин, что рано или поздно по ошибке трахнулись бы с собственным мужем.

– Гараж, набитый мебелью, которую я не могу разместить в своей крохотной съемной квартире, говорит об обратном, – ответила доктор Райт не особенно сердито, а, скорее, констатировав факт. – Итак, парень, которого вы ошибочно подозревали и с которым еще работаете, – это Пол?

– Да.

– И теперь между вами отношения вроде как у этих… у Росса с Рэйчел⁸, верно?

– После огромных событий прошлого года все стало… еще сложнее.

– Каких «огромных событий»?

Бриджит оглянулась на доктора Райт с искренним удивлением.

– Серьезно? Вы ничего не слышали о «Деле Жаворонка»?

Райт ответила непонимающим взглядом.

– Кто-то принялся убивать застройщиков, утверждая, что делает это в качестве мести от лица ирландского народа. Но оказалось, убивал один из застройщиков – самый психанутый. Он пытался замести следы аферы и повесить вину на моего друга Банни Макгэрри. А мы это дело распутали. Разве вы не читали в газетах?

Тот случай действительно попал в газеты по всему миру, подарив им полные пятнадцать минут славы. Это произошло шестнадцать месяцев назад, и именно по этой причине только что созданное «Сыскное агентство МКМ» испытало такой большой наплыв клиентов. Однако из-за этого же Банни теперь хромал, а также испытывал бог знает какие еще проблемы со здоровьем.

Доктор Райт пожала плечами:

– Я не очень люблю читать. Ну и как связано «Дело Жаворонка» с тем фактом, что ваш бывший все-таки не бегал от вас налево?

– Ну… все сложно.

Доктор Райт выпустила еще немного искусственного дыма, в этот раз закрутив его впечатляющим колечком.

– Вы постоянно так говорите. Короче, у вас с этим парнем Полом был момент, когда ваш бизнес мог стать большим романтичным совместным делом, а вы взяли и все профукали.

– Слишком сильная оценка в ваших устах.

– Ну да, конечно. Болтайте что хотите о катастрофе моей личной жизни, но никто не упрекнет меня в том, что я не пользуюсь всеми возможностями.

– Не поспоришь… Ну, в общем, три месяца назад Пол ходил на курсы, чтобы получить диплом частного детектива, и там другой парень, тоже частный детектив, которого зовут Кевин Келлехер, сказал ему, что именно его и его братьев нанял мой бывший, чтобы подсыпать Полу наркотиков и сделать компрометирующие фотки. Просто подошел и все рассказал – будто это что-то смешное…

– Зачем?

– Да… – Бриджит махнула рукой. – Мужчины…

– Действительно.

– В общем, Пол вышел на тропу войны, решив во что бы то ни стало привлечь Келлехеров к ответственности. Он даже пошел по этому поводу в Гарди, только Дункан…

– Бывший?

– Ага, он. Дункан выехал из страны, и причастную к этому делу «леди» нигде не удается отыскать, так что Пол не может выдвинуть обвинение.

– Не повезло…

– И вот, вместо того чтобы нормально работать, мы теперь находимся фактически в состоянии войны с другим детективным агентством.

– Ясно.

– И это сущий кошмар. Вот, посмотрите… – Бриджит подняла руки.

– Я не понимаю.

– Короче, Пол, чтобы отомстить братьям Келлехерам, отправил им по почте посылку с порошком, вызывающим зуд.

– А они покрыли ваши руки желтой краской?

– Нет, они проникли в наш офис и засунули дохлую рыбу в вентиляцию.

– Ой!

– Ага. Поэтому Пол превратил их офис в бордель. Он расклеил рекламу по всему Дублину. Сначала их замучили телефонными звонками, а потом нагрянула полиция.

– И тогда они…

– Разбили стекла машины Пола.

– Не очень изобретательно.

– Я тоже так подумала. К чести Пола, он выстроил стену перед входом в их офис. Это, по крайней мере, креативно.

– Но как?..

– Нанял пару каменщиков. Они все сделали за ночь.

– Ясно. Значит, потом была желтая краска?

– Нет. Они внесли нас в список тех, кто колет бесплатными прививками от гриппа.

– И что?..

– Пришли четыреста разгневанных пенсионеров. Это был практически бунт, только очень медленный. А после этого… – Бриджит задумалась, прикидывая, излагает ли она в правильном порядке. – Да, после этого Пол заклеил их офис суперклеем.

Доктор Райт выдержала паузу.

– В смысле, испортил замки?

– Нет. – Бриджит вздохнула. – Вообще всё. Он проник в их офис и приклеил все, что там было. Можно было бы перевернуть офис вверх дном, и все осталось бы на своих местах. Он раздобыл какой-то китайский суперклей, запрещенный у нас в стране как слишком мощный. Это было два дня назад.

– А значит, сегодня…

Бриджит кивнула:

– Я совершила ошибку, открыв почту. – Она подняла ярко-желтые руки. – Моему брючному костюму пришел конец. Не говоря уже о том, что весь офис стал выглядеть как… ну, как будто в него залетела бомба с желтой краской.

Бриджит не хотела в этом признаваться, но сегодня она намеренно надела на работу лучший костюм, поскольку доктор Райт заставляла ее чувствовать себя простоватой. Меган всегда одевалась будто для подиума и показа мод, который может случиться в любую секунду. Кстати, это была одна из причин, по которым она так раздражала Бриджит.

– И теперь вы не можете отмыть краску?

– Ну очевидно же, что нет!

Бриджит потратила целый час, пытаясь ее оттереть, после чего пришлось переборщить с парфюмом, чтобы перебить скипидарную вонь. Вместо делового костюма она была вынуждена надеть потрепанные джинсы и толстовку с капюшоном, валявшуюся в шкафу с тех пор, как они красили офис – и который теперь, кстати, надо перекрашивать.

– Итак, вы участвуете в запутанной войне идиотских розыгрышей в стиле «Денниса-мучителя»⁹ против другого детективного агентства…

Бриджит снова кивнула.

– И поскольку все началось с инцидента, после которого я перестала верить Полу, из-за чего мы чуть не расстались…

Доктор Райт отзеркалила кивок Бриджит:

– Теперь вы не можете эту ерунду прекратить.

Бриджит откинулась обратно на диван и вздохнула.

– Вот именно. Такое чувство, что из-за того, что я не поверила ему тогда, я не могу не поддержать его теперь – даже несмотря на то, что это серьезно подрывает наш бизнес.

– Полный бардак…

– Спасибо за блестящее прозрение, док.

– Ну а чего вы от меня хотели? Вы мой пациент, и – я скажу сейчас то, что никогда никому не говорила, – мне кажется, в данной ситуации вы единственная нормальная среди чертовых психов.

– Сама знаю. Вот почему во мне так много сдерживаемого гнева.

– И именно поэтому вы так агрессивно настроены ко мне?

– Ну, вы тоже ужасно бесите.

– Взаимно, сестра! А знаете, это может стать совершенно новой отраслью психологической терапии – терапией ярости! Отличный получится заголовок. Я могу написать об этом книгу.

Доктор Райт встала, подошла к столу и записала название, чтобы не забыть.

– Учитывая скорость ваших разводов, я думаю, вас ждет большой успех.

Доктор Райт выдвинула ящичек стола и достала оттуда бутылку красного вина и два пластиковых стаканчика.

– Ваши бы слова да Богу в уши.

Она подняла бутылку, и Бриджит кивнула.

– Значит, вы с Полом равноправные члены в совместном бизнесе по оказанию детективных услуг?

Бриджит заметила ударение, с которым Меган произнесла слово «члены».

– Ну, я, Пол и Банни.

– ЧЗХ этот Банни?

А еще Бриджит ненавидела тех, кто начинал говорить аббревиатурами.

– Банни Макгэрри. Наш третий партнер. Правда, он не часто с нами бывает. Из «Дела Жаворонка» он вышел совершенно разбитым.

«И психически больным», – подумала Бриджит, но не сказала вслух, сочтя, что это будет похоже на предательство.

Она не очень давно знала Банни, однако достаточно, чтобы понять: пережитое серьезно ударило по его здоровью. Он провел десять дней во тьме, прикованным к стене и в полном одиночестве – если не считать ежедневных жестоких избиений. И будто этого мало, в довершение ему прострелили ногу. Большинство людей не пришло бы в себя и после половины таких издевательств. Банни не походил на большинство, но это не означало, что он неуязвим. Последнее время – в тех редких случаях, когда она видела его, – он выглядел отстраненным и непохожим на самого себя. И к повседневным делам частного детективного агентства он не проявлял больше особого интереса.

Доктор Райт протянула Бриджит пластиковый стаканчик с вином:

– Земля вызывает Конрой. Вы перестали вдруг говорить и принялись смотреть вдаль.

– Простите.

Райт скинула туфли и забралась с ногами в кресло со стаканчиком вина в руке.

– Окей. Итак, гипотетически говоря, вы хотите снова сойтись с этим Полом?

– Честно говоря, не знаю. В смысле… – Бриджит нервно поковыряла краску на руке, в которой держала вино. – Мне не очень везло с отношениями. Я чуть не выскочила замуж за человека, который, как оказалось, трахал все, что могло шевелиться. Тогда я познакомилась с парнем, который не только не начал приставать ко мне, чего я ожидала, но и впоследствии спас мне жизнь.

– Серьезно?

– Ну да. Правда, я его тоже один раз спасла. Хотя, кажется, даже два раза. И это не считая того, как мы впервые по-настоящему познакомились.

– И как же?

– Я попросила парня об услуге, после чего его чуть не зарезал больной старик.

Бриджит осушила стаканчик до дна, и доктор Райт наклонилась, чтобы налить еще.

– Ну, у меня случались свидания и похуже.

– А еще это дело, которым я зарабатываю теперь на жизнь. Я имею в виду работу частным детективом. Я-то думала, все сведется к поиску потерянных близких и привлечению мудаков к ответственности, а оказалось – нет. Сплошные сомнительные страховые претензии, а также всякие личности, бегающие трахаться на сторону. Без обид.

– Принято.

– М-да, тут поневоле разочаруешься в человечестве… – доктор Меган Райт издала долгое и громкое презрительное фырканье.

Бриджит развернулась, чтобы увидеть ее лицо.

– Не поняла?

– Простите, не удержалась, – доктор Меган Райт фыркнула еще раз – дольше и громче прежнего.

– Поверить не могу, что вам платят за это деньги.

– Ради всего святого, ну послушайте себя! Вы рассуждаете как какая-нибудь недалекая экзальтированная малолетка, которая только что узнала, что жизнь несправедлива. Сколько вам – тридцать восемь?

– Тридцать два!

– Вот именно, и вы не становитесь моложе. – Немного красного вина пролилось на ковер доктора, когда та принялась жестикулировать. – Позволь рассказать, что такое любовь – это как война с террором!

– Окей…

– Заткнись, дай закончить мысль. Я знала одного парня из отдела по борьбе с терроризмом в Лондоне.

– То есть трахалась с ним…

– Вообще-то нет! – торжествующе воскликнула доктор Райт, но затем застыла, и выражение ее лица изменилось. – Так, погоди. Кажется, если подумать, был один разок…

– В самом деле?

Доктор Райт нетерпеливо отмахнулась от Бриджит:

– Он сказал, что проблема в том, что службы безопасности должны каждый раз все делать правильно. А террористам достаточно сделать правильно один раз.

– Ничего не поняла.

– Жизнь – служба безопасности, и мы в ней… – еще одна капля вина пролилась на ковер, – террористы. Нам нужно угадать только раз. А потом бабах – и счастье до конца дней.

– Похоже на очень странную версию идеи «вы должны перецеловать кучу лягушек».

– Заткнись! Я медицинский работник, и я понимаю, о чем говорю. Уволь его или трахни – в любом порядке, каком захочешь, но прими решение прямо тут!

– Я не могу его уволить.

– Ну конечно можешь. Кто ваш третий партнер – Банщик?

– Банни.

– Ага. Вот он пусть и уволит.

Бриджит покачала головой:

– Боюсь, док, это совершенно другой уровень безумия.

Глава третья

Пол держался предельно осторожно, возвращаясь из туалета. Паб «У Фелана» был не тем заведением, где бы вам захотелось задеть чей-нибудь не очень трезвый локоть. Большинство пабов гордятся своей уютной обстановкой или неповторимой атмосферой, но «У Фелана» гордиться было нечем. Все, чем он обладал, лишь намек, а точнее сказать, прямая угроза насилия. Это было то место, где вы бы решились пить только в том случае, если бы двери всех остальных заведений оказались для вас закрытыми. Или закрылись бы для вашей собаки.

Посетители сидели поодиночке, по двое или по трое возле бара. Слышалось тихое бурчание по поводу старой пластинки Джонни Кэша¹⁰. Джасинта, владелица паба, не признавала никакой другой музыки, кроме Кэша и Элвиса, и, как все знали, подача жалоб на данную культурную политику приводила к очень краткой и болезненной для жалобщика реакции.

Они заняли угловую полукабинку, в которой, скорее всего, планировалось больше преступлений, чем где-либо еще в Ирландии – за исключением, пожалуй, бара в здании правительства.

Усевшись, Пол огляделся. Некоторые группки посетителей сидели, сбившись в кучу, и о чем-то разговаривали, другие подозрительно молчали. Как минимум один вел оживленную беседу сам с собой, которая на глазах становилась все более и более ожесточенной. Слева от их полукабинки можно было наблюдать половину татуировок Дублина, разбросанных по трем крупным парням в чрезмерно тесных жилетках, игравшим в пул¹¹.

Пол трижды негромко стукнул недопитым пинтовым стаканом по столу:

– Так, призываю заседание комитета по защите «Агентства МКМ» к порядку.

Фил Неллис отхлебнул из пинты «Гиннесс», отрыгнул и вытер губы тыльной стороной ладони, в которой был зажат телефон.

– Я не вхожу ни в какой комитет.

– Как твой работодатель я тебя в него включил.

– Я даже не настоящий работник.

Пол закатил глаза:

– Ну сколько можно? Бриджит сказала, что из-за твоего криминального прошлого мы не сможем оформить на тебя официальную лицензию частного детектива.

Фил покачал головой:

– Это нечестно! Господи, я привел жизнь в порядок. В конце концов, я женат, и у меня скоро родится ребенок. Почему я должен быть лишен возможности получить нормальную работу на полную ставку всего лишь из-за одной крохотной ошибки?

– У тебя четырнадцать судимостей, Фил.

– Из-за четырнадцати крохотных ошибок!

Честно говоря, Фила и вправду нельзя было назвать матерым рецидивистом. Когда-то он был сугубо мелким преступником, и при этом чрезвычайно неумелым. Однажды его поймали при попытке проникнуть в полицейский участок на Пирс-стрит, когда он забыл сумку после допроса и постеснялся попросить вернуть ее через «дежурку». Так что смена им профессии не стала слишком большой потерей для криминального мира. Однако Пол не мог не признать, что Фил оказался на редкость хорошим частным детективом. Пол, как и почти все люди, находил наблюдение умопомрачительно скучным занятием, в то время как Фил мог с удовольствием сидеть на месте и часами наблюдать, как сохнет краска. Благодаря таланту к абсолютному ничегонеделанию Фил быстро стал секретным оружием «Агентства МКМ».

– А кто еще входит в комитет? – спросил Фил.

– Только ты и я.

Фил указал на Мэгги, лежавшую под столом и методично уничтожавшую кость после того, как она с энтузиазмом проглотила две пинты «Гиннесса».

– А Мэгги почему не в комитете?

– Фил, мы не можем принять в комитет немецкую овчарку.

– Без обид, но из нас троих кому бы ты доверил прикрывать тебя в бою?

– Прекрасно. Тогда Мэгги входит в комитет.

– Великолепно. Как поступим с голосованием?

– У нас нет голосования. Все решения принимаю я.

– Очень демократично.

Лежавшая под столом Мэгги громко пукнула, внеся свое возражение по процедурным вопросам.

– Господи, – пробормотал Фил, помахав перед лицом рукой. – Ей становится хуже.

Пол кивнул. Проблема собачьего метеоризма явно выходила из-под контроля, но, несмотря на всякие увещевания, попытка заставить Мэгги есть нормальный корм для собак обернулась сущим кошмаром.

– Просто не думай об этом, – сказал Пол, открыв блокнот. – Итак, наша компания стала жертвой ничем не спровоцированного нападения со стороны Келлехеров. Это нельзя спускать с рук.

– Когда ты говоришь «не спровоцированного», это звучит как-то странно. Мы напали на них первыми.

– Ну да, в качестве возмездия за то, что они сделали раньше.

– А до этого опять же напали мы.

– Только потому, что они напали на нас. Давай не будем забывать, с чего все началось. Мы были на твоем мальчишнике, когда они…

– Я знаю, но…

– Эти сволочи разрушили мою жизнь, Фил!

Фил поднял руки в знак капитуляции. Никому из них не хотелось заново переживать тот вечер, хотя Пол и не мог вспомнить большую его часть. Когда тебя накачивают рогипнолом в таком количестве, что пошатнется даже слон, понятно, что может случиться с человеком. Фил до сих пор чувствовал свою вину, поскольку убежал в тот вечер в обиде, бросив Пола одного.

– Я не говорю, что ты не прав, когда на них злишься. Их действия были совершенно превратными…

– Скорее, отвратными…

– А я как сказал? Не важно. В общем, я хочу сказать: почему бы нам не задействовать элемент неожиданности?

Пол возбужденно забарабанил пальцами по столу:

– Мне нравится ход твоих мыслей. Продолжай.

– Келлехеры ожидают, что мы ответим, верно?

– Именно так.

– Значит… – произнес Фил, сделав паузу и театрально разведя руками, – мы не ответим.

Пол немного подождал. Фил посмотрел на него с недоумением. На бильярдном столе кто-то ударил по шару.

– И?

– И всё.

– Фил, как то, что мы ничем не ответим, поможет нам выиграть войну?

– А так, что они будут постоянно думать: «Когда же это произойдет? Когда же это произойдет?» А оно раз – и не произойдет. Ожидание сведет их с ума.

– Какая ужасная идея. Потому у нас и не может быть голосования.

– Меня уже тошнит от всего этого, Пол. Я хочу вернуться к нормальной работе. У нас накопился уже целый ворох незаконченных дел.

– Но мы побеждаем!

– Ты серьезно?

Фил многозначительно посмотрел на мобильный телефон в левой руке, где тот пребывал уже второй день. План Пола по проникновению в офис «Братьев Келлехеров» реализовывался силами двух человек, среди которых Фил, как всегда, был вторым. В самый разгар приклеивания всего ко всему забота Фила о жене, чьи роды ожидались всего через десять дней, превзошла прочие его заботы. После того как он ответил на первый же входящий звонок (оказавшийся звонком из службы такси, диспетчер которой набрал его номер по ошибке), телефон прочно приклеился к руке.

– Вчера ночью Да Синь заставила меня спать в комнате для гостей. Она где-то прочитала, что излучение телефона может навредить ребенку.

– Я уже говорил тебе, – ответил Пол, – он отвалится естественным путем через пару дней. Или положи его в горячую воду.

– Ну да, – проворчал Фил, – телефоны же любят горячую воду, это все знают… – Он взял пинту свободной рукой и отхлебнул. – Да Синь говорит, что я должен, знаешь ли, сосредоточиться на работе.

– Это и есть работа. Мы выполняем ее ради компании.

– Да Синь говорит, что ради компании – только то, что велит мне делать Бриджит. А все остальное – твоя личная ерундень. Вот как говорит мне Да Синь.

– Да Синь будет указывать тебе, что делать?

– Да.

– Тогда давай… Погоди, что?

– Конечно, она указывает мне, что делать. Она намного меня умнее.

Фил посмотрел на Пола как на сумасшедшего. Пол напомнил себе золотое правило: с Филом следует разговаривать в рамках «неллисианской» логики. Обычная логика тут не действует.

– Я твой самый старый друг.

– Я знаю.

– И мне нужна помощь.

– Ты абсолютно прав.

– Нет, не так. Мне нужна твоя помощь. Кого я могу еще просить?

Фил немного подумал:

– Банни?

Пол поперхнулся пивом:

– Банни? Ты рехнулся? Хочешь открыть реальный счет тел?

– Ну да. Справедливое замечание. Просто… ну хорошо, я помогу тебе.

– Замечательно.

– В последний раз, – продолжил Фил. – А потом я пас.

– Ну конечно.

– На этот раз я серьезно.

– Безусловно. – Пол перелистнул блокнот. – Так, нам нужен план. У меня есть некоторые идеи. Вот, послушай: во-первых, Одноглазый Барри говорит, что может раздобыть немного… хм… что-то типа фейерверка.

– Нет, Поли, черт побери, нет! Ты забыл, почему у него только один глаз?

– Ну хорошо, – ответил Пол, вычеркивая строчку из длинного списка.

– Давай сэкономим время, – сказал Фил, указав на блокнот Пола. – Я не буду делать ничего, что связано со словами «взрывчатка»…

Пол вычеркнул еще два пункта.

– …«похищение»…

Еще три.

– …или с любой формой химической войны.

Еще два. Под столом опять пукнула Мэгги.

– Господи, – пробормотал Пол. – Кстати, по поводу химической войны. Как насчет такого: а что, если ночью мы подкинем к ним в офис барсука? В смысле, сначала поймаем, а потом добьемся, чтобы в тот момент, когда они придут утром на работу, он оказался злым. По-настоящему дико злым?

– Ну, – ответил Фил, – учитывая, что ты хочешь вынуть лесное существо из естественной среды обитания и поместить его в офис на Лисон-стрит, думаю, злость не стала бы проблемой. Кстати, удали заодно все идеи, которые связаны с животными.

– Да чтоб тебя… – Пол вычеркнул еще четыре идеи. – Ты оставляешь мне очень узкое окно возможностей, Фил. Ну хорошо, как насчет того, чтобы мы зарегистрировали их офис как тренировочный лагерь ИГИЛ¹²?

– Кто такой ИГИЛ?

– Ты что, не смотришь новости, Фил?

– Я уже полгода не читаю ничего, кроме книжек об уходе за малышами.

– Ну…

Огромная ладонь хлопнула по центру стола, заставив Пола подпрыгнуть от неожиданности. Ладонь оказалась прикрепленной к покрытой татуировками руке одного из игроков в пул. В нос мужчины было вдето кольцо, которое с данного ракурса наводило на мысли о быке. Об очень разъяренном быке.

– Это что, на хрен, за вонь?

– Э-э… – протянул Пол.

– У его собаки небольшие проблемы с метеоризмом.

Главная причина бездарности Фила как мелкого преступника заключалась в том, что он всегда был безнадежно честен.

– Тогда убирай отсюда свою вонючую суку.

Пол нервно улыбнулся:

– Вообще-то ей разрешили здесь находиться.

– Мне насрать.

Бешеный Бык наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лица Пола. Выяснилось, что нулевая терпимость к неприятным запахам не распространялась на его собственное дыхание.

– Убирайте ее отсюда на хер, или я вышвырну вас обоих в окно.

– Я бы не стал этого делать, – вмешался Фил. – Она страшно не любит, когда к ней прикасаются.

Бешеный Бык обратил внимание на Фила и тут же заметил в его руке телефон.

– Ты меня снимаешь?

– Нет… Долгая история.

– Парни, этот ушлепок снимает меня на телефон.

Двое приятелей Бешеного Быка подошли к столу. Оказалось, что они еще больше ростом. Теперь тот скудный свет, который брезжил в пабе «У Фелана», полностью померк – будто их накрыло по-настоящему грозным затмением.

Из-под стола донесся предупреждающий рык.

– Ладно, парни, расслабьтесь, – сказал Пол. – Мы сейчас уйдем.

За спиной Дикого Быка раздался голос:

– Кто-то уйдет отсюда, но не вы.

Бешеный Бык обернулся, затем опустил взгляд ниже. Джасинта Фелан, женщина ростом в полтора метра, смотрела на него с вызовом. Она управляла этим пабом сорок лет, пережив трех мужей. Она являлась человеком-легендой и по меньшей мере в трех случаях человеком с алиби. Особенно знаменита она была своим бескомпромиссным отношением к людям, которые «ведут себя как опарыши», о чем свидетельствовало большое мачете в ее руке, острие которого остановилось в паре сантиметров от репродуктивных перспектив Дикого Быка.

– Эта собака в списке ВИП-персон. А ты – нет.

Поначалу Джасинта не испытывала восторга по поводу Мэгги – до тех пор, пока один летний случай не заставил ее изменить мнение. Какой-то наркоман, чьи ломки полностью отшибли остатки здравого смысла, обзавелся пистолетом и по-настоящему ужасной идеей. Он зашел в паб почти перед закрытием и потребовал кассу. Ранее в тот день состоялся матч с дублинской командой, так что выручка получилась обильной. Джасинта скорее бы умерла, чем отдала деньги, – правда, вряд ли это стало бы самым вероятным исходом. Но в любом случае в пабе разразился бы хаос. Мэгги решила ситуацию до того, как кто-либо пострадал – по крайней мере, из тех, кто не являлся наркоманом. Наркоман, возможно, не подозревал об этом, но Мэгги, скорее всего, спасла ему жизнь.

После того случая собака приобрела пожизненную привилегию безгранично наслаждаться здесь пивом. Правда, через две недели данную практику пришлось прекратить – после того как Мэгги сообразила, как поднимать миску и таскать ее к бару, а Джасинта осознала, в какие расходы ей это выльется. Тем не менее к приходу собаки здесь всегда была наготове кость, а сама Джасинта проявляла к ней больше симпатии, чем ко всей человеческой клиентуре заведения за всю его бесславную историю.

– Ты угрожаешь мне? – по недоверчивому тону Бешеного Быка стало ясно, насколько опасно он не осведомлен.

Джасинта одарила его хищной улыбкой:

– Именно так.

– Но нас трое.

– Да ладно? – спросила Джасинта таким небрежным тоном, какой бы уже заставил зазвенеть тревожные колокольчики, если бы эти парни были поумней. – Вы, ребятки, не местные, да?