Kitabı oku: «Фулл. Книга 1», sayfa 5
Глава 10. «Завещание»
Ужасное и навязчивое чувство преследовало Славу по дороге домой. И как раз, за десять минут до Славиного прихода, в его комнату зашёл Вова.
– Не волнуйтесь Антонина Матвеевна, я лишь заберу свои гири. Так уж вышло, одолжил больше года назад, а сейчас вдруг срочно взяли, да понадобились.
– Ну хорошо, забирай, раз уж они твои, но может всё-таки дождался бы Славу, он вроде скоро придёт, а то я даже и не знаю, где они лежат.
– Да нет, тороплюсь, тем более, чё бы он их прятал? – Сказал он, разглядывая Славину комнату, почти такую же, как и тогда, когда он бывал здесь год назад.
Всё тот же диван-кровать, шкаф для одежды и других вещей, старый советский стул, задвинутый в письменный стол, заставленный несколькими стопками разнообразных пронумерованных авторучкой тетрадей.
– Вот же они, – сказал Славина мама, показав на левую ножку письменного стола, рядом с которой и лежали гири.
– Ах да, вот же они, – ответил Вова, медленно потянувшись за гирями, заметив довольно приметную синюю коробку, стоявшую в боковом отделении стола.
– Может, всё-таки дождёшься его? – спросила она, устремившись на кухню.
– Нет, я потом ему позвоню, – пробормотал он, судорожно открыв коробку, в которой оказались Славины документы.
Но вовсе не документы заинтересовали его, а лишь единственный конверт, по непонятным причинам, оказавшийся на самом верху кучи различных справок и папок файл наполненных конторскими бумажками. На конверте было размашисто написано: «Завещание. Открывать, только если я умер. Малых Вячеслав Александрович. 06.04.2020». В низу надписи расположился Славин автограф, состоящий из размашистой «П», и встроенной в неё «В».
– То, что нужно, – прошептал Вова, пришедший не только за гирями, а в основном для того, чтобы раздобыть что-нибудь, что могло бы дискредитировать Славу.
– Ну что ты там, взял гири? Будешь всё-таки ждать Славу, или нет? – спросила его Антонина Матвеевна, вернувшись в Славину комнату.
– Да нет, мы с ним сегодня ещё увидимся, – ответил он, выпрямившись во весь рост, еле успев спрятать Славино завещание во внутреннем кармане своей ветровки.
Ровно через пять минут после ухода Вовы, домой пришёл Слава. Отобедав, тот принялся пить чай.
– Честно говоря, я не уверена, чтобы ты мог так упасть, – выразила мама своё сомнение.
– Может быть и не мог, но как-то же я повредился.
– Тебя избили!
– Я не хочу об этом говорить.
– Ну почему? Тебя запугали? Что происходит сынок? Кто эти люди, ты их знаешь?
– Думаешь, что если я не сказал об этом участковому, скажу вам с папой?
– Наверно нет. Но ты хотя бы скажи, кто они, какая опасность может грозить тебе вновь?
– Кто они такие? – задумался Слава, – насколько они опасны? Хм, да никто они, и опасности никакой не представляют абсолютно! А кто из них кто, лучше вон, Вову спроси, он их всех знает, не по случайности.
– А, кстати, Вова как раз к нам заходил перед твоим приходом.
– Что? – чуть не подавился чаем Слава.
– Гири свои приходил забрать.
– Ладно, гири, он больше ничего не брал? – взворошился Слава, тут же побежав в свою комнату, перебирая тетради и вещи, проверяя, всё ли на месте.
– А что ещё он мог взять? – удивлённо спросила Мама, подойдя к двери его комнаты.
– Да всё, всё, всё что угодно, – занервничал Слава, не переставая перебирать свои вещи, пока не застыл на месте, держа в руках коробку с документами.
– Что случилось? – изумлённо спросила мама.
– Мама, где завещание? – заорал он, – ты оставляла его одного?
– Да, был момент. Но о чём ты, какоё ещё завещание?
– Он, скотина такая, украл моё завещание! – заорал Слава вовсю, опять начав собираться на выход.
– Да какое ещё завещание, в конце концов? – спросила она через закрытую дверь.
– Эх, мама, ты не понимаешь, не знаешь, он и есть… – сказал он, затрудняясь закончить фразу, – не важно, важно другое.
Так и ничего не сказав, Слава выскочил на улицу, наскоро зашнуровав свои туфли, держа пиджак в руках. Он бежал, бежал по знакомой улице, прекрасно зная, куда он бежит, и куда направляется. С таким компроматом, Вова мог пойти лишь на движ к Анисимовым, что как оказывается, был совсем не редким явлением.
Пока Слава лишь подбегал к их многоэтажному дому, в зале квартиры Анисимовых уже озвучивалось Славино завещание. Как обладательница самого красивого голоса, читать была назначена Лера. Быстро пробежав глазами по неровному, размашистому, и просто ужасному почерку, она смерено принялась читать написанное:
«#На всякий случай.
Завещание.
Я, Малых Вячеслав Александрович, по псевдониму – Понамарёв Вячеслав Александрович, если что-нибудь со мной случится, завещаю всё своё имущество, включая свои архивы (тетради с сюжетами), своим родителям. А также завещаю им свои авторские права на мои литературные произведения и идеи. А также завещаю 10 % от всех выплат с оставшихся после меня авторских прав, моей дорогой подруге Борменталь Виктории Дмитриевне, что обучалась в Лётно-техническом Колледже Гражданской Авиации им. А.В. Ляпидевского, в 2018 году.
Не поминайте лихом, и пусть Господь благословит вас.
6 апреля. 2020 года. Малых Вячеслав Александрович».
В конце рукописи находилась Славина роспись, точно такая же, как на конверте. Когда Лера только начинала читать завещание, в зале было довольно шумно. Но чем дальше и дальше зачитывались эти, продуманно написанные, слова, тем сильнее тишина окутывала всё вокруг. Под конец и вовсе наступила минута молчания. Все бы так и молчали, испытывая на себе нестерпимое давление тишины, пока Вика случайно не уронила свою чайную ложечку в кружку, наполненную уже остывшим чаем.
– Погоди, причём тут Вика, что это вообще такое? – ничего не понимая, спросил Илья, подойдя к Лере, и вырвав завещание из её рук.
– Какой ещё Понамарев? Какие ещё авторские права? – воскликнул Вова, после чего все ещё больше всполошились. И лишь Вика, с застывшим лицом, медленно встала со своего места, и как бы немного косясь, попыталась выйти из зала. И лишь Алия, схватившая рукопись в свои руки, подбежала к ней, когда та была уже почти в коридоре.
– Посмотри, ты здесь указана, – показала ей Алия необходимую строчку в рукописи.
– Да, и что?
– Ну ведь это что-то значит?
– Да? – совсем растеряно спросила она, и с видом, будто вот-вот заплачет, кинулась в свободную комнату, сказав лишь, – я сейчас!
Уже через пару минут в квартире зазвенел домофон.
–Да, – ответила Лиза.
– Здравствуйте, это тридцать четвёртая? – послышался молодой голос, изо всех сил пытающийся казаться взрослым.
– Нет, это девяносто шестая.
– А, да? Вы извините, мне в тридцать четвёртую, у них видимо домофон не работает.
– Вам открыть?
– Да, если можно, спасибо, – произнёс голос, совсем расслабившись, и выдав всю свою поддельность.
Но было уже поздно что либо менять, так как Лиза уже открыла дверь подъезда.
– Спасибо братуха! – сказал Слава, протянув, подговорённому им на это дело пареньку, обещанные две сотни рублей.
Еще через минуту позвонили уже в квартиру. «Интересно, кто это там?», – подумала Лиза, помчавшись к двери. Глазок оказался закрыт какой-то тёмной тканью.
– Кто там? – спросила она, на что ответа не последовало.
«Да что мне будет, если чё, в квартире много друзей», – подумала Лиза, медленно и осторожно приоткрывая дверь.
В следующую же секунду дверь рванула с необычайной силой, что саму Лизу чуть не выбросило на площадку. Перед ней стоял Слава. Хоть он и был одет в классический костюм, вид был у него взлохмаченный.
– Извини Лиз, Вова у вас? – спросил он, пытаясь перевести дух.
– Вова? – максимально ошарашено переспросила она у него.
– Владимир? – чётко, угрожающе выдвинув вперёд нижнюю челюсть, переспросил он.
– А, Вова, да, – заикаясь, ответила Лиза, испытывая самый настоящий страх.
– Я пройду, пожалуй, извиняюсь, что без приглашения, – озвучил ей Слава, и, не разуваясь, зашёл в прихожую.
Ему тут же встретилась Поля, выходившая из кухни. Она хотела поприветствовать её, но тот лишь закрыл кухонную дверь, прямо перед её носом.
Когда створчатые двери зала распахнулись, Слава медленно вошёл в комнату. Все встали со своих мест, будто к ним пожаловал сам судья. Владимир встал из всех последним, держа рукопись дрожащими руками, которую он тут же бросил на ближайший журнальный столик. Напряжённые скулы и слегка поджатые губы, выражали Славин гнев, ненависть и отвращение. Пройдя сквозь всех присутствующих, Слава взял со стола конверт с завещанием, и медленно подошёл к Вове, что просто не мог смотреть ему в глаза.
– Все собрались? – спросил он Вову.
– Все, наверное все, – растеряно ответил тот.
– Ты знаешь, что я должен тебе сказать, – сказал он, складывая завещание в конверт, – но скажу вот что: предатель, меня все предали. Все! Но ты, предал как никто другой, скотина! Ведь синим по белому написано, – повысил он тон, обращаясь уже ко всем, – «Открывать, только если я умер».
Договорив, он резко развернулся и вышел в прихожую, пройдя между Лизой и Полей стоявших в дверях. Отворив входную дверь и дёрнув её от себя, Слава вдруг услышал, как кто-то обратился к нему:
– Слава!
Это был голос Вики. Она вышла из другой комнаты с заплаканным лицом. Слегка потрепанная чёлка и чуть-чуть подтёкшая тушь, делало её беззащитной и неумолимо привлекательной в этот самый момент. Что же касаемо красоты Виктории в общем, то для Вячеслава она всегда была просто «Красивой». Он считал её самой красивой девушкой на земле, на уровне не физическом, не психологическом и даже не симпатическом, а на уровне сакральном. Её красота была для него всем. Поэтому любая другая, даже в миллион раз красивей и милее, не вызывала бы у Славы каких либо подобных чувств, что он испытывал при встрече с Викой. Её милое лицо казалось ему таким родным, но одновременно таким далёким и неприступным, что это сводило его с ума. На её лице иногда появлялись лёгкие прыщики, с которыми та усердно боролась, но всё же никогда не скрывала, что и нравилось в ней Вячеславу.
– Извини Вик, – ответил он, поспешно бросившись бежать вниз по лестнице, буквально спрыгивая с целого ряда ступень, ведь Вика бежала за ним вслед-вслед, почти не отставая, лишь выкрикивая:
– Подожди, подожди!
Когда Слава выскочил на улицу, больно ударившись об железную подъездную дверь, то тут же заскочил за угол, перепрыгнув встретившийся на пути палисадник. Оказавшись на противоположной стороне дома, Слава случайно споткнулся, упав к входу в цокольный этаж.
Вика, бежавшая всё это время босиком, отстала от него лишь на несколько метров. Она успела увидеть, куда повернул Слава, и добежав до того самого места спустя лишь какие-то несколько секунд, не обнаружила его там. Вика лишь с грустью взглянула вдаль, ища глазами, не прячется ли Слава среди припаркованных машин. Так ничего и не разглядев, она пошла обратно. Слава вот-вот бы мог попасть в поле её бокового зрения, но она была настолько грустна, что совсем и не заметила его.
– Почему, за что ты так со мной? Зачем? – сказала она, уходя всё дальше и дальше.
Когда её шаги наконец стихли, держась за свою ушибленную спину и плечо, Слава, еле шагая, вылез из своего случайного убежища, осторожно оглянулся и медленно побрёл домой.
– И вправду, за что я так с ней, – думал он, медленно шагая по улице, – я всё время будто бежал от неё, хоть и люблю больше всей своей жизни. Наверное, я боялся навредить, но чем? Вот именно, чем? Я вовсе не плохой человек, но насколько же я стал безумным с этим писательством, а теперь и предательством самых близких мне людей.
Шаги его ускорились, поднимая горячую пыль обожжённой летним зноем дороги. А Слава всё шёл, лишь тихо напевая:
– Моя любовь сошла с ума, зову и не хочу, едва дыша, дышу едва, живу и не живу.
