«Прекрасный незнакомец» kitabından alıntılar

Если женщина рядом с вами стремительно съезжает с катушек, тихо сидеть – это, возможно, лучшее, что вы можете сделать.

- Когда я говорю «я люблю тебя», я имею в виду не то, как наши отношения помогают моему карьерному росту, и не то, как меня восхищает, что ты согласна трахаться дни напролет. Я имею в виду, что люблю тебя. Люблю смешить тебя и видеть, как ты реагируешь на окружающий мир, и узнавать малейшие детали о тебе. Я люблю себя таким, каким становлюсь с тобой, и верю, что ты не захочешь причинить мне боль.Может, оттого, что он был таким высоким и широкоплечим, оттого, что постоянно улыбался и никогда не обижался, Макс казался таким твердым, как будто ничто не способно его сломить. Но он тоже был всего лишь человеком.

“Что ты здесь делаешь?”

Я поднял глаза и увидел очень удивленную Сару, застывшую в коридоре при виде меня. Я не мог ничего поделать, кроме как расплыться в улыбке до ушей; сегодня, определенно, мой счастливый день.

Или...нет, судя по ее реакции.

“Сааарааа!”- пропел я. “Какой приятный сюрприз. Я как раз был тут на встрече. Я- Макс, на случай, если тебе интересно. Так приятно, наконец-то, объединить имя и,- я опустил глаза на ее грудь и ниже, осмотрев, насколько позволяло ее черное приталенное платье,- и лицо”.

Господи, она такая сексуальная.

Ее глаза стали размером с тарелки. Если честно, у этой девушки были самые большие карие глаза на всем белом свете. Были б они чуть больше, ее можно было бы назвать лемуром.

Она схватила меня за руку и потащила вниз по коридору, стуча по каменному полому каблуками своих высоких сапог.

“Так приятно снова видеть тебя, Сара”.

“Как ты меня нашел?”- шепотом просила она.

“Знакомые знакомых, знаешь ли”,- небрежно отмахнулся я, осматривая ее. Ее челка была убрана набок и заколота невидимкой красного цвета, такого же красного, как и ее полные губки. Она выглядела так, будто сошла с фотографий модных журналов шестидесятых годов. “Знаешь, Сара такое красивое имя”.

Она прищурила свои глаза. “Я так и знала, что ты псих”.

Я рассмеялся. “Не совсем”.

Я огляделся вокруг, как будто можно было собрать по кускам сердце, которое я почти выплеснул на траву.

– Пойдем ко мне в машину.

– Нет.Ни при каком раскладе я не уйду из этого клуба с тобой.

Нагнувшись, он осторожно поцеловал меня в плечо и сказал:

– Но я хочу тебя потискать.

– Ладно. Можешь потискать меня здесь.

– Что именно ты предлагаешь?

– Ты ведь не псих, правда?

– От тебя у меня слегка едет крыша, но нет, я не псих.

– Просто… – начала я и, опустив глаза, прижала ладонь к его груди.

– Просто я только что сюда переехала.

Ага, это логично объясняло, почему моя рука так дрожит.

– И такая ситуация кажется не совсем безопасной?

Я покачала головой.

– Совсем не безопасной.

любящего совать нос в чужие дела, а ты похожа на человека, который редко вспоминает о необходимости поесть. Его пальцы тем временем сдвигали подол моего платья – выше, выше и выше, вплоть до бедра. – Ты не против? Его акцент превратил последнее слово в шепот. Я была даже более, чем «не против», но мое сердце бешено забилось – отчасти от возбуждения, отчасти от страха. Я снова позволила Максу похитить мой рассудок и спрятать в темный уголок, где его ни за что не отыщешь. – Мы в ресторане. – Я в курсе. Он просунул пальцы под промокшее кружево моих трусиков и нащупал клитор, а затем нырнул глубже в теплую

съезжает с катушек, тихо сидеть – это, возможно, лучшее, что вы можете сделать.

влагу. – Боже правый, Сара. Мне хотелось бы разложить тебя на этом столе и пообедать тобой. Моя кожа словно вспыхнула. – Ты не можешь говорить подобные вещи. – Почему? Мы здесь одни, не считая того старика в дальнем углу, официанта и повара на кухне. Меня никто не услышит. – Я имела в виду не это. – Я не могу говорить подобные вещи потому, что это так сильно на тебя действует? Я кивнула, утратив способность говорить в ту секунду, когда он ввел два пальца внутрь.

выругался, кончая. Мне хотелось взглянуть

слабину – я никогда еще не видела, чтобы Макс злился. И я понятия не имела, что ответить. Он говорил о нас в прошедшем времени. Но не было ничего более настоящего, чем мои чувства к нему, особенно в этой комнате