Kitabı oku: «Шуры-муры с призраком», sayfa 3
Глава 5
– Что? – спросила Лаура, едва я появилась на пороге. – Плохо, да? Вижу по вашему лицу… муж… да?
– Мне очень жаль, – сказала я, – тело человека с документами на имя Обжорина Никиты Владимировича находится в морге.
Кривоносова закрыла лицо руками, я нажала на кнопку и велела секретарше:
– Срочно Вадима сюда! Со всем набором.
Лаура вытерла ладонями щеки.
– Что с ним произошло?
– Точных данных пока нет, – обтекаемо ответила я, – похоже, ваш муж совершил самоубийство.
– Он оставил записку? – прошептала Лаура.
Я не успела ответить, в комнату вошел врач с чемоданчиком, Кривоносова уставилась на него.
– Это Вадим Борисович, – представила я, – наш доктор, он вам сейчас давление померяет.
– Я старшая медсестра, – заявила Лаура, – отлично понимаю, что на аппарате двести двадцать на сто тридцать выскочит.
– И все же давайте посмотрим, – попросил Вадим, – я вам таблетку дам, могу укол сделать, у нас есть где полежать.
– Мне лучше домой, – всхлипнула Кривоносова, – только заплачу сначала. Сколько с меня?
– Вы ничего не должны, – ответила я, – мы по делу совсем не работали. Пусть Вадим Борисович все-таки измерит давление, а я пока позвоню вашим родственникам. Не надо сейчас одной оставаться.
– Никого из близких, кроме подруги Лены, у меня нет, – уточнила Лаура, – я в порядке. Знала, что скоро этот день наступит, готовилась… Просто когда услышала…
– Дайте, пожалуйста, телефон Елены, – попросила я.
Лаура продиктовала цифры, я, оставив ее с врачом, вышла в коридор.
Живет себе человек, расстраивается по разным поводам, из-за отсутствия денег, хочет большую квартиру, новую машину, повышения по службе… А потом заболевает, и становится понятно: господи, мне ничего, кроме здоровья, не надо. Все вокруг жалуются на тяжелую жизнь, но что-то никто в лучший мир не торопится.
– Алло, – пропел звонкий голос.
Я почему-то вздрогнула.
– Добрый день, Елена, вас беспокоит Евлампия Романова из частного детективного агентства Макса Вульфа. Вы знакомы с Лаурой Кривоносовой?
– Да, мы близкие подруги, – встревожилась собеседница. – Что случилось?
– Ее муж, Никита Владимирович, вчера…
– Знаю, – перебила Лена, – она мне в шесть утра позвонила, я посоветовала ей идти в полицию. Кит не такой человек, чтобы нажраться и заснуть в канаве.
– К сожалению, Обжорин умер, – договорила я.
– Господи! Прямо на улице? – испугалась Яшина. – За что ему это! Никита болел, но не выглядел совсем уж плохим.
– Он покончил с собой, – объяснила я.
– Ох! Бедная Лаура, – запричитала Яшина, – она его так любит! А он ее! У них замечательная семья! Ну как же так? А?
Я подождала, пока Елена чуть-чуть успокоится, и продолжила:
– Обстоятельства кончины Никиты Владимировича не совсем обычны, есть нюанс, о котором мы пока не сообщили вдове. У меня к вам просьба. Не могли бы вы приехать к ней домой? Я привезу Лауру и в вашем присутствии расскажу ей, как погиб Обжорин.
– Что-то ужасное? Да? – перепугалась Яшина. – Пожалуйста, объясните мне прямо сейчас, я с ума сойду, пока не узнаю.
– Перед тем, как застрелиться, Никита Владимирович сбил пешехода, – пояснила я.
– Ой, мамочка! – ахнула Лена. – Я в законах не разбираюсь, а вы, наверное, хорошо их знаете. Лаура с Никитой в официальном браке состоят. Мою подругу могут заставить оплачивать лечение пострадавшего? Она совсем не богатая, работает медсестрой, Кит получал…
– Пешеход умер на месте, – перебила я Елену.
– О боже! О господи! Теперь его родня потребует с Кривоносовой компенсацию, – еще сильнее задергалась Яшина.
– Давайте пока не будем переживать из-за того, что не произошло, – попросила я. – Сейчас надо аккуратно сообщить Лауре обстоятельства смерти мужа. Лучше это сделать в домашней обстановке, в вашем присутствии. И не оставляйте Кривоносову сегодня одну ночевать.
– Нет, конечно, нет, – затараторила Лена. – Вы когда приедете?
– Это зависит от пробок, думаю, через час, – уточнила я.
– Ага, сейчас сношусь в супермаркет, – засуетилась Яшина, – куплю еды, прихвачу Лаурино любимое шоколадное мороженое, оно ее всегда успокаивает.
* * *
Около пяти вечера мы с Еленой сидели на маленькой кухне. Яшина включила чайник.
– Сделать вам бутерброд?
– Спасибо, совсем есть не хочется, – отказалась я.
– Завидую тем, кто в момент стресса к жратве не кидается, – вздохнула Елена, – а мы с Лаурой, если понервничаем, сразу на пирожные накидываемся. Хотя для детектива смерть человека обыденность, особых эмоций не вызывает, работа у вас такая, привыкли к гибели людей.
– Равнодушный сыщик должен уходить из профессии, – возразила я, – но и сильно переживать нельзя. Мне всегда очень жаль и жертву, и ее родственников, вот только я понимаю, что чересчур личное отношение мешает выяснить правду. Простите, кто-то меня разыскивает. Алло.
– Лампудель, – сказал Роман, – есть информация. «Скорую» вызывал не Обжорин, у звонившего на пульт был закрытый номер, но у диспетчера он определился. Принадлежит Андрею Николаевичу Кузнецову, проживающему по адресу: Баканинская улица, дом пять. Есть запись его голоса. Слушай.
– «Алло! Скорая? – раздался из трубки красиво окрашенный баритон. – Улица Ремонтная, семь, напротив клуба «Ликси» сбили человека. Он жив, поторопитесь».
– Это все, – продолжал Роман, – потом он швырнул трубку. Врачи ехали пятнадцать минут. Когда они прибыли, Сыркин был еще жив, но едва доктор к нему приблизился, как он умер. В документах врач со «Скорой» указал: «Смерть до прибытия», но я с доктором нежно погутарил, и он признался: «Сыркин скончался, когда я над ним наклонился. Реанимировать его не могли, травмы не совместимые с жизнью, и у нас нужной аппаратуры нет. На данный случай есть негласный приказ писать в бумаге: «Смерть до прибытия». Я не сволочь, всегда бьюсь за больного, но в случае с Сыркиным все было бесполезно». Андрей Николаевич Кузнецов по указанному адресу не проживает, потому что Баканинской улицы в Москве нет. Эй, чего молчишь?
– Я нахожусь дома у Лауры Кривоносовой, меня ее подруга Елена чаем угощает, – ответила я.
– Понял, не дурак. Значит, сам скажу. Телефон Кузнецова сейчас отключен. Вероятнее всего, симку купили у продавца, который не проверял паспорт клиента. Ничего нового.
– Сейчас варенье принесу, – пообещала Лена и вышла.
– И зачем доброму дяде так шифроваться? – продолжал Роман. – Со смертью Обжорина все не так просто.
– Некоторые мужчины заводят второй мобильник для общения с любовницей, – подсказала я, – прячут его в машине, чтобы супруге на глаза не попался. Вероятно, наезд увидел неверный муж, побоялся воспользоваться официальной трубкой, сообразил, что полиция заинтересуется свидетелем, вызовет его, а до законной половины дойдет, что благоверный вечером не на совещании сидел, а зачем-то по Ремонтной улице шлялся. Вот он и воспользовался запасным сотовым, а потом выбросил его. Меня удивило, почему он сказал: «Напротив клуба «Ликси»? Обжорин совершил наезд возле банка «Мэте». Можешь проверить, где «Ликси» находится? Про Сыркина что-нибудь узнали? Большое спасибо за звонок, непременно сегодня заберу свой заказ».
– Понял, опять говорить не можешь, звякни, как освободишься. Есть кое-что про Сыркина, – сообщил Роман.
Я положила трубку в сумку.
– Плохо, когда квартира размером с пятак, – вздохнула Лена, открывая банку с вареньем, – Лаура хозяйственная, делает осенью запасы, а где их держать? Никита оборудовал шкаф в коридоре, но в него…
Стеклянная банка выскочила из-под руки Яшиной, перевернулась, крышка отскочила, густая темно-красная масса начала стекать со столешницы.
– Ой, что я наделала, – запричитала Лена. – Куда бумажное полотенце подевалось? Всегда над мойкой стоит, а сейчас его нет! Лампа, вам не сложно принести рулон? В туалете в стене за унитазом всякая ерунда складирована, я не могу, вся перемазалась.
Я поспешила в санузел. Квартира у Кривоносовой крошечная, но очень уютная, видно, что хозяева с любовью украшали свой быт и старались использовать каждый сантиметр пространства. Никита на самом деле был рукастым, в туалете он сделал удобный шкаф с дверями-гармошкой. Я сложила створки и невольно вздохнула. У нас с Максом намного больше места, но у меня в хозяйственном отсеке вдохновенный беспорядок. А тут прямо немецкий Ordnung2. Банки-бутылки стоят по росту, а на стене приклеено объявление. «СтЕральные пАрАшки в верху. В низу для мебИли. Красный кАнтеНер для труб». Я несколько раз прочитала текст, взяла бумажное полотенце, принесла его Елене и спросила:
– Никита Владимирович любил порядок?
– Не то слово, – улыбнулась Яшина, собирая варенье с пола. – Я Лене завидовала, она никогда о чистоте не заботилась. Никита сам пылесосом орудовал. Вы только посмотрите, что на полках, откройте любой шкафчик.
Я распахнула высокий «пенал» и присвистнула.
– У меня начинает бурно развиваться комплекс плохой хозяйки. Крупы в стеклянных банках стоят в линеечку. Ни одного разорванного пакета или кое-как смятой упаковки.
– Да, – засмеялась Елена, – такого чистюлю, как Обжорин, поискать. Придет из магазина, сразу все пересыплет, он даже подсолнечное масло из бутылок в специальную тару переливал, стеклянную, с дозатором.
– Трудно жить с таким человеком, – предположила я, – меня бы он каждый день грыз, частенько оставляю в ванной открытые тюбики, комкаю полотенца. А у Кривоносовой санузел выглядит как в номере дорогой гостиницы, куда вот-вот въедут новые постояльцы: все сверкает, халаты и махровые простынки идеально сложены.
– Никита Лауре никогда замечаний не делал, – возразила Яшина, – он просто убирал то, что жена раскидывала. В каждом шкафу объявления повесил, но не для того, чтобы Лорку воспитывать, он таким образом хотел ей жизнь облегчить. Начнет она в отсутствие Никиты вещи искать, полчаса потратит. Хозяйством муж занимался, Лора не в курсе, где утюг. А вдруг он ей понадобится, когда Кита нет? Лаура шкафик откроет и видит. Ну-ка, гляньте сейчас на дверцу.
Я посмотрела, куда велела Яшина. Никита прикрепил к внутренней стороне двери рамку для фото, в нее был вставлен лист бумаги. «Верхняя полка. Крупы. Соль. Средняя – БОкОлея. Чай. КофЭ. СахОр. ВОнил. Нижняя – …»
Я оторвалась от захватывающего чтения.
– Обжорин не был грамотеем.
Елена включила чайник.
– И что? Да, Никита писал безграмотно. Он с юных лет в спорте, на учебу времени не оставалось, заканчивал школу победителем разных соревнований, оценки в аттестате ему натянули. Вот у меня был муж грамотный, он и слова правильно писал, и запятые где надо ставил, но не от этого семейное счастье зависит, развелись мы. Кит очень Лауру любил, оберегал, хотел купить большую квартиру. Не для себя, о Лауре думал, она цветовод знатный, вон, полюбуйтесь, весь подоконник заставлен. Никита мне один раз сказал: «Лаура такую красоту выращивает, ей бы места побольше. Из кожи выпрыгну, а приобрету трешку с огромными окнами». Сам Никита увлекался моделированием автомобилей. Видели в комнате полочку, на ней машинки всякие стоят? А на стене висят дипломы и медали.
– Обратила внимание на игрушки, – ответила я, – думала, хозяин их покупал, очень красивые. И награды заметила, но сочла, что они за спортивные достижения покойного. И там еще семейных снимков много в рамках, очень красивых, с золотым орнаментом.
– Верно, – согласилась Елена, – Лаура очень Никитой гордилась, поэтому вывесила на стену все свидетельства его успехов. Слева спортивные, а справа автомодельные. Обжорин постоянно на конкурсах сборщиков копий машинок побеждал. Как ни забегу к ним в гости, Кит в комнате над столом сгорбился, ковыряется с очередным экземпляром. В библиотеку он еще ходил, читал книги-журналы про всякие лимузины, прежде чем за новую модель сесть, материал собирал, фото смотрел. Жюри конкурса требовало представить им не только модель, но и рассказ о ней. Никита долго описание составлял, набирал его на компе, распечатывал и вручал Лауре. Жена все ошибки исправляла, Кит потом тщательно весь текст правил. Кривоносова совсем не умеет на ноутбуке работать, глаза у нее от него болят, поэтому они избрали вот такой путь. Никита обычно рукопись незадолго до первого дня конкурса подготавливал, Лаура торопилась с правкой, боялась не успеть, у нее занятость в клинике высокая. Позавчера она мне сказала: «Недоделала работу над ошибками, написала на полях: «Дальше не читала», умчалась на работу и испугалась, вдруг он не заметит мою пометку, решит, что все готово, поправит доклад и отвезет? А там две последние страницы не тронуты! Я заволновалась, позвонила мужу, тот меня успокоил: «Все видел, оставил бумаги в папочке, основную часть поправил, последние листы не тронул». Лорка очень переживала за мужа, хотела, чтобы он, как всегда, первое место получил на конкурсе моделей. И с настоящими автомобилями Кит отлично справлялся. Он свою «девятку» так переделал! Снаружи она вроде старенькая, а под капотом зверь! С места ракетой взлетала. Золотые у него руки были, и характер бриллиант. И фото, которые у них в комнате на стене висят, Кит сам окантовал, рамки золотой краской разрисовал, он все умел делать. Лауру любил без памяти. Чтобы на престижную работу устроиться и хорошую зарплату получать, на курсы пошел. Учеба ему с трудом давалась, но Никита вовсе не дурак. Из него мог получиться прекрасный инструктор, он детей здорово тренировал, у него все классы и на лыжах ходили, и кросс бегали, и азы гимнастики выучили. Мы с ним в одной гимназии работали, там психолог есть, уж простите, полная дура, хоть и с высшим образованием. Заглянет к ней в кабинет ребенок за советом, а Вера Семеновна тест подсовывает. Сама в проблему вникать не желает, отделывается бумажкой. Детей обмануть трудно, они живо раскусили кто есть кто и со своими проблемами к полуграмотному Никите бежали. Обжорин писал «замуш» или «зберечь», но он ребят понимал, многим помог. И все знали: если попросишь Никиту сохранить тайну, никому не рассказывать, на что ты жаловался, он рта не откроет. А Вера Семеновна на родительских собраниях вслух результаты тестов докладывает:
– Уважаемый Петров! Ваша дочь на вопрос, имела ли она половой контакт с мужчиной, поставила крестик. Ей всего тринадцать лет. Разберитесь.
Здорово, да? Может, девочка перепутала, не тот знак нарисовала? Каково отцу это слышать? Кстати, на анкетах сверху написано: «Результаты не разглашаются». Ну и кто у нас психолог, а кто дура?
Глава 6
Пылкую речь Елены прервал звонок в дверь.
– Кого это принесло? – удивилась Яшина. – Вот некстати, сейчас Лауру разбудят, ей бы пару часиков поспать.
Лена вышла в прихожую, я открыла айфон и стала читать присланное мне Романом на почту предсмертное письмо Обжорина, краем уха слушая разговор, долетавший из передней.
– Здрассти, вы к кому?
– Курьерская доставка, пакет Лауре Кривоносовой.
– Спасибо, дайте сюда.
– Покажите паспорт.
– У меня его нет.
– Другой документ, удостоверяющий личность.
– Пропуск в школу подойдет? Я учительница.
– Там фото есть?
– Да.
– Хорошо.
Послышался шорох, потом беседа возобновилась.
– Не могу отдать бандероль.
– Почему? – возмутилась Елена.
– Тут указано, получатель Лаура Сергеевна Кривоносова. А вы показали карточку на имя Елены Константиновны Яшиной.
– Верно, это я. Лаура моя лучшая подруга.
– Тут не написано: «Отдать знакомой». Я обязан вручить пакет лично Кривоносовой.
– Она спит. У Лауры муж умер, она в шоке, поэтому легла.
– Ну и чего? Разбудите ее.
– Никогда!!!
– Ладно, до свиданья.
– Куда вы?
– У меня полная машина отправлений, некогда тут с вами трендеть.
– Оставьте пакет.
– Запрещено. В доставочном листе указано: «Вручить лично в руки Кривоносовой».
– Приезжайте часа через три, она проснется.
– Нет.
– Почему?
– Оплачена одноразовая доставка.
– Хорошо, дайте адрес, где Лаура сама может посылку получить.
– Нигде.
– Как это?
– Мы не почта. Курьерская служба. Бандероль вернут отправителю за невручением. Распишитесь вот тут, в графе укажите: «Отказ в связи с отсутствием получателя».
– Лаура дома!
– Пусть забирает бандероль.
– Она спит.
– До свидания.
Раздалось шуршание.
– Это что? Деньги?
– Да, давайте я за Лауру распишусь, – стала умолять Лена, – а вы пообедаете вкусно.
– Ага! А потом Кривоносова хай поднимет, и я работы лишусь. От чаевых никогда не отказываюсь, но другому человеку корреспонденцию не отдаю.
– Евлампия Андреевна, – зашептала Елена, заглядывая в кухню, – помогите.
Я вышла в крошечную прихожую и увидела на пороге тощего лысого мужичонку неопределенного возраста.
– Вот она из полиции, – торжественно заявила Яшина, – пришла по поводу смерти Никиты Владимировича. Сотруднику правоохранительных органов вы обязаны все отдать.
– Нет, – не дрогнул доставщик, – только если ордер от прокурора есть, придется ей в наш головной офис ехать. Я законы знаю.
– Лена, кто-то пришел? – спросила из комнаты Лаура.
– Разбудили! – всплеснула руками Яшина. – Милая, тебе бандероль принесли, выйди, пожалуйста, с паспортом.
– Сейчас, – пообещала хозяйка.
Я посмотрела на конверт формата А‑4, который курьер не выпускал из рук, и вернулась на кухню.
– Вот долдон! – сердито воскликнула Лена, вернувшись. – Впервые такого зануду встречаю.
– Он прав, – защитила я курьера, – нельзя отдавать письма в чужие руки. Жаль, что Лаура проснулась.
– Лена! – закричала из комнаты хозяйка. – Сюда, скорей!
Яшина метнулась на зов, через пару секунд до моих ушей долетел отчаянный плач.
Я колебалась пару минут, потом заглянула в комнату.
– Что-то случилось?
Лаура лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку, ее плечи тряслись. Лена сидела рядом, на коленях у нее лежал открытый конверт. Увидев меня, она сделала резкий жест рукой, я поняла его правильно и вернулась в кухню.
Минут через десять Яшина снова появилась и начала извиняться.
– Я выгнала вас, Лаура не из тех, кто любит рыдать при посторонних, заметь она вас, ей бы совсем плохо стало. Уж простите.
– Ну что вы, я все понимаю, – пробормотала я. – Кривоносову расстроила бандероль? Кто-то гадость написал?
Яшина положила на стол несколько фото, наклеенных на картон, по краям снимки были обрамлены золотым орнаментом.
– Там сзади есть колечко, – объяснила Елена, – фотографии можно на стену повесить. Смотрите, справа Лаура, слева Никита.
– Такие счастливые, – улыбнулась я, – мороженое едят. Снято на отдыхе?
– Свадебное путешествие, – горько вздохнула Лена, – я их буквально заставила на неделю путевки купить. Они сначала год в гражданском браке жили, потом отношения оформили. Праздника устраивать не стали, да и не для кого. Ни у Лауры, ни у Кита родни нет, мы пошли в кафе, чаю с пирожными попили, и я стала их уламывать:
– Возьмите тур.
Они не соглашались, твердили:
– Хотим на квартиру копить, первый взнос – сорок процентов стоимости, на остальное ипотеку возьмем.
Но я их уломала. Они потом постоянно ту счастливую неделю вспоминали. В бандероли эти снимки лежали, Никита отдал их окантовать. Хотел сюрприз Лауре на годовщину знакомства сделать, двадцать пятого сентября они впервые встретились. Записочку написал. Вот.
Лена положила на стол открытку.
– Читайте, там секретов нет.
Я взяла почтовую карточку. «ДАрАгая Лаура! Люблю тИбя как тАгда». Дальше шла подпись.
– Ленуся, – позвала хозяйка, – принеси попить.
Яшина налила в стакан воды из кувшина и убежала, а я сфотографировала снимки, открытку и успела отложить айфон за пару секунд до возвращения Елены.
– Евлампия Андреевна, – смущенно заговорила та. – Лауре хочется принять ванну, надеть халат… ну… в общем…
Я встала.
– Засиделась в гостях.
– Мы вам рады, – поспешила смягчить ситуацию Яшина, – но подруга устала, сил у нее нет. Спасибо, что помогли. Кабы не вы, Лаура до сих пор бы в неведении пребывала. Никто ей из морга не позвонил, ну и люди! У Никиты документы были с собой, неужели трудно супруге сообщить? Холодные, равнодушные сердца. И вам тоже расслабиться надо, переживали за Лауру, хоть она вам совсем посторонняя. Побольше бы таких, как вы. Примите нашу глубочайшую благодарность.
– Если возникнут вопросы, я соединюсь с вами, – пообещала я, выходя на лестничную клетку.
Елена забеспокоилась:
– Вопросы? Какие? Все же ясно. Никита покончил с собой. Жаль того, кого он задавил, но я уверена, что Обжорин случайно на пешехода наехал. Что непонятного?
– У вас есть хороший адвокат? – задала я встречный вопрос.
– Нет, – опешила Яшина. – А зачем он мне?
– Не вам, Лауре, – объяснила я, – вдова Сыркина или его дети могут предъявить претензии.
– Вы полагаете? – испугалась Лена. – Но разве жена отвечает за то, что совершил муж, да еще совсем больной?
– Вот поэтому я и заговорила об адвокате, – сказала я, – вашей подруге необходимо проконсультироваться со знающим человеком.
– Это дорого, – пробормотала Лена, – Лауре похороны надо оплачивать. Сейчас что родиться, что умереть больших денег стоит. Не знаете, когда тело отдадут?
Я протянула Яшиной визитку.
– Позвоните мне завтра утром, тогда и отвечу. У нас в агентстве есть юрист, пусть Лаура приедет, он ее бесплатно проконсультирует.
– Храни вас господь, вы ангел! – запричитала Елена. – Дай, боже, Евлампии Андреевне здоровья. До свидания. Берегите себя, вы такая бледная, прямо синяя.
Дверь захлопнулась, я сделала шаг к лестнице, неожиданно оступилась и шлепнулась на колени. Сначала было больно, потом стало смешно. Ну, Лампа, у тебя сегодня и денек выдался, рухнуть на ровном месте не у каждой получится. Я просто талант, хорошо хоть джинсы не порвала. И почему я упала? Ага, понятно, на полу нет одной плитки, моя нога попала в ямку, щиколотка подвернулась…
– Она ушла? – раздался из квартиры голос Лауры.
– Слава богу, да, – ответила Елена, – никак собраться не могла, сидела, уши развесила.
– Ленуша, что мне теперь делать? – зарыдала хозяйка. – Откуда у него это? Где он достал?
– Ты ничего не знала?
– Нет! Даже не подозревала.
– Ну… Никита хотел тебя счастливой сделать. Он знал, что умрет, и позаботился о тебе.
– Почему так?
– По-моему, очень благоразумно.
– Он ни слова не сказал, что замыслил застрелиться. Я бы его отговорила!
– Если человек на самом деле решил уйти из жизни, его не остановишь.
– Я бы сумела, я бы смогла…
– Нет, дорогая, Никита так решил, надо уважать его волю.
– Зачем мне это, если его нет?
– Твой муж… Слушай, я стою у окна и не вижу, как сыщица выходит из подъезда. Она тебя на машине привезла?
– Да.
– На какой?
– Маленькая иномарка, смешная такая, синяя.
– Вон та? Глянь!
– Где?
– Слева, у бачков.
– Да.
– Почему Романова до сих пор не появилась? Черт!
Раздались шаги. Я в мгновение ока скинула туфли и босиком кинулась по лестнице вниз. Через пару секунд сверху послышался хлопок двери. Я опрометью донеслась до первого этажа, надела туфли, вынула из сумки телефон, приложила его к уху, вышла из подъезда, сделала несколько шагов, остановилась и начала энергично размахивать рукой и кивать, имитируя разговор по мобильному. Минут пять я изображала увлеченность беседой, потом села в свою букашку и резво укатила.
