Kitabı oku: «Пятизвездочный теремок», sayfa 2
Глава 4
– Можно еще кусок кулебяки? – попросила Киса.
– Впереди ланч, – напомнила я.
– Пирог с яблоками лучше любого угощения, – улыбнулась молодая женщина. – Правда, Киса?
– Да, тетя Вероника, – согласилась девочка и схватила самый большой ломоть.
– У вас очень мило, – похвалила я, – уютная гостиная.
– Просто чай-кофе и домашняя выпечка, – отмахнулась Вероника. – Леша, кучер, мой муж. В Москве жилье дорогое, своего у нас нет, на зарплату только комнату в коммуналке можем себе позволить. И вдруг нам повезло: Елизавета Михайловна дом предложила с условием, что мы за животными будем следить, экскурсантов угощать. Мы теперь живем в хоромах и счастливы.
– В чужих, – раздался из темного угла дребезжащий голос, – и Алексей тоже не свой!
Лицо Вероники приняло несчастное выражение.
– Мама, хочешь чайку?
– Сама эту гадость пей, во рту потом вкус, будто кошки туда нассали, – донеслось в ответ.
Вероника покраснела.
– Киса, – тут же сказала я, – если вежливо попросить, Алексей тебя еще разочек покатает.
– Да, да, – обрадовалась Ника, – только оденься потеплее.
– Ура! – завопила девочка и унеслась.
– На редкость шумный ребенок, – прокряхтела, выходя из тьмы, грузная старуха. – Ника, если родишь, живо тебя выгоню, хочу жить спокойно.
– Мамочка, может, пирожка кусочек? – засуетилась Вероника.
– Что у тебя со слухом? – буркнула бабка, которая вначале показалась мне одетой в грязный мешок.
Но, присмотревшись, я поняла: мать Вероники одета в нечто дизайнерское, скорей всего очень дорогое. В ушах у сердитой бабки блестят бриллиантовые серьги, на пальцах сверкают кольца. Тяжелым шагом она приблизилась к столу и опустилась на стул.
– Мамочка, пирожка? – повторила дочь, втягивая голову в плечи.
– Идиотка, – коротко ответила маменька, – даже коза с трех раз поймет: тошнит меня, понос, умираю я. Все из-за тебя, дура.
На глаза Ники навернулись слезы, но она мужественно попыталась их скрыть.
– Кто-то в дверь стучит, пойду посмотрю. Вы тут пока отдыхайте, пирог ешьте!
– Вот кретинка, – вздохнула старуха, когда дочь вышла, – сто раз ей говорила: плохо мне. И пироги купленные! Не сама их лентяйка печет. Отравлены они. Жизнь тяжелая, вдова я. В санатории живете?
– Да, – ответила я.
– Давно приехали?
– Вчера, – уточнила я, хотя мне совсем не хотелось общаться с хамоватой особой.
– Лучше сматывайтесь от Ритки поскорее, – отрубила старуха, – знаете сколько мне лет? Поглядите и отвечайте!
Неприятная собеседница не выглядела юной, но, если далеко не молодая женщина просит определить ее возраст, придется солгать.
– Полагаю, что пятьдесят, – сказала я.
– Меньше, – скривилась бабка, – сорок пять. И кто меня сделал страшнее песен из радио? А?
Я не понимала, как на это реагировать, и продолжала сидеть с глупой улыбкой. Ну, Вероника! Оставила меня наедине с сумасшедшей теткой, убежала. И что мне теперь делать?
– Как тебя зовут? – осведомилась собеседница.
– Евлампия, сокращенно Лампа, – привычно ответила я.
– Анфиса Ивановна Буркина, – в свою очередь представилась женщина. – Дочь моя дура. Я ей велела в медвуз идти. А она! У Ритки служит. С Лизкой дружит. Я Алексея сто раз предупреждала: «Хоть ты и чужой мужик, но уж лучше такой, чем те, кого она всегда находит». Имейте в виду, я Нику к себе в квартиру не пущу. Это мои апартаменты. Потом и кровью мне достались!
– Мама, Евлампия гостья Маргариты Федоровны, – попыталась остановить старуху дочь, входя в комнату.
– Хо-хо, – произнесла Анфиса. – И что? В ее присутствии на голове стоять надо? Из-за кого я тут, а? По какой причине в дерьме живу? А вы, Евлампия, валите из санатория. Там шабаш. Пирог Никин не трогайте, он грязными руками приготовлен. Отлично знаю: в общепите месят тесто, в туалет сбегают, руки не ополоснут и снова суют их в кастрюлю. От чего у меня постоянно понос? Надоели вы мне! Евгения! Принеси молока в мою спальню. Да живо! Что за прислугу отец нанял, все косорукие, кривоногие, тупые. Эй, как там тебя зовут? Катя, Маша, Галя…
Продолжая на все лады возмущаться, злобная баба ушла.
– Простите, – прошептала Ника, – моя мама… она…
– У нее старческая деменция? – предположила я.
– Точно, – кивнула Вероника, – порой она невероятную чушь несет! Невозможную. Потом вдруг начинает разумно говорить, и снова не пойми что. У мамы несколько больных тем. Мы с Лизой познакомились в медвузе, я там некоторое время училась, потом заболела и ушла. А Елизавета в институте встретила Валентина, сына Маргариты Федоровны, они поженились. С Ритой Анфиса давно дружила. Мой отец и брат Маргариты Федоровны в советское время управляли кинотеатром. А после перестройки они выкупили его, сделали там клуб. Опыт у них имелся.
Вероника улыбнулась.
– Папа невероятно умный. Дядя Сеня тоже не промах. Последний сеанс в те годы в девять завершался. И конец веселью. Спокойной ночи, малыши. Но в кинотеатре «Лесной» все только после двадцати трех начиналось. В полдвенадцатого показывали фильмы. Не советские. Феллини, Бергман, Антониони, французские детективы. Не знаю, где отец все доставал. Буфет с шампанским, бутерброды с дефицитной финской салями… Публика была богатая: директора магазинов, врачи, творческая интеллигенция, девочки там крутились… До пяти утра гулянка, потом народ расползался. После перестройки папа и дядя Сеня в Америку рванули. Отец с женой развелся. Мать со мной осталась.
– Анфиса Ивановна представилась мне вдовой, – удивилась я.
Вероника махнула рукой:
– Она после разрыва с папой стала говорить: «Мой супруг – покойник» или «Я вдова». Очень на отца злится, что он в США прекрасно живет, обзавелся бизнесом, семьей, у него трое детей. Маму он конкретно видеть не желает. Дядя Сеня за океаном тоже преуспел, но он холостяк, сестре много помогает. Когда у него в Америке дела в гору пошли, он Рите денег на гостиницу дал. А у нас все под откос покатилось. Мы обеднели, я после болезни в мединститут не вернулась, выучилась на медсестру, работала в клинике. Замуж за Алексея вышла. Жили мы вместе с мамой, у нее всегда непростой характер был. Нам с супругом плохо с ней жилось, а свои апартаменты не купить. Маргарита Федоровна знала о том, что мы мучаемся, и предложила сюда переехать, у нее работать. Вот же счастье выпало! Бесплатное жилье, нехилый оклад, свежий воздух, общение с разными людьми. Понятно, что мы за этот шанс ухватились. Господи, такая радость! А потом…
Ника махнула рукой.
– У мамы инфаркт случился, едва ее на ноги поставили. И новая напасть. Слабоумие стартовало. Да так быстро! Мать уж не молода…
– Она сказала, что ей сорок пять, – улыбнулась я, – но в это верится с трудом. Вам-то за тридцать. Анфиса Ивановна хорошо выглядит, но все же ей не столько лет, сколько она назвала.
Ника рассмеялась.
– Мать в юности слыла красавицей. За ней многие ухаживали, она привыкла в центре внимания находиться. Когда папа в США улетел, она испугалась, поняла, что стареет. И принялась молодость возвращать, начала всякие косметические процедуры делать. Надеялась, что станет юной. Связалась с каким-то мошенником, он ей чудо-уколы ставил, вытяжку из трав. Он многих надул, мама ему чемоданы валюты отнесла, весь запас на черный день спустила. Вот такая история. Теперь она живет с нами, бросить ее совесть не позволяет, а жить вместе невыносимо. Алеша терпит, молчит, а меня трясет. Домой идти не хочется. Есть заведения, где за такими, как Анфиса, прекрасно ухаживают. Но мы это не потянем финансово. С деньгами у нас плохо. Спасибо, что бесплатно здесь живем и зарплату получаем. Вот у Маргариты с Лизой все иначе сложилось, теперь они на коне. Им дядя Сеня пару миллионов дал. Не рублей. У него в Америке крутой бизнес.
– У свекрови с невесткой редко возникает близость, – поддержала я разговор.
– Елизавета очень мужа любила, – пояснила Вероника, – а Рита ей ближе матери. Вот как бывает. Родные люди друг друга терпеть не могут, а чужие вместе счастливы.
– Встречайте гостей, – крикнул из прихожей Алексей, – мы с Кисой привезли Свету с мамой. Они тоже покататься решили.
– Нам дадут чаю? – спросил за дверью незнакомый детский голосок.
– Конечно, тут пирог вкусный, – ответила Киса.
Глава 5
Через полчаса обе девочки, оказавшиеся одногодками, пошли с Алексеем смотреть на кроликов. Вероника стала собирать посуду, я решила ей помочь, мы ушли на кухню. Татьяна, мать Светланы, осталась в комнате одна, она сидела в кресле.
Я поставила тарелку из-под пирога в мойку, вернулась в гостиную, чтобы забрать чашки, и увидела, как Таня, стоя на коленях, ощупывает ковер.
– Вы что-то потеряли? – спросила я.
Татьяна вздрогнула.
– Серьга выпала!
– Вот жалость! – расстроилась я и опустилась рядом с ней на корточки. – Как она выглядит?
– Обычно, как все, – после короткой паузы сообщила Татьяна.
– Серьги у всех разные, – улыбнулась я, внимательно всматриваясь в палас. – Пусета?
– Ну… вроде того.
– С камнем?
– Да.
– Большим?
– Э… не очень…
Разговор я вела только из вежливости, понимала, если наткнусь на украшение, сразу его увижу. Но, согласитесь, неудобно в полной тишине ползать по ковру. Чтобы избежать неловкого молчания, я сказала:
– Сама недавно посеяла браслет.
– Очень жалко, – буркнула Таня.
– Расстегнулся случайно.
– А-а…
– И упал, – болтала я, – так и не нашелся.
Татьяна проигнорировала мои слова, я решила более не помогать ей, встала, сделала несколько шагов, споткнулась обо что-то под ковром, шлепнулась на четвереньки и воскликнула:
– Кольцо!
– Где? – спросила Таня.
– Не серьга, – засмеялась я.
– Где кольцо? – нервно повторила гостья.
Я постучала ладонью по ковру:
– Там. Но это не украшение. Вероятно, в полу есть люк, который ведет в подвал.
– Не может быть, – вдруг протянула Татьяна.
– Почему? – спросила я. – Дом деревенский, в них часто обустроены подполы.
– Почему вы сидите на паласе? – удивилась Вероника, материализуясь в гостиной. – Вставайте, простудитесь. По ногам у нас холодом зимой тянет, пол не подогревается. Спасибо Маргарите, большой ковер нам постелила. Она прямо ангел.
– Мы с Евлампией поспорили, – зачирикала Таня, – она утверждает, что у вас есть подпол. А я думаю: его нет!
– Изба не наша, – пустилась в объяснения Ника, – мы просто живем тут. Маргарита Федоровна просила ничего в интерьере не менять, не переставлять. Но здесь подпола нет. Точно.
– Ага! Я говорила! – торжествующе заметила Татьяна и вытянула руку: – Где конфетка, которую я в споре выиграла?
Я поддержала шутку, взяла со стола ириску и подала ей.
– Вот она. Если я проспорила, никогда не зажуливаю бакшиш. Но в полу есть кольцо.
– Верно, – согласилась Вероника, – одну половицу можно поднять, я один раз это сделала. Угадайте, что увидела? Железную коробку из-под печенья. Старую-престарую.
– Деревенский сейф, – усмехнулась Таня, – селяне смешные. Моя бабушка хранила деньги в пакете из-под молока, держала его в шкафу. Всем, кто заглядывал в гости, она сообщала: «Если я внезапно умру, деньги на похороны найдете на полке, где белье». Весь народ знал, где баба Тоня заначку держит. А у соседа деда Прохора тоже половица одна поднималась, и что там было? Жестянка из-под кофе, а в ней нычка. Вы бы убрали кольцо. Евлампия о него споткнулась.
– Маргарита Федоровна велела ничего не трогать, – терпеливо повторила Вероника, – да и ковер к полу прибили после того, как одна гостья за его край зацепилась, упала и нос разбила.
– Палас на гвоздях, – рассмеялась Таня, – забавно.
– Впервые слышу, что напольное покрытие приколачивают, – поразилась я.
Вероника развела руками:
– Это не мной придумано. Маргарита велела.
– У вас есть лупа? – поинтересовалась я.
– Где-то лежит. А зачем она вам? – спросила хозяйка избы.
– Таня одну серьгу потеряла, – сообщила я.
– Какую? – опять спросила Ника.
– Левую, – ответила гостья.
– Я имела в виду, как она выглядит, – улыбнулась Вероника.
– Ну, самая обычная, – ушла от прямого ответа Татьяна, – простенькая, золотая, колечком.
– Нашли? – спросила хозяйка.
– Нет, – вздохнула я, – наверное, отскочила куда-то. Таня, вы мне сказали, что это была пусета. Так колечко или «гвоздик»?
У Татьяны забегали глаза.
– Ну… э… сложно описать… симпатичная сережка… обычная.
Вероника стала ходить по комнате и всматриваться в пол.
– Не ищите, – сказала Таня, – фиг с ней. Не стоит такая ерунда вашего внимания. Красивый дом! Давно в нем живете?
– Не очень, – ответила Вероника, – это рабочая квартира. Маргарита Федоровна ее нам как сотрудникам предоставила. О! Вот ваша потеря! Под мебель залетела.
Я посмотрела на Нику, которая наклонилась около буфета. Она выпрямилась, на ее раскрытой ладони лежала серьга. В оправе сверкал бриллиант, вокруг него россыпь темно-синих камней, возможно – сапфиров. Изделие казалось дорогим, и его никак нельзя было назвать пусетой.
– Слава богу! – обрадовалась Ника.
– Можно взглянуть? – спросила я.
Вероника протянула мне украшение.
– Я страшно переживаю, когда у гостей что-то пропадает. Вчера у одной дамы рукавички запропастились, не дешевые, из норки. Лешик все сани перетряс, я тут обыск устроила. Ничего! До сих пор мне не по себе. Посетительница не злилась, не ругалась, спокойно ушла, сказала в дверях: «Ерундовая потеря, но неприятно».
– А уж мне как неприятно! Наверное, она решила, что я утащила у нее варежки.
– Чужое прихватить ты любишь, – сказала Анфиса Ивановна, входя в комнату, – в первом классе сперла у соседки по парте ластик и съела его!
– Было дело, – натужно рассмеялась Вероника, – ластик вкусно пах, как конфета. Мне захотелось ее попробовать.
– И как? – поинтересовалась я.
– Не впечатлило, – призналась Ника.
– Со мной точь-в-точь такое же приключение когда-то случилось, – развеселилась я. – Съеденный ластик. Ой, что потом произошло! Соседка по парте нажаловалась своей маме, та позвонила моим родителям: «Караул! Ваша девочка отравилась! Она сгрызла ластик! Грязный! Ужас! Скорей везите ее в больницу!» А у меня, как назло, архитревожная мамочка была, я в июне в валенках ходила, чтобы не простудиться. Через час в нашем доме были четыре профессора! Прописали мне касторку. В детстве все дети друг у друга всякую ерунду без спроса берут.
– И чужие бутерброды откусывают, – дополнила Таня, – у нас такой мальчик в классе был. Вытащу я печеньку, положу на парту, отвернусь… бац! Половина осталась, а Петька, жуя, удирает.
– Если кто-то в детстве чужой ластик украдет, тот потом вором точно станет! – отрезала Анфиса Ивановна. – Как моя дочь. Зачем ты, дрянь, у гостьи кольцо с пальца стянула? Сейчас полицию вызовут!
Вероника стояла молча, мне стало ее невыносимо жалко, поэтому я сказала:
– Это серьга! Никто ее не крал, сама из уха выпала. Спасибо, Ника, что нашла. Таня, забирайте!
Я протянула ей серьгу.
После небольшой паузы гостья аккуратно взяла украшение. Я ждала, что она вденет сережку в ухо, но Татьяна почему-то не торопилась, просто сжала ее в кулаке. И тут в комнату вошел Алексей.
– Назад поедете? Или еще чайку попьете? Мне надо через десять минут в санатории двух человек забрать.
– Мы домой, – решила я.
Глава 6
Киса была очень довольна прогулкой, она долго рассказывала про животных, радовалась, что Алексей разрешил покормить лошадок яблоками. Приехав в санаторий, мы пошли обедать, просидели за столом около часа, потом к нам подошла милая женщина и представилась:
– Меня зовут Юля, я временно замещаю воспитателя. Киса, хотите научиться делать фигурки зверей из фруктов? Или вам более по душе кукольный театр? Сейчас занятия начинаются, педагоги уже здесь. Можно еще рисовать, лепить из соленого теста.
У девочки загорелись глаза.
– Мне все нравится!
– Чудесно, – обрадовалась Юлия, – займетесь каждым делом по очереди. Вы разрешаете?
Последние слова адресовались мне.
– Конечно, – ответила я, – скажите, когда центр заканчивает работу?
– Работает до последнего клиента, – улыбнулась Юля, – если хотите уехать, не волнуйтесь. Кисонька будет под надежным присмотром. Полдник, ужин – все получит. У нас есть спальня. Иногда гостю необходимо ночью куда-то отправиться, ребенок остается с нянями на первом этаже.
– Надеюсь быстро управиться, мне надо посмотреть квартиру, – объяснила я, – мы меняем жилье.
– Господь вам в помощь, – пожелала Юлия, – от души сочувствую, переезд хуже потопа. Не торопитесь, запишите мой мобильный, звоните сколько хотите. Отправлю вам на ватсап видео, как Кисонька занимается. Ну, ангел мой, куда пойдем сначала?
– Из фруктов мастерить, – решила Киса. – А из каких?
– Яблоки, груши, виноград, бананы, – перечислила воспитатель.
Весело переговариваясь, Юлия и девочка удалились. Я поднялась в номер, взяла куртку, спустилась на первый этаж и очутилась в центре шумного скандала.
– Воры! – бушевала около стойки ресепшен дама в длинной дорогой шубе. – Пусть она объяснит, где моя серьга? А?
– Уважаемая Диана, – начала Маргарита Федоровна, – возможно…
Гостья с такой силой шлепнула ладонью по стойке, что на пол упала коробка с визитными карточками санатория. Вероника, которая стояла за спиной хозяйки, присела и начала собирать рассыпанные визитки.
– Знаю, какие вы песни исполните, – заорала гостья, – дескать, я сама хороша. Потеряла украшение где-то! Нет! Нет!! Нет!!! Был случай, когда я лишилась браслета, он зацепился за рукав пальто. Сбросила его, не заметила, что там ювелирка, сдала в гардероб. И все. Ищи-свищи. После того происшествия, где-либо раздеваясь, я всегда… Подчеркиваю, все-гда! Всякий раз! Трогаю уши, шею, запястья. Научена горьким опытом. Когда в мерзкой грязной избе шубку на вешалку пристроила, вошла в комнату, обе серьги висели в мочках! Обе! А вот перед уходом я не проверила наличие украшений. Вернулась в номер. И нет серьги!!!
Дама показала на Веронику пальцем:
– Она ее украла!
Потом скандалистка повернула голову и заложила за ухо прядь.
– Видите? Одна! Вторая в сарае выпала.
– Зачем вы в дровник ходили? – удивилась Лиза, которая успела подойти к ресепшен. – Вход в него из сеней избы, но туда никто из гостей не заглядывает. И заперт он. Там грабли, поленья и всякая ерунда хранится.
– Ах, простите, – начала ерничать гостья, – не так обозвала грязное жилье, где мне подали омерзительное пойло, назвав его кофе. Сруб! Пятистенка! Сортир! Ужас! Ваша воровка после моего ухода точно нашла драгоценность! И не отдала!
– Зачем ей одна сережка? – попыталась воззвать к логике дамы Елизавета.
– Ха! – выкрикнула скандалистка. – Вторая у меня не выпала. Вместе они более миллиона евро стоят. Не верите? У меня документ есть! На аукционе мне их муж купил. Исторические серьги, им несколько сотен лет. Но и одна неплохая добыча! Камни такой чистоты, какой нынче нет! Она продаст ее ювелиру! Верните драгоценность немедленно.
– Мы разберемся, – пообещала Лиза, – непременно.
Гостья поджала губы.
– Я уезжаю завтра после обеда. Если к этому времени не получу потерю назад, вас ждут ну очень большие неприятности. Мой сын известный певец, муж бизнесмен. По всем соцсетям сообщу: не подходите к санаторию «Теремок», там воруют! Нагло! Обчищают номера клиентов! Крадут их вещи!
– Ника? Что случилось? – спросила Лиза, когда дама, гневно сопя, ушла.
Вероника заплакала.
– У меня нет сил. Устала. Очень.
– Вот только этого нам не хватало, – рассердилась Маргарита и открыла дверь в стене, – а ну, живо в офис.
– Не могу идти, – прошептала Ника, – ног не чувствую. Падаю.
Я подхватила жену Алексея.
– Ей плохо. Вся бледная… Позовите врача.
Лиза схватила трубку.
– Давайте уведем ее с посторонних глаз, – предложила Маргарита.
Мы с Борисовой взяли дрожащую Нику под руки, отвели ее в небольшую комнату и уложили на диван. Я быстро рассказала Маргарите историю с серьгой, появился врач, начал мерить больной давление.
– Сережку забрала Татьяна? – уточнила Борисова.
– Да, – подтвердила я, – она сказала, что потеряла украшение. Мы стали его искать, ползали по ковру. Я встала, споткнулась о кольцо, которое торчало из пола, шлепнулась. Пришла Вероника, она подключилась к нам, обнаружила под буфетом сережку. Я взяла ее, чтобы посмотреть, потом отдала украшение Тане, а та его в кулаке зажала. Странно.
– Ну и люди встречаются! – всплеснула руками Рита. – Оценила вещь по достоинству и поживилась.
– Давление у нее поднялось, – сказал врач, – сейчас укол сделаю.
Ника заплакала:
– Я умираю!
– Нет, – успокоил ее эскулап, – вы просто понервничали. Завтра снова огурцом станете. А у вас на что-то аллергия?
– У кого? – не поняла Рита.
– У дамы в джинсах и синем свитере с оленями, – уточнил доктор.
– У меня? – удивилась я. – Не страдаю золотухой.
И в эту минуту у меня отчаянно зачесался нос, я потерла его ладонью.
– Зуд! – констатировал медик. – Покраснение. Купите в аптеке мазь. Возможно, это реакция на холод.
– Никогда не страдала ею, – возразила я.
– Все когда-то случается впервые, – философски заметил врач, – пусть Вероника полежит минут десять.
Мы оставили женщину в комнате и вышли к ресепшен.
– Что делать? – запаниковала Рита. – Диана Семеновна Молотова может много неприятностей нам доставить.
– Да уж, – согласилась Лиза, – у ее сына-певца несколько миллионов поклонников в инстаграме. Ужас! Он нас обвинит в воровстве! Антипиар устроит.
– Успокойся, – остановила невестку Маргарита, – все будет хорошо.
– Надо поехать к Татьяне, забрать у нее серьгу и вернуть разгневанной клиентке, – предложила я.
– Точно! – обрадовалась Лиза.
– Отличная идея, – похвалила Маргарита. – Ангелина!
– Я тут! – отозвался девичий голос. – Слушаю вас внимательно.
– Сегодня утром Татьяна с дочкой Светой нанимали Алексея, – сказала Маргарита, – на санях кататься. Узнай адрес гостьи, телефон. емейл. Все, что есть.
– Ничего нет, – ответила администратор.
– Почему? – изумилась хозяйка. – Они в каком номере жили?
– Они не заезжали, – уточнила портье, – подошли ко мне, мать спросила: «Нам сказали, что здесь работает контактный зоопарк и можно на санях покататься. Но мы не постояльцы». Я ответила: «Пожалуйста. Сейчас кучера вызову. В стоимость прогулки входит чай с пирогами и сладостями. Оплачивайте прогулку, и нет проблем. Если пожелаете, можете потом у нас оформить дневную путевку, без ночлега, купания в бассейне…»
– Остановись, – скомандовала начальница. – Ты им квитанцию выписывала?
– Конечно.
– Назови фамилию.
– Она ее не назвала, велела: «Напишите «Татьяна». Мне бумажка без надобности».
Маргарита поморщилась и посмотрела на Лизу.
– Найти в Москве женщину по одному только имени Татьяна невозможно. Лампа, вы с ней долго беседовали?
– Обменялись парой фраз, адрес свой она не называла, – разочаровала я Борисову.
– Тупик, – подвела итог Лиза, – Диана нас на фарш пустит. Безвыходное положение. Мы ее чертову серьгу не сможем оплатить. Сомнительно, правда, что украшение стоит столько, сколько хозяйка озвучила. Хотя… шуба-то у нее из снежного барса, а он внесен в Красную книгу. В суд баба не подаст, ума хватит понять: это дело ей не выиграть. Никто ее брюлики не крал, сама потеряла. Да и не нужен ей процесс, она «Теремок» с помощью соцсетей уничтожит через аккаунт своего сына-певца.
– Никогда не надо отчаиваться, – остановила я Королеву.
– Ну да, в особенности когда неприятности дождем льются, – фыркнула та. – Может, у вас есть идея, как найти в многомиллионном мегаполисе Таню, не зная ни ее фамилии, ни адреса?
Я вынула телефон.
– Кисуля, как ты там?
– Сделала из яблока гусеницу, – отчиталась девочка.
– Заинька, мы сегодня познакомились с тетей Таней и девочкой Светой. Помнишь?
Киса засмеялась.
– Да. Света веселая. Я ей свой адрес в инстаграме дала.
– У тебя есть аккаунт в Интернете? – ахнула я.
– Почему нет? – удивилась Кисуля. – Весь наш класс там тусуется!
Вот так случайным образом узнаешь порой интересные сведения о своем ребенке.
– Кисонька, а телефон Светы ты случайно не узнала?
– Не-а. Только адрес в инстаграме.
– Можешь спросить у девочки, где она живет?
– И так знаю, она мне рассказала после того, как услышала, что ты Романова.
– При чем тут моя фамилия? – удивилась я.
– Света сказала, что тебя странно зовут, – начала объяснять Киса, – Лампа. Я похвасталась: «Зато у нее фамилия красивая. Романова». Она ответила, что у них была соседка Романова. Раньше они в одном месте жили, а потом переехали в квартиру на Оленьей улице. Оленей там нет. Дом сорок, квартира сорок, и рядом магазин «Сорок мелочей». А фамилия их Утятины. Правда, смешно? Мы посмеялись, подружились, и теперь она в моем инстаграме сороковая подписчица. Это судьба!
– Спасибо, дорогая, – поблагодарила я и положила трубку в карман. – Девочка Света сообщила Кисе все свои данные.
Лиза молитвенно сложила руки.
– Дорогая Евлампия! Огромная просьба! Мы не возьмем с вас ни копейки за проживание, за все посещения СПА и вообще за любые услуги. Можете съездить к Татьяне и попросить ее отдать серьгу?
– В принципе да, но вы можете сами поговорить с ней, – ответила я.
– Мы не видели, как она забрала серьгу, – резонно сказала Лиза, – а вы свидетель. Пожалуйста. Все за наш счет. Далеко ехать-то?
– Оленья улица, – пояснила я, – дом сорок, квартира сорок, Татьяна Утятина. Кисе показалось смешным, что Утятины живут на Оленьей улице.
– Утятина? – воскликнула Лиза. – Утятина! Это же…
Она замолчала.
– Вы ее знаете? – удивилась я.
– Нет, – ответила вместо невестки свекровь, – впервые эту фамилию слышу.
– У меня была одноклассница, – пояснила Елизавета, – но она Утенкина. На секунду я подумала: вдруг это она? Потом сообразила: Утятина – Утенкина. Похоже, но не одно и то же.
– Мы с тобой совершили неописуемую бестактность, – разволновалась Маргарита, – не знаю, что нам в голову ударило, когда мы стали упрашивать госпожу Романову забрать серьгу. Евлампия, простите. Все из-за нашей глупости. И от нервов.
– Да, да, – кивнула Лиза, – это моя вина. Отдыхайте спокойно. Простите, пожалуйста. Маргарита тут ни при чем. Это я хамка! Дурно воспитанная особа! Решила вас щекотливым делом нагрузить.
– Мне совсем не трудно вас выручить, – возразила я, – и я очень сочувствую Нике. Конечно, вы знаете ее мать?
– Анфиса Ивановна больна, – уточнила Маргарита.
– Да у нее всегда злости через край было, – вмешалась Лиза. – За время моего знакомства с Никой я ни разу старуху улыбающейся не видела.
– Лиза, – укоризненно произнесла Маргарита, – это не наше дело.
– Молчу, – сказала невестка.
– И не зови Фису старухой, – попросила Маргарита.
– Почему? – пожала плечами Лиза. – Она египетская мумия.
– Тогда я скелет птеродактиля, – с самым серьезным видом заметила Рита, – потому что на год старше матери Ники.
Лиза ойкнула, Маргарита засмеялась, а я сказала:
– Все равно я в город собралась. Заодно на Оленью улицу зарулю. Вы правильно заметили: я видела, как Татьяна сережку взяла. Мне она не заявит: «Я ничего не брала».
