Kitabı oku: «Безымянные могилы. Исповедь диверсанта. Италия», sayfa 2

Михаил Розенблюм оторвал взгляд от дороги и изумленными глазами посмотрел на Эммануэля.

– Так значит, они были там…

– Верно, прошлой ночью. Они не знают, что он умер. И это дает нам преимущество. Теперь остается понять, как его использовать.

– Если они не знают, следовательно, мы можем заключить, что они не причастны к его смерти. Мэнни, ты все еще настаиваешь на том, что Джошуа не покончил с собой?

Поняв по лицу друга, что не дождется ответа на этот вопрос, Розенблюм быстро сменил тему.

– Как же мы их проморгали? Ведь прошлой ночью за домом уже следили.

– Немцы явно занимаются этим не первый месяц и должны знать окрестности и прилегающую территорию, как свои пять пальцев. Но ребятам своим все равно устрой нагоняй.

– Можешь не сомневаться, они свое получат сполна.

Глава 3

– Мэнни, ты меня нервируешь своим молчанием. Не мог бы ты раздумывать вслух?

Михаил Розенблюм хлопотал на кухне, готовя обед для себя и своего гостя. Выудив из холодильника упаковку с бифштексами, он вскрыл её и плюхнул красное с белыми прожилками мясо на разделочную доску. Не услышав ответа на свой вопрос, он отложил в сторону блестевший полированной поверхностью нож, обернулся и взял бокал с белым вином.

– Мэнни, – снова позвал он.

Невидящий взгляд Эммануэля Стириса рассеянно переместился на голос, а затем на мясо позади его владельца.

– Говядина? – безучастным тоном спросил он, всё ещё пребывая глубоко в собственных мыслях.

– А как же иначе? Не все из нас придерживаются столь прогрессивных взглядов, как ты. Некоторые побаиваются кары господней.

– Думаешь богу мало того, что мы пережили здесь и он возьмется за наши души после смерти?

– Не богохульствуй, Мэнни! – с досадой произнес Михаил Розенблюм. – В конце концов, что нам еще остается? Да и осторожность не бывает излишней.

– Осторожность, – задумчиво вторил Эммануэль Стирис.

Сделав солидный глоток шотландского, он отставил стакан и закурив сигарету, повернулся на вращающемся табурете к своему собеседнику. Взгляд его снова стал цепким и сосредоточенным.

– Миша, Чолер когда-нибудь делился с тобой своей личной жизнью?

– Нет.

Удовлетворенный тем, что на него наконец обратили внимание, Михаил Розенблюм принялся нарезать мясо тонкими ломтями и отбивать кухонным молотком.

– Он не был женат, не имел детей и никогда не говорил с тобой о женщинах? А ведь ты был его ближайшим другом, не так ли?

– Обычно он отшучивался, когда разговор заходил на эту тему или отвечал уклончиво. Но ведь в этом нет ничего странного, учитывая факты его состояния здоровья.

– Факты, которые ты узнал не далее, чем сегодня утром. А прежде тебе не приходило в голову поинтересоваться отчего твой друг столь скрытен?

– Не все так раскрепощены, как ты, Мэнни.

– Миша, у тебя ведь есть женщины?

– Разумеется! Слава богу, я все еще здоровый мужчина!

– И Чолера можно назвать таким, хоть и с небольшой поправкой. Пусть и не без помощи медикаментов, но он, судя по всему, имел связь с кем-то.

– Допустим. Что ты хочешь этим сказать?

– Это не допущение, Миша, это факт.

– Хорошо. Но что из этого следует?

– Ты делился с Чолером подробностями своих похождений?

– Может не в деталях, но в общих чертах, да, конечно.

– А почему мужчины это делают?

– Спят с женщинами?

– Почему делятся с друзьями подобными вещами? За исключением тех случаев, когда это продиктовано нездоровыми размерами собственного эго.

– Черт возьми, потому что радость от обладания женским телом невозможно утаить. Большинство мужчин после ночи с дивной женщиной ходят довольные, как кот наевшийся сметаны.

Эммануэль осушил стакан с виски и потянулся к бутылке за новой порцией.

– Тут есть два варианта, Миша. Либо Чолер стыдился своей связи с этим человеком, либо она была противоестественной.

Аккуратно выложив мясо на сковороду, Михаил Розенблюм повернулся и пристально посмотрел в глаза своего ученика.

– Еще не упокоилась душа Джошуа, а ты уже обвиняешь его в гомосексуализме.

– Нет, Миша, не обвиняю. Это лишь одна из двух догадок и, если именно она правдива, я гарантирую, что об этом никто не узнает.

– Каким образом? – поникшим голосом спросил Михаил Розенблюм.

– Я отправлюсь домой к Чолеру и проведу там ночь. Сегодня вечером будет ровно двое суток, как его не стало. Этого срока достаточно, чтобы человек, к встрече с которым он готовился, заволновался и постучал в двери его дома.

– А что если он приходил вчера?

– Даже допуская, что пассия Чолера знакома со скрытным проникновением в дом, я бы на ее месте не стал этого делать, вызывая тем самым подозрения у возможных свидетелей, которые, либо видели этого человека прежде входящим в дом, либо видят впервые.

– Ты прав. Что от меня требуется?

– Сними наблюдение за домом Чолера.

– Но это опрометчиво!

– В случае появления Штази, если твои ребята заметят его на этот раз, мне меньше всего нужно, чтобы перенервничав, они наделали в штаны и следом ворвались в дом.

– Между прочим, они твои коллеги и мои подчиненные, – с обидой в голосе заметил Михаил Розенблюм.

– Это не мешает им мыслить на собственный лад, а я не желаю принимать во внимание их методы работы.

Зазвонил телефон. Обернувшись, Михаил Розенблюм продемонстрировал руки, занятые спаржей, вода для которой вскипела в небольшой кастрюльке и попросил ответить на звонок. Эммануэль встал и прошел к аппарату, висевшему на стене у выхода из кухни.

– Алло?

Тишина. Лишь едва заметный вздох на том конце провода, свидетельствующий о том, что человек хотел заговорить, но внезапно передумал.

– Говорите, вас не слышно!

Подождав еще несколько секунд и не услышав ответа, Эммануэль вернул трубку на место.

***

Покинув такси, Эммануэль, деланно сгорбившись и утопив крытую шляпой голову в высоком воротнике пальто, медленно прошел по каменной дорожке к дому Джошуа Чолера и скрылся за его дверью. Оказавшись внутри, он с удовольствием распрямился и потянул ноющие мышцы. Спектакль, в котором он играл роль своего усопшего коллеги пришлось разыгрывать от самой штаб-квартиры, на случай слежки. Повесив пальто и шляпу на напольную вешалку, Эммануэль бросил пустой кожаный портфель поверх такого же, принадлежавшего Чолеру, в коридоре, прошел в ванную и аккуратно отклеил искусственные усики, любезно предоставленные ему штатным гримером на службе Моссад. Налив себе виски из личных запасов Джошуа Чолера, Эммануэль удобно расположился на диване в гостиной. Шторы были предусмотрительно задернуты, свет включен. Таким образом, у любого наблюдающего за домом создавалось впечатление, что хозяин проводит уютный вечер перед экраном своего телевизора. Эммануэль погрузился в мрачные размышления о том, что же здесь на самом деле произошло. Часы, с момента его прибытия в Лондон, неумолимо бежали вперед, тело Джошуа Чолера давно остыло, а вопросов, окружающих обстоятельства его смерти, лишь прибавлялось. Эммануэль нутром чуял, что здесь замешана коррупция высших чинов разведслужб. Но кто и каким интересом они руководствовались? Русские? Нет. С советским ГРУ у них были налажены более, чем теплые взаимоотношения. Четвертое управление на ближнем востоке не скрывало от Моссад своих интересов и не препятствовало их собственным. Кроме того, существовал взаимовыгодный обмен информацией, что нравилось далеко не всем, но на пользу шло очень многим. С первым управлением ГРУ, курирующим западную Европу, отношения Моссада складывались еще лучше. Каждая из сторон делала вид, что не замечает происков своих коллег из соседнего цеха, ясно сознавая, что оба управления преследуют, в сущности, одни и те же интересы на вверенной им территории. Штази? Разумно предположить, что им могло хватить наглости убрать агента Моссада, но с трудом верится, что хватило бы отваги. Если выяснится, что смерть Чолера их рук дело, отделаться несколькими трупами тех, кто шарил в его доме, им уже не удастся, на них спустят всех цепных псов Моссада и тогда соль на простыне покажется им дивным сном на пуховой перине в сравнении с тем, что будет им уготовано.

Эммануэль встал и прошел на кухню. Открыв морозильную камеру, нашел там формочку для приготовления льда и вытряхнул несколько кубиков в опустевший стакан. Снова наполнив его, он вернулся в комнату и закурил. Могут ли быть причастными МИ6? Если так, то опрометчиво и неразумно с их стороны встречать его в аэропорту и демонстрировать свою осведомленность раньше, чем им сообщили о факте смерти. Но откуда же, в противном случае, они могли получить эти сведения? Слежка? Черт возьми, либо присланный МИ6 водитель круглый идиот и струхнув взболтнул лишнего, либо Джошуа Чолер стал чертовски популярным.

Из тягостных и мучительно безрезультатных раздумий Эммануэля вывел звук робкого стука в дверь. На несколько секунд сердечный ритм участился из-за внезапного нарушения тишины, но тут же пришел в норму, стоило агенту сделать глубокий вдох. Ощущение собственного положения в пространстве стало объемным, слух обострился, готовый выхватывать из дальних уголков дома любые шорохи. Вытянув из наплечной кобуры кольт, Эммануэль опустил флажок предохранителя. Патрон уже был дослан в ствол, как того требовала старая привычка из соображений экономии времени. Медленно встав, Эммануэль, тихо ступая, прошел к двери, держась стены коридора. Положив палец на спусковой крючок и направив дуло на предполагаемого противника, Эммануэль опустил пистолет к поясу и свободной рукой открыл дверь, держась правой стороны. На пороге стояла женщина. В миг ясные голубые глаза расширились от страха.

– Даже не думай бежать. Посмотри вниз.

Женщина опустила взгляд и увидела направленный на нее пистолет.

– А теперь входи. Спокойно и без резких движений.

Пропустив гостью внутрь, Эммануэль закрыл дверь.

– Пожалуйста, снимайте пальто и проходите в гостиную. Думаю, вы здесь не впервые, поэтому нет необходимости строить из себя святую невинность.

Оставшись в кремовом платье и остроносых туфлях на тонком каблуке, женщина проследовала за мужчиной и повинуясь жесту села на диван.

– Выпьете?

– Кто вы такой?

– Во-первых, вопросы задавать буду я. Во-вторых, спрашиваю еще раз – выпьете?

– Да, – согласилась женщина, после секундного раздумья.

Как ни странно, этот грозного вида чужак с оружием в руках не внушал ей ужаса. Его глаза были холодными, но в них не было жестокости. Оставив ее одну, он сходил на кухню и вернулся со стаканом. Пистолет уже вернулся в кобуру. Почти до краев заполнив сосуд янтарной жидкостью, он протянул его ей и вполоборота устроился на другом конце дивана.

– Кто вы? – отсалютовав ей, спросил он.

– Меня зовут Мария Лэрд.

– А настоящее имя?

Рука женщины задрожала и капли напитка упали на стройные, мускулистые ноги, затянутые в, телесного цвета, чулки.

– Лерер. Мария Лерер.

Мужчина тяжело вздохнул и потянулся к пачке сигарет на стеклянном столике перед ним.

– Что ж, это кое-что объясняет, – выдохнув дым, устало произнес он, испытав облегчение от мысли, что догадка о гомосексуализме Чолера больше не имеет права на жизнь.

– И давно вы знакомы с Джошуа?

– Откуда вам известно?

– Мария, пожалуйста.

Тон собеседника не располагал к препирательствам, и женщина сдалась, сделав внушительный глоток виски.

– Со времен войны. Мы познакомились с ним в оккупированной части Италии. Я служила его секретарем.

– Продолжайте.

– Мы полюбили друг друга и начали встречаться. Тогда это было безопасно и ни у кого не вызывало вопросов. Но весной 45-ого, администрация оккупантов, чье положение в тот момент и без того было до крайности шатким из-за массового убийства немецких военных занимавших высокие должности, содрогнулась от известия о пропаже Паволини. Снова возникли подозрения в нечистоплотности чиновников и началась чистка. Кроме того, действия союзных войск не оставляли надежд на спасение всех связанных с нацистами. Тогда-то, Джошуа и предложил бежать вместе с ним, и я согласилась. О том, кто он, я узнала задолго до этого.

– Как вы оказались здесь?

– Все устроил Джошуа. В детали он меня не посвящал, а я не задавала вопросов понимая, какую ношу он взвалил на свои плечи, совершив предательство перед лицом своих соотечественников.

– Что у вас с рукой?

Женщина бросила мимолетный взгляд на пустое место, где еще месяц назад располагался безымянный палец.

– Прежде, вы должны сказать мне кто вы такой.

– Я очень старый друг Джошуа. Мы знали друг друга еще до войны. Он был моим учителем.

– Но что вы делаете в его доме и где он сам? – всхлипнув, предвидя худший ответ из возможных, спросила женщина.

– Расследую обстоятельства его смерти.

Плечи женщины затряслись и по щекам потекли горячие слезы. Она опустила голову в беззвучных рыданиях, спрятав лицо под копной рассыпавшихся светлых волос. Так продолжалось несколько минут. Сделав пару глубоких вдохов, женщина разом опорожнила стакан и молча ушла в ванную комнату. Приведя себя в порядок, она вернулась, держась достойно, учитывая свалившиеся на нее трагические новости. Лишь покрасневшие глаза и слегка припухшие веки выдавали ее недавнее состояние.

– Окажите любезность.

Мария протянула Эммануэлю свой стакан и в нем бодро звякнули не успевшие растаять кубики льда. Взяв вновь наполненный стакан и сделав глоток, женщина потянулась к сумочке.

– Я достану сигареты, – озвучила она свои действия.

Эммануэль едва заметно улыбнулся.

– Жизнь с Джошуа кое-чему научила вас, не так ли?

– Да, – гордо вскинув голову, ответила женщина, – он любил повторять, что привычки, приобретенные на войне, мирным временем не подтачиваются.

– Месяц назад, – шумно втянув дым в легкие, начала женщина, – среди ночи ко мне в дом пробрались двое неизвестных. Они изнасиловали меня и отрезали палец. Сказали, что это на память о том, что жид связался не с той шиксой.

– Это все, чего они хотели?

– Нет. Они сказали, что им нужна информация о неких призраках и, если Джошуа не предоставит ее, то в следующий раз это будет кисть руки, а не палец, а затем и моя жизнь. А в последнюю нашу встречу Джошуа сказал мне, что нашел решение этой проблемы.

– Призраках? – переспросил потрясенный Эммануэль.

– Я тоже удивилась, но они сказали, чтобы я слово в слово передала их сообщение и Джошуа их поймет.

«Вот и настал день, в чье наступление так не хотелось верить», – подумал Эммануэль, хмуро уставившись в одну точку, – «эти ублюдки решили взять реванш за прерванное кровопролитие».

– Вы понимаете, что они имели в виду?

– К сожалению, да.

– Поделитесь?

– Этого вам лучше не знать.

– Теперь я вижу, что у вас действительно много общего с Джошуа, – мрачно заметила Мария.

– Как напавшие вели себя? Вы приметили нечто особенное в их речи, поведении?

– Они словно были одержимы некой идеей, как фанатики. Постоянно упоминали фюрера, превосходство арийской расы и возмездие. Идолопоклонники, вот, как я назвала их, когда впервые рассказала о происшедшем Джошуа.

– Они обещали вернуться к вам, не так ли?

– Как вы это поняли?

– Любимая женщина – превосходный инструмент оказания давления.

– Вы правы, – сглотнув комок в горле, отозвалась Мария.

– Когда?

– Сегодня. Когда Джошуа не приехал ко мне два дня назад, я поняла, что что-то случилось, но он не велел мне самой приезжать к нему и я ждала до последнего.

– Он всегда приезжал сам?

– Нет. Как вы догадались я уже бывала здесь, но Джошуа всегда сам забирал меня из дома. Мы по несколько раз меняли такси и лишь потом, на общественной парковке, пересаживались в его автомобиль. Он говорил, что это вынужденная необходимость и от нее нельзя отказываться.

– Ну, что ж, значит теперь остались мы с вами и нам предстоит ночное рандеву. Выпьем за Джошуа и за скорую встречу с ним наших будущих гостей.

Эммануэль поднял стакан и выпил до дна в память о старом друге. Стоило ему вернуть стакан на столик, как второй раз за вечер в двери покойного постучали. Эммануэль снова высвободил оружие.

– Ванная, – прошептал он, указывая Марии на противоположный конец дома.

Женщина скинула туфли и задвинув их под диван, вместе со стаканом и сумочкой на плече на цыпочках удалилась. Пройдя к двери, Эммануэль накинул свое пальто поверх женского и, действуя прежним образом, открыл дверь.

– Мистер Стирис, – робко произнес молодой человек.

– Я удивлен, что ты все еще на службе.

На пороге стоял агент, присланный в аэропорт МИ6 прошлым вечером.

– В этом нет необходимости, сэр, – кивнул парень на оружие в руке Эммануэля.

– Поразительно, что ты его заметил. Зачем тебя прислали на этот раз?

– Мы можем поговорить в доме?

Эммануэль отошел в сторону, пропуская гостя и закрыл за тем дверь.

– Итак…

– Сэр, у руководства есть соображения касательно смерти Джошуа Чолера. Мы думаем, что эта информация поможет вам в установлении личности причастного.

Эммануэль заметил, что глаза агента бегают по дому в поисках чего-то или кого-то.

– Что-то потерял?

– Просто подумал, что вы не один. Здесь пахнет женскими духами.

– Нет, не пахнет. Не ломай комедию. Ты уже несколько часов следишь за домом. Если ты считаешь, что я не заметил Бьюик на подъездной дорожке дома с табличкой «Продается», то ты еще глупее, чем я думал.

Пристыженный словами более опытного разведчика, агент опустил глаза, но тут же взял себя в руки припомнив строгие инструкции своего начальника.

– Сэр, вы поедете со мной?

– Нет. Передай своему патрону, что я встречусь с ним послезавтра там, где ты меня высадил в то же время.

– Но, сэр, это очень важно, вам лучше поехать со мной сейчас.

– Полагаю, для подобной спешки есть веские причины, не так ли?

– Если и так, то мне об этом не доложили.

– Ну, разумеется. Ступай, парень. И советую тебе не мозолить мне глаза. Садись в машину и уезжай.

Переминаясь с ноги на ногу, агент медленно повернулся к двери. Взгляд его был прикован к портфелю Джошуа Чолера, лежавшему на комоде. Поняв намерения гостя, Эммануэль медленно вернул пистолет в кобуру. Заметив это, агент схватил портфель и ринулся к двери. Схватив его за воротник пальто левой рукой, правой Эммануэль обвил его шею и резким движением бросил через бедро. Совершив кувырок назад, молодой человек приземлился грудью на комод и опрокинул его на бок. Скатившись на пол, он застонал.

– И чему вас только учат в вашем МИ6?..

Ни с чем выпроводив поникшего агента в темноту наступившей ночи, Эммануэль вернулся в комнату и закурил. Им начинали овладевать мрачные предчувствия. Чем более активно развивались события, тем меньше он понимал, что же в действительности происходит и ему очень не хотелось признаваться себе в этом. Слишком много оказалось фигурантов, так или иначе, вовлеченных в смерть Чолера. И хоть следы их вмешательства по-прежнему были горячими, вопросов лишь прибавлялось. МИ6, Штази, садисты-фанатики. Что могло всех их связывать с покойным? А еще эта несчастная беспалая немка, оставшаяся без покровителя. И хотя ее гости могут дать ответы на некоторые из вопросов Эммануэля, все же это была не единственная причина, по которой он собирался отправиться вместе с ней. Долг обязывал его позаботиться о возлюбленной друга.

В комнату вернулась Мария. На ее щеках образовался румянец, то ли от выпитого, то ли от нервного возбуждения. В своем облегающем кремовом платье чуть ниже колен, выгодно подчеркивающем крупную грудь, женщина выглядела очень соблазнительно. Заметив скользящий по ее фигуре взгляд Эммануэля, женщина смутилась, но не подала вида. Исходящую от него первобытную мужскую энергию она ощутила, едва увидев его и это пробудило в ней давно забытые захватывающие дух эмоции, когда против воли нутро захлестывают горячие волны сексуального напряжения. Отношения Марии с Джошуа Чолером уже многие месяцы носили почти исключительно платонический характер. Будучи влюбленной в него и сознающей на какие жертвы ему год за годом приходится идти, чтобы сохранить в тайне секрет ее спасения, Мария не позволяла себе думать о возможной связи с другим мужчиной. Со своим внушительным сексуальным аппетитом она уже давно привыкла справляться самостоятельно.

– Думаю нам пора двигаться, – произнес Эммануэль, отодвинув занавеску и скользнув взглядом по улице. – Вы готовы? – спросил он вперившуюся в него взглядом Марию.

– Полагаю, у меня нет выбора.

– Верно. Я вызову такси. Собирайтесь.

Через десять минут Мария Лэрд и Эммануэль Стирис, снова под личиной Джошуа Чолера, сели в такси и начали свой замысловатый путь к дому первой по ночным улицам Лондона.

Глава 4

Тишина спального района умеренно зажиточного класса Лондона внушала ложное спокойствие и нагоняла сонливость. В тщетном стремлении осветить мокрую от назойливо моросящего дождя улицу, бледный свет луны, с трудом пробиваясь сквозь густо раскинувшиеся кроны деревьев, играл тенями на асфальте и стенах домов из темного кирпича. Скрытый от посторонних глаз мощным стволом старого дерева с одной стороны и густой живой изгородью с другой, стоял мужчина. Его ясные голубые глаза пристально следили за женщиной, спешащей скрыться в доме от непогоды.

Едва закрыв за собой дверь, Мария начала не спеша выполнять инструкции данные ей Эммануэлем.

– Самое главное, – сказал он ей между поездками на такси, – едва войдя в дом, ведите себя естественно, на случай, если они уже поджидают вас внутри.

– Но как тогда, не увидев их появления снаружи, вы поймете, что я в опасности?

– Никак. Разве что, вы поднимите шум, а этого делать ни в коем случае нельзя. Вы сказали, что в первый раз они проникли в дом через окно первого этажа.

– Наверное. Я забыла его закрыть, а прочих следов взлома не обнаружила.

– Сегодня вы откроете его намеренно, но воспользуюсь им я.

– Почему бы вам не войти вместе со мной, вы ведь не зря снова вырядились в это? Соседи не раз видели Джошуа входящим ко мне и новое его появление не вызовет подозрений.

– Во-первых, этот маскарад не для ваших соседей, а для смотрящих за домом Джошуа. А во-вторых, если наши друзья увидят, что вы не одна, это может вспугнуть их.

Страх так и подмывал Марию еще поспорить, но не найдя аргументов в свою пользу, она замолчала, поджав губы.

Распахнув окно в гостевой спальне, Мария погасила свет в комнате и поднялась на второй этаж. Скинув с себя влажную от дождя одежду, она шагнула в ванную и стала под струи горячей воды. Страх оказаться застигнутой голышом двумя маньяками не отпускал ее, и она все время повторяла про себя слова, сказанные ей Эммануэлем на прощание – «Я буду рядом. Я не дам им снова напасть на вас».

Прикрыв голову кожаным портфелем, улицу спешно пересекал мужчина. Его глаза бегали во всех направлениях в поиске потенциальной угрозы. Через несколько секунд он скрылся в зарослях живой изгороди. Любой, кто мог его видеть подумал бы, что человек спешит домой самым коротким из возможных путей. Спустя несколько минут ожидания и напряжения слуха под окном, куда скупой лунный свет не проникал благодаря тени массива соседнего дома, мужчина бесшумно забрался в дом, скинул пальто и протерев его изнанкой влажный след своего вторжения под окном, нырнул под кровать и принялся ждать.

Выйдя из ванной и ощущая все возрастающее напряжение, граничащее с ужасом, Мария плотно закуталась в махровый халат и присела на краешек двуспальной кровати. Ее начало трясти от домыслов о том, что может произойти, если Эммануэль ошибся в своих расчетах.

– А что, если в этот раз они решат попасть внутрь другим способом? – обеспокоенно спросила Мария, когда они в последний раз вышли из такси и вместе направились в сторону ее дома, до которого оставался целый квартал пути.

– Вы сказали, что ваш дом угловой, а это значит, что обзорная сторона является неприступной, парадный вход очевидно тоже, над дверью черного хода горит фонарь и лишь одна сторона оставляет возможность незаметного для посторонних глаз проникновения. В первый раз для них это было очевидным. Думаете они поступят опрометчиво во второй?

«Звучит логично», – думала Мария, теребя поясок халата, – «но отнюдь не успокаивающе, когда на кону стоят конечности». Взглянув на изуродованную руку, Мария печально вздохнула и подавила в себе желание расплакаться. Все, чего ей сейчас хотелось, это утонуть в объятиях теплого одеяла и забыться крепким сном. «За что мне эта горькая участь»? – не впервые задалась она вопросом. Да, она состояла на службе в канцелярии фюрера, но никогда и никоим образом не была причастной к тем зверствам, что творили нацисты. Она просто занималась отправкой и распределением почты или исполнением мелких поручений. В том числе, благодаря ей, как она много позже, уже в послевоенные годы, узнала, с лица земли исчез этот мерзкий ублюдок Паволини. А теперь эти проклятые садисты… Мария всхлипнула и промокнула воротником халата подступившие слезы. На лестнице послышался шорох шагов по ступеням устланным ковром. У женщины перехватило дыхание, и она с ногами забралась на кровать, в, так свойственной детям, манере искать спасения в складках ее одеяла.

Его глаза уже давно привыкли к мраку, царившему в гостевой спальне, когда за окном зазвучали чавкающие по влажному газону шаги и Эммануэль, лишь внутренне подобрался и крепче сжал рукоять ножа, чье лезвие пикой вырастало из кулака. Двое мужчин забрались в дом и, не особо заботясь о производимом их поступью шуме, вышли за дверь спальни. Эммануэль выкатился из-под кровати и, следом за гостями, скользнул в темноту дома. Один из них сразу направился к лестнице, ведущей на второй этаж, другой ушел в противоположном направлении, намереваясь, видимо, присоединиться к своему напарнику сделав обход кухни, столовой и гостиной. Это означало, что в распоряжении Эммануэля не больше одной минуты прежде, чем первый мужчина доберется до комнаты Марии. Предусмотрительно скинув ботинки в спальне, Эммануэль бесшумно засеменил в глубину дома. Пересекая старомодно обставленную кухню, он схватил разделочный нож и сунул его в карман брюк. Непрошеный гость двигался быстро и лишь на выходе из столовой, ведущем к парадному входу в дом, Эммануэль, не создавая лишнего шума, смог настичь его.

Обернувшись на шелест шагов, уверенный в отсутствии в доме посторонних, вторженец в удивлении округлил глаза. Этого секундного замешательства Эммануэлю было достаточно, чтобы распрямившейся пружиной выбросить вперед руку. Лезвие вошло в горло противника, перерезав голосовые связки и Эммануэль ощутил, как горячая кровь заструилась по его пальцам. Свободной рукой обхватив затылок мужчины, он втянул его в столовую и уложил на кафельный пол. Растерянный взгляд умирающего стремительно угасал и спустя несколько мгновений он уже потерял сознание в следствие тяжелейшего травматического шока. Эммануэль небрежно махнул рукой, стряхнув кровь на тело и, минуя гостиную, двинулся к лестнице на второй этаж.

Панический страх захлестнул женщину, когда дверь ее спальни распахнулась и в комнату, хозяйской походкой, вошел человек лишивший ее пальца. В памяти вспыхнуло уродливое мясистое лицо с обнаженными в улыбке, неестественно большими, желтыми зубами. И вот теперь его лицо снова исказила эта жестокая, кровожадная гримаса.

– Неужто это все для меня? – плотоядным голосом спросил он, приближаясь к кровати.

У Марии перехватило дыхание. Она заметила движение позади своего мучителя, но, словно загипнотизированная, была не в силах оторвать от него взгляд.

– Нет. Для тебя это.

В голосе Эммануэля зазвучал металл и вырвал Марию из оцепенения. Переведя на него взгляд, она осознала, что теперь не одна, что на этот раз больно будет не ей и бояться больше нечего. Нервное напряжение начало стремительно отпускать и, неожиданно для самой себя, Мария обнаружила, что улыбается. Ситуация начала казаться ей невероятно комичной, и она поняла, что еще немного и засмеется. Человек, считанные секунды назад внушавший ей ужас, в растерянности вытаращив глаза и открыв рот, силясь понять кому принадлежит голос, медленно, словно во сне, начал оборачиваться. Не мигая Мария наблюдала за происходящим. Подняв правую руку и слегка отведя плечо назад, Эммануэль сокрушительным ударом впечатал кулак в подбородок противника и тот тряпьем рухнул на пол, мгновенно потеряв сознание. Прежде Марии не приходилось видеть собственными глазами столь ярого и в то же время холодного проявления физической силы. Она смотрела на своего избавителя и не могла понять, как в действиях одного человека могут уживаться два настолько противоречивых качества. Он не кричал, не сокрушался, не рвался добить своего противника. Лишь ледяные голубые глаза метали молнии, выдавая настрой своего обладателя.

– Мария, я бы не отказался выкурить сигарету, пока у меня есть на это время, – произнес он, присев на кровать.

До зачарованной зрелищем женщины не сразу дошел смысл его слов.

– Что? Что вы сказали?

– Вы в порядке?

Эммануэль перевел озабоченный взгляд с лежащего на полу на Марию.

– Да, кажется.

– Я попросил вас спуститься вниз и принести мне сигареты. Мои в пальто под кроватью, но я не откажусь и от ваших.

– Да, конечно.

Взяв себя в руки, Мария соскользнула с кровати и решительно направилась к выходу из комнаты.

– Постойте. Еще кое-что.

Эммануэль подошел к ней и развязав узел, вытянул пояс из петелек ее халата. Его полы разошлись, но он не опустил взгляда, лишь отметив про себя, как участилось дыхание женщины.

Пока она отсутствовала, он вытянул из-под пленника густой ворсистый ковер и скрутил в сторону стоявшей на нем кровати, связал его руки за спиной и уложил на бок, чтобы тот скорее пришел в сознание. Оба ножа готовые к использованию лежали на прикроватной тумбочке, угрожающе поблескивая отполированной поверхностью. Закатав рукава рубашки и обнажив мощные предплечья, Эммануэль снова уселся на кровать. Он намеревался допросить противника и уже после вызвать из агентства людей для избавления от тел. Вернулась Мария неся в руках пачку сигарет, пепельницу и бензиновую зажигалку. Халат снова был стянут поясом, взятым, вероятно, из ванной на первом этаже.

– Зачем это? – спросила она, пристроившись рядом и кивнув в сторону оголенного паркетного пола.

– Это избавит вас от необходимости тратиться на дорогостоящую химчистку.

– Что вы собираетесь делать с ним?

Эммануэль с явным удовольствием закурил, выпуская из носа струйки сизого дыма.

– Только поинтересуюсь откуда у него столь занятные познания о войне, в которой он не участвовал.

– Что это значит?

– Что он не может знать того, о чем требовал вас раздобыть сведения. В свою очередь, это означает, что он работал по чьей-то наводке. Именно это я собираюсь выяснить – кто его прислал.

– А что, если он не скажет?

– О, поверьте, когда я займусь им, он во всех подробностях припомнит не только это, но и где и при каких обстоятельствах впервые занимался онанизмом. И, кстати говоря, – Эммануэль взглянул Марии в глаза, – вам лучше не наблюдать за этим.