Kitabı oku: «Йошуа», sayfa 5

Йошуа не собирался посвящать семью в брачный сговор с Сарой, покуда та не примет веру. Но Якову-то он сказал, а у стен отличный слух. Первой узнала мать. Хава поспешила поделиться новостью с Цви. Родителям Йошуа не хотелось доводить до сведения престарелых Аврама-Ицхака и Рейзы-Ривки сей важнейший факт. Во-первых, жалко будоражить стариков, а, во-вторых, Цви и Хава предвидели, что, взволновавшись, ветераны подсластят им жизнь. С другой стороны, если дед с бабкой проведают, что сын и сноха скрыли от них весть первостепенной важности, то обида неминуема.

Избрав меньшее из зол, Цви и Хава осторожно уведомили Аврама-Ицхака и Рейзу-Ривку. На семейном совете было принято единодушное решение не подавать виду, что шило вылезло из мешка. “Пусть Йошуа не подозревает, что нам известны его планы взять в жены неиудейку. Кто знает, что родит грядущее? Может, дело и само уладится, а, вернее, расстроится. Как говорится, не суйся день первый прежде субботы!” – мудро рассудил Аврам-Ицхак.

Из упомянутых четверых доброжелателей, искренно желавших благоденствия дражайшему Йошуа, только Аврам-Ицхак мог с уверенностью характеризовать свое отношение к предмету как однозначное.

Материнская душа Хавы разрывалось от боли при мысли, что сына лишат избранницы, подлинно любящей ее мальчика. Понимая неизбежность разрыва, она, как и свекор, полагала, что лучше уж пусть разладится любовь меж молодыми.

Рейза-Ривка больше всего хотела скорейшей женитьбы внука – мечтала дожить до правнуков. Но шепот мужниной правоты был громче крика собственного сердца, и за многие годы оно приучилось говорить его устами, изрекающими только высшие истины. От долгого употребления лицемерие обретает вид благонамеренности.

В душе Цви таилось естественное и неистребимое желание сына не соглашаться с отцом, особенно, когда тот бывал прав. Как родитель и еще нестарый мужчина, он желал чаду своему женитьбы по любви и был бы рад видеть в доме юное женское лицо. Вполне сознавая невозможность отмены решения Аврама-Ицхака, все же Цви заметил отцу, мол, легендарный Йошуа женился на неиудейке Рахав, и чем же наш Йошуа хуже?

“Сын мой, – великодушно возразил старец, – ведь тебе, наставляющему юношество и обладателю широкого кругозора, без сомнения известно, что древний герой бывал прав не во всех своих деяниях, и это отмечено нашими мудрецами. Среди них нашлись смельчаки, осудившие Йошуа за скоропалительный брак. Мы не начетчики, не рутинеры, мы – люди духа, и читаем нашу Книгу, сообразуясь с велением дня!”

Глава 11 Словом разрушали города

1

История знает немало войн, важным этапом коих был штурм и захват города. Памятным событием из этого ряда, несомненно, является взятие крепости Йерихо. Писателей и художников, поэтов и ученых, и, конечно, толкователей Святых Книг всех конфессий весьма занимало случившееся тогда необычайное происшествие – обрушение городских стен под действием гудения труб и грома тысяч голосов.

Мастера кисти и пера очаровывали души, воплощая на холсте и бумаге невиданное чудо, ученые копошились в клинописях и черепках, добавляя на книжные полки университетов тома невразумительных текстов, и только служители Господа знали сами и разъясняли простым и благодарным своим слушателям истинный ход событий, ибо опирались они на веру в слово и дело Всевышнего.

С некоторой степенью вероятия можно утверждать, что Йошуа, зная недоверчивость (чтобы не сказать твердолобость) своего народа, предвидел грядущее разноречие трактовок. Однако навряд ли он много размышлял над угаданными им плодами суемудрия будущих толкователей. Примем во внимание следующее важное обстоятельство: вещи, представляющие для наших современников интерес не более чем умозрительный, герою глубокой старины являлись как актуальность и требовали конкретных дел, а не метафизических умствований.

Перед Йошуа стояла сверхзадача овладения щедрым даром Господа – просторами Ханаана. Он должен был стереть с лица земли старый и воздвигнуть новый мир, который предназначался по мысли Бога для Его народа-избранника. И вот, покорение города Йерихо – первая веха, этап номер один на исторической стезе древнего племени, вступившего на свою землю.

Полководец Йошуа ясно видел, что Йерихо являлся связующим пунктом меж прочими городами Ханаана, и овладение им разобщало армии противника, затрудняя создание возможных враждебных союзов. Отторгнуть у аборигенов сей важный бастион означало открыть дорогу к новым захватам.

Куда как важнее стратегического значения победы над Йерихо мыслилось обретение израильтянами духа решимости воевать ради будущего. “У людей появится вкус к собственным жертвам, вера в правоту беспощадности, а, главное, убеждение в благонамеренности Господа, – думал Йошуа, – да и нет у меня иного выбора, кроме покорения города!”

Благополучно вернувшиеся с задания разведчики Барак и Барух представили оку и уху командира ценные донесения: о прочных фортификационных сооружениях города, о его хорошо вооруженном гарнизоне, о прячущихся за высокими стенами многочисленных обитателях и об их упадочническом настрое. Сведения о Рахав, владелице харчевни, Йошуа принял с особым вниманием и сокрыл в сердце своем.

2

Йошуа обдумывал план наступления, штурма, разрушения, изобретал засады, всевозможные военные хитрости и прочие акты вооруженной борьбы. И тут явилось озарение – в этом первом и судьбоносном испытании залогом успеха станет не что иное, как искренность веры в Господа. Редко и благословенно мгновение, когда разум взлетает до высот, обычно лишь душе доступных. Некое шестое чувство внушило Йошуа сознание неизбежности необычайных событий, и они-то и решат исход боя. Он еще не знал, какое чудо ждет его, но верил, что оно непременно случится.

И обратился Господь к Йошуа: “ Смотри, Я передаю в руки твои Йерихо, и царя его и храбрых воинов”. И возрадовался полководец, ибо не обмануло его счастливое предчувствие, и Бог в помощь ему, и успех ждет впереди! Далее Господь продолжил наставлять Йошуа и божественно просто, ясно и неопровержимо указал путь к победе. Кто подлинно домогается знания, тому наука впрок.

Йошуа созвал войско, старейшин и служителей Бога, дабы довести до всех план Господа. Священникам он предписал обходить город, неся высоко над головою Ковчег Завета, а семерым из них трубить в шофары. Отрядам воинов приказал идти впереди и позади процессии. И так надлежит делать шесть дней подряд по одному разу в день. А народу велено было стоять вокруг стен, молча смотреть на шествие, не издавать ни звука, покуда Йошуа не скомандует разразиться криком.

Возглавлять манифестацию устрашения вознамерился Йошуа самолично. Барак отыскал для командира крепкого и покладистого осла. Высокий ростом муж усмехнулся, уселся в седло, а ноги остались на земле. Не годится осел. Тогда Барух подвел полководцу борзого коня-скорохода. Жеребец согнулся под тяжестью седока, сделал шаг-другой и упал на передние ноги. Не под силу рысаку снести груз дородного тела. Выручил Калев. Он распряг крупного вола, и Йошуа взгромоздился на могучую спину добродушного труженика, а тот не дрогнул и лишь одобрительно кивнул могучей головой. Вот на этом животном Йошуа и станет объезжать город!

На радостях Йошуа многократно облобызал нос четвероногого помощника. С тех пор у волов не растет шерсть на морде. Пожалуй, подобное объяснение анатомических особенностей кожи домашних животных покажется некоторым досужей байкой. Что ж, наука рассудит. Возможно, кое-кто прочитав о поцелуе Йошуа, читатель вспомнит о другом поцелуе сходного именем библейского персонажа, не будь рядом помянут. Все может быть. Однако оставим предположения и вернемся к несомненности фактов.

Йерихо был заперт и недоступен для сынов Израиля. Горожане не входили и не выходили. Вооруженный до зубов гарнизон носу не высовывал, уповая на оборону и еще неведомо на что. Жители, как и говорила Рахав, совершенно потерялись от страха, не надеялись на своих защитников и готовились к худшему.

Шесть дней подряд, с восходом солнца, Йошуа, взгромоздясь на спину вола, открывал устрашающий марш вокруг городских стен. За ним молча и грозно ступали отряды бойцов. Далее шествовали священники с Ковчегом Завета. Семеро служителей Господа оглашали окрестные поля трубными звуками шофаров. Замыкали процессию вооруженные мечами воины. Тысячные толпы народа немо смотрели на обреченную крепость.

К полудню обход городских стен завершался, и утомленные солдаты и священники возвращались для отдыха в свой лагерь в Гильгале, чтобы завтрашним утром с новым пылом пройти намеченный Йошуа круговой маршрут.

Ежедневно повторяющиеся грозные трубные звуки совершенно деморализовали защитников города. Если бы иудеи напали без промедления, может, и появился бы у гарнизона шанс отринуть захватчиков. А вот мучительно долгая психическая атака оказалась в высшей степени успешной против душевно нестойкого врага. Воля Йерихо к сопротивлению была напрочь подавлена, трепетали заячьи сердца жителей города. Мощные стены не представляли более преграды к победе, но существовала иная, не военного рода причина сокрушить их.

И вот, в седьмой день Йошуа воззвал к народу: “Кричите, ибо Господь предал вам город! И крепко-накрепко запомните: как станете громить, не берите себе ни серебра, ни золота, ни меди, ни железа – ибо предназначено сие для сокровищницы Господней!”

Затрубили шофары, и крик тысяч глоток взвился к небесам. И низверглась вниз стена на месте своем, и вступили люди в Йерихо и захватили город. Всех истребляли на своем пути победители – мужчин и женщин, юношей и старцев, быков и овец – всё живое умертвляли острием меча.

По приказу полководца Барак и Барух первыми ворвались в поверженную крепость, ибо Йошуа велел им, пока не поздно, отыскать харчевню и увести в безопасное место Рахав с семейством ее, дабы избавить от общей злой судьбы. Бывшие разведчики увидали, что малая часть стены у городских ворот не пала. Там располагалось приютившее их подворье. Они заприметили червленый шнурок, свисавший из окна, и вывели на волю Рахав и родню ее. И сразу после этого рухнула постройка и сравнялась с землей.

Два важных деяния предстояло свершить израильтянам. Во-первых, доблестным победителям полагалось сжечь огнем все городские постройки. Во-вторых, серебро, золото и утварь медную и железную следовало отдать в сокровищницу дома Господня. Если первая акция была совершена в точности с повелением командующего, то в отношении второй ожидало Йошуа, да и весь народ иудейский, немалое разочарование, о котором речь впереди.

Йошуа не удовольствовался тотальным уничтожением города и его жителей, но и воспретил восстанавливать Йерихо. Он остерег своих людей, мол, кто преступит сей запрет, у того при закладке города умрет первенец, а как доведет нарушитель постройку до конца – лишится и младшего сына. И Бог одобрил кардинальные действия своего ставленника и не просил объяснения причин. Возможно, Он отметил про себя с великим удовлетворением, что Йошуа безукоризненно верно понял цели и средства Его. Не показной, но истинный радикализм имеет надежду на успех.

Нет, не слепая жестокость двигала волею древнего героя, но высшая идея руководила им. Поражением обернется победа, коли оставить события на произвол слабости природы человеческой. “Завладеют иудеи городом и всем, что в нем, обратят жителей в рабство, – рассуждал Йошуа, – и лягут к ногам победителей незаработанный достаток и даровой труд. И успокоится народ, и осядет на землю, и шипение животного начала задушит глас высокого духа. Да разве для этого Господь давал Землю Обетованную народу своему? Вот почему необходимо уничтожать всех и всё! Боже, сохрани нас от соблазна возродить Йерихо! Страна должна быть построена заново своими руками, и только тогда сыны Израиля узнают ее настоящую цену. И надо ли горевать о гибели убиенных, коли они встали на пути свершения великого замысла? Ничтожен человек, и жизнь его – пустяк против грандиозности плана!”

3

Аскетичное существование Калева – не пример для Йошуа. “Постник или притворяется, или с головой не дружит, – думал он, – да и неизвестно пока, захочет ли Калев оставаться холостяком, или старинный соратник загорится иным желанием – время покажет!” Зато Йошуа весьма впечатлился рассказом Барака и Баруха о молодой хозяйке харчевни Рахав. Все говорило за то, что женщина эта – подходящая ему пара. Осталось только увидать ее, да показать себя.

Состоялось знакомство Йошуа и Рахав. Как много решает первое свидание, первое впечатление, первый взгляд! И он и она ожидали встречи, и когда она произошла, добрые предчувствия не обманули их. “Кажется, я полюбила!” – мысленно сказала Рахав. “Вот какая женщина мне нужна!” – произнес вслух Йошуа.

Немедленно были призваны Гидон и Гилад – лучшие ученики полководца и пророка Йошуа. На них возложил он труд обращения в иудейскую веру спасенных из огня Йерихо язычников – Рахав и ее семейство. Перед женами учеников он поставил задачу ускоренно обучать новообращенную исполнению заповедей семейной чистоты и соблюдению кашрута во всех его ипостасях.

Йошуа вспомнил язвительное замечание Калева, мол, жениху восемьдесят два, а невесте двадцать два. Да, не отменить подстерегающей потенциальных супругов опасности. Но романтическое сердце Рахав и нежная душа Йошуа взирали на любовный союз не взглядом мрачного предвидения, диктуемым пошлостью житейской рассудительности, но желанием неотложного, а вовсе не вечного и потому несбыточного счастья. “Не в завтрашнем, но в сегодняшнем дне нужна человеку уверенность, – говорил себе Йошуа, – и не станет наш брак мезальянсом!”

Глава 12 Диссонанс в гармонии

1

Читатель, несомненно, обратил внимание, что половина повести посвящена правдивому показу событий седой старины, другая же ее часть изображает эпизоды наших дней. Думается, автор не сильно согрешит против духа современного Ханаана, если позволит себе заглянуть на одно поколение назад. Тем более что время меняет людей мало, а на идеи оно воздействует и того меньше.

Скажем несколько слов о юных летах закадычных в прошлом друзей Цви и Идо. Два молодых холостяка, оба студенты, полны идеалов, рвутся к учености, хотят всё знать, и романтические чувства не чужды им. Они живут в столице земли Ханаанской. Цви познает мир и людей, штудируя Святое Писание в одной из ешив, куда определил его отец Аврам-Ицхак. Идо, отличник университетской учебы, вгрызается в тот же священный предмет, но только приняв холодные воззрения равнодушной истории. Не удивительно, что столь явные общность и различие нередко влекли за собою споры. Вся жизнь впереди, Цви еще не произвел на свет Йошуа, а Идо не породил Якова и Сару.

Весьма крепкий и деятельный мужчина, Аврам-Ицхак много трудился в те годы и уже достаточно далеко и успешно продвинул свою доктрину возрождения деяний древнего героя Йошуа на современной Ханаанской земле. Рейза-Ривка, верная подруга смелого новатора, была надежным тылом и твердой опорой мужу в его нелегкой борьбе с ортодоксами и чинимыми ими ковами.

В доме у Аврама-Ицхака частенько собирались единомышленники и увлеченно обсуждали его идеи. Если не считать неизбежных второстепенных несходств индивидуальных мнений, в целом меж этими людьми царила атмосфера чудного взаимопонимания. Гармония есть согласие разногласного. Цви, разумеется, впитывал заразительный энтузиазм отца и готовил себя к практическому воплощению креативных проектов.

Аврама-Ицхака беспокоила дружба сына с университетским апикоросом. Ежели бы безбожник писал математические формулы или глядел в микроскоп – было бы полгоря. Так ведь он посягал на ревизию святынь, а Книги Священного Писания называл текстами! “Боюсь, испортит мне наследника этот парень, – думал с опаской отец, – ведь спускаться-то с вершины легко, подниматься – трудно. Неверующий лишен воображения, ему доступно только очевидное. Заразителен соблазн простоты, а дьявол злонамерен и находчив!”

Как-то попросил Аврам-Ицхак сына пригласить друга на субботу. Отец задумал направить разговор в такое русло, чтобы Идо до конца обнажил перед Цви неприглядность своих воззрений, и тогда можно будет легко убедить отпрыска расстаться с баламутом. Цви чувствовал отцовское нерасположение к Идо, и потому приветствовал приглашение, простодушно ожидая доброй перемены.

Здесь, как кажется автору, должно ненадолго свернуть с магистральной темы повести и посвятить несколько абзацев описанию угощения. Рейза-Ривка, любившая стряпать и угождать мужским желудкам, на сей раз употребила свое кулинарное искусство на приготовление одного чудного традиционного блюда – мастерство, которому она выучилась еще в девичестве от матери, а та переняла умение от своей матери, и далее вглубь поколений, а, может быть, и веков.

Итак, Рейза-Ривка изготовила настоящий субботний чулент! Она не смешивала разные виды мяса, ибо родительница ее никогда не клала вместе в один казан куски говядины и курицы и шутила, мол, не нужен нам такой шаатнез. Только коровью плоть, да пожирней, употребляла Рейза-Ривка. Картофель, морковь, лук, чеснок, прочие овощи, всякие пряности – все шло в дело. Коричневой фасоли отводилась особая роль – она окрашивала яство. До трех четвертей суток томился в печи на малом огне горшок с вожделенным блюдом. А запах! О наступлении субботы возвещал чудный аромат кушанья, он поднимался ввысь и зажигал звезды на темном небе!

Да, были дни, и была пища! Аврам-Ицхак с супругой смело, не опасаясь красных строчек на листе показателей крови, поглощали жирное мясо, макали в соус нежнейшую халу из белой муки и чай пили только с сахаром. А что говорить о молодых парнях, готовых к трапезе в любой час дня и ночи? Рейза-Ривка не могла нарадоваться, наблюдая, как сынок ее и дружок его поедают чулент и многозначительно хвалят роскошное варево, и, получив добавку, снова хвалят. Стоит заметить, что Аврам-Ицхак тоже не чурался кухонной работы в свободные от книжных бдений часы. Произведение его рук – прекрасная квашеная капуста – добавляла ощущение легкости к вкусу сытного чулента.

2

Насыщение желудка родит благостное настроение духа, которое, в свою очередь, раскрепощает язык. После славной трапезы Аврам-Ицхак затеял разговор с молодежью.

– Идо, – обратился к гостю Аврам-Ицхак, – насколько мне известно, за стенами назначенного для учебы заведения, так называемого университета, ты постигаешь мудрость Книги нашего народа. Возможно, под несколько иным углом зрения, чем это делает мой сын Цви. О чем шла речь на минувшей неделе в широких аудиториях и на высоких кафедрах?

– Говорили о первых победах Йошуа, – ответил Идо.

– Представляешь, отец, какое замечательное совпадение, – вмешался Цви, – и в ешиве и в университете разбирали взятие города Йерихо!

– Да, Аврам-Ицхак, – сказал Идо, – мы с Цви стали обсуждать между собой легендарное событие, и точки зрения наши не совпали.

– Отрадно слышать, – невнятно пробормотал хозяин, – и в чем вы именно не сошлись? – добавил он в полный голос.

– Идо называет событие легендарным, – сказал Цви, – словно намекая на то, что оно есть плод фантазии.

– Есть упоминания в альтернативных исторических документах о взятии израильтянами Йерихо, поэтому нельзя с уверенностью утверждать, что бой являлся плодом вымысла, – возразил в свою защиту Идо.

– Позволь уточнить, молодой человек, какому нашему источнику наука отыскала альтернативные документы? – осведомился Аврам-Ицхак.

– Разумеется, речь идет о тексте пророчества Йошуа!

– Идо, дорогой, да разве истинным по своей природе Писаниям пророков требуются альтернативы? – горячо воскликнул Цви и поглядел на отца, ища поддержки, а тот молчал и улыбался в усы.

– История есть наука точная и объективная – решительно заявил Идо.

– Не стану умалять достоинств предмета твоих занятий, дружище, – сказал Цви, – тем более что история преподносит уроки, и они поучительны. Взять хоть подвиг лазутчиков в Йерихо и сравнить с трагическим концом разведки Святой Земли!

– Итог иной и отрадный, – согласился Идо, – разведчики Йерихо доставили Йошуа кое-какие сведения о гарнизоне, оружии, настроении горожан и прочее. Однако не стоит преувеличивать пользы от их миссии, ведь они были под постоянным надзором, и им пришлось скрываться в окрестных горах.

– Что ж, если, по-твоему, сообщения разведчиков были скудны, то тем больше почета положено полководцу, безошибочно избравшему боевую тактику. Как много военных хитростей применял Йошуа и в Йерихо и в других сражениях – засады, преследования, ложные маневры – да разве все их перечтешь! – с восхищением проговорил Цви.

– Удачные трюки неизменно впечатляют, – подтвердил Идо, – и поскольку Книга пророчеств Йошуа создана им самим, как принято полагать, то не удивляет успешность описанных в ней маневров. История говорит нам, что ложные ходы всегда были характерны для войн на востоке, и частенько применялись слабой стороной.

– Уважаемый студент, – вмешался Аврам-Ицхак, многозначительно взглянув на сына, – будь добр, поясни нам: ты сомневаешься в авторстве Йошуа или намекаешь на преувеличение им собственных военных достижений?

– Кажется, я угодил под перекрестный огонь? – полушутя заметил Идо.

– О, дорогой наш гость, – спохватился Аврам-Ицхак, – это дружественный огонь!

– В таком случае, этот обстрел есть результат ошибки, – полускептически добавил Идо.

– Пусть ошибка, но с благими намерениями, – полусерьезно вставил Цви.

– Удобное кресло, свежий ветерок из окна и блаженство переваривания чудо-чулента располагают к откровенности и принципиальности. Ради истины взойду на костер. Отвечу на все вопросы, хоть есть в этом риск показаться невеждой, – умиротворенно сказал Идо.

– В таком случае я жду твоего слова, – проговорил хозяин.

– Произнесу его охотно. Наука сомневается в авторстве Йошуа и допускает возможность преувеличений, – ответил Идо.

– Ты, кажется, заметил, что обманные трюки на войне – оружие слабейшего. Неужто израильтяне, применив хитрые маневры и разгромив Йерихо, уступали врагу? – вопрошал Цви.

– Друг, я выразился иначе. Я говорил, что ложные ходы частенько применялись слабой стороной, и только это я сказал! Наши профессора требуют адекватных толкований. А что думают ваши раввины? – спросил в своею очередь Идо.

– Разумеется, они думают так же! – поспешил с ответом Цви и посмотрел на отца, моля взглядом о помощи, но тот молчал и снова усмехался в усы.

– Известно, что защитники Йерихо были оснащены не в пример лучше захватчика: фараоны вооружали их колесницами, конницей, дальнобойными луками и прочим, – продолжил Идо, – да только всего этого им давали мало, ибо египтяне опасались бунта.

– Ваша наука называет воинов Йошуа захватчиками? – возвысил голос Аврам-Ицхак, – а мы-то думали и нынче продолжаем полагать их освободителями завещанной Господом земли!

– Почтенный Аврам-Ицхак, прости нам, педантам, буквоедство! – парировал Идо.

– Так чья же армия была сильнее – израильтян или ханаанцев? – нетерпеливо спросил Цви.

– Ханаанцы превосходили мастерством, иудеи – числом, – ответил Идо.

– Молодой человек, что скажешь о боевом духе захватчиков и их несчастных жертв? – не утерпел Аврам-Ицхак.

– Боевой дух? Вот в нем-то и фишка, прошу прощения за жаргон, а, выражаясь культурнее – суть, – оживился Идо, – иудеи шли в бой со страстью фанатиков. С другой же стороны, мы располагаем древними египетскими письменами о деморализации защитников Йерихо – они сдавались, стоя на стене с поднятыми вверх руками, просили пощады, иные скрывались в лесах.

– Вечны закавыки в думах маловера! – бросил Цви.

– Скептик – мученик собственной проницательности! – игриво возразил Идо.

– По твоим словам, Идо, выходит, что дело решили фанатизм одних и страх других, – снова заговорил хозяин, – а мы-то полагали, что причина вещей коренится в вере: иудеи поверили в Бога, а язычники – в намерение Его помогать избранникам.

– Мне кажется, мы говорим об одних и тех же вещах, но называем их разными именами, – сказал Идо.

– Как корабль назовешь, так он и поплывет! – выстрелил Цви.

– А вот за высокими окнами храма науки, что думают об обрушении городских стен от трубного гласа и оглушительного крика? – спросил Аврам-Ицхак.

– За высокими окнами? Но я не профессор, я только учусь, и посему пребываю в нижних этажах храма! – пытался отшутиться Идо.

– Э-э-э, увиливаешь, братец! – погрозил пальцем Цви.

– Хорошо, отвечу и буду предельно краток: “Увы!”

– Ответ исчерпывающий, не так ли, Цви? – обратился Аврам-Ицхак к сыну.

– Безусловно, отец. Иного мы и не ждали.

– Дорогой гость, – торжественно заявил Аврам-Ицхак, – мы, люди простой веры, отнюдь не ретрограды и не жестокие злодеи, но приходится противостоять нападкам, ибо никак не уймутся оппоненты-злопыхатели! Наших мудрецов, да благословенна память о них, всегда занимал вопрос справедливости завоевания израильтянами земли, где до них обретались иные народы. И трудный ответ таков: правосудно сие, ибо на то воля Всевышнего. А наука ваша всякий раз снова и снова возвращается к решенному раз и навсегда делу.

3

Сытный чулент и стойкая оборона утомили Идо, и веки его смыкались. Хозяева предложили гостю переночевать, а с утра всем вместе отправиться в синагогу. Предложение было с энтузиазмом принято. Только коснулся Идо головою подушки, и уж через минуту крепко спал.

Аврам-Ицхак обратился к Цви с душевной просьбой: “Сын мой, охлади дружбы пыл. Ты сам слышал безбожные речи Идо. Апикоруса не заботит сохранение ценностей. Его словеса и мысли, их порождающие, вносят диссонанс в нашу гармонию. Не по пути нам с этим парнем!”

Цви почти согласился с отцом. Нет, он не раздружился вовсе с Идо, но просьба отца тоже кое-что значила, да и небеспочвенна она была. На долгие годы сохранилось приятельство, но не близость духовная.

Глава 13 Вопрос Калева и увещание Рахав

1

Первая кампания израильтян после перехода Иордана – покорение Йерихо – закончилась для Йошуа блестяще со всех точек зрения: разрушен город, убиты его жители, народ начал верить в благонамеренность Господа, а также в свою миссию завоевателя-освободителя-строителя. И, разумеется, нельзя не отметить события, ставшего важнейшим в личной судьбе полководца и пророка: он нашел себе невесту.

Йошуа велел своим лучшим ученикам, будущим знатокам Писания, молодым Гидону и Гиладу и их женам взять на себя труд ускоренного обращения Рахав в иудейскую веру. Чем раньше будут изгнаны бесы язычества из сердца молодой женщины, тем скорее жених в расцвете лет отдастся ласкам супружеского ложа и обретет душевное равновесие, столь необходимое зрелому мужу для предстоящих великих свершений. Быстрота усвоения новых идей способной ученицей являлась следствием ее сметливости и рвения. Возможно, нынешние блюстители чистоты веры усомнились бы в подлинности скороспелых перемен, но, к счастью для нареченных, ортодоксальные установления на сей предмет появились в земле Ханаанской много позже.

Теперь отступим ненадолго от ожидающих Йошуа романтических перемен и сообщим некоторые важные факты.

Во-первых, перестал падать ман с неба, и не стало его у израильтян, и они начали употреблять в пищу дары нив Ханаана. Прекращение действия чудесного источника пропитания иудеи резонно истолковали как знак необратимых перемен – теперь им предстоит самим возделывать эту землю и кормиться от плодов ее.

Во-вторых, Господь сказал Йошуа: “Сделай себе ножи кремневые и обрежь сынов Израиля”. И сделал себе Йошуа ножи кремневые и обрезал сынов Израиля. Вышедшие из рабства мужи не нуждались в этой процедуре, ибо еще в Египте с младенчества они несли на телах своих примету принадлежности к племени Авраама. Но за сорок лет странствий в пустыне, кроме достойных Йошуа и Калева, вымерло неугодное Богу поколение, а тяготы пути не располагали к обрезанию вновь нарождающихся. Только о лучших духовных питомцах Гиладе и Гидоне, а также о военных советниках Бараке и Барухе позаботился Йошуа загодя. Эти четверо молодых успели уже переболеть и помогали ветеранам Йошуа и Калеву исполнять указание Всевышнего.

И, наконец, в-третьих, явился к Йошуа некий человек, и меч обнаженный в руке его. Грозное оружие неизвестного не вселило страх в сердце полководца, и он спросил недрогнувшим голосом: “Наш ли ты или из неприятелей наших?” Ратник ответил: “Нет, я вождь воинства Господня; теперь пришел я”. Услыхав это, затрепетал Йошуа и пал лицом на землю и с готовностью исполнил категорическое требование пришельца немедля разуться, ибо место это свято.

Человек исчез, а Йошуа отправился в шатер учения и принялся обсуждать с Гиладом и Гидоном свершившееся, и обдумывать и трактовать событие. Калев же, узнав о происшествии, немало удивился. “Объясни, дружище, почему ты оробел, ведь не раз сам Господь заговаривал с тобой, да и тебе доводилось прямо обращаться к Нему, и ты не трусил, а перед посланцем Его упал на колени?” – спросил Калев. В ответ Иошуа обнял друга за плечи, улыбнулся и сказал: “Завтра моя свадьба с Рахав. Ты – самый почетный гость!”

2

Очень скромной вышла первая после победы над Йерихо иудейская свадьба.

– Слишком уж разнятся наши годы, – сказала Рахав, – зачем затевать шумное веселье, коли люди ехидны и желчны, и только и ждут случая поскабрезничать.

– Не сомневаюсь, Рахав, народ любит своего вождя и супругу его полюбит – возразил Йошуа.

– Возможно. Но любовь неплохо уживается со злыми толками.

– Ты не веришь в чистосердечие?

– Чистосердечие – не низкого люда достоинство, простонародью свойственна зависть обделенного. Отравляет чернь родники, из которых пьет. Поверь, Йошуа, былая синекура многому научила меня, все породы человеческие перебывали в моей харчевне. Чем меньше пригласим гостей – тем лучше.

– Хорошо, будь по-твоему, Рахав. Позовем только твою родню, да моих близких друзей.

Йошуа не разделял скепсис невесты, но согласился не устраивать громкого торжества по причине другого рода. Слишком мало времени минуло со дня обрезания, и мужи не успели оправиться. Жены их, правда, были бодры, казались веселы и образцово приглядывали за малолетними детьми. Однако кто знает, как истолкуют массы слишком помпезное начало супружеской жизни вождя в столь специфическое время. “Как бы и впрямь завидовать не стали!” – подумал Йошуа.

Калев торжественно поздравил товарища, но за свадебным столом веселился притворно. Он думал о том, что вновь Йошуа опередил его. “Да, я тоже не молод, я сверстник этого везунчика, – рассуждал Калев, – но я, как и он, телом цел и духом свеж. Отчего бы и мне не отхлебнуть любовного напитка? Пусть не достанет лет осушить чарку до дна, но праздник на закате – отменная утеха! Всю жизнь я холостяковал, и нет продолжения роду моему… Жажда любви есть во мне, и она говорит языком любви … ”