Kitabı oku: «Мутация разума.», sayfa 6
– Лучше помоги нам, – ответила Рене, бросив на одноклассника испытующий взгляд.
– Кропотливая работа – это не моё, – парень сел на стул, – Да и руки у меня слишком крупные, чтобы орудовать отмычками…
– Это не так уж и трудно, – попытался убедить напарника Винни, – Короткий алгоритм, – он посмотрел на Рене и, понимая, что кроме девушки его никто не поддержит, кивнул на изогнутую палочку, – Это натяжитель, – прокомментировал Винни, – Считай, ровное ребро любого ключа, – парень ввёл отмычку в верхнюю часть замочной скважины, придерживая её за изогнутый хвостик, – Им нужно уловить в какую сторону открывается замок и совсем немного туда повернуть. А крючок… – курсант взял другую отмычку, – …играет роль ребристой стороны любого ключа. Им нужно нащупать штифты, – Винни запустил вторую отмычку чуть ниже натяжителя, – Находишь крючком штифт и толкаешь его до упора. Он должен застрять внизу. Если штифт поддается слишком легко и вываливается обратно, надо сильнее подкрутить цилиндр замка натяжителем, если поддаётся с трудом – вернуть цилиндр на несколько миллиметров назад. Поняла? Всё правда несложно.
– Нет, Винни… – вздохнула Рене, взглянув на замочную скважину так, будто из неё выползали личинки, – …это трудно. И долго. Я, конечно, попробую, но если за пару минут мы не сдвинемся с места…
– Я уже нащупал штифты, – откликнулся парень, – Осталось повернуть…
Долгожданный щелчок хлопнул по воздуху смущённой пощёчиной. Только Винни не имел к этому звуку никакого отношения. Недоумённо обернувшись, парень и девушка увидели Хэмиша, который со скучающим видом открывал дверцу одного из шкафов.
– Я подумал, так будет быстрее, – курсант поднял вверх руку, демонстрируя на месте указательного пальца серебристую субстанцию, – Скопировать форму ключей оказалось раз плюнуть.
– Ладно, уговорил, – ответил Винни и поднялся с коленей, – Я всё-таки поделюсь с тобой собственной славой.
– И мы должны прочитать все найденные документы и запомнить их наизусть? – уточнил Нэри.
– Нет, что ты, я их сфотографирую, – ответил Джаспер и, подойдя к открытому шкафчику, взял с полки первую попавшуюся папку, – Красная, в плотной обложке, крайняя справа… – пояснил он друзьям, – Всё, что мы достанем, необходимо вернуть вточности на свои же места.
– Я прослежу за этим, – Рене протянула Винни отмычки и направилась к ящику, – А вы чего застыли? Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим. Винни, помоги Джасперу. Нэри, прежде чем забрать что-нибудь с полки, покажи это мне…
– Есть, мэм! – Нэри шутливо отдал честь.
– Только разбираться со всеми снимками после ты сам будешь, – настоял Хэмиш, заполняя следующую замочную скважину изменённой фалангой.
***
Лифт пропускал мимо этаж за этажом. Меняя свой цвет с прозрачного на жёлтый, цифры над дверцами отмеряли пройденные кабиной участки и, словно передавая друг другу эстафету, намекали, что пассажирам предстоит не самое короткое путешествие. Милош опустил глаза и мельком взглянул на неудобную повязку. Сменив форму курсанта на классический костюм, парень почувствовал себя как-то по-особенному. Дорогая чёрная ткань, идеальный фасон, рубашка тон в тон, галстук с белой подкладкой, запонки, туфли… Милош будто получил именно то, что предназначалось для него с сотворения мира – своё истинное амплуа – и, очистившись от ненужной громоздкой шелухи, ощутил себя увереннее.
Он даже посчитал, что стал привлекательным… А это было необычно, впрочем, как и всё, что теперь происходило с новым членом совета…
– А тот человек…
– Тише-тише, – перебила Милоша мисс Галлагер, – У тебя будет возможность задать все вопросы непосредственно мистеру Селестеру.
…Первые личные апартаменты, первая зарплата, первый выезд за пределы академии спустя последние три года… Каждое крошечное событие словно бы оживляло воспитанника изнутри и, смягчая подавленный депрессивный характер, напоминало о том, что не так уж всё плохо. Что дела умеют идти хорошо.
Оповестив холл о прибытии, лифт плавно раскрыл металлические створки. Перед Милошем появилась полукруглая зала, чем-то похожая на приёмную в академии. У дальней стены, как бы уравновешивая изгиб планировки, стоял стол секретаря. Он начинался у выхода одного из коридоров и заканчивался у входа в другой и, расширяясь у противоложного края, имел форму капли. Возле секретаря стоял какой-то мужчина. Протягивая женщине раскрытый скоросшеватель, он недовольно указывал на бумаги внутри и, озадачивая коллегу, пытался ей что-то объяснить. Едва взглянув на гостей, секретарь вернулась к изучению документов.
– Нам сюда, – мисс Галлагер жестом указала направо, – Надеюсь, мы не опоздали.
На предпоследнем этаже небоскрёба царил необыкновенный для рабочего дня ажиотаж. В негативном контексте. Раздражённые сотрудники то и дело хлопали дверьми, либо покидая, либо возвращаясь в многочисленные кабинеты; говорили по телефонам; переносили с места на место безликие папки и, не обращая внимания ни на Милоша, ни на мисс Галлагер, казались готовыми проклясть всё на свете.
– В эту сторону, – подсказала распорядитель.
Милош направился к светло-серой двери и, потянув за её ручку, пропустил женщину вперёд. В большой переговорной, отделанной панелями из тёмного дерева, их ждал человек. Он сидел за длинным столом и, положив руки перед собой на какие-то бумаги, абсолютно не желал поприветствовать вошедших. Бывший курсант и мисс Галлагер заняли места напротив мужчины.
– Мистер Селестер… – очевидная суровость собеседника будто совершенно не беспокоила психолога, – …познакомьтесь, это Милош, вам именно о нём рассказывали. Милош, – женщина пристально посмотрела на воспитанника, – Это мистер Селестер.
– Приятно познакомиться, – откликнулся парень.
– Перейдём сразу к делу, – голос мужчины оказался неожиданно низким и, удивив собеседника, отозвался в его ушах гулом проехавшего мимо грузовика, – Ты умеешь читать мысли?
– Это не совсем точная формулировка, – заметил Милош.
Мистер Селестер был высокого роста, крупного телосложения и, обладая лицом настоящего прагматика, походил на профессора, препарирующего труп.
– Я читаю воспоминания.
– И как это происходит?
– Я мысленно налаживаю контакт с подсознанием другого человека и как бы пускаю его эго в своё.
– И за процедурой не следуют никакие побочные эффекты? Слияние личностей, фантомные воспоминания, потеря памяти? – глаза мистера Селестера испытующе следили за парнем.
– Нет, я отпускаю постороннее сознание так же легко, как и принимаю, в том же самом состоянии, если от меня не требуется лечение. У человека сохраняется опыт о моём вмешательстве, а в остальном… – Милош пожал плечами.
– И ты можешь прочесть воспоминания любого человека? Вне зависимости от национальности, возраста и пола?
– Да. Если у меня будет достаточно времени.
Откашлявшись в кулак, мужчина пододвинул к бывшему курсанту заготовленные документы.
– Достаточно – это сколько? – мистер Селестер откинулся на спинку офисного кресла, – Ты можешь прямо сейчас провернуть свой фокус на мне или на мисс Галлагер?
– Это никакой не фокус, – ответил Милош и, едва взглянув на бумаги, добавил, – Для человека, с которым я ни разу не проводил слияние, первая процедура займёт три дня. Примерно. К тому же, вмешательство без согласия пациента пройдёт труднее, а значит незнакомый человек сначала должен привыкнуть ко мне.
– Как много нюансов.
– Я работаю с психикой, а это подразумевает под собой очень много нюансов. А вы, собственно, кто?
– Я представляю правительство.
– И это всё? – не ожидая от Милоша колкостей, мисс Галлагер удивлённо посмотрела на подопечного.
– У тебя достаточно информации, чтобы выполнить работу. Тебе объяснили, что требуется?
– В общих чертах. Я должен добыть какую-то информацию из какого-то человека. А имеет ли моя миссия хотя бы косвенное отношение к ажиотажу в небоскрёбе?
– Нет, – мистер Селестер покачал головой и, сцепив руки в замóк, пояснил, – Беготня за дверью – часть самостоятельной жизни "Меддлинг Корп", фирма просто предоставила нам место для встречи. Что касается человека, чью память тебе предстоит прочитать… Это преступник.
– Он в коме?
– Нет, просмотри его личное дело, – мужчина кивнул на документы, – Разумеется, там не всё… Только общие сведения…
Милош взял бумаги и, пробежав глазами содержание страниц, не нашёл в них ничего занимательного. Родился… Вырос… Работал журналистом… Тогда-то примкнул к такой-то террористической группировке, ответственной за кибератаки на государственные базы данных. Вернувшись к первой странице, парень ещё раз посмотрел на фотографию преступника. Мужчина выглядел, как среднестатистический офисный работник, измотанный недосыпом и рутинным трудом. Худощавый, с чёрными волосами, отпущенными до плеч, и греческим носом…
– Я могу оставить личное дело себе? – спросил парень.
– Не думаю, что это как-то поможет, – мистер Селестер указал на столешницу, и Милош послушно отложил скоросшеватель, – Следствие в тупике. После того, как оперативная группа вышла на базу террористов и, в ходе не очень удачной спецоперации, повязала одного из них, остальные участники шайки словно растворились. Ни единого намёка на их присутствие в интернете, ни единой зацепки в реальном мире. Товарищи нашего заключённого тщательно скрылись.
– Может стоило обратиться к Уиллу? – предложил Милош.
– А кто такой Уилл?
– Это другой воспитанник академии, – откликнулась мисс Галлагер, слегка улыбнувшись, – Он настоящий компьютерный гений, но на его работу потребуется больше часов, а если я всё правильно поняла, то…
– Да, сроки поджимают, – договорил за женщину мистер Селестер, – Любое расследование финансируется из государственного бюджета, а это дело остаётся открытым на протяжении пяти лет… В итоге, отделу по борьбе с киберпреступностью назначили дедлайн*.
– Сколько у меня времени?
– Не больше двух недель. Нам нужны имена его сообщников (может быть клички), нам нужно знать, где они прячутся… Может быть у группировки существует какой-нибудь экстренный код, по которому все её члены должны собраться в одном конкретном месте, понимаешь? – Милош согласился, – Внешность сообщников, отличительные черты… Коротко говоря, нам необходимо хоть что-нибудь, что подтолкнуло бы расследование.
– А обычный допрос не дал совсем ничего?
– Именно. Заключённый не идёт на контакт.
– Вы точно уверены, что сообщники существуют? Если речь идёт о киберпреступлениях, то их может совершать и один человек. Помощники зачастую не нужны, – произнёс красноволосый.
– Да, я знаю, но стиль работы одиночки отличается от того, как действуют группы. Кстати, хотел уточнить, есть ли какие-нибудь факторы, которые могут осложнить или ускорить процедуру?
Милош сконфузился и, ощутив повязку на руке чугунной перчаткой, немного помедлил. Ведь она никуда не исчезла… Перебинтованная травмированная кисть, которая с самого начала разговора безвольно лежала у него на колене… И двух недель для полного восстановления ей было недостаточно.
– Нет, – ответил Милош.
– Хорошо, – подытожил мистер Селестер, – Но есть ещё кое-что, о чём ты должен помнить, – мужчина взял документы со стола и, свернув их в свободную трубочку, продолжил, – Так как раскрытие этого дела имеет государственную важность, к работе полиции подключились и военные. Армия тоже пострадала от действий террористической группировки, кроме того она требует, чтобы виновных в утечке информации отдали именно под военный трибунал. Ни согласия, ни отказа по этому поводу военные пока не получили, поэтому часть допросов проводили не следователи, – мистер Селестер помолчал, – А дознания в армии имеют характерную специфику.
– Хотите сказать, его пытали?
– Да, а так как ты будешь соприкасаться со всеми воспоминаниями заключённого…
– Но пытки ведь запрещены, – сердце Милоша от волнения забилось быстрее, – И по отношению к заключённым, и по отношению к пленным.
– Да, разумеется, поэтому если наткнёшься на что-то подобное, тебе надо держать язык за зубами. Заключённый считается врагом государства.
*Дедлайн – крайний срок выполнения задачи или работы.
Глава 6. Слишком медленно, слишком предсказуемо.
Аплодисменты накрыли Милоша бурной волной неиссякаемого восторга. Оживляя Общий Зал и выплёскиваясь на сцену, они суетились вокруг парня, похлопывали его по плечам и, заставляя кровь приливать к щекам и груди, срывались на свист. Милош не ожидал такой тёплой реакции. Смущённо улыбаясь, парень стоял рядом с мистером Мортимером и, чувствуя себя доморощенной знаменитостью, смотрел на одноклассников. Воспитанники академии располагались на трибуне, заранее поставленной напротив подмостков.
– Ну, тише, тише, – подняв правую руку, мистер Мортимер добродушно рассмеялся, – Хорошо, что вы так друг друга поддерживаете, и у вас будет достаточно времени, чтобы отпраздновать назначение. Например, сегодня после занятий, – по красно-белым рядам пробежал одобрительный ропот, – Скажем… На праздничной вечеринке, – гул стал громче и, как бы выманивая у директора следующую фразу, ненадолго подутих, – Которая продлится до самого утра! – вызвав очередной шквал аваций, мистер Мортимер позволил подопечному вернуться к друзьям.
– Нельзя было предупредить?! – Винни радостно повис на шее Милоша, – То же мне, конспираторы…
– То есть, ты теперь наш начальник? – спросил Орвилл, освобождая дорогу новому члену совета.
– Поздравляю! Поздравляю! Поздравляю! – Мередит обхватила парня за талию, – Это так здорово! Просто слов нет!
– Я никому ничего не скажу, – шепнула Рене, проходящему мимо товарищу.
– Слушай, может у тебя получиться подкинуть нам наличных на карманные расходы?
– Нэш!
– А что такого? – парень невозмутимо скрестил руки на груди, – У вас попросить надбавку смелости никогда не хватит.
– Минуточку внимания! – куранты замолчали и обратились к стоящей на сцене миссис Мортимер, – Как уже было сказано директором, всему своё время, и на повестке дня у нас имеется ещё несколько не менее важных вопросов. Первым делом хочу сообщить, что состояние кадета Роберта Закари стабильно тяжёлое, но вы можете его навещать. С двух до пяти, группами по два-три человека. Врачи пока не считают нужным выводить Бобби из искусственной комы, но, когда он очнётся, ему будет приятно увидеть в палате украшения и открытки, – Джаспер втянул голову в плечи, желая провалиться, – Следующее… – продолжала миссис Мортимер, – …Так как проводимые в стенах академии исследования выходят на новый уровень, нам необходимо провести дополнительные тесты, – взяв предложенный мистером Мейером планшет, женщина снова взглянула на воспитанников.
– Можно вопрос? – откликнулся Джастин.
– Да, конечно.
– Вы ведь не собираетесь нас вылечивать?
– Разумеется, нет. Откуда такие мысли? – миссис Мортимер ласково улыбнулась, – Мы всего лишь изучаем ваш феномен, и процедуры, которые вы пройдёте в ближайшие дни не будут отличаться от тех процедур, которые вы проходили перед зачислением. Итак, до небольшого отступления я хотела сказать, что сегодня мы возьмём у вас кровь на анализ, поэтому завтрак откладывается до десяти часов. Кристин, подойди ко мне, пожалуйста.
Передав девушке планшет, миссис Мортимер коротко объяснила, как пользоваться списком, и, закончив собрание, добавила:
– В одиннадцать часов приходите на восточную лужайку. Вас будет ждать там мисс Галлагер.
– Давай эту штуку мне, – спустившись с трибуны, Скотт размашистым шагом направился к Кристин, – Иглы всё равно меня не берут, так что займусь организационным процессом, ты ведь не против? – девушка отрицательно мотнула головой, – Вот и замечательно, – парень пролистал столбики имён, аккуратно внесённые под номера лабораторий, – Стоп. А я-то что здесь делаю?
– Эй… – колено Джаспера мягко боднуло колено бывшего курсанта и, напомнив Милошу о напарнике, задержалось на месте, – Ты какой-то слишком спокойный. Неужели перестал бояться шприцов?
– Я не пойду с вами, – сказал красноволосый, – Я больше не кадет и белую форму ношу в последний раз и то по предложению мисс Галлагер. Вчера я подписал договор.
– Оу…
– Ты мне скажи, как я могу сдавать кровь, если у меня даже порезаться не получается! – Скотт непримиримо отстаивал свои неуязвимые права, и его голос, долетая до собеседников на последнем ряду, бесспроса перемешивался с их разговором, – И что мне делать на приёме? Зайти, посидеть в кабинете и уйти?!
– Тогда… До вечера? – интонация Джаспера вопросительно вытянулась вверх.
– Угу, – посмотрев на свою обувь, Милош немного помолчал, – Завтра я окончательно перееду на этажи Совета.
– Ну, да. Это логично, – Джаспер поджал губы, – Выходит, сегодня твой последний день?
– Отчасти, и мне уже надо идти… Исполнять свои обязанности.
– Разумеется.
Милош встал на ноги и, попрощавшись с одноклассниками, направился к двери около сцены, за которой недавно исчезли распорядители. Будто застыв на распутье, Джаспер продолжал смотреть вслед своему другу и даже тогда, когда его задумчивое наблюдение превратилось в остекленевшую привязанность к несуществующей точке, не решался отвернуться. Это было глупо. Испытывать радость и гордость от происходящих изменений и, одновременно с этим, ненавидеть нарушение заведённого порядка. Это было глупо. Кто-то сел рядом и, отстукивая по трибуне раздражающий ритм, произнёс:
– Не грусти, – Катра пожал плечами, – Он теперь птица другого полёта.
– Отстань, – буркнул Джаспер… – Мне это не нужно, – …и, сбежав вниз по ступеням, присоединился к товарищам.
***
Ветер взъерошил волосы Дилана длинными теплыми пальцами. Выйдя на просторное мраморное крыльцо, парень жадно вдохнул свежий воздух и, наполнив лёгкие запахом весны, невольно поёжился. Солоноватый аромат влажного грунта и молодой зелени будто бы окутал его тело изнутри. От каменной площадки, упираясь в широкую асфальтированную дорожку, спускались ступени и, белея на солнце, провожали курсантов за пределы академии. Парадный вход в учреждение располагался напротив массивных ворот, впаянных в высокую бетонную стену. Справа от крыльца, едва скрываясь за кустами и молодыми деревьями, находилась парковочная площадка, слева начинался разбитый по периметру парк.
Услышав голоса одноклассников, Дилан повернулся к открытой двери и, встретив Кристин, произнёс:
– Все в сборе?
– Да, – девушка начала спускаться по лестнице, – Кстати, а я тебе уже рассказыала, как Скотт сдал анализы?
– Нет, – парень отправился следом.
– Никогда не угадаешь, – Кристин вытащила из-под воротника куртки волосы и, взглянув на товарища, добавила, – Лаборанты надрезали ему слизистую на щеке, – Дилан поморщился, – Не глубоко. Всего лишь царапина, правда позавтракать у него не получилось.
– К чему такие меры? – курсант сошёл на тропинку, – Ему же всегда разрешали не делать прививки и не сдавать кровь…
– Именно поэтому, – Кристин сбавила шаг и, пропуская вперёд других одноклассников, тихонько продолжила, – Скотт же не болел никакими серьёзными болезнями, потому что мы ими не болели, и потому что мы не контактируем с окружающим миром, а если вдруг что-нибудь случится… Лично я думаю, что его внешняя неуязвимость скорее дефект, чем способность.
– Мы все скорее дефекты, чем способности.
– Немного обидно, не правда ли? – ответила девушка, – И почему всё должно быть именно так?.. Я говорю о наших силах. Если у тебя получается находить баланс между плюсами и минусами своего дара, то тогда ты можешь планировать будущее и думать об успехах, провалах, да и о нормальной жизни в целом, но если нет… Не знаю… – Кристин подняла голову и посмотрела на полуголые ветки деревьев, – Сегодня я опять проснулась в джунглях. Эти руки… – гневно нахмурившись, девушка засунула кисти поглубже в карманы, – Когда я сплю, они меня не слушаются и начинают расти, причём с удвоенной скоростью. Если я пропущу будильник и проведу без сознания лишние пару часов, то рискую оказаться погребенной под тяжестью своих же лиан! И это невыносимо… Я едва не задушила этим утром Бриджит! Она успела разбудить меня до того, как в комнате закончилось место, но…
– Ты ни в чём не виновата, – Дилан приобнял напарницу за плечи.
– А кто виноват?
– Никто.
– Те таблетки, которые для меня готовят, совсем не помогают. От них только тошнит.
Парковая дорожка петляла между подстриженными газонами, декоративными камнями и крепкими, высокими деревьями. Распадаясь на множество тропинок поменьше, она пронизывала всю территорию академии и, снова сходясь у отключённого фонтана, напоминала причудливые контуры витражной мозаики. Мисс Галлагер выбрала для встречи овальную поляну под раскидистым дубом. Сидя на мягком бесформенном кресле, женщина как бы замыкала кольцо из одинаковых бледно-сиреневых пуфов и, наблюдая за неторопливым приближением курсантов, держала на коленях резиновый мяч.
– Нет, нет, нет… Только не это, – Винни с притворным испугом вцепился в Рене, – Только не говорите, что нам придётся возвращаться за своими дневниками. Неужели с прошлой групповой терапии прошёл ровно месяц?!
– Нет, не прошёл, – Рене высвободила руку из пальцев напарника, – Может, это что-нибудь внеплановое?
– Я сбегаю за дневниками, если вам всем лень, – предложил Джастин, вопросительно взглянув на товарищей, – Не понимаю, что плохого в обычных разговорах…
– Я пойду с тобой, – откликнулась Мередит.
– Стабильно не разделяю ваших общих восторгов, – ответил Винни пепельному блондину, – Мисс Галлагер – психолог. Она никогда не ведёт "просто разговоров". Каждый её вопрос – это тест, каждый наш ответ – мост к нашим душам, а я не люблю незванных гостей. И дневники… Помните, как раньше нам говорили, что их надо вести ради улучшения почерка? Нет, я не готов открываться всем подряд, и ещё сильнее я не готов узнать, что во мне что-то не так, и что это что-то кому-то не нравится.
– По-моему, ты все усложняешь, – возразила Мередит, – Когда человек замыкается в себе, он начинает смотреть на мир с ложной уверенностью, что его никто не понимает и никогда не сможет понять. Что все его мысли и чувства – это исключительный и уникальный опыт, который до него никто не приобретал. Что его эмоции никому не нужны, и что их никто не в состоянии разделить. Но это иллюзия. Доверяя же друг другу свой внутренний мир, мы доказываем, что между нами нет особой разницы. Что мы все живые, что мы все умеем злиться, расстраиваться, переживать, что у всех нас есть проблемы, которые можно решить с небольшой помощью друзей… Такие разговоры стирают границы и делают нас более понятными для окружающих.
– Угу, вот только насильно заставлять людей читать личные дневники – варварство, – настаивал Винни, – А желание самому прочитать кому-нибудь свой личный дневник – вид эксгибиционизма.
– Ты просто недружелюбный, – откликнулась Шелли, переходя с тропинки на газон.
– Я недружелюбный?! – кадеты направилась следом за девушкой, – Я просто не хочу дружить со взрослыми. В конце концов, здоровый уровень замкнутости никому не повредит. Замкнут для одних людей, значит открыт для других. Замкнут для всех, значит открыт для себя.
– Ну и чего ты разорался? – откликнулся Джаспер, подталкивая товарища к креслам-мешкам, – Ты ведь даже не ведёшь никакой личный дневник.
– Да, я так… – Винни почесал косматый затылок, – Я просто о вас беспокоюсь.
– Ага, конечно, – Мередит усмехнулась, – Если бы все научились всем доверять, современное общество стало бы лучше.
– Если бы за всех могла думать одна голова… – парировал Винни, занимая место рядом с напарницей, – К тому же, доверие, как сиамский близнец, неотделимо от чувства долга и чувства ответственности. Только посмотри, – парень кивнул в сторону одноклассников, которые постепенно рассаживались по кругу, – Точь-в-точь белые мышки для опытов. Надеюсь, меня за участие в "праздной беседе" хотя бы накормят сыром.
Мисс Галлагер поприветствовала подопечных и, переложив мячик из одной руки в другую, спросила:
– У кого какие впечатления накопились за прошедшую неделю?
За годы работы мисс Галлагер выучила курсантов наизусть. Присматривая за их взрослением, корректируя его и создавая для воспитанников комфортные условия, женщина стала свидетелем удивительных перемен. Из группы сложных детей её подопечные превратились в умных, рассудительных, в меру любопытных молодых людей с хорошими манерами и, вопреки всем забытым опасениям, ни в чём не уступали ровестникам из вне. Они их даже превосходили, и сверхспособности здесь были не при чём.
– Сумбурные, – пожав плечами, ответила Шелли, – Мы словно катались на опасных горках. То вниз, то вверх, то вниз головой.
– Я не фанат подобных развлечений, – заметила Рене, – Не люблю постоянно находиться в тонусе.
– А, по-моему, было вполне интересно, – Катра завёл руки за голову и, сцепив смуглые пальцы в замóк, сделал из них некое подобие подголовника, – Хоть какое-то оживление. Мы же всё-таки живём не в заповеднике
– Что ты имеешь ввиду? – спросила мисс Галлагер.
– Черезмерную опеку, – откликнулся парень, – Думаю, многие согласятся, что мы в академии окружены толстой синтепоновой подушкой.
– Но это не делает опасность более привлекательной, – Рене убрала за ухо платиновую прядь.
– Да, но отсутствие даже самых незначительных событий очень утомляет.
– Ты просто подвержен скуке, – произнёс Орвилл.
– И имею на это полное право.
– А что скажешь ты? – женщина участливо посмотрела на Джаспера.
– Я? – парень сорвал травинку и, смяв в кулаке тёмно-зелёный листочек, бросил его под ноги, – Что не стоит долго на чём-нибудь задерживаться. Вообще ни на чём.
– Почему?
– Потому, что меньше времени уйдёт в никуда.
– Он у нас сегодня меланхоличный, – сказала Бриджит.
– Ну, хорошо, – поджав губы, мисс Галлагер сменила тему разговора, – Тогда давайте обсудим будущее. Что вы ждёте от следующей недели?
– Падение обступившей академию стены, – поделился мыслями Джаспер.
– Какой стены? – не догадалась психолог.
– На мой вкус, несколько километров бетонного ограждения в два с половиной метра толщиной трудно назвать обычным забором, – продолжал курсант, вызвав у Катры одобрительную усмешку, – И я хочу, чтобы она рухнула. Смысл её существования, увы, не оправдался. Никто на нас так и не напал, да и вряд ли когда-нибудь нападёт. В свою очередь и мы не собираемся брать внешний мир штурмом… Так что эту стену необходимо снести. Хотя бы для спасения общей картинки, а то вид портит.
– Исключено, – лёгкий порыв ветра подхватил сухие слова психоаналитика, – Стена обеспечивает необходимую приватность. К тому же, она…
– Не даёт нам свободы передвижения, – закончил за женщину Джаспер, – Всё в порядке, не надо так переживать. Я не собираюсь скандалить и отправлять к Бобби соседа. Меня просто удивляет количество тем, о которых нельзя упоминать. Разве плохо признать, что нас держат взаперти? Что по сравнению с обычными людьми мы ужасно наивны и безопытны? Что из-за всей этой изоляции мы за пределами академии пропадём, как домашние питомцы в дикой природе? Вы беседуете с нами с чёткой периодичностью, но за всё это время, за всё время нашего пребывания здесь, вы ни разу не затронули только одно – наше реальное будущее!
Курсанты притихли и, ожидая ответную реакцию мисс Галлагер, переводили напряжённые взгляды с товарища на учителя. Сотканные из войлока тени опутывали землю тончайшими кружевами. Лучи солнца пропитывали воздух и, будто подчёркивая предметы золотистой окантовкой, распространяли по лужайке комфортное тепло. В небе, напоминая след от случайного прикосновения, висело бледное одинокое облачко, и такая идиллия совершенно не подходила для серьёзного разговора.
– Есть такие вещи… – распорядитель сделала паузу, – …как такт, обычаи и правила. Мы не выпускаем вас за пределы академии не потому, что вы не заслужили нашего доверия. Его не заслужил окружающий мир. Люди будут жестоки к вам.
– Почему?
– Вы другие, – ответила мисс Галлагер, – Вы не привыкли к большому скоплению людей, к шуму, к плохому воздуху, к общению с незнакомыми. В городах за стеной течёт опасная, грубая жизнь…
– И что? Предлагаете нам провести в академии вечность? Разве мы не готовы к самостоятельной жизни?
– К ней никого не готовят, – отрезала женщина и, дав понять, что вопрос закрыт, тут же предложила, – Давайте сыграем в ассоциации. Правила вы знаете: я задаю слово, тот, кто получает мячик, озвучивает первое, что пришло в голову. Начнём, думаю… – выбирая адресата, мисс Галлагер покрутила снаряд между ладонями, – Оранжевый! – мячик стремительно пролетел по диагонали и попал в руки Рене.
– Абрикос, – снаряд вернулся к мисс Галлагер.
– Кристин, синий.
– Шторы.
– Хэмиш, синий.
– Море.
– Винни, мороз.
– Холод.
– Хорошо, – женщина продолжила педантичный обстрел, обратившись к другой половине аудитории, – Чувство.
– Ненависть.
– Забота.
– Равенство.
– Усердие.
– Время.
– Синий?
– Нет ответа, – Джаспер перекинул мячик в соседние руки.
– Ромашки, – Орвилл отправил сняряд распорядителю, – Не получается этот цвет, – заметил вполголоса парень.
– Бой.
– Агрессия.
– Агрессия.
– Миссия, – Ант едва не выронил мяч.
– Радость?
– Бег.
– Усталость.
– Сон.
– Правда, – курсант увернулся от снаряда и, заставив мячик докатиться до кустов на соседней лужайке, презрительно фыркнул, – Джаспер… – мисс Галлагер нахмурилась, – …ты не можешь игнорировать происходящее. Мы играем все вместе, понимаешь? И каждый вносит в процесс свой вклад.
– Тогда пойду поищу его, – парень замялся… – Мячик, а не вклад, – …и, поднявшись с кресла, направился к низкой живой изгороди.
Ноги Джаспера сами несли его подальше от доверительного круга. Чувствуя спиной, что продолжает привлекать к себе внимание, парень осмотрел ближайшие кусты и, заметив под одним из них снаряд, опустился на корточки. Мячик лежал прямо перед Джаспером. Он не запутался в ветвях и не улетел в труднодоступную середину куста, но парень медлил. Джаспер не хотел возвращаться. Он ощущал неописуемую усталость, но какую-то нетелесную. С его мышцами и органами всё было в порядке, парень выспался и утром не занимался никакой физической активностью, но в его груди будто бы разрядилась потайная батарейка. Джаспер не хотел никого видеть. Не хотел ни с кем разговаривать. В нём что-то сломалось или заболело, а парень не мог догадаться, что именно. Ему требовался отдых. Отдых от себя… Отдых от себя, своих мыслей и страхов.
Джаспер поднял мяч и услышал шум работающего двигателя. Посмотрев в сторону источника звука, парень увидел военный фургон. Машина была далеко. Периодически скрываясь за деревьями, она направлялась к той части академии, в которой находился служебный вход на кухню. Джаспер выпрямился и, спрятав мячик в карман, прошёл вдоль живой изгороди. Теперь он мог лучше разглядеть происходящее. Первое впечатление его не подвело: к академии и правда приближалась бронированная техника – массивная машина камуфляжной расцветки, лишённая боковых окон и имеющая слишком угловатые контуры. Плавно войдя в поворот, она остановилась перед ничем непримечательной дверью и, выпустив из кабины двоих человек, слегка покачнулась. Водитель и его помощник, одетые по-военному, обошли фургон и, открыв задние дверцы, вытащили наружу третьего человека.
