Kitabı oku: «Потапыч», sayfa 5
– Наиболее достоверные, – отрезал я. – И законы Корифейства…
– Последнее только его слуги и могут вам предоставить, уважаемый.
– Общее представление, историю последних десятилетий, – настаивал я.
– Это… – смерил он меня взглядом. – постараюсь найти.
Поднялся из-за стола и козликом ускакал в дебри полок. Через несколько минут явился с… талмудами или инкунабулами. Здоровенные книжищи, правда, не толстые. И не слишком дорого, несмотря на то, что явно не на бумаге – что-то типа пергамента. С серебрушки выдал мне десяток медяшек “сдачи”. А книги подхватил Шрын, сообщив мне, что “доставит в лучшем виде”.
Так дошли до гостиницы: двухэтажного дома, с двумя пузатыми трёхэтажными башнями по сторонам. Мужик в сюртуке на входе раскланялся, поинтересовался “когда почтенный изволит ужинать”, при этом – никаких ключей или чего-то такого. Подразумевалось, что расплачиваться я буду после, а “комнату подготовим меньше, чем за час”. При этом расценки… За серебряный аргум меня обязались поить, кормить, и дуть во всякие занимательные места семь дней, не меньше. Так что то ли в трактирах на дороге “надбавка за риск”, то ли меня там ощутимо налюбили.
Кстати, никаких баров-ресторанов внизу не было. Стоячая стойка для портье (или как там этого управляющего зовут), коридор в две стороны и широкая лестница на второй этаж. Закинул я книги в комнату – оказалась вполне пристойная, с кроватью, стулом-креслом и столом, даже отхожее место было (правда, без канализации, этакий “ночной горшок” повышенных размеров с крышкой) и медная бадья, к которой вёл выполненный в виде рыбьей головы бронзовый кран. Видимо, как бадью для мытья, так и для вчерашнего обеда опорожняют слуги. А канализация… чёрт знает. Возможно, из бака на чердаке, возможно – действительно городская канализация. Учитывая относительную чистоту города – последнее, скорее всего, так и есть.
В общем, оставил книги, после чего страж отвёл меня на небольшую круглую площадь. Или скорее двор: тринадцать башенок торчали из охватывающего десятиметровую площадку здания. Но детали я рассмотрел потом, потому что от храмов ощутимо “разило” чем-то… магией, мистикой – черт знает. А главное, я в этом “разящем” чувствовал разные, вроде несовместимые и в ряде случаев знакомые ощущения. Чувствовалось что-то “родное”, например, ну точнее, родное Михолапу, но и мне ощущение “спокойствия-уюта” досталось. И, например, бешенства и радости разрушения. Части я вообще не понимал, но главное – чувствовался ток очень знакомого ехидства. Как от луны в мире мёртвых, как от светящегося столба.
– Пантеон, почтенный. Храм всех богов, – воспринял мою остановку как вопрос Шрын. – Храмовая библиотека, почтенный, под её этой… синью, вот! – вспомнил он “сложное” слово, которым удачно блесканул.
– Понятно. Лови, – бросил я медную монету, исчезнувшую, как и её серебрянная родственница в лапах старшего. – Благодарю, Шрын, можешь идти.
– Благодарю, ваше почтенство, – поклонился страж и утопал вдаль.
А я неторопливо шёл к единственным распахнутым воротам, вчувствуясь в окружение. И у входа меня встретил выскочивший, как чёртик из табакерки, тип в сюртуке. Никаких “жречьих атрибутов” он на себе не носил, но память Михолапа однозначно сынтерпретировала ощущения от него – жрец.
– Добро пожаловать в Пантеон Гденьска, страждущ… – велеречиво начал этот тип, но запнулся.
Приподнял удивлённо брови, всмотрелся острым взглядом и, не слишком уверенно продолжил:
– …собрат? – скорее спросил, чем назвал меня он.
8. Новые знания и новые печали
Сам я на это “собрат” тоже удивился. Ни на Земле в сектах не состоял, да и в воспоминаниях Михолапа особой религиозщины не было. Это не точно, конечно, но “жрец” при заключении сделки с соседом (в нашем случае – что-то вроде нотариуса, но не врущий и заверяющий из мистически-религиозных соображений, а не потому что “семью кормить надо”) был для бывшего теловладельца не слишком привычной фигурой.
При этом, обращается тип у храма ко мне пусть и с сомнением, но как к некоему коллеге по цеху. Чего в памяти Михолапа не обнаруживается, а хоть намёком должно быть, в конце-то концов! В принципе, судя по сомнениям, жрец вполне может ошибаться – может перепутал с кем.
– Михолап Потапыч, видом, – представился я.
– А-а-а! Слава Апопу! – довольно озвучил жрец, сделав странный жест.
А именно, сложил кулаки, свёл их, но коснулся только большими пальцами – видимо, что-то ритуальное.
– Слава, – с некоторым сомнением кивнул уже я.
Ну-у-у… чёрт знает, кто этот Апоп, хотя какие-то даже не воспоминания, а эмоции внутри на это имечко всколыхнулись. Но ничего конкретного я не помнил, так что хрен знает: “слава” или нет. Может, этот самый Апоп за подобное пожелание охреначит чем-нибудь тяжёлым, потому как в его профессии слава – вещь вредная и ненужная.
– Релз Гон, волхв Двуединого, – представился тип, после чего с искренним интересом уставился на меня. – Как поживают отпрыски богоданного Потапа?
– Кхм… я – последний в роду, – подумав, сообщил я.
– Это дурно, – помрачнел собеседник. – Впрочем, коли ты один, то и ношу Апопу нести не сможешь, – скорее себе, чем мне бормотал он. – Да и, вроде бы, Феллисы рядом живут, службу несут?
Ну охренеть теперь: не успел реинкарнироваться (Ну-у-у… пусть будет “реникарнироваться”, хотя ситуация с моим воплощением вышла через жопу. Медвежью), а уже какую-то ношу на меня пристроить собираются. Да ещё за какого-то невнятного, непонятного, да и, в общем-то, нахрен мне не нужного типа – Апопа!
Это не говоря от том, на имя “Феллисы” память просто закидала меня даже не образами – ощущениями. Обида, злость, злорадство. И, наконец, короткое резюме: в разборках рода Потапычей и Феллисов с разгромным счётом один (это я) – ноль (это никого не осталось, включая слуг и домашнюю скотину) выиграли Потапычи.
– Не смогу, – утвердительно заявил я, пока на меня чего-нибудь и вправду не навесили – квест по сбору крысиных хвостов, например. – И Феллисов больше нет. Кончились.
– Друг с другом сцепились? – помрачнел Релз, на что я кивнул. – Надо сообщить в столицу, Конклаву Архижрецов. И откуда владеющих брать? – посетовал он, смотря на меня.
– Наделить? – предположил я, на что жрец досадливо поморщился, отмахнувшись.
– Одарённые ни беса не годятся, почтенный Потапыч, прости меня Двуединый. Десяток из дюжины только хуже сделают, подкормив собой навь, или ещё какую напасть.
Про что этот тип говорит – ни черта не понятно. Но умеренно интересно, что есть, то есть. Но спрашивать его, наверное, не буду: сначала в библиотеку, узнать базовые данные, а потом уже, если будут вопросы, можно их в кого-нибудь позадавать. В этого жреца, например: дядька явно ко мне благорасположен, хотя хрен знает, почему. Ну и точно хорошо информирован – и по речи-разговору понятно, да и до определённого момента, если память не изменяет, всякие религиозные деятели совмещали с засёром мозгов непричастных вполне нужные вещи. Науку, искусство, историю ту же.
– Это печально, – равнодушно отметил я, на что собеседник скорбно, поджав губу, покивал. – Но, уважаемый…
– “Мудрый”, собрат, – явно поправил в плане “титула” Релз, бросил на меня острый, проницательный взгляд. – Первый раз в жизни выбрался из своих владений?
– Бывших владений, – уточнил я. – И жреца видел, только когда продавал земли соседу.
– А, есть малое святилище, – явно успокоенно протянул собеседник. – Это хорошо, но проверить не помешает, пошлём служку…
– Мудрый, я вообще-то…
– И что привело тебя в Пантеон Гденьска, видом Потапыч? – хамски перебил меня он.
– В библиотеку желаю! Храмовую! – буркнул я.
– Понимаю, – кивнул Релз. – Проходи, препятствия в Пантеоне видому не будет.
– А куда?
– Сейчас… Лидка! – рявкнул жрец так, что я чуть не подпрыгнул.
И, видимо, это было специальное жреческое заклинание: буквально через секунду в воротном проёме призвался парень в простом халате типа “роба”, почтительно пырящийся на Релза.
– Проводишь почтенного видома в библиотеку, – небрежно кивнул в мою сторону Релз.
– Сделаю, мудрый Релз, – поклонился этот парень со смешным именем.
И вправду – проводил по пустому коридору до лестницы в подвал. Где были не стелажи, а стадион. Ну, точнее, нечто среднее: круглое помещение, освещаемое каким-то световым колдунством, поднималось к потолку ярусами. И на каждом ярусе были этакие книжные полки, не сплошняком, конечно, но много книг. Лидка довёл, низко поклонился и свалил по своим религиозным делам.
А в зале-стадионе (как и в коридоре и на лестнице, пока спускались) никого не было.
– Заходи кто хочет, бери что хочет, – задумчиво откомментировал я себе под нос. – Может, магически как-то присматривают, но ни библиотекаря, никого. И даже посидеть толком негде…
Посидеть и вправду было толком негде, потому что мебели, кроме небольших деревянных полок, в зале не было. Ну, посижу на ступенях-ярусах, мужественно решил я, подойдя к началу одного яруса.
Поразглядывал, прошёлся на метр, посмотрел на книги, лежащие на полках не корешками, а обложкой к проходящему. Вернулся, потыркался в ещё пару ярусов. И начал незлобиво материть жрецов-раздолбаев. Дело в том, что никаких табличек и каталогов не было. А были просто книги на полках! Впрочем, сбросив раздражение, попытался я хоть какую-то схему понять – ну не всё же подряд читать, хотя если схема не поймётся – придётся.
Впрочем, пролистав несколько талмудов, я схему понял. Проверил – так и есть. И, для начала, стал знакомится с Апопом – как оказалось, это конкретное местное божество, которому отводился полноценный “круг” стеллажей. Сам Апоп оказался местным божеством, причём многоликим и многополым (как, впрочем, и его коллеги), в зону ответственности которого входила смерть и рождение. Божество круговорота веществ и энергии в природе, скажем так. И, заодно, хранитель границы мира живых и мёртвых. Имён у этого божества было на целый талмуд, в котором только его имена и титулы и преречислялись, а вид – от быка или человека с бычьей головой, до разделённого пополам антропоморфного существа, левую часть которого составлял оголённый костяк, приравненный к скелету, а правую – живая плоть человеческого вида. Ну есть и есть, легенды про него всякие, конфликты и прочее – это понятно. Достоверность существования и действий… чёрт знает, я всё же в магическом Мире, так что всё вполне может быть, как написано. А может и не быть, как понятно.
Но, что главное, я выяснил, что такое Потап, точнее – какое отношение он имеет ко мне, что такое “видом”, и почему видом жрецу – собрат.
Итак, выходила такая картина, что всякие духи и прочая хренотень были в этом мире всегда, уж точно до зарождения человечества. Которого, судя по всему, не было – в смысле человеки просто не могли эволюционировать с местных условиях, их схарчили бы раньше, или они схарчили всех. Просто духи одерживали животных и развивались вместе с ними, причём, скорее всего, были изначально душами этих самых животных. Душеедство среди животных духов процветало, давало возможность развития в душевном плане. И, судя по всему, боги – это самые старшие духи. Которые, встав на определённый уровень развития, решили не давать плодится конкурентам. Или “в заботе о жизни” – в принципе, и это возможно, потому что “становление” божеств, точнее, трёх из них, описывалось в легендах как всякие весёлые вещи в виде мировых потопов, пожаров, эпидемий. И после каждого планета (ну, думаю, что планета, а так – видимые составителем легенд участки), веками восстанавливалась.
При этом, профильными богами именно смерти умершего был Апоп, Двуединый (бог, покровитель любви и рождения, из двух человек, в виде парня и девчонки), да в общем-то и всё. Остальные божества так или иначе затрагивали эту сферу, но именно защищал мир живых Двуединый, а боролся со всякой пакостью в мире мёртвых Апоп. Делали это данные деятели откровенно херово, что следовало из описаний “величайших и героических” деяний.
Но, при этом, оба эти божества имели не просто “жрецов”, как и прочие боги, но конкретных… ну паладинов, скажем так. Правда в случае с Апопом – коллективных. Наш Потапыч – “посланный Апопом”, дословный перевод имени! Насколько сам быкоголовый посылал мохнатую задницу – чёрт знает, но важно вот что. Медведь давал своим подопечным возможность проникать в мир мёртвых, оставаясь живым, что вообще-то людям несвойственно. И души зверья и людей (последних редко, но и такое случалось), которые злоупотребляли духоедством в массовых масштабах, видомами (вполне себе светски-жреческий, двойной титул) Потапычи изводили. Кстати, тени душ описывались в одной из книг, как отражение живых в мире мёртвых. Ну и самая страшная из возможных гадостей – пережравшая навь или навка, душа зверя или человека, ставшая сильной достаточно, чтобы жрать души живых из мира мёртвых. То есть, видом – “благородный владетель, оберегающий свои земли во всех мирах от напастей”, соответственно, на видомьих владениях жрецы не заводились. И излишне, и чревато конфликтом с видомом, а косвенно – с Апопом.
У Двуединого – волхвы, тоже отдельный титул, со специальным духом-покровителем, наделяющим возможностью выпинывать души в мир мёртвых. Тут была вторая возможная напасть: разжирающаяся душа может оказаться нетерпеливой, и вместо того, чтобы продолжать жрать души в мире мёртвых, рвалась в мир живых, захватывала тело и становилась… Ну, по сути, упырём злостным, вампиром, много подобных эпитетов. Магически сильной, изводящей, в основном, людей, как самых душевно-полезных тварей. И вот для выпинывания таких в мир мёртвых, где эти разожравшиеся в мире живых были вполне уязвимы и даже слабоваты, были специально посвящённые Двуликим волхвы.
Эти два “несущих службу перед богами”, условно-паладинистых типа не были антогонистами, да и в “мир мёртвых” могли попасть не только видомы, а озвиздюлить упыря до возвращения в мир мёртвых – не только волхвы. Но это было их как бы “врождённое свойство”, одновременно тотемный дух имел некую, ни черта не понятную связь с божеством. Но точно не подчинённый – ни один “начальник” такую ленивую мохнатую задницу, как Потап, терпеть бы не стал, гарантированно.
Вся эта кромешная мистика описывалась подробно, но для понимания текущей ситуации вообще надо было погрузиться в описания корифейства или империии. Они, к счастью, были, хотя, видимо, в разделе “мирские дела”, куда вошли помимо работ и трудов по корифейству и областям, всякие “сказки, легенды, тосты”.
И, выходила такая петрушка, что корифейство, да и корифейский род Лидари, сильный и многочисленный, построил основу корифейства на взаимоотношении с богами и их служащими. Возможно, конечно, в книгах была традиционная для религии и правителей ложь и пропаганда, но в целом всё выходило логично: род Лидари имел на контролируемой территории несколько капищ богам. А боги, нужно отметить, были хоть и “не до конца понимаемыми”, но никак не трансцендентными сучностями. Имели свои интересы, поступали далеко не всегда “этично”, вне зависимости от модели применяемой этики. И подчас откровенно воевали друг с другом, как лично, так и руками своих последователей.
Ну а Лидари, видимо, мордобой с магией и жертвами всех, кто под руку подвернётся, да на своей территории, почему-то не нравился. И тут детали не описывались, но результатом неудовольствия этого рода стал самый первый “конклав архижрецов”. Который ещё не был конклавом, да и приставку “архи” особо доверенные жрецы получили после. В результате этого конклава возник Пантеон, или Храм Всех Богов, как организационная единица. Кстати, судя по прочитаному, это разнузданное сборище почтили своими личным присутствие все тринадцать богов, собственноручно заверив результаты.
Которые были таковы: на территории Пантеонов жрецы и боги не ведут разборок, а мирно друг с другом существуют. Что, в итоге, и привело к возникновению и расширению империи-корифейства. Потому что боги-то везде одни и те же, но формат взаимодействия с ними освободил массу сил, сами Пантеоны в ряде случаев помогали роду Лидари, ну и прочие подобные вещи. То есть, расширение корифейства происходило без массовой резни, этакой “ползучей экспансией”. Правда, возникало ощущение, что сама империя ни черта не заинтересована в экспансии, по крайней мере, в рамках материка Зиманды. Но подтвердить или опровергнуть это я не смог, в храмовой библиотеке не было нужных данных. Но тот момент, что корифейство существовало на текущий момент больше тысячи лет, а контролировало непосредственно от силы пятую часть материка, на это тонко намекал.
Ну и некоторые довольно забавные (или, чем чёрт не шутит, достаточно правдивые) описания людей, земель, зверей и даже монстров. С последним – чёрт знает. Псоглавцы и на старушке-Земле жили, пока в места их жительства не наведались исследователи. Или, например, утверждение что Зиманда – плоскость. Так же, как и с разумными видами каких-то карликов или зверолюдей (не оборотней, а именно антропоморфных зверюг базово, от рождения и смерти без всякого оборота) – вот могут быть, а может, воображение у кого-то разыгралось, а остальные подхватили.
Встал, потянулся, зевнул: сколько я сидел за книгами – чёрт знает, но точно долго. И думал уже было бегло пролистать несколько новых томов, как вдруг со спины послышался ехи-и-и-идный такой, пискля-я-явый детский голосёнка:
– Так вот ты какой, Потапыч, – высказался голосок.
А я, оборачиваясь, прислушивался к ощущениям. И ехидная луна, и столб в деревне в мире мёртвых, да и от Пантеона чем-то таким тянуло, на фоне всего остального. Обернулся – девчонка, лет десять от силы. Светловолосая-голубоглазая, прям ангелочек, как таких называют. Только выражение на мордашке саркастичное, ироничное и много ещё какое. Пялится на меня, приподняв одну бровь, с кривой улыбкой.
– А ты, собственно, кто? – полюбопытствовал я, в некотором внутреннем беспокойстве.
– А я, – приняла значительный, важный вид девчонка, аж надула щёки. – А не скажу! – после паузы брякнула она, высунув в мой адрес язык. – Пока-пока, Потапыч! – помахала она ручонкой и, вприпрыжку, побежала из библиотеки, очень пискляво, противно и фальшиво напевая: – Тра-ля-ля, тра-ля-ля-а-а…
Что-то как-то… так, надо проверить, решил я, быстро, но не опрометью двинувшись за девчонкой. Есть у меня подозрения, но в этом случае лучше быть уверенным. Посайгачил по лестнице, выскочил в коридор, увидел подпрыгивающую девчонку. которая скрылась в одном из высоких проемов без дверей. Алтарные помещения, вдоль всего полукруга пантеона, как я понимаю. Уже не торопясь, приблизился к порталу, заглянул.
– Ожидаемо, – вслух озвучил я, внутренне морщась.
Дело в том, что пару алтарей мы с Лидом прошли, и там были статуя всяких богов на постаментах. Скорее всего – алтаревладельца, что-то меня на этот вывод подталкивает. Но в помещении, в котором скрылась девчонка, статуя не было. А был трёхрогий шутовской колпак из бронзы, на каменном постаменте.
– Так, я… – начал было я, разворачиваясь, потому что алтарное помещение просматривалось, а кто эта “девчонка” – практически ясно.
И только было собрался сообщить сам себе, что я в библиотеку – почитать про этого типа, как меня прервало громогласное “БУ-У-У-У!!!” – прямо из-за спины! На чистом рефлексе долбанул назад рукой с разворотом, мимоходом отметив как рука стала лапой и… кричальщик, оказавшийся типом лет под пятьдесят, с лысиной и в пёстром клетчатом костюме, каким-то немыслимым способом увернулся от удара.
– Не стоит применять насилие к жрецу Шута, – важно сообщил он, укоризненно поматывая пальцем.
– Не стоит орать в спины всякие глупости посещающим храм.
– Как не стоит? Очень даже стоит! – аж подпрыгнул тип. – Это смешно!
– Это не смешно, а глупо, – отрезал я, двинувшись в библиотеку.
– Ну, тоже ничего, – со смешком раздалось мне в спину.
9. Речное утекание
Добежал до библиотеки, так никого и не встретив. Возникало ощущение, что пантеон совершенно безлюден или населён небольшим количеством ловко прячущихся типов, появляющихся на глаза “по необходимости”. Впрочем и чёрт бы с ними: меня волновал Шут, один из тринадцати божеств. Просто прямо я про него ничего особого не читал, отложив. А ассоциации из прошлого Мира рисовали картину: “ну всё, звиздец…”
Однако, судорожное вчитывание в “презанятные похождения” этого самого Шута меня несколько успокоили. Больше трикстер, чем безумец, да и “богом безумия” этот тип не был. Шуток, вращения законов и порядков на пинусе, розыгрышей и не только. Не “добрый бог”, само собой, но “добрых” богов в Зиманде и не водилось, как и однозначно злых. Могущественные сущности, но далеко не всемогущие, со своими интересами и довольно лояльные к разумным “в общем”. В частности, конечно, очень по-разному бывало. Но тут ещё играл тот момент, что я как бы посвящён Апопу, через Потапа. И тот факт, что я это бычьё в глаза не видел, всуе и не очень не поминал, факт моей “закреплённости” за этим божеством не отменяет.
С другой стороны, Шут – это Шут, и нарушение, искажение законов, правил и норм для него – законно и нормально, судя по всему описанному. Более того, когда описывалась “профессиональная паства” Шута, помимо лицедеев, воров, мошенников и ряда подобной публики (далеко не всегда криминальной – некие “охотники на дру” были в этой самой пастве, без пояснения кто эти “дру”, как и азартные игроки, несмотря на то, что “удачей” заведовал иной бог), в них были включены: сутяги, крючкотворы и стряпчие. Про них даже отдельный пассаж был, на тему “выставлять чёрное белым, а белое чёрным”, что его шутейству весьма угодно. Ну и не говоря о том, что был этот Шут… богом луны. И ощущения ехидства в светиле в мире мёртвых – понятно. А в деревеньке, очевидно, было его капище или ещё какое место культа.
Выходит довольно неприятный момент: может эта морда юмористическая меня иметь в виду, более чем возможно. И моё появление в посмертии этого Мира… хрен знает, но тоже может быть его шуткой. А может и не быть.
Кстати, отсутствие приличного статуя в его капище – норма, потому что в отличие от прочих божеств, Шут вообще не имел “фиксированных обликов”, ну а про расу, вид и пол и говорить смешно. А трёхрогий колпак символизирует его персону по причине того, что на тот самый, первый конклав этот товарищ явился в виде гигантского петуха, с роскошным гребнем и парой ослиных ушей. И кудахтал там вполне человеческим голосом, нужно отметить.
Но, при всех прочих равных… всё не так страшно. Дело в том, что взаимодействие божеств с людьми было достаточно чётко регламентировано, даже с Шутом, что описывалось в храмовых книгах. И “просто так” гадить смертным божество не только не могло, но и не делало этого. Вот обратившись к божеству или явившись в зону его прямого влияния – да, можно огрести. Но вне его “территории”– только обратясь по доброй воле к нему или в крайнем случае – начав взаимодействовать с “его” человеком или существом.
То есть, надо просто держаться от таких мест и существ подальше. Не факт, что поможет, но и не помешает точно. Более того, вполне возможно, что все мои метания из-за “шуточки”, вполне свойственной этому божеству.
В итоге решил не психовать и не дёргаться. С храмовой библиотекой Гденьска мне, похоже, облом. Жаль, но и не критично, в общем-то. Просто заскочу ещё раз в книжную лавку, ну и уже более информировано закуплюсь “в дорогу”. И с портными надо разобраться… Короче: валить из этого храма, да и готовиться к продолжению путешествия.
Решил – и внутренне полегчало. Хотя до выхода из храма пробирался с некоторым опасением, а покинув площадь пантеона – выдохнул с облегчением. Оглядел окрестности, так и не смог прийти к выводу: то ли слишком поздно, то ли уже слишком рано. На востоке (ну, стороне восхода) начинало светлеть небо.
И потопал себе к гостинице – помыться, отдохнуть, полистать купленное не помешает. Спать мне, похоже, сегодня не придётся, а вот перекусить – очень не помешает. С последним, кстати, брюхо выразило полную солидарность: не слишком громко, но вполне слышимо. Иду, значит, топаю, прикидываю, за что мне всё это, ну и как со всем этим жить: чтоб мне покомфортнее и поменьше напрягаться. В общем, занят самым что ни на есть естественным занятием. И тут, из переулка совершенно пустой улицы выскакивает девица, наскакивая на меня. Я, пребывая в некотором напряжении, вызванным теологическими причинами, на этот бросок чуть не ответил ударом. А девица, судя по ощущениям, к жреческому сословию не принадлежала, ну и порвал бы я её нахрен. Или на две половинки, тут уж как выйдет.
Но именно ощущения и то, что я никакой магии в этой “ранней пташке” не почувствовал, её и спасло. Правда, целилась она мне кинуться на грудь, но что-то как-то обниматься с незнакомыми девицами в текущих раскладах меня не тянуло. Да и в других не тянуло, если начистоту: аскетом я никогда не был, но мы, мужчины, на девок очень хорошо ведёмся. Я это по работе не раз и не два использовал, даже несколько специалисток и, для особо эстествующих, специалистов “прикормил”. Небесполезны были, прямо скажем. Но зная и используя уязвимость в окружающих – редкостный идиотизм считать, что все – идиоты и меня на такой естественный крючок не попробуют поймать. Так что “не для незнакомых мои пестики топорщились”, да и с знакомыми старался быть поосторожнее.
Тут, на Зиманде, могут быть и другие расклады, но думать пинусом – точно не мой выбор. И так тело тератоморфа и память-личность прошлого теловладельца подкидывают всякие не самые приятные сюрпризы. А текущий расклад – прямо как из сводки происшествий про лопоухого приезжего, с бывшей кучей денег. Так что девицу на подбеге я крепко ухватил за плечо: руке оборотня она ничего неисправимого не сделает, будь у неё хоть меч-кладенец в декольте. А до уязвимых частей меня она просто не дотянется – у нас дли-и-инные руки.
Девица в хвате подёргалась, в бесперспективности убедилась. Вообще внешне – ничего такая, сисястая-большеглазая. Одета по-мещански, как называлось третье “надсословие”, судя по мной прочитанному. Хотя, конечно, в купленом уточнить не помешает, да и ещё закупиться. Лицо – взволнованное, с подтёками слёз, жалобное… Вот только взгляд, не постоянно на мне сфокусированный, но время от времени бросаемый. Расчётливый, спокойный, профессиональный такой, не свойственной “отыгрываемой роли”. Впрочем – посмотрим.
– Господин, господин, на вас одного надёжа, – запричитала девица, перестав дёргаться в хватке. – Горе у меня, беда-а-а… – зарыдала она.
– Это хорошо, – довольно покивал я, внутренне подготовившись и начиная видеть жизнь.
Вообще – ни черта хорошего. Девица с большой долей вероятности – наводчица бандитов или гопников. Но пустая улица не только плюс, но и минус. Например, часть чердаков-крыш я не только не контролирую, но и не вижу. И схлопотать несколько болтов – с полпинка. Надо понимать, откуда опасность, ну или бежать подальше, задействовав мистическую защиту. Но бегать не слишком хочется, да и разбойники вполне могут иметь какие-то “антимагические” боеприпасы – на такие фигулины были намёки в прочитанном. Без подробностей, но всё же.
Короче, напрягся-собрался, но драпать (или атаковать) пока не пойму, откуда опасность – не стал. Да и билась в голове мысль, что, может, всё это – “шуточка”. Не исключённый вариант среди всех возможных.
Девица на моё заявление настороженно зыркнула, но всхлипнула и завела плач Ярославны. Под её всхлипывающий речитатив я пристально всматривался, а точнее – вчуствовался в округу, время от времени ловя себя на внутреннем аккомпанементе рассказу наводчицы: “Сами мы не ме-е-е-естные, сгорели-и-и обобралали-и-и, люди добы-ы-ыя, поможите, чем можите-е-е!”
Впрочем, суть “печальной повести” заключалась в том, что к “обобрали” и прочее происходила только предварительная подготовка. Якобы, в домишко этой мамзели ввалились “злостные тати”, и вот прям щаз творят различных типов и видов насилие, над престарелыми родителями и малолетними сестрицами. И надежда, как понятно, только на меня.
– Это ты замечательно правильно выбрала помощника! – радостно заявил я, поскольку рассказ грозил пойти на второй круг, а злодеев вокруг не наблюдалось.
Даже закралась мысль – а врёт ли? Ну такая, маловероятная, но всё же. Впрочем, даже если передо мной невинная жертва – бежать-спасать мне просто лениво и… не нужно.
– Сейчас мы с тобой направимся в караулку городской стражи, – продолжая широко лыбиться, радостно заявил я. – Они и родных твоих спасут, а разбойников покарают!
– Господи-и-ин, стражники – ленивы да и не придут…
– Придут, я прослежу, – веско сообщил я.
– Нерасторопны…
– Потороплю, – отрезал я. – Пойдём, голубушка, к страже – сама же тут рыдала: “времени нет”, – потянул я девицу по направлению к центральной площади.
– Так они же вас не послушаюу-у-ут… – рыдала она.
– В слове моём сомневаешься?!
– Нет, господи-и-ин…
Правда её, всё так же держа за плечо, приходилось фактически тащить. И через четверть минуты она взвизгнула, согнувшись в животе, фактически повиснув на удерживающей её руке.
– Ну что?! – недовольно нахмурился я.
– Тать по чреву ударил, когда убегала. Боли-и-ит…
– Ничего, вон, помогальщики бегут, – широко улыбнулся я.
На этот раз искренне – ко мне бежала парочка, со спины, ловко и бесшумно, но всего двое и не стрелки. Хотя что кто-то в засаде – никто не гарантировал, так что буду прикрываться бандюгами, а дальше укроюсь.
И тут девица, оскалившись, цепко вцепилась в мою руку, одновременно выхватывая из междусисия… нет, не кладнец. Но какой-то кинжал, что моё благодушие несколько пригасило: а если яд? Так что вторая рука быстро сжала занесённую ладонь с кинжалом и с хрустом вывернула. Вот только бандитка, злобно щерившаяся, только зашипела, ещё крепче цепляясь в руку. И тут уже выходила дилемма: счищать с себя налипший криминальный элемент значило неминуемо подставить беззащитную спину набегающим подельникам. А это уже опасно, но и оставлять бандитку – неразумно. Но времени нет, как-то… Хотя! То, что нам мешает, то нам и поможет!
И, с внутренним хеканьем, широким взмахом, я использовал тяжёлый тупой предмет типа “бандитка-наводчица”. Тело оборотня не подвело, хотя поприседать-поизгибаться пришлось, чтобы справится с инерцией и смещеннием центра равновесия.
Со свистом шипящая бандитка описала дугу, смачно влепив брыкающимися ногами подельнику в морду, ну и тяжело, с хрустом ударившись во второго. Получивший по морде отлетел, с брызгами крови, а второй, вместе отпущенной наводчицей, тяжело рухнул на землю. Полюбовался я картиной “повержение преступности оборотнем”, пригляделся. Сходил, поднял кинжальчик – чем-то от него невнятным, но явно магическим разило, слабо, в схватке не почувствовал. Ну и вещица симпатичная, хоть и странная – больше на азиатские кинжалы узором и изгибом смахивает. Как оружие мне не сгодится, но как сувенир – почему нет?
