Kitabı oku: «Америка выбирает: от Трумэна до Трампа. Президентские выборы в США с 1948 г. Книга 1. Выборы 1948–1956 гг», sayfa 27

Помимо этой программы, многие американцы внесли заметный вклад и в другом. Например, среди них сенатор Артур Ванденберг. Ими была разработана и принята программа²⁸¹, которой я призываю всех наших людей оказывать поддержку и начать эту программу в рамках процесса реализации ЕПВ.

3. Однако, она должна включать другую и очевидную цель, которая не должна давать нам чувство преждевременного облегчения. Мы будем использовать ее как средство для подталкивания и поощрения народов Западной Европы к достижению цели – созданию Европейского союза.

Вот уже трижды за последние 30 лет американский народ должен был приложить энергичные усилия, чтобы спасти Западную Европу от тоталитаризма и деспотизма. И вот уже 3 года как кончилась война, но 2 последних года из них мы должны вкладывать наши ресурсы в Европу, еще раз оказавшуюся под угрозой агрессии во время кризиса, в котором Соединенные Штаты и коммунистическая Россия противостоят друг другу по всей опустошенной и разделенной Европе.

Признайте ценность мирной власти, которая будет настолько сильна, что ни один деспот не скажет, что свободные народы так слабы, а потому он осмеливается начать войну. Что необходимо для восстановления стабильности в мире, так это то, чтобы в объединенную Европу вовлечена была третья держава, приверженная делу мира.

Потому нужны Соединенные Штаты Европы! (Бурные аплодисменты)

Давайте прямо посмотрим правде в глаза: пока Европа разделена на множество слабых наций, она будет лакомым куском для любого агрессора. Поскольку разница в языке не является препятствием для вступающего в великую Федерацию, Свободная Европа может стать оплотом мира для 16 государств, участвующих в Европейской программе восстановления.

К тому же, население Западной Германии почти вдвое превышает население этих объединенных государств, у нее есть большие материальные ресурсы. Возьмем, к примеру, жестокий режим в этом промышленном сердце Европы. Это был «арсенал Гитлера». Я предложил еще 4 года назад, что после войны мы могли бы получить в Германии «арсенал мира», вместо этого она была разделена на части, и все еще расколота, и неспособна занять место того, что должно было бы стать примером для всей Европы.

Мы все еще отправляем драгоценную американскую сталь, а также необходимые и нам самим промышленные товары в Европу. Тут, дома, мы проведем демилитаризацию, поставим его под международный контроль и увидим, что она служит делу мира. Великая Европейская федерация свободных стран должна быть главной целью американской внешней политики. Принятие нашей Европейской программы восстановления – это шаг по этому пути.

Но ЕПВ должна использоваться эффективно, и не просто для помощи. Ее нужно использовать с умом – не для того мы демонстрируем теперешнее великое благодеяние и ту огромную щедрость, чтобы просто механически и бесполезно разбрасывать наши миллиарды, посылаемые за границу. И потому необходимо пересмотреть причины нашей неспособности добиться достаточного прогресса в течение 3 лет, прошедших с момента окончания войны.

Важно то, что там, где сейчас начинаются большие успехи, Европейское Единство стало бы мечтой, и чтобы будущая наша политика, хотя бы и через 30 лет, достигла этой мечты, ставшей главной целью нашей внешней политики – достижение Федерации Западной Европы, объединяющей 270 млн человек в одну сильную экономику! Такое давно назревшее торжество государственного управления стало бы незыблемой гарантией мира во всей человеческой истории. (Бурные аплодисменты)

4. Даже если мы и продолжим нашу программу по восстановлению, укреплению и объединению свободных наций Европы, мы положим конец и политике трагического пренебрежения нашего старинного друга и союзника – Китая, ведь угроза существует во всем мире. И наши усилия по обеспечению мира должны прилагаться везде. Последняя мировая война научила нас, что нам необходимы 2 морских флота на двух направлениях, поэтому мы признаем, и будем признавать очевидную истину – нам нужна внешняя политика Двух океанов. (Бурные аплодисменты)

5. Мое глубокое убеждение, что у нас в этом беспокойном мире нет иного выбора, кроме как оставаться сильными и становиться еще сильнее! У нас должны быть воздушные силы для армии и флота – на земле и на море – которые станут гарантией защиты нас в этом новом атомном веке. Мы молим Бога, чтобы мы никогда больше не были объектом неспровоцированного нападения. Но если оно и случится, на этот раз не будет времени на импровизацию для нашей обороны, и мы всегда будем готовы к защите своей земли; мы будем настолько сильны, что ни одна нация снова не рискнет напасть на нас. (Бурные аплодисменты)

6. Даже всей огромной мощи американской промышленности, работающей вместе с американским сельским хозяйством и американскими рабочими, недостаточно, чтобы сокрушить мощь ведущих военных держав мира. И, если мы хотим иметь эффективную внешнюю политику, и успешно играть ведущую роль в мировых событиях, то мы должны оставаться энергичной и процветающей страной.

Наша политика будет поощрять богатую и все более продуктивную экономику. Депрессия и массовая безработица, на которые так надеются и которые предсказывают коммунисты и их союзники, уже никогда не вернутся и не разрушат нашу страну. Процветающая единая Америка, увеличивающая свое благосостояние, является оплотом для нашей внешней политики, оплотом для мира во всем мире.

7. Как краеугольный камень нашей внешней политики мы будем продолжать укреплять тесное и сердечное сотрудничество с нашими соседями на Американском континенте. Это великая Американская политика, история которой насчитывает уже 100 лет, начиная с Доктрины Монро. Из традиции этой давней дружбы родился Пакт Рио-де-Жанейро, по которому старинный союз нашей страны был укреплен на новой и более прочной основе. Я с нетерпением ожидаю дальнейшего прогресса в рамках этого союза, поэтому пусть Соединенные Штаты и наши латиноамериканские друзья пойдут вперед не просто как добрые соседи, а как полноправные партнеры. Мы будем партнерами не только в том, чтобы представлять нашу объединенную силу против внешней угрозы, но и в развитии наших материальных и духовных ресурсов – как пример для всего мира. (Бурные аплодисменты)

8. В это тревожное время внешняя политика означает больше, чем просто общение с другими правительствами, и наша внешняя политика будет выражать идеалы, традиции и чаяния американского народа. Наша внешняя политика расскажет людям каждой страны историю этой Америки. Расскажет о справедливости, религии, достоинстве, личности и нашем благочестии.

Наша страна – надежда мира. Наше влияние будет эффективным, потому что мы будем духовно сильны в деле защиты свободы, достаточно сильны, чтобы нас уважали, как еще никогда прежде!

Нам нужно стать более серьезными, чтобы наше влияние ощущалось в мире, как еще никогда прежде! И нужно рассказать миру об истории американского успеха: это история, не имеющая аналогов в человеческой истории. (Бурные аплодисменты)

Американское оружие одерживало победы во многих землях, но мы не претендовали на те земли, где побеждали, на те земли, которые нам не принадлежали, и которых не было раньше у нас. Мы не стремились навязать свой образ жизни. У нас нет абсолютно никаких стремлений брать дань с наших бывших врагов. Вместо этого мы кормим их и одеваем их, залечиваем раны и возрождаем их дух. Мы помогаем им вернуть их единство, чтобы они снова могли стать полезными партнерами в свободном обществе. (Бурные аплодисменты)

9. Куда бы Америка ни пришла, она несла не несправедливость, а надежду. Где бы она ни была, она несла не рабство, а еще бо́льшую свободу. Везде мы стремимся сделать все народы нашими друзьями, стремимся сделать их нашими спутниками.

Успех Америки – это пример нашей искренности, это доказательство блага свободы, согласно воле Божьей. Мы соединим духовные ресурсы человечества в одно великое моральное пробуждение. Мы полны решимости встретить Зверя с такой смелостью, таким единением, такой великой бескомпромиссной преданностью справедливости, что человечество вновь обретет надежду, решимость и уверенность в себе – и возродится, чтобы из этой нынешней тени вместе двинуться к исполнению предназначения завтрашнего дня – завета, который является целью Америки. Цель эта заключается в том величии, которое есть у Америки.

И все это должно быть воплощено во внешней политике, направленной на достижение мира, справедливости, надежды на то, что наша земля пойдет достойным путем, будет такой же яркой, и люди повсюду увидят ее свет и почувствуют, как в сердцах у них загорается драгоценный огонь свободы! (Бурные аплодисменты)»²⁸², – заявил Дьюи.

Трумэн же в этот день был далеко от Юты – он прибыл в Иллинойс, где выступил перед аудиторией в Университете Южного Иллинойса, в Карбондейле. Вечером того же дня Трумэн был уже в Луисвилле, Кентукки, где под рев толпы к нему присоединился кандидат в вице-президенты, местный любимчик Олбен Баркли.

Между тем, опрос Gallup на конец сентября показал весьма интересные вещи: отставание Трумэна сократилось еще сильнее, и если Дьюи имел 46 %, то президент – уже 40 %! Уоллеса поддержали 4 % опрошенных, а Тёрмонда – 2 %.

Октябрь 1948 года: активен только… Трумэн

В октябре Трумэн свою кампанию только нарастил. Средств на это хватало – Нацком докладывал, что сбор денег в пользу предвыборного фонда президента идет успешно (по ряду сведений, в то же время у Дьюи дела со сбором средств шли несколько хуже, несмотря на то, что Трумэн на своих митингах часто вещал, будто Дьюи прямо спонсирует Уолл-стрит). Сам Трумэн находился в отпуске, взятом специально для ведения кампании (правда, «отпуск» этот был чистой условностью – формальностью, чтобы законно отсутствовать в Вашингтоне, и обычно президент занимался делами даже во время туров, прямо в поезде получая депеши и официальные бумаги; связь поезда с Белым домом обеспечивалась радиотелеграфом). 1 октября Трумэн вел кампанию в Кентукки, поехав во второй половине дня в Западную Вирджинию (теперь в турах его сопровождал сенатор Баркли). Там он выступил перед жителями Чарльстона.

В штабе Дьюи в Нью-Йорке с началом нового, решающего, месяца разгорелась настоящая серьезная дискуссия. Она касалась стратегии дальнейшей кампании. Надо отдать должное губернатору Нью-Йорка: Дьюи, видя нарастающий энтузиазм вокруг кампании демократов и растущее же число отзывов прессы о «скуке» его собственной кампании, прямо заявил Браунеллу, что хотел бы вести более активную борьбу, но столкнулся со своим штабом. Советники все так же осторожничали, боясь ошибок своего кандидата и надеясь на ошибки (и как следствие – обвал рейтинга) президента. Дьюи в очередной раз отсоветовали ужесточить его предвыборную риторику. Впрочем, критиковать и обвинять Трумэна в республиканском штабе было решено в том, что он по-прежнему якобы «слишком мягок к коммунистам» – как дома, так и за рубежом, позволив им укрепиться в Европе и в Азии.

3 октября крупнейший печатный орган страны, газета «The New York Times», сделала то, чего так долго ждали в самом Нью-Йорке, а именно – в штабе Дьюи. Газета вышла с особой редакционной статьей, где выразила свою официальную поддержку кандидатуре Дьюи. Это стало важным примером в плане ориентации американских СМИ на тех выборах – критика все же больше сыпалась на президента, чем на его оппонента, а информационные гиганты Америки все так же в конце концов рассчитывали на победу Дьюи, нежели Трумэна.

Вскоре, 6 октября, заявил о себе кандидат «диксикратов» Тёрмонд, ведущий кампанию только на Юге. Бравируя тем, что Большой Юг, а особенно Глубокий Юг, недоступны для обоих основных кандидатов (это было чистой правдой – что Трумэн, что Дьюи в ходе своих кампаний к тому моменту пока что на Юг не заезжали, что было видно из географии их предвыборных туров). Тёрмонд, желая повысить популярность, публично вызвал президента на дебаты²⁸³, допустив даже, что они могли бы пройти и на радио в прямом эфире, по примеру дебатов Дьюи и Стассена. Ответа от штаба президента на этот вызов не последовало – слишком большой был разрыв в рейтингах между кандидатами, и дебаты в таком случае были бы необходимы лично Тёрмонду, а не Трумэну, который, тем не менее, регион Юга полностью игнорировать, конечно же, не собирался – и его в итоге посетил (еще до конца кампании).

Сам президент в этот день тоже совершил знаменательный поступок – он вернулся в «Гражданский аудиториум» в Филадельфии, чтобы выступить там с речью, которую бы смогло транслировать телевидение. Полной прямой трансляции из «Аудиториума» не было даже во время демократического съезда в июле, но теперь телесети готовы были предоставить президенту эфир, чем Трумэн и воспользовался, произнеся одну из лучших своих речей в той кампании.

«Я, безусловно, рад присутствовать здесь сегодня и обсудить с вами некоторые вопросы этой кампании. Я уже был здесь как-то раз, не так давно, и обсуждал некоторые из этих вопросов с вами в 2 часа ночи. (Смех, аплодисменты)

Я собираюсь обсудить кое-какие реальные проблемы – и обсудить их простым языком – так же, как я это делал по всей стране. (Бурные аплодисменты)

Национальные выборы – это великое событие в жизни свободных людей. Они дают людям возможность самим решать судьбу нации. Принимая решение, люди имеют право знать, за что противоборствующие партии и противостоящие друг другу кандидаты выступают по жизненно важным вопросам. И они имеют право услышать нечто большее, чем сладкие колыбельные, и все то, что получают от республиканских кандидатов.

Я отлично знаю, почему на этих выборах республиканцы стремятся придерживаться расплывчатых фраз и уходить от конкретных вопросов. Да просто потому, что по вопросам, которые имеют значение для народа, Республиканская партия не права, а Демократическая партия – права! (Бурные аплодисменты)

Но мы позаботимся об этом. Мы расскажем людям, за что выступает Демократическая партия. И поскольку республиканцам самим стыдно рассказывать, за что они, то мы расскажем людям об этом за них. (Смех, аплодисменты)

Несколько лет назад республиканцы выходили – причем, даже во время выборов – и открыто нападали на «Новый курс» Демократической партии. Но это не срабатывало, и они раз за разом проиграли слишком много выборов. Но вот они сменили пластинку. Так, они начали во время выборов выходить к народу с песней под названием «И я тоже, но я могу лучше». Но хоть они и проиграли несколько выборов подобным образом, они все еще пытаются. Они говорят вам: «Мы знаем, что демократы вывели вас из Великой депрессии, которую мы создали, но они сделали это не очень хорошо. Мы можем сделать лучше».

Республиканцы говорят вам: «Мы все за право рабочих на коллективные переговоры, которые дали вам демократы, но мы знаем, как заставить их работать лучше».

Они говорят фермеру: «Мы знаем, что вы сейчас в лучшем положении, чем когда-либо, и демократическая программа для фермеров настолько хороша, что мы больше не против нее, но мы могли бы воплотить ее намного лучше».

Они мало говорят во время этих выборов о том, как они боролись против этих великих прогрессивных мер зубами и ногтями. Они просто говорят: «Передайте нам все эти демократические программы, и мы обо всем позаботимся. Просто оставьте все на усмотрение Республиканской партии, и вам не о чем будет беспокоиться».

Вы знаете, как это звучит для меня? Это звучит как «желтый профсоюз»²⁸⁴. Похоже, один из этих «щедрых работодателей» говорит мужчинам и женщинам, которые работают на них: «Вам не нужно создавать профсоюз. Я сделаю его для вас – и профсоюз, который я вам дам, будет лучше, чем ваш, потому что мы не будем сражаться друг с другом».

Это то, что республиканцы пытаются сделать сейчас. Они хотят взять промышленных рабочих и служащих, а также фермеров и всех других простых людей в стране, собрать их всех в один большой профсоюз и объединить их в интересах… Национальной ассоциации промышленников²⁸⁵! (Бурные аплодисменты)

Все их обещания заключены в «пакет» под названием «Единство», который, как они заверяют, вылечит больше болезней, с которыми когда-либо имел дело любой патентованный врач. Они не хотят рассказать вам о том, что находится в этом «пакете», как тот доктор-шарлатан, рассказывающий вам о его чудо-лекарстве от всех болезней.

Я не верю, что американский народ будет увлечен подобным шарлатанством. (Бурные аплодисменты)

Но мы все безусловно верим в единство. Вы в него верите, и я верю. Но мы верим в единство свободных людей. Мы верим в единство в великих делах. Мы не верим в единство рабов или единство баранов, которых ведут на убой. Мы не верим в единство под властью большого бизнеса – и мы будем бороться с ним до конца! (Бурные продолжительные аплодисменты, овации. Крики из зала: «Задай им жару, Гарри!»)

Теперь, некоторые из этих республиканских ораторов в этой кампании выходят к людям, пытаясь продать идею о том, что будто бы их «единство» укрепило бы наш голос в мировых делах. Нет ничего более далекого от правды.

Соединенные Штаты – это надежда всего мира, потому что мы свободные люди, и потому что мы процветаем. Когда эти свободы начнут ущемляться, и когда наше процветание начнет чахнуть под смертельной рукой реакции, вот тогда наши шансы привести всех к миру, несомненно, ослабнут.

Мир, друзья мои, это цель моей государственной деятельности. Я предпочел бы иметь прочный всеобщий мир, чем быть президентом Соединенных Штатов. Я желаю мира, я работаю ради мира и постоянно молюсь о мире. (Аплодисменты)

Но теперь в ход пущена еще одна тщательно продуманная пропагандистская линия, в которой говорится, что будто бы Демократическая партия должна быть отстранена от власти только потому, что она находится при ней уже в течение 16 лет. Я считаю это очень странным и ошибочным аргументом.

Некоторые вещи становятся лучше с возрастом. Это верно в отношении либеральных принципов, в которые вдохнул новую жизнь и которым придал значение великий американец – Франклин Рузвельт. (Бурные аплодисменты)

Вы готовы отказаться от этих либеральных принципов сейчас? Я уверен, что нет! Я думаю, вы знаете, как много они значат для вас, для нации и для всего мира. Я не думаю, что вы забыли всю ту глубину отчаяния, от которого Демократическая партия спасла страну в 1932 г. Я не думаю, что вы забыли тот устойчивый подъем к новой уверенности и процветанию, который произошел с тех пор.

И теперь, когда эта страна наслаждается наибольшим процветанием, которое она когда-либо знала, я не думаю, что вы отбросите нашу партию, вернувшись к «партии особых привилегий». (Бурные аплодисменты)

Республиканская партия не любит, когда ее называют «партией особых привилегий». Они хотят, чтобы вы думали, что у слона теперь «новый облик». (Смех, аплодисменты)

Я знаю, что внутри Республиканской партии есть просвещенные и либеральные элементы. Но они не контролируют ее. Любой либерал, который захочет отдать свой голос на этих выборах, должен голосовать за Демократическую партию! (Бурные аплодисменты)

Если когда и возникали какие-либо сомнения по этому поводу, то теперь их нет. Руководство Республиканской партии стоит горой за «деяния», сделанные этой партией при 80-м Конгрессе – «ничего не делающем Конгрессе» – в том, что касается благосостояния народа. Тут они едины – но их единство не основано на выгодах или убеждениях Теодора Рузвельта, Джорджа Норриса или Боба Лафоллета²⁸⁶. Они основали свое единство на «достижениях» Таберов и Тафтов, Мартинов и Уэрри, Хартли и Холлеков²⁸⁷. (Бурные аплодисменты)

Вы хотите такого единства? Я уверен, что нет! (Бурные аплодисменты)

Давайте посмотрим на «достижения» 80-го Конгресса, которыми они так гордятся. Я называю его «одиозным, ничего не делающим, республиканским 80-м Конгрессом». (Смех) Может быть, я должен пропустить «ничего не делающий», потому что он действительно сделал некоторые вещи – и большинство из них плохие.

Что сделал 80-й Конгресс для рабочих?

Он провел Закон Тафта – Хартли. (Недовольный шум в зале)

Я хочу рассказать вам, что это за закон, но просто чтобы меня не обвинили в пристрастности, я процитирую вам сенатора-республиканца, который имел больше опыта в трудовых вопросах, чем любой другой республиканец в Сенате. Вот то, что сенатор-республиканец Уэйн Морзе²⁸⁸ сказал о Законе Тафта – Хартли. Вот что он сказал: «Этот Законопроект является средством сделать профсоюзы настолько слабыми, что они не смогут вести эффективные коллективные переговоры». Это настоящий приговор.

Этот Закон был проведен через мое вето. И он должен быть отменен! (Бурные аплодисменты)

Платформа Демократической партии, принятая прямо здесь, в этом зале, требует его отмены. А платформа республиканцев хвастается Законом Тафта – Хартли; и нам сообщили, что республиканцы готовят еще более репрессивное законодательство – уже для следующего Конгресса. (Недовольный шум)

Я не верю, что профсоюзы будут уничтожены. Я также не верю, что американцы так думают. А 2 ноября я верю, что американский народ отвергнет врагов труда у урн для голосования. (Бурные аплодисменты)

Теперь вернемся к этому знаменитому 80-му Конгрессу. Я не нападаю на институт Конгресса. Я служил там в течение 10 лет, и я горжусь этой службой. Конгресс является одним из величайших оплотов наших свобод. Вот почему я так расстроен, когда контроль над Конгрессом попадает в плохие руки. И я не нападаю на отдельных членов 80-го Конгресса. Многие из них оказались хорошими, дальновидными людьми, делавшими все, что могли, для народа. Я мог бы добавить, что эти прекрасные, дальновидные люди – демократы. (Смех, Бурные аплодисменты)

80-й Конгресс контролируется республиканским руководством. Это то же самое руководство, которое контролировало бы и следующий Конгресс, если бы республиканцы там составили большинство. Это руководство, послужной список которого ясно говорит вам, чего вы можете ожидать от Республиканской партии.

Есть порочный союз между Республиканской партией и крупным бизнесом, который фактически и породил самую острую внутреннюю проблему, стоящую сегодня перед страной, – высокую стоимость жизни.

Позвольте мне рассказать вам немного истории. Во время войны столь больша́я доля нашего национального производства требовалась для военных целей, что мы не могли удовлетворить все гражданские потребности дома. Конечно, когда спрос на товары значительно превышает предложение, цены, естественно, растут. Чтобы предотвратить это, президент Рузвельт предложил, а демократический Конгресс принял меры по контролю за ценами. Мы убедились в том, что товары, которые были тогда в наличии, будут продаваться по справедливой цене и будут справедливо распределены. Мы позаботились о том, чтобы зарплата, которую мы получали, не потеряла своей покупательной способности в военное время.

Со времени президентского указа Рузвельта в мае 1943 г., пока республиканцы не убили эффективный контроль над ценами в 1946 г., цены оставались практически неизменными. Они выросли только на 6,5 %. Это была величайшая работа по стабилизации экономики военного времени, которую когда-либо проводила любая страна.

Не было веской причины, по которой цены нельзя было бы удерживать после окончания войны – до тех пор, пока предложение не догнало бы спрос. У нашей демократической администрации был тщательный план по контролю за дефицитом товаров и постепенному его (контроля) снятию, поскольку предложение догоняло спрос. Согласно этому плану, страна последовательно и уверенно пошла бы вперед к экономике мирного времени.

Но порочный союз крупного бизнеса и Республиканской партии не хотел этого. Большой бизнес хотел заработать больше денег. Корпоративная прибыль, даже при контроле над ценами, оказалась более чем вдвое выше, чем до войны. Но и этого было недостаточно для крупного бизнеса. Поэтому крупнейшие корпорации пожертвовали 3 млн долл. одной организации, чтобы убедить американцев в плохом контроле над ценами. Эта пропагандистская кампания за 3 млн долл. имела огромный успех. Национальная ассоциация промышленников фактически хвасталась ею. Они заявили, что, когда NAM только начала кампанию против OPA (т. е. Службы по управлению ценами, Office of Price Administration / OPA – Д.О.), опрос показал, что 85 % людей считали, что OPA абсолютно необходима, но в ноябре 1946 г., уже после кампании NAM, они заявили, что только 26 % считали, что OPA жизненно важна. Вы видите, как эта организация ввела в заблуждение всех в стране.

После того, как общественная поддержка была разрушена, изменить закон не составило большого труда. Республиканские лидеры в Конгрессе были готовы действовать. Они убили ОРА, исправив ее, низведя практически до нуля.

Они так гордились своим достижением, что сенатор Уэрри, республиканский «кнут»²⁸⁹, прямо заявил производителям пиломатериалов: «Республиканское руководство в Сенате и Палате представителей ответственно за прекращение работы ОРА».

Это, конечно, не та история, которую они рассказывают вам сейчас. Они обвиняют в инфляции всё и вся – всех, кроме Республиканской партии и сверхприбылей для бизнеса.

Они используют фермера в качестве своего «мальчика для битья» в городах, и рабочих – в качестве своего «мальчика для битья» в деревне. По-видимому, они думают, что, если они смогут заставить горожан быть здо́рово злыми на фермеров, и фермеров – здо́рово злыми на горожан, у них будет единство. (Бурные аплодисменты)

Я хочу сказать вам кое-что здесь и сейчас – потому что я не пытаюсь понравиться одновременно «и нашим, и вашим». Я так же твердо выступаю за благополучие фермера, как и за благополучие городского рабочего. Я считаю, что процветание одного помогает процветанию другого. Я хочу, чтобы вы знали, что я – за справедливые цены для фермера, также я хочу, чтобы и фермер знал, что я – за хорошую оплату труда. (Бурные аплодисменты)

Ценовая поддержка фермерской продукции²⁹⁰ не вызвала высоких цен. На самом деле, программа ценовой поддержки фермерской продукции является большим подарком для жителей городов. Она привела к столь значительному увеличению сельхозпроизводства, что потребительские цены стали намного ниже, чем они были бы, если бы у нас не было программы ценовой поддержки. (Бурные аплодисменты)

А как насчет наших рабочих? С тех пор как ОРА закрылась в 1946 г., рабочие будто на беговой дорожке, бегали изо всех сил, пытаясь не скатиться в бедность. И рабочие проиграли гонку. В то время как еженедельный заработок вырос на 22 %, цены выросли на 29 %. Белые воротнички, пенсионеры, ветераны-инвалиды и другие лица с фиксированными доходами пострадали еще больше.

Этого можно было легко избежать.

Республиканцы, конечно, скажут вам, что каждое повышение цен было необходимым из-за увеличения зарплаты. Теперь, с тех пор как OPA не стало, крупный бизнес стал при каждом увеличении прожиточного минимума искать повод для роста цен. И эти повышения цен превысили рост зарплаты во много раз!

Посмотрите на сталелитейную промышленность, например. За последнее время зарплаты в целом по отрасли выросли до 160 млн долл. Но цены выросли настолько – более чем в 3,5 раза, что отрасли нужно теперь еще 600 млн долл. для компенсации отставания зарплаты. Неудивительно, что корпоративная прибыль выросла на 70 % с момента окончания работы OPA…

Это правдивая история о том, почему цены такие большие. Эту историю вы никогда не услышите от крупных корпораций, никогда не прочтете в республиканских газетах, никогда не услышите от республиканских ораторов! (Бурные аплодисменты)

Убийство контроля над ценами – это «скелет шкафу» республиканцев, и они не хотят его вытаскивать на свет. (Бурные аплодисменты)

Теперь нет секрета про проблему контроля за ценами. Мы сделали это раньше – во время войны – и мы же могли бы сделать это снова.

Я созвал специальную сессию 80-го Конгресса для этой цели в ноябре 1947 г., когда стоимость жизни взлетела до такой степени, что все могли увидеть, насколько не правы республиканцы с их успокаивающими обещаниями на выборах 1946 г. Они отказались действовать – и цены пошли вверх. В Послании Конгрессу в январе этого года я сказал, что высокая стоимость жизни стала самой неотложной внутренней проблемой перед Конгрессом. Тем не менее республиканцы отказались действовать. И цены поднялись еще выше.

Поэтому я созвал специальную сессию этого года в июле. И республиканский Конгресс снова отказался действовать. (Шум в зале)

Из Олбани были получены указания²⁹¹ «посидеть (на сессии) около недели или двух, а затем расходиться». И они сделали это. (Шум в зале)

Отношение республиканцев было подытожено сенатором Тафтом, когда он сказал – и я цитирую его: «Если потребители думают, что цены слишком высоки сегодня, они должны подождать, пока цены не понизятся. Я чувствую, что со временем закон спроса и предложения приведет цены в порядок…»

Таков ответ вам от республиканцев. Если что-то стоит слишком дорого, просто подождите… Если вы думаете, что 15 центов – это слишком много для буханки хлеба, обойдитесь без нее, пока она не подешевеет…

Если вы не хотите платить 60 центов за гамбургер, просто не покупайте его, обойдитесь без него – подождите! (Шум недовольства)

Вот только как долго вам придется ждать? Ну, я скажу вам. Вы никогда не сделаете ничего с высокими ценами с республиканским президентом или республиканским Конгрессом. Их крупные спонсоры не хотят, чтобы цены падали. Но с президентом-демократом и демократическим Конгрессом страна получит борьбу с высокими ценами, я могу это гарантировать. (Бурные аплодисменты)

Мы, демократы, верим, что Америка достаточно большая и достаточно процветающая, чтобы производить достаточно всего для всех.

Мы считаем, что мы, американцы, можем контролировать судьбу нашей страны.

Вот где вы можете внести свой вклад. Убедитесь, что все ваши друзья знают о проблемах. Не позволяйте республиканцам уйти от правды. Это то, что они пытаются сделать сейчас.

Мы можем согласиться с фразой, сказанной великим американским чемпионом в супертяжелом весе Джо Луисом²⁹². В одном поединке какое-то время назад ему было трудно достать своего противника. Но Джо, наконец, достал его и нокаутировал, а после боя сказал: «Ну, он мог убежать, но не мог спрятаться». (Бурные аплодисменты)

Не позволяйте республиканцам скрывать от вас правду. Мы можем получить такую Америку, какую хотим, если люди проголосуют за нее в день выборов. Не позвольте республиканцам скрыть правду! (Бурные аплодисменты)»²⁹³, – заявил Трумэн.