Kitabı oku: «Последняя Универсаль. Часть 2»
© Дара Преображенская, 2023
ISBN 978-5-0059-5170-0 (т. 2)
ISBN 978-5-0059-5168-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
В
ЧАСТЬ 2
«ЗАТЕРЯВШИЕСЯ В КОСМОСЕ»
СОДЕРЖАНИЕ
СТР
Глава 1. «Школа Космологии» – — – — – — – — – — – — – — – — – — – 4
Глава 2 «Новый Год» – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – 13
Глава 3 «Вопреки судьбе» – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — 25
Глава 4 «Начало пути» – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — 33
Глава 5 «В полёте» – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – 43
Глава 6 «Катастрофа» – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – 52
Глава 7 «Бездна» – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — 62
Глава 8 «Путешествие в Никуда» – — – — – — – — – — – — – — – — – 71
Глава 9 «Продолжение путешествия в никуда» – — – — – — – — 81
Глава 10 «Неизвестная звезда» – — – — – — – — – — – — – — – — – — – 91
ГЛАВА 1
«ШКОЛА КОСМОЛОГИИ»
…Когда она сошла с космолёта «Меркурий-Земля» в Центральном космопорту Земли, это всё было похоже на сон, отчасти грустный, отчасти приятный, а отчасти и просто страшный.
Грустный, потому что Земля напоминала ей о том времени, когда Олимпия была ещё маленькой девочкой, слишком наивной и слишком мечтающей о детских несбыточных грёзах, когда была жива её мать – первая красавица-блондинка Земли Сильвия, а также отец – самый мужественный предводитель Движения Сопротивления против диктатуры Центуриона, Артур Крейг.
Память о погибшем отце была слишком жива и слишком болезненна для Олимпии. Она помнила, как он садил её к себе на колени, гладил чёрные непокорные завитки волос дочери, а вокруг сидели соратники Артура – первые лица Земли, о которых затем будут сложены мифы и легенды, передаваемые из уст в уста. Но тогда это казалось ей вполне обычным.
Страшный, так как основная масса людей, встречавшихся ей здесь, были жителями галактики Центурион. Уже при первом взгляде было понятно, что жизнь была приспособлена под них, а законные владельца планеты Земля, чьи интересы отстаивал и защищал её отец, занимали последнее место. И Олимпии было больно смотреть на все эти перемены.
Приятным, потому что наконец-то она возвратилась на свою родину, и она уже предвкушала встречу со старыми друзьями, о которых она никогда не забывала.
Это было видно по той радости в её чистых голубых глазах, которая возникла, когда двое юпитерианцев встретили её.
Это были Клара и Винвальд, отличавшиеся от остальных, в том числе и от представителей галактики Центурион своей зеленоватой чешуеобразной кожей, которая к тому же переливалась радужными бликами на солнечном свету в ясный погожий день.
Олимпия не замечала того, как Александр занимался вещами, сплавляя их безотказному роботу-носильщику, она обняла своих приёмных родителей, так как таковыми она считала их по сей день, слёзы полились из её лучистых глаз, как две реки, вышедшие из берегов.
Клара убрала свои фиолетовые волосы, спрятав их под красный берет с ярко-розовой пампушкой, которая каждый раз танцевала в воздухе при малейшем движении юпитерианки.
На Винвальде был синий комбинезон, подчёркивавший стройность его высокой фигуры. На губах Винвальда играла грустная улыбка.
Они изменились за эти четыре года, даже немного постарели, но всё же черты их лиц оставались добрыми.
Объятия Клары были крепкими, как будто со дня их последней встречи прошло не одно столетие. И неизвестно сколько долго продлились бы эти объятия, если б не подошедший молодой человек в серебристом комбинезоне, в котором Олимпия без труда узнала Джима Сандерса и которого она не переносила из-за бросавшегося в глаза высокомерия и всегда презрительно скривившихся губ.
Сандерс был белокурым красавчиком, слишком привязанным к женщинам и придворным интригам при дворе королевы Леминии 13-й. Олимпия только успела коротко сказать, обратившись к Кларе и Винвальду:
– Как я рада вас видеть! Я так соскучилась по вам, дорогие мои!
У Клары не нашлось подходящих слов. Она лишь развела руками и произнесла чуть дрогнувшим голосом:
– Ты совсем красавицей стала! И слава Великому Юджину, твоё зрение восстановилось. Я и мой муж Винвальд так переживали за тебя все эти годы, ведь на Земле сейчас стало так опасно, а Айрон ненавидел твоего отца.
Горькая улыбка тронула красивые губы Олимпии.
– Если б он только был со мной, был бы рядом, или хотя бы где-нибудь на другой галактике, но только живой, и я бы знала об этом… Я тогда с радостью перенесла бы все эти годы. Пусть даже осознавая, что я – изгнанница, что за мной до сих пор охотятся агенты Айрона, как за продолжательницей идей легендарного Артура Крейга.
Винвальд сжал крепко ладони Олимпии.
– Вы не одиноки, мисс Олимпия. Мы, Ваши друзья, Ваши соратники, Ваши единомышленники, с Вами.
Она посмотрела в горячие фиолетовые глаза юпитерианца. Сейчас в них пылал настоящий огонь, который мог свидетельствовать о глубокой преданности сердца.
– Но вы подвергаете свои жизни опасностям. Айрон, как настоящая гончая, будет преследовать всех сторонников Сопротивления до самого конца.
В ответ Винвальд лишь улыбнулся:
– Даже здесь, в этом логове центуриан и приспешников подлого Айрона, есть места, где их власть ограничена.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Олимпия. На её красивом смуглом лице было написано удивление.
– Космическая Школа Земли. Это её создал Ваш отец, дорогая. И слава Великому Юджину, туда не проникла власть центуриан.
Олимпия улыбнулась:
– Я хотела бы продолжить дело отца, но сначала, я знаю, мне нужно окончить Школу, чтобы получить знания о Космосе, глубокие знания. Я рада, что именно Школа Земли является центральной и главной во всех двадцати четырёх галактиках. Вы ведь уже знаете, что я приглашена на первый курс? Я вам писала об этом.
Олимпия вытащила из нагрудного кармана своего комбинезона бумаги с печатями Школы и протянула их Кларе и Винвальду.
– Вот, смотрите. Здесь всё написано. Здесь сказано, что Олимпия Крейг зачислена на первый курс Космической Школы Земли.
Ужас выразился в преданных фиолетовых глазах Клары.
– О, но это же то же самое, что выставлять себя живой мишенью! Моя милая девочка, ты очень сильно рискуешь.
– Нет-нет! Вы не поняли. Моё имя вновь изменено, и теперь я – Виктория Баретто, дочь давно умершего итальянского антиквара. О нём, конечно же, никто ничего не знает, просто вымышленное имя. Я должна сыграть свою роль легкомысленной дурочки богатенького итальянского папаши.
– А как же твоя внешность? – спросил Винвальд, отбросив всякие условности. И смело переходя на «ты», – Она слишком яркая, слишком необычная, и слишком напоминающая Артура.
Олимпия беззаботно махнула своей изящной ручкой и коротко хохотнула:
– О, за это тоже не волнуйтесь! Благодаря Теодору Лидьярду Старшему, премьер-министру Меркурия, его связям в Медицинской Межпланетной Ассоциации, мой код ДНК изменён, и теперь по всем данным я – не Олимпия Крейг, а Виктория Баретто.
– А если однажды эта информация вскроется? Что тогда? – спросила Клара.
В её добродушных фиолетовых глазах всё ещё выражался страх, настоящий страх, ничем не прикрытый и не завуалированный, не поддающийся ни одному изменению молекулярной структуры ДНК – дезоксирибонуклеиновой кислоты, химического носителя биологической составляющей гена.
– В Медицинской Ассоциации много сторонников Сопротивления. Однако даже если это и случится, то к тому времени, я надеюсь, Айрон будет побеждён и выдворен с Земли.
В это время подошёл Александр, поклонился своей юной шестнадцатилетней хозяйке и произнёс:
– Вещи ждут вас при выходе с космопорта. Куда прикажете ехать?
Во время этой короткой речи Клара улыбнулась и покачала своей большой головой, увенчанной густой шевелюрой фиолетовых волос.
– Так-то Вы приветствуете старых друзей, брат Александр!
– О, простите меня, Клара и Вин! Я был слишком высокомерен. Просто боюсь, что здесь небезопасно, и нас могут застигнуть врасплох. А тюрьма, сами знаете, не очень приятное место для того, кто служит Великому Алехандро.
– О-да! А теперь, дружище, отбрось-ка в сторону всю свою спесь, я знаю, она не в твоей натуре, и давай-ка, как следует, обнимемся.
Олимпия и Клара с умилением наблюдали за тем, как двое закадычных друзей отдавали друг другу должное. Затем, когда объятия были закончены, Винвальд отступил на два шага и внимательно посмотрел на чернокожего слугу с блестящим талисманом из чистого золота, знаком Св. Алехандро, который был одет поверх комбинезона, и казалось, придавал его владельцу какие-то неведомые никому силы.
– Ты здорово изменился, приятель! – наконец, сказал юпитерианец.
– Надеюсь, что не к худшему.
– Нет, просто в твоих чёрных волосах появилось чуть больше белизны. И в глазах иногда мелькает грусть. Ну, а в остальном, ты – прежний Александр-силач, победитель боевых состязаний на Юпитере. Помнишь ли ты то самое времечко, когда я подстраховывал тебя и приводил на арену пару сотен болельщиков, которые были на твоей стороне?
Александр улыбнулся, показав свои по-прежнему белоснежные зубы, огонёк радости промелькнул в его бездонном взгляде.
– Как же мог я такое забыть, друг Вин? Крик этих парней болельщиков придавал мне силы, и я побеждал.
– А где же Тина? – Клара вопросительно посмотрела сначала на Олимпию, затем на Александра, – Мне всегда казалось, что ваша троица неразлучна. И вот, что же я вижу? Тины нет. Неужели вы заменили её другим биороботом, а её отправили на утилизацию? Я слышала о роботах последнего поколения, они совсем как люди, только не стареют и не могут плакать.
Олимпия вздохнула:
– Нет, не беспокойтесь, я никогда бы не отказалась от Тины, потому что для меня она стала не просто биороботом-няней, а подругой. Однако очень строгой подругой с оттенком непримирения и даже строптивости, если дело касается моей личной безопасности. Мы были вынуждены отключить Тину и хорошенько её упаковать, чтобы перевезти её на Землю.
– Я тоже не был в восторге от идеи мисс Олимпии вернуться на родину, – пробасил Александр, – но…
– Но…?
Клара озадаченно посмотрела на чернокожего силача. Он лишь пожал плечами и коротко ответил:
– Разве легко сопротивляться желаниям мисс Олимпии, тем более если она тебе так мило улыбается и готова на всё, лишь бы ты оставался её другом?
Клара лукаво улыбнулась:
– Я понимаю тебя, однако Тина никогда не простит тебе этого, ведь Олимпия на этот раз предпочла тебя, а не её.
– Посмотрим.
Клара оглянулась на выход из космопорта «Земля». Туда-сюда сновали люди и вещами и без, стремясь попасть в ту или иную галактику, где по прежнему продолжалась жизнь, и каждый жил, имея свои собственные интересы.
Как обычно, вокруг царила суета, и если бы не роботы-координаторы – строгие парни в синих комбинезонах с эмблемой Земли, всё превратилось бы давно в хаос. Они вежливо и без эмоций направляли потоки людской массы по определённому руслу.
Время от времени надоедливое жужжание людских голосов прерывалось упорядоченным баритоном диктора, объявляющего посадку на тот или иной рейс. Другой женский голос диктора объявлял прибытие того или иного космолёта, либо грузового, либо пассажирского.
На табло высвечивалось время, действительное сразу на двадцати четырёх галактиках, заключивших три года назад между собой союз под названием «Межгалактическое Братство»; время было совершенно разное на том или ином табло, и один цвет отличался от другого, так что создавалось впечатление очень красочной радуги.
То здесь, то там мелькали представители созвездия Центурион, отличавшиеся водянистыми глазами, ничего не выражающими, и высокомерием, которое они демонстрировали при каждом удобном случае.
Фиолетовые глаза Клары наконец отыскали груду коробок, сложенных аккуратно одна на другую и помещённых на эвакуатор, которым управлял старательный биоробот.
Кстати, ко всеобщему прискорбию и Олимпии, и Александра внешность биороботов, так напоминавших до недавнего времени землян, претерпела существенные изменения. Теперь они стали в большинстве своём похожими на центуриан, и это больше всего огорчало обоих.
– Увы, но это так, – была вынуждена согласиться Клара, прочитав мысли Олимпии, и чтобы не думать о неприятном, спросила: – Ведь, надеюсь, вы же не откажетесь поселиться в нашем скромном домике? Нам с Винвальдом с недавнего времени стало в нём пусто, а дом очень просторен. К тому же, мисс Олимпия, Вас ждёт приятный сюрприз.
К несчастью Сандерс, который временно отлучился на период их короткого разговора в буфет за мороженным, возвращался. В руках он нёс три пары разноцветных эскимо.
Олимпия с сожалением вздохнула, потому что в присутствии Сандерса она не могла чувствовать себя столь же свободной, как без него.
К тому же в её мозг прокралась навязчивая идея, что этот наглец не прочь бы затащить её к себе в постель.
– Что за сюрприз? – спросила девушка.
Клара и Винвальд одновременно улыбнулись ей своими добродушными улыбками.
– Дома тебя ждут очень приятные гости, – выпалила Клара.
– Кто они?
– Пусть это станет для тебя неожиданностью, Олимпия, но я уверен, ты будешь искренне рада, когда вернёшься домой и сама увидишь их.
– Домой? – спросила Олимпия. Слово «дом» показалось ей таким близким и в то же время таким далёким, как никогда.
– Ну, да, домой, ведь с этой минуты наш дом – твой дом.
Сандерс, подошедший как раз по окончании разговора протянул ей пару эскимо с сильным ванильным запахом. Олимпия поморщилась:
– О, нет, спасибо, – запротестовала она, – Я уже недавно поела в дороге и совсем не голодна. К тому же, я не люблю эскимо.
…Олимпия кинулась с восторгом на шею Густава Миллера – гордого рыцаря Межзвёздного Ордена Рыцарей Земли. Этот Орден являлся продолжателем идей тамплиеров.
Густав был во всей своей красе. На его стройное крепкое и упругое тело были надеты доспехи средневековых богатырей.
Однако Олимпия была уверена, что даже если на Густава одеть те самые металлические доспехи, которыми когда-то пользовались знаменитые тамплиеры, он бы с лёгкостью носил их, и не только с показной лёгкостью, но и реальной.
Чёрные густые волнистые волосы Густава были посеребрены редкими прядями, и это здорово украшало его.
Он был по прежнему силён, красив, мужественен, и Олимпия до сих пор была уверена в том, что море женщин являлись поклонницами Густава. Он покорял женские сердца, как садовник срывает лепестки роз.
«Возможно, он стал бы моим рыцарем, – подумала Олимпия, – Но я не могу воспринимать его, как мужчину, а как близкого друга моего отца».
Миллер покачал головой, разглядывая стройную фигурку девушки:
– Мила! Очень мила! Весьма мила! – сказал он, – Как же она мила!
– Так же, как и Вы, Густав! Я так давно вас не видела. Я так давно не видела Землю!
– Всего четыре года.
– Четыре мучительных года! Это время тянулось для меня, как неповоротливая галапагосская черепаха!
– Могу представить себе, детка, ведь ты, как и твой отец, так любили эту удивительную планету. Впрочем, так же, как люблю её и я.
– Ну, теперь-то я никуда отсюда не денусь.
Густав кивнул:
– Да-да, я получил электронное письмо от Ги. Он попросил меня посодействовать тебе, ведь ты хочешь учиться в КосмоШколе.
Олимпия кивнула:
– Это – моя давняя мечта.
Густав улыбнулся:
– Разве можно было ожидать чего-то другого от дочери Артура?
– Я хочу продолжить дело отца.
Лицо Миллера вдруг стало серьёзным:
– Завтра я свожу тебя к директору Школы мистеру Майлсу, он – мой давний близкий друг, но…
Миллер поднял указательный палец вверх:
– Но, ради Бога, Лимпи, прошу тебя, будь предельно осторожна. Ты даже не представляешь себе, как опасен Айрон, как коварны и хитры его вездесущие агенты.
– Я представляю, я очень хорошо себе это представляю, Густав, – произнесла Олимпия.
Он покачал головой:
– Нет! Ты не представляешь. В тебе говорит пока твой юношеский максимализм, уверяю тебя, это только на первых порах, потому что на Меркурии тебя не ждала опасность на каждом шагу.
– Айрон разослал диски с поисками великой преступницы его режима – то есть, меня, Олимпии Крейг, с указанием всех моих параметров. Но сейчас я – не Олимпия Крейг, а никому не известная Виктория Баретто.
– И всё же, девочка, я призываю тебя к осторожности.
Олимпия посмотрела на стоявшую позади Густава женщину. Она была очень красивой. На её стройную фигуру было одето древнеегипетское платье, напоминавшее длинное платье, сотканное из тончайших золотых нитей. В длинные чёрные волосы были вплетены золотые цветы, которые смотрелись довольно эффектно. У женщины была смуглая кожа с бронзовым оттенком. Глаза по форме напоминали орех миндаль и были очень выразительными. Олимпия обратила внимание на то, что у незнакомки были пухлые красивые губы, напоминающие лепестки роз. На её груди было довольно массивное ожерелье в форме Солнца с большим алмазом в самом центре этого драгоценного Солнца.
Некоторое время прекрасная незнакомка и Олимпия смотрели друг на друга, и казалось, изучали друг друга.
– Кто это? – спросила Олимпия, продолжая наблюдать за загадочной незнакомкой, – Я помню уроки истории, где я изучала древний мир. Так выглядели люди в Древнем Египте. Неужели механизм, позволяющий проникать в далёкое прошлое, уже изобретён?
– Нет, но в лабораториях Межгалактического Содружества над этой проблемой ведётся серьёзная работа.
– Но тогда кто же эта женщина?
Миллер покраснел:
– Её имя – Ахиль.
– Ахиль? Должно быть, она нездешняя, – сказала Олимпия.
– Ахиль с галактики Хатхор.
– Это не та ли галактика, где правит Амон-Раа 58-ой, ведущий двойную игру и вступивший в порочащую его сделку с Айроном? – спросила Олимпия.
Упрёк был слишком очевиден.
– Ты права, – произнёс Густав, – это та самая галактика.
– Я слышала, что их технологии слишком развиты и намного превосходят земные. Их роботы способны испытывать человеческие чувства и эмоции.
Она заметила, что лицо Густва стало ещё краснее.
– Ахиль – биоробот.
Лёгкая усмешка тронула подвижные губы Олимпии.
– Биоробот? Это то же самое, что жало змеи внутри яблока. В таком случае яблоко всегда опасно.
– Нет! Ахиль не такая!
– Не такая! По моему опыту роботы никогда не бывают преданными.
– Но как же тогда Тина? – возразил Густав, – Насколько мне известно, Тина очень предана тебе.
– Тина – другое дело.
– Ахиль – тоже!
Олимпия посмотрела на своего смутившегося собеседника:
– Ты её любишь? Любишь, ведь это правда?
– Да.
Густав опустил голову и посмотрел на сияющий зеркальный пол в доме Винвальда и Клары. Пол отразил все лица, присутствовавшие в комнате. От Олимпии не укрылось то, что Ахиль слегка вздрогнула и отвернулась. Олимпия улыбнулась, и на этот раз её глаза просияли добрым блеском. Она кивнула в сторону египтянки, протянула ей правую руку:
– Подойди ко мне.
Ахиль повиновалась и, выйдя верёд, приблизилась к сидению Олимпии.
Золото её одежд заблестело разноцветными сияющими бликами в огнях причудливых светильников, сделанных в форме цветов лилий и кувшинок. Они располагались в шахматном порядке, от одних исходил фиолетовый цвет, от других (лилий) – зеленоватый. И все эти цвета отражались на глянцевом полу.
– Так значит, твоё имя Ахиль? – спросила Олимпия, всё ещё разглядывая свою необычную гостью.
– Да, госпожа.
– Не называй меня «госпожой», я равная тебе по разуму и воле.
– Но ведь я – биоробот, все считают нас, биороботов, не людьми, а существами второго сорта.
– По крайней мере, это ко мне не относится, – сказала Олимпия, – Если ты за справедливость, дружбу, мужество и добрую волю, не имеет значения твоё происхождение.
Улыбка осветила красивое личико Олимпии.
– Встань с колен, я – не твоя хозяйка, а ты – не моя рабыня. Я – твоя сестра, как и ты – мне тоже сестра.
При этом Олимпия коснулась своего сердца, затем поднесла свою ладонь к сердцу Ахиль.
– Пусть в груди твоей не бьётся сердце, как в моей, но оно у тебя есть.
Ахиль, казалось, смутилась, и если бы у неё были слёзы, они несомненно появились бы на её больших миндалевидных глазах.
– Спасибо, мисс Олимпия, – произнесла Ахиль, – Я не достойна Вас.
– Здесь достоин каждый.
Густав Миллер преклонил колено, как истинный рыцарь, потомок тамплиеров.
– Спасибо, Олимпия, что ты приняла мою Ахиль.
– Я уверена, так поступил бы мой отец, он поддержал бы меня.
– Я тоже в этом уверен, мисс Олимпия, но я хотел бы ещё немного мороженного. Кстати, здесь подают очень вкусное мороженное с ванильным кремом и ореховой крошкой.
Голос раздался из-за барной стойки, где огни как раз были потушены, и поэтому человека, сидевшего там, не было видно.
Все присутствовавшие обратились к источнику голоса. В темноте был виден только его силуэт.
Чувствуя некоторый всеобщий конфуз, человек из-за стойки вышел в центр комнаты. В его левой руке была стеклянная вазочка с шоколадным мороженным.
– О, доктор Уинсет!
Олимпия захлопала в ладоши, совсем как маленькая девочка, в её голубых глазах замелькали задорные весёлые огоньки, на её губах заиграли симпатичные ямочки.
На докторе был светлый комбинезон с каким-то нагрудным знаком в виде серебристого круга с голубым кругом в его центре. Это был знак Медицинской Ассоциации Земли.
Он почти не изменился со дня их последней встречи, разве что цвет его лица стал более загорелым, будто большую часть своей жизни он провёл в поездках на те планеты, где Солнце присутствовало круглый год по летоисчислению тех планет. Он внимательно посмотрел на свою бывшую пациентку, особенно на её сияющие голубые глаза.
– Мисс Олимпия, ведь вы знаете, что я – отличный офтальмолог. Скажите, с какого времени Вы носите линзы, чтобы видеть?
– Линзы? – Олимпия пожала плечами, – Но у меня нет линз.
– Этого не может быть! Ваши глаза….
– Поверьте, док, такие глаза дала мне сама Мать-Природа, – сказала Олимпия, искренне поразившись удивлению доктора.
Оно выразилось во взгляде Уинсета.
– Вы хотите сказать, что полностью излечились от своей слепоты?
Она кивнула:
– Да.
– Невозможно! Невероятно! Кто Вас лечил?
– Один друг.
Олимпия будто наяву увидела свой давний сон, и Бессмертный глядел на неё через пространство и время с той стороны Реальности.
Он неожиданно подошёл вновь к стойке бара, налил себе немного вина, положил квадратные кубики льда на дно стакана, налил ещё золотистого вина сверху и чуть-чуть встряхнул стакан. Затем отпил немного и поморщился. Вино показалось Уинсету кислым. Впрочем, это было вполне хорошее вино.
– Ладно, я не стану досаждать тебе, детка. Но надеюсь, что когда-нибудь узнаю эту тайну. Возможно, ты познакомишь меня со своим загадочным другом.
– Возможно.
Олимпия тоже отпила немного лимонада, стоявшего в стаканчике рядом с её креслом.
– Мисс Олимпия, – загремел дружелюбный бас Густава, – Артур, мой близкий друг, погиб. Прости меня, что я постоянно говорю об этом, ведь тебе больно слышать о гибели отца, и всё же…
– И всё же?
Олимпия горестно посмотрела на потомка рода тамплиеров.
– Мы должны отомстить. Нельзя так просто оставлять эту предательскую смерть.
Олимпия снова кивнула:
– Я согласна, мой друг, – тихим прерывистым голосом сказала она. Комок рыданий застрял в её горле, – Но ещё не пришло время. Айрон достаточно силён и хитёр. Я уверена в том, что королева Леминия на его стороне. Это не значит, что она предала Движение, но Айрон убедил её в том, что центуриане не сделают на земле ничего плохого, что это «содружество» взаимовыгодно для двух цивилизаций.
– И что же ты предлагаешь? – Густав испытующе посмотрел на дочь Артура Крейга, доспехи на его плечах зловещим отсветом блеснули.
– Найти что-нибудь, компрометирующее Айрона.
– Что?
– Уверена, время предоставит нам эту возможность.
Олимпия выдержала пронизывающий взгляд серо-голубых глаз Густава Миллера.
– Но когда?
Она улыбнулась, зная обаяние своих очаровательных ямочек на щеках.
– Успокойся. Я знаю, что Движение до сих пор существует на Земле, но основную его деятельность пока придётся приостановить.
Кулаки Густава сжались.
– Одному богу известно, когда судьбе будет угодно подставить Айрона. А я уже не могу видеть всех этих центуриан на моей планете. А их биороботы….
В этот момент в комнату вошла Тина с подносом, на котором стояли салаты.
Она была по-прежнему одета в шёлковое белое японское платье с большим красным шарфом на тонкой шее.
Её чёрные брови сдвинулись к переносице. Ахиль вздрогнула и вжалась в стену.
Пыл Густава поулёгся, он медленно опустил правую руку со сжатым кулаком вниз, глубоко вздохнул.
– Прости меня, Ахиль….Прости, Тина, я совсем не вас имел в виду.
Ахиль покачала головой с густой шевелюрой иссиня-чёрных волос, её прекрасные карие озёра глаз выразили грусть и сожаление.
– Моё происхождение всегда будет стоять между нами, и мне никогда ничем не удастся сломать эту вечную грань… Ничем….Даже своей любовью к тебе….Но я способна любить, даже сильнее, чем человек….
Густав промолчал. Всем всё стало ясно – дело, о котором мечтал каждый уважающий себя землянин-патриот, придётся на время забыть. Душа истинного воина Густава Миллера протестовала, сопротивляясь самому себе. Он не мог смириться, но он должен был. Воображаемые слёзы Ахиль сыграли свою роль.
«Было бы лучше, если бы она плакала в реальности, – подумал Миллер, – она ведёт себя, как настоящий мужественный воин, но она – всего лишь женщина, хоть и биоробот».
Он обнял, Ахиль, погладил её по густым иссиня-чёрным волосам.
– Прости, прости меня.
Тина поставила поднос с мороженным на стеклянный столик, но к нему никто не прикоснулся. Она оставалась серьёзной.
– Сейчас моё имя – Виктория Баретто, первое имя – Джованния Марселло, и по легенде я – дочь умершего антиквара.
– Почему антиквара? – спросил марсианин, начальник Первой вооружённой колонны. У него был красноватый цвет лица и ярко-красные волосы.
Раньше среди эскорта своего отца Олимпия никогда не видела этого человека. Но он производил впечатление добродушного военачальника в отличие от остальных марсиан.
Услышав вопрос марсианина, Олимпия пожала плечами:
– Не знаю, просто Ги эта версия показалась наиболее приемлемой. Почему «антиквар», я и сама не могу ответить более-менее вразумительно, но…., – она оглядела всех присутствующих в огромной комнате с глянцевым полом и потолком с десятком встроенных в него светильников, – Сейчас для всех вас, господа, я именно Виктория Баретто, и так и называйте меня отныне.
Марсианин вздохнул:
– Сегодня во Дворце назначен королевский бал, и туда прибудет весь цвет интеллигенции со всех уголков Земли. Намечается грандиозное событие. Жаль, что Вы не сможете присутствовать на нём, мисс… Виктория.
– Помнится, когда-то мои родители присутствовали на событиях такого рода. Отец, бывало, рассказывал мне обо всех тонкостях убранства Дворца. Она очень любит стиль эпохи Ренессанса. Даже мне иногда случалось бывать там в лучшие времена. Помню, с остальными детьми я резвилась возле Фонтанов перед самим Дворцом. Там очень красивые фонтаны.
И Олимпия принялась рассказывать о своих ярких впечатлениях, во всех красках описывая убранство королевского Дворца.
Все слушали её, молча, периодически кивая своими разноцветными головами. Они тоже бывали там, и все слова Олимпии в точности совпадали с тем, что они видели в царстве Уюта и Покоя, каким считалась повсеместно резиденция королевы Леминии 13-ой.
Наконец, девушка сказала:
– Я надеюсь, что когда-нибудь войду в этот Дворец не как поверженная, а как победительница, и королева Леминия сама пригласит меня к себе.
– Мы тоже надеемся на это, дорогая, – произнесла Сарима – премьер-министр маленькой планеты под названием Астория, находящейся в Первом Поясе после Пояса Астероидов.
Это была первая женщина в галактике Рамнус, соседней с галактикой Хатхор, которой удалось так высоко подняться по карьерной лестнице и занять такую видную должность в Правительстве.
Олимпия краем глаза видела, как в презрительной ухмылке сузились глаза молодчика Сандерса, и ей стало не по себе.
……
…Мистер Майлс представлял собой ухоженного подтянутого человека с короткой стрижкой каштановых волос. На его правой руке был массивный синий перстень, который отбрасывал на окружающее пространство яркие сияющие блики с голубоватыми отсветами. Этот перстень составлял, пожалуй, единственное украшение в строгой официальной обстановке директора Космологической Школы Земли.
Он располагался на сотовом этаже высокого небоскрёба, каких было достаточно много во всей Ассинии – столице Земли.
Майлс был в серебристом комбинезоне с нагрудным знаком планеты Земля. Раньше подобную одежду носили участники Движения Сопротивления. Теперь же она превратилась в обычную униформу землян, потому что как нельзя лучше вписывалась в окружающую картину Земли.
И к тому же, подобная униформа, как нельзя лучше подходила Майлсу, подчёркивая его строгий смуглый профиль. Он, как и многие земляне, любил проводить уик-энды где-нибудь на жарких планетах Первого Пояса или на худой конец, на Меркурии, так как центуриане ещё не успели захватить власть на этой маленькой загадочной планете.
Майлс налил немного газировки в стеклянный стакан, проследил, как от ровной поверхности золотистой на вид жидкости отходят маленькие пузырьки и лопаются, издавая шипучий звук. Их было так много, что звук этот получался сплошным.
Поднял стакан, и сквозь прозрачную жидкость посмотрел на пришедших к нему. Это были Олимпия и Густав Миллер. Тонкая, как натянутая струна, секретарша Аллочка, предусмотрительно вышла из кабинета на своих высоких каблуках-шпильках. У неё были огромные серьги-шары с маленькими шипами, которые сверкали при каждом её движении.
Майлс, изучив представленные ему документы, нажал на кнопку монитора. Экран свернулся в маленькую точку, которая тотчас же исчезла. Затем внимательно посмотрел на Олимпию, перевёл взгляд на Густава Миллера.
– Значит, вы хотите обучаться в нашей Школе, мисс Виктория?
– Да, мистер Майлс.
Он кивнул:
– Вы отлично справились с тестами, которые мы Вам высылали, но…., – лёгкая улыбка появилась на загорелом лице директора КосмоШколы, – Но ведь Ваше имя совсем не Виктория Баретто, и Вы – не дочь покойного итальянского антиквара.
Краска смущения прилила к симпатичному личику Олимпии:
– Вы …Вы правы, я – Олимпия Крейг.
Майлс поставил стакан обратно на стол.
– Знаете, а ведь я всегда считал себя последователем и поклонником Вашего отца. Вы мне можете довериться полностью, я никогда не выдам вас Айрону. Для всех вы – Виктория Баретто.
– Спасибо.
Густав едва заметно похлопал Олимпию по плечу.
– Ну что ж, мистер Майлс, с завтрашнего дня мы можем начинать? – спросил он.
– Да, – Майлс улыбнулся, – Школа Космологии ждёт Вас завтра, мисс Виктория.