Наслаждаясь дивным диккенсовским слогом и погружаясь в созданное им царство фактов и практичных людей («В этой жизни, сэр, нам требуются факты, одни только факты!»), волей-неволей я то и дело вспоминала собственные школьные годы. Не смею особо на них жаловаться, ибо хороших, талантливых и терпимых учителей, благо, хватало, но и педагоги, подобные мистеру Грэдграйнду, имелись; чего уж там, одна дама величала себя, как и герой этой истории, не иначе как человеком трезвого ума, и нещадно обрушивала на нас, впечатлительных и эмоциональных, вечно задающих "неправильные" вопросы, весь свой гнев в виде плохих оценок и горестного разочарования (занятно, что внешне она походила на достопочтенную миссис Спарсит, опасное, как я нынче понимаю, сочетание). Собственно, таких людей хватает и вне стен школ и прочих образовательных учреждений, и в чём-то они, безусловно, правы: в фактах и науках нет ничего зазорного, необходимо уметь в нужный момент включать хладный разум и действовать, руководствуясь логикой, но человек ведь не слон машина (понравились мне эти красочные фабричные описания-сравнения, да), и, коль думать только о рациональности, закапывая при этом свои эмоции и чувства в промёрзлые недра, где покоятся все детские мечты, то итог будет весьма плачевным.
И печальные судьбы детей в высшей степени практического товарища являются тому ярким доказательством. Бессмысленно пытаться вообразить, что с ними стало бы, если бы у них было нормальное детство, начинённое мечтами и сказками, нашла бы Луиза смысл жизни, вырос бы Том честным человеком... Суть в том, что даже спустя века пример этот не теряет своей актуальности. Заведя (иного слова и не подобрать в данном случае) детей, определённый тип родителей отчего-то решает, что они вправе лепить из отпрысков то, кем и чем они хотели бы стать сами; ясное дело, все хотят видеть своих детей умными и успешными, но неужели так сложно понять, что нельзя лишать маленьких людей индивидуальности, и если они в чём-то ошибаются, нужно сесть и спокойно обсудить этот момент, а не кричать и наказывать и уж тем более не лишать их детства. Человек очевидных фактов, он же Томас-старший, в конце концов осознал сей печальный факт (ba-dum-tss), да вот только было слишком поздно: дочь уже разбилась о скалу несчастливого брака, а сын совершил непоправимое, и вот он, седой и несчастный старец, сидит и, смотря на крах своей семьи, понимает, что ничего уже исправить нельзя. Должно было, это ужасное чувство. Такого и врагу не пожелаешь.
И пока пред читателем разворачивалась очередная проблема отцов и детей, другие персонажи боролись с проблемой иного плана, которая, однако, не менее актуальна. Про социальное неравенство, буржуазное общество и деяния политиков можно говорить бесконечно долго, и в свете нынешних времён эту тему, признаться, затрагивать, обсуждая книгу, совсем не хочется, просто отмечу, что читать отчаянные речи мистера Блекпула, наполненные такой сильной болью, было очень горько. Подумать только, как всё могло бы повернуться, если бы богатые люди, приближённые к власти, признали бы, что простой рабочий люд тоже имеет право на счастье и благо. Чего хотел этот честный человек? Разве требовал он денег и привилегий? Нет, он всего лишь хотел быть с тем человеком, которого любит, и чтобы к нему относились с уважением. Всё. Много ли это? На первый взгляд, нет, но, как заявили бы те самые люди, это сначала они так мало просят, а потом-то так разойдутся, что и до революции будет недалеко, а этого допустить нельзя, глупые, глупые люди, пусть довольствуются теми крохами, что им достаются! Стивен и этим не смог воспользоваться. Не переставая всматриваться в далёкую звезду, что была его спутницей в самые мучительные его ночи, и стискивая руку женщины, которой отдал он своё сердце, так он и покинул наш бренный мир, ничего не добившись, и даже тот факт (факты, факты, факты...), что имя его было обелено, нисколько не смягчает всей жестокости и несправедливости этой истории. Как он любил говорить, «Как ни верти – выходит морока».
Весь он такой, этот роман, много в нём несправедливости и грусти, и, признаться, я была несколько удивлена, ибо мои прошлые знакомства с творчеством внушили мне, что пусть его истории и изобилуют жизненными неурядицами, в итоге всё равно все получат по заслугам. Особо остро здесь выделялись его собственные мнения касательно определённых моментов, чего только стоят его однобокие остроты про чартистское движение, а уж сколько издевательских поклонов было отдано религии и политике, не счесть. Возможно, именно поэтому некоторые аспекты этой истории вышли такими, на мой взгляд, карикатурными: больно много внимания было уделено критике социальных условий того времени, отчего страдала художественная часть, что, впрочем, в данном случае нисколько меня не разочаровало, ибо в этом одновременно заключается и самая сильная сторона романа, о таком нужно говорить, дабы хотя бы попытаться что-то изменить. То, что спустя 136 лет некоторые вещи не теряют своей злободневности, говорит о многом. Мир, к несчастью, всё так же полон мороки (прости, Стивен), так что нам только и остаётся что уповать на наши отчаянные и мечтательные сердца.
«Тяжелые времена» kitabının incelemeleri, sayfa 2