Kitabı oku: «Однажды в Мидлшире», sayfa 2
Сьюзан ускорила шаги.
Грета выскочила из леса недалеко от замка и на секунду застыла, принюхиваясь. Глаза у нее были уже не те, да и в сумерках от них было мало толку, но нос все еще действовал отменно. Грета учуяла людей. Слабый, едва заметный запах Стеттона тянулся к ней от дороги. Дворецкий, как всегда в выходной, взял велосипед и поехал навестить мать, которая жила в деревне.
Собака застыла в нерешительности. Слово «Стеттон», сказанное человеком, свербило в ее голове. Но рядом с ним сверкало другое слово – «помощь». Для помощи нужны люди. Люди были дома. А еще двое шли ей навстречу, на некотором расстоянии друг от друга. Они были ближе и… Грета заскулила и облизнулась. У одного из них был мясной пирог.
Это решило дело. Грета побежала.
– Эй, эй!
Собака вынырнула из кустов прямо перед Виктором и залаяла, повизгивая и приседая на задние лапы.
Виктор повернулся к ней боком. Собака прыгнула и снова оказалась перед ним. Виктор почему-то вспомнил миссис Андерсон.
– Голодная? Ну на, на.
Он отломил кусок пирога и бросил собаке. Она смела его мгновенно и продолжила лаять и повизгивать.
– Еще хочешь?
Виктор бросил еще. На этот раз собака с трудом, но проигнорировала пирог. Она попыталась схватить Виктора за штаны. Виктор отшатнулся.
– А ну!
Он замахнулся, но собака не убежала. Она отпрыгнула в сторону и тут же вернулась обратно, не давая Виктору уйти.
– Да что тебе нужно?
Вопрос вырвался у Виктора помимо воли, но в голове у него включилась лампочка. Собака действительно что-то хотела. И это была не обычная собака. По правде сказать, таких собак Виктор до этого видел только на картинках. Он знал, что английские аристократы разводили их для охоты. Виктор пригляделся внимательнее. На шее у собаки что-то болталось. Медаль? Бирка с адресом? Может, она потерялась?
– Погоди, погоди, – Виктор заговорил успокаивающе-ласково. – Я попытаюсь это снять, а ты не оттяпаешь мне руку. Хорошо?
Он протянул к собаке открытую ладонь. Собака вытянула морду, чтобы ее понюхать. Виктор очень медленно коснулся собачьей головы и провел рукой до ошейника. Ему в руку лег тяжелый круглый медальон.
– Что ты такое?
На медальоне был герб. Виктор осторожно отстегнул цепочку и поднялся на ноги, пытаясь его разглядеть. Это явно что-то значило. Но что?
– Простите, сэр!
Виктор обернулся. Из-за собачьего тявканья он не услышал шагов и теперь смотрел на неведомо откуда взявшуюся молодую женщину с очень длинной косой. Вид у женщины был усталый, испуганный и отчаявшийся.
– Вы не видели здесь мальчика? В черной шапочке и оранжевой куртке?
– Что? О. Нет, я вообще не видел здесь детей. А вы, случайно, не знаете…
Собака вдруг залаяла, метнулась к Сьюзан и уперлась лапами ей в колени.
– Грета! – Имя вылетело у Сьюзан внезапно.
Она даже не была уверена, что слышала его больше одного раза. Собака тявкнула, схватила Сьюзан за подол пальто и потащила за собой.
– Куда, Грета, куда? Стой, Грета, я должна найти Джо…
Собака залилась лаем, отбежала в сторону леса, вернулась и снова попыталась схватить Сьюзан. Сердце женщины взлетело и забилось у самого горла.
– Грета, где Джо?
Собака отбежала в сторону леса. Вернулась. Залаяла.
– У нее было вот это, – сказал Виктор и протянул Сьюзан находку.
Та рассеянно провела по ней пальцами.
– Медальон лорда. Он никогда его не снимает. Значит, это лорд в беде…
Она заколебалась. Нужно было бежать и звать на помощь. Но тогда как же Джо? Если все побегут искать лорда, кто спасет ее мальчика? А если они там вместе? Но Грета вот она, и этот молодой человек…
– Нам нужно идти за ней, – сказал Виктор.
– Я должна найти сына. Простите.
Грета залаяла.
– Хорошо. Я пойду за собакой, а вы вызовите помощь.
Они услышали шорох шин. Рядом затормозил старый тяжелый велосипед.
– Грета!
Стеттон спрыгнул к собаке.
– А где же лорд Диглби?
– Она зовет нас за собой, – сказал Виктор.
Стеттон оглядел его с ног до головы, потом посмотрел на Сьюзан:
– Сьюзан. Вы ведь Сьюзан, верно? Я видел вас только один раз. Вы умеете ездить на велосипеде?
Женщина кивнула.
– Тогда берите и жмите на педали изо всех сил. Позвоните в полицию. Зайдите в замок…
– Я должна найти сына! – вскричала Сьюзан.
Стеттон заглянул ей в глаза:
– Поверьте, если полиция возьмется за дело, они прочешут тут все. И найдут и лорда, и вашего мальчика. Ну же! Ему восемьдесят восемь! Скорее, Сьюзан! – Он повернулся к Виктору: – А вы…
– Я иду с вами, – сказал Виктор.
Стеттон кивнул. Они наконец пошли, а потом и побежали за Гретой.
– Виктор Эрскин, – сказал Виктор на бегу.
– Джон Стеттон, – представился Стеттон.
И оба замолчали, чтобы сберечь дыхание.
* * *
– А мама говорит, что курить – вредно, – сказал Джо.
– Мама абсолютно права, – ответил лорд.
Оба протянули руки к костерку. Костер дался им нелегко – Джо исцарапал руки и порвал куртку, пытаясь наломать сухих еловых веток, а лорд Диглби неудачно повернулся, когда вытаскивал на свет свой страшный секрет – зажигалку и пачку сигарилл. Обоим было больно, но ни один из них не жаловался.
– Папа много курил, – сказал Джо.
Лорд быстро глянул на мальчика. Он уловил прошедшее время.
– Мой тоже, – сказал лорд Диглби. – Но ужасно ругался, когда узнал, что я тоже курю. Запер меня дома на все выходные.
– Жуть! – сказал Джо.
Старик пожал плечами:
– Все равно погода была гадкая. Лило как из ведра.
Джо хихикнул. Он вытянул из кучки хвороста длинную ветку и теперь поджаривал ее на костре, глядя, как огонек пляшет на кончике. Сюда бы хлеба и сосисок, подумал лорд Диглби. Получился бы отличный пикник. Не считая сломанной ноги и безжалостно черного леса вокруг.
– Мой папа умер, – вдруг сказал Джо. – Его сбила машина.
Сердце старого лорда сжалось. Он покачал головой.
– Мой упал с лошади, – сказал лорд Диглби.
Джо поднял на лорда глаза, и лорд вдруг очень четко увидел, как заострилось от усталости его лицо. В его зрачках плясал костерок.
– Вы по нему скучаете? – спросил мальчик.
– Каждый день, – ответил старик.
– И я скучаю.
Они помолчали. Палочка, которую жег Джо, перегорела пополам и упала в костер. Снова пошел снег.
– Знаешь, – начал лорд Диглби, – когда я был маленьким, меня каждое воскресенье водили в церковь. Тогда так было принято. Там нас учили, что никто не исчезает навсегда. Наши близкие просто уходят в другое место, и потом, когда настанет время, мы с ними снова увидимся. Потом со мной много чего случилось, была война, и я перестал ходить в церковь. Но в это я верю до сих пор. Однажды мы увидимся. И тогда я честно смогу сказать отцу, что больше не курю.
Джо улыбнулся. Это была хорошая улыбка, и лорду Диглби стало теплее.
– Джо! Джо!
Голос донесся из-за деревьев, далекий и какой-то плывущий. Джо вскинул голову:
– Я здесь!
– Джо! Джо!
– Эге-гей!
Мальчик вскочил на ноги. Голос замолчал, а потом как будто стал отдаляться. Двое у костра замерли, напряженно прислушиваясь.
– Джо!
Голос зазвучал совсем близко.
– Да это же мама!
Мальчик подпрыгнул и рванулся в темноту.
– Джо, постой!
Лорд потянулся его поймать, но не успел.
– Мама! Мама, я здесь!
– Джо! Джо!
– Джо! – крикнул лорд. – Джо, вернись!
Но мальчик исчез. Черный лес поглотил его.
– Как эта собака может так бежать? – Стеттон схватился за дерево и застонал, переводя дух.
Они взяли хороший старт, но нестись за гончей на всех парах сперва по полю, а потом и через лес, да еще и в темноте, оказалось ошибкой. И Джон Стеттон, и Виктор быстро выдохлись и обзавелись синяками.
– Но ведь это гончая, так? – ответил Виктор.
Он был в лучшей форме, чем дворецкий, но ему здорово мешал пакет с продуктами, который он зачем-то потащил с собой. Он воспользовался передышкой, чтобы завязать его и устроить под мышкой.
– Этой гончей пятнадцать лет. По собачьим стандартам она ровесница лорда, если не старше.
Виктор хмыкнул:
– Это какой же она была в молодости?
Из темноты донесся нетерпеливый лай. Мужчины синхронно выдохнули, переглянулись и побежали дальше.
– Мама!..
Джо стоял в темноте и прислушивался. Голос исчез. Их с лордом костерка не было видно. Он снова был один.
– Лорд Диглби!
Тишина.
– Кто-нибудь?
Его голос звучал глухо, как будто мальчик кричал в вату. Ему казалось, что и лес вокруг него был темнее и плотнее, чем тот, из которого он выбежал. Ему стало по-настоящему страшно, и одновременно с этим он разозлился.
– Опять ты! Ты, кельтовский лесовик! Выходи! Слышишь? Я тебя побью!
Звук снова ушел в никуда. Джо затопал ногами.
– Ты трус! Трус! Слышишь? Ты трусливый трус! Иди сюда!
Лес оставался темным и безмолвным. Джо зажмурился и смахнул слезы. Это было нечестно. Ведь его почти уже спасли!
Вдруг что-то яркое мазнуло по его векам. Он распахнул глаза и увидел, как прямо рядом с ним, за деревьями, идет человек с факелом.
– Эй! Эй!
Джо закричал, но человек его не услышал. Тогда мальчик побежал к нему. Но чем больше он бежал, тем дальше от него уходил человек. Джо остановился. Человек с факелом вдруг оказался так близко, что Джо смог ясно разглядеть его лицо. Он даже протянул руку, чтобы до него дотронуться, но так и не смог. Молодой темноволосый мужчина держал факел перед собой и смотрел прямо на Джо, но не видел его. Вот он отвернулся и медленно пошел в глубь леса. Мальчик остался стоять на месте. У него больше не осталось ни сил, ни надежды.
– Джон, костер! Справа!
Виктор рванулся на огонь, как огромный мотылек. Джон Стеттон, который успел отстать, собрал волю в кулак и побежал следом.
Старик лежал на боку недалеко от костра. Он пытался дотянуться до ближайшего деревца, чтобы встать. Стеттон кинулся к нему, но Грета оказалась быстрее. Она пролетела мимо и теперь с визгом облизывала лорду лицо.
– Лорд Диглби! Сэр!
Дворецкий мягко усадил лорда и поддержал его за плечи.
– Мальчик… – пробормотал лорд. – Помогите мальчику!
– Где он? – Виктор завертел головой, вглядываясь во тьму.
– Я не знаю! Лесной дух увел его.
Джон и Виктор переглянулись. Лорд повысил голос:
– Послушайте! Я не брежу, и я в своем уме. Если пойдете просто так, пропадете. Возьмите головню. Лесовик боится огня. Ну, берите! Да не стойте же столбом!
Виктор схватил из костра тлеющую палку. Был там лесной дух или нет, но огонь разгонял тьму и освещал дорогу, а значит, был нелишним.
– И Грета. Возьмите Грету.
Виктор кивнул. Старая гончая тяжело дышала, язык у нее свесился на сторону, но когда лорд приказал ей искать, она подняла голову и принюхалась. Потом медленно потрусила в лес. Виктор пошел за ней. Когда он исчез за деревьями, до слуха оставшихся донеслись голоса и свист. Звуки были пока еще далекими, но обнадеживали. К ним шла помощь.
– Джо! Джо! Джо!
Голоса возникли из ниоткуда и звучали сразу со всех сторон. Мальчик завертелся на месте.
– Джо! Джо! Джо! Давай поиграем!
Темнота. Деревья. Холод. Первые звезды в небе.
– Джо-о-о-о-о-о-о-о…
– Я не буду с тобой играть! – закричал Джо. – Никогда!
Из темноты засмеялись.
– Джо-джо-джо-джо-джо-джо-о-о-о-о-о-о-о-о-о…
– Я тебя ненавижу! Слышишь? Ненавижу!
– Джо!
Мальчик зарычал и кинулся на голос. Он бежал вслепую и вдруг врезался во что-то большое и живое. Оно охнуло. Джо, не поднимая головы, начал лупить по нему кулаками и пинать ногами. Он кричал. Что-то прыгнуло на него, повалило на землю и дохнуло горячим паром. Он закрыл лицо руками.
– Ну и силен же ты, – сказал человеческий голос.
Мальчик открыл глаза. Над ним нависала собачья морда с высунутым языком. А позади собаки стоял высокий мужчина с факелом.
Джо улыбнулся.
Глава 2
Джейн
Сьюзан готовила оладьи. Она любила готовить, а оладьи у нее всегда получались лучше всего. Сегодня она делала все нарочито медленно, без суеты, концентрируясь на каждом движении. Разбить яйца, отделить желтки от белков. Тщательно взбить белки. Добавить муку, соль, сахар, немного ванили, потому что так вкуснее…
Сьюзан выливала тесто на сковородку, и вчерашний ужас потихоньку отступал. Дом наполнялся самым мирным из запахов – запахом вкусной еды. Золотистые кружочки на блюде успокаивали. Страшное ушло. Страшное не повторится. Все будет как всегда.
– Джо, папа! Завтракать!
Вообще-то время приближалось к полудню, и старый Огастес Бушби уже успел сходить в сад и вернуться, а сама Сьюзан перехватила несколько бутербродов. Но чтобы день начался официально, нужно было собраться всем вместе и сесть за стол. Джейкоб называл это «набраться доброты». И это работало, по крайней мере, пока он был жив.
По лестнице затопали босые пятки. Джо, в зеленой пижаме и с одеялом на плечах, вошел в кухню.
– Привет, – сказала Сьюзан. – Хватай тарелку!
Джо строго посмотрел на мать:
– Сначала я должен умыться.
– О, правда?
– И почистить зубы.
– Ну что ж… Похоже, ты прав.
Сьюзан взяла с блюда оладушку и откусила маленький кусочек.
– Мама! Не хватай из общего, возьми тарелку!
Они посмотрели друг на друга и захихикали. Огастес Бушби появился за спиной внука:
– Так, что это у нас тут? Зеленый человечек? Ты с какой планеты, малец?
Джо сокрушенно покачал головой:
– Сегодня все взрослые ведут себя как маленькие!
И с достоинством удалился в ванную. Отец и дочь улыбнулись друг другу. Сьюзан поставила перед стариком тарелку с оладьями и старинный медный кофейник. Это тоже было частью утреннего ритуала. Сколько Сьюзан себя помнила, кофе в доме всегда варили в нем. Когда умерла мать, они с Джейкобом купили для отца кое-что из новой бытовой техники, чтобы облегчить ему жизнь. Хлебопечь и робот-пылесос пришлись кстати, а вот кофеварку он даже не распаковал. Посмотрел на нее, усмехнулся и отправил прямиком на чердак, где она и пылилась по сей день. Сейчас, вернувшись в отцовский дом через пятнадцать лет, Сьюзан наконец поняла почему.
– Я заглянул к лорду, – сказал Бушби, наливая себе кофе. – У бедняги сломана нога. Он, конечно, держится молодцом. Даже шутит. Но Мэри… ты помнишь Мэри, кухарку? Так вот Мэри шепнула мне, что лорд вряд ли сможет ходить, как раньше. Она слышала, как доктор говорил это Стеттону.
Сьюзан прицокнула.
– А ведь если бы не он, мы бы, может быть, и не нашли Джо вовремя! – сказала она.
– Ни он, ни Грета, ни этот парень… как его?
– Виктор, – ответила Сьюзан. – Виктор Эрскин.
– Да. Я думаю, нам нужно как минимум пригласить его и Стеттона на ужин.
– Согласна. Но, пап, как нам отблагодарить лорда Диглби?
Старик хмыкнул.
– Начнешь его благодарить, он может и обидеться. Для него это дело чести. Диглби всегда помогали Бушби… Но лорд сказал, что обещал показать Джо замок и вообще будет очень рад, если мальчик его навестит. Думаю, и Джо это будет интересно. И можно подарить лорду земляничное варенье. Он его любит, а Мэри оно не удается.
Сьюзан молча кивнула. И вдруг вспомнила:
– У меня ведь его медальон! Нужно вернуть!
Она прошла в прихожую и запустила руку в карман куртки. К ее облегчению, медальон был на месте. Сьюзан впервые посмотрела на него при свете. У нее на ладони лежал тяжелый серебряный круг с гербом Диглби по центру и цветочным орнаментом по периметру. Вещь была старинная, и за годы серебро потускнело, а линии гравировки почти стерлись. Но Сьюзан все же различила под гербом буквы. Когда-то они складывались во фразу, но сейчас прочесть все полностью было невозможно. Что это, семейный девиз? Наставление потомкам? Сьюзан легонько потерла их пальцем. В ответ медальон тихо щелкнул, и верхняя часть круга чуть сдвинулась. Теперь герб Диглби лежал почти на боку.
– Ой…
Сьюзан попыталась повернуть ее обратно, но у нее ничего не получилось. Дальше медальон тоже не двигался.
Сломала! И что теперь делать? Сьюзан стало страшно, как в детстве. И, как в детстве, она понесла сломанное отцу.
Старый Бушби покрутил медальон в пальцах.
– Нет, сам я за такое не возьмусь, – сказал он наконец. – Слишком тонкая работа. Сходи к Уизерману. Он часовщик, разберется.
И добавил себе под нос:
– Интересно, а сам лорд знает, что штучка с секретом?..
Мидлшир, 1804 год, июль
В Мидлшире непогодилось. Облака собирались еще с рассвета, и жители деревни, уставшие от липкой духоты, надеялись на хорошую грозу. Когда же дождь наконец пошел, он оказался мелким и нудным, из тех, что не приносят облегчения и только вгоняют в тоску.
Джонатан Диглби, нынешний лорд и владелец замка, сидел в малой гостиной и смотрел прямо перед собой. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что он загипнотизирован зрелищем капель, стекающих по стеклу. На самом же деле он их не видел и был далеко отсюда. Правая его рука была сжата в кулак, и из кулака свешивалась серебряная цепочка. Рядом на столе лежали распечатанные письма.
– Джонатан.
Леди Элеонора, его жена, замерла в дверях. Она была старше мужа, знатнее и богаче, но по-детски робела перед ним. К ее любви и уважению всегда примешивалась доля тревоги, и с годами она становилась все ощутимее. Так лань, уловив в воздухе далекое присутствие хищника, на секунду замирает, пытаясь решить, стоит ли ей бежать или можно еще немного побыть на этом пастбище.
– Джонатан! – позвала она чуть громче, когда он не отозвался.
Лорд Диглби дернулся, будто просыпаясь, и повернул к ней голову:
– Да?
– Я хотела… – Под его взглядом она стушевалась и проглотила конец фразы, а потом заговорила совсем о другом: – Ты в последнее время сам не свой. Это из-за войны, или тебя так огорчил тот случай?..
Лорд поднялся с кресла, подошел к жене и сделал то, что позволял себе крайне редко даже наедине с ней, – ласково коснулся ее щеки.
– Не волнуйся, Эли. Все в порядке. Это государственные дела, я не смею посвящать в них тебя, даже при моем безграничном к тебе доверии. Но ты должна знать, что ни нам, ни детям, ни нашему благополучию ничто не угрожает.
Элеонора благодарно улыбнулась. Она осмелела.
– Скажи, а от полиции есть новости? – спросила она быстро. – Они что-нибудь нашли?
При упоминании полиции лицо Джонатана Диглби напряглось, только на мгновение. Когда он понял, о чем идет речь, его брови снова разошлись, а на лицо вернулась успокаивающая улыбка. Он покачал головой:
– Пока нет. Но я абсолютно уверен, что они делают все возможное.
Как он ни старался быть мягким, от последних слов повеяло льдом. Леди Элеонора хорошо знала этот тон и знала, каким бывает лорд с теми, кто не оправдывает его ожиданий. Ей сделалось не по себе.
– Ты слишком переживаешь, – сказал лорд. – Да, нам нанесли оскорбление, но ведь мы не лишились ничего по-настоящему ценного.
Вот он, нужный момент! Элеонора набрала в грудь воздуха, ее рот приоткрылся…
– Мама, папа! Смотрите, что я нашел!
Мальчик вбежал в гостиную и с восторгом протянул к ним грязные руки. В ладонях копошился крошечный и очень худой щенок.
– Боже мой, Бенджамин! – леди Элеонора всплеснула руками. – Откуда ты это взял?
– Он был в поле. Можно мне его оставить? Пожалуйста, пап?
Лорд посмотрел на жалкое создание, а потом, через голову сына, на его гувернера. Тот хмурился.
– Это не собака, сэр, – сказал он в ответ на вопросительный взгляд лорда. – Если мне будет позволено выразить свое мнение, ваша светлость, я бы вернул его в лес.
Лорд чуть откинул голову назад и прищурился:
– Я принял ваш совет во внимание, мистер Стеттон. Бенджамин, отнеси щенка на псарню. Мистер Андерсон знает, что делать.
– Так я его оставлю?
Взгляд лорда потеплел. И снова он сделал то, что было для него нехарактерно. Он наклонился к сыну и поцеловал его в лоб.
– Да, Бенни, оставь.
Малыш и гувернер вышли, и лорд повернулся к жене:
– Распорядись, пожалуйста, чтобы чай подали в библиотеку. И попроси Эсмеральду зайти ко мне, когда она закончит музицировать.
Леди Элеонора кивнула и вышла. Она так ничего и не сказала.
А лорд Диглби, оставшись в одиночестве, наконец разжал руку. На его ладони лежал круглый серебряный медальон с гербом его рода. Он погладил крышку, вздохнул и убрал его в карман. Если бы его сейчас увидел кто-то незнакомый, он мог бы сказать, что в глазах лорда при этом блеснули слезы. Но тот, кто знал лорда давно, тут же возразил бы, что такое невозможно и это всего лишь отражение дождя за окном.
Мидлшир, наши дни
Лорд Диглби читал газету.
Сегодня Стеттон вопреки обыкновению затопил камин с утра, и тихий треск поленьев перекрывал завывания ноябрьского ветра за окном. Лорд лежал в постели, рядом с ним на массивной дубовой тумбе стояла лампа в виде дамы с зонтиком-абажуром. Из-под зонтика струился мягкий оранжевый свет. На полу, в пятне этого света, дремала гончая, положив голову на передние лапы. Чуть за ней, возле стеллажа с книгами, стояло кресло.
Лорд улыбался.
– Целый разворот про наше вчерашнее приключение! – произнес он. – Подумать только, и ведь успели сдать в печать!
Грета подняла голову и навострила уши, но, когда поняла, что лорд обращается не к ней, снова улеглась. А лорд продолжил:
– «Героический лорд Диглби»… хорош герой, нечего сказать! «Отважная Грета», «решительные действия Джона Стеттона и Виктора Эрскина». Виктор Эрскин… что-то очень знакомое. Вы не припоминаете?
Лорд повернулся к креслу.
– Боюсь, что нет, – отозвался тихий голос. – Должен признаться, в последнее время я мало интересуюсь современными именами. Возможно, сказывается возраст.
– Ну что вы, сэр, ни в коем случае! – возразил лорд. – Скорее, имя недостаточно известное.
Зашелестели страницы. Лорд и его компаньон снова погрузились в чтение. Было тихо и уютно.
Если бы в этот момент кто-нибудь заглянул в окно, он бы увидел камин, тумбу, старинную лампу, собаку и лорда Диглби. Но больше никого.
В доме Михлича было холодно. Когда сам Михлич умер, а его дом продали и стали сдавать поэтажно, новые владельцы сделали в нем систему отопления. Они поставили в подвале котел, а каждую комнату одарили радиатором. Однако система работала из рук вон плохо. Термостаты постоянно выходили из строя и то взвинчивали температуру до пекла, то отказывались поднимать ее выше уличной. Старый дом, привыкший к живому огню каминов, противился изменениям изо всех своих сил.
Жильцы не выдерживали и рано или поздно съезжали, а новых желающих заселиться становилось все меньше. Пока в конце концов их поток не иссяк вовсе и дом снова не выставили на продажу. И пока тетушка Виктора, практичная и одновременно сентиментальная особа, не решила его купить.
– Это твое место, – сказала она, вручая ключи племяннику. – Далеко и тихо. Да и где еще писать роман, как не в доме писателя?
И теперь Виктор сидел на диване в гостиной, упакованный в толстый свитер и укутанный в одеяло, и пытался сосредоточиться. На коленях у него стоял ноутбук. На ноутбуке белела страница.
Он только что стер все, что писал последние полтора часа, и теперь таращился в невыносимую белизну листа с нарастающей ненавистью. Бесполезно! Бессмысленно! Ему никогда не добиться своего. Он так и будет всю жизнь только тенью. Тенью «с некоторыми литературными задатками»…
Виктор потер ладони. Сырой холод потихоньку пробивал его оборону и забирался под кожу. Конечно, все дело в нем. Невозможно собраться с мыслями, когда тебя медленно превращают в лед.
Он быстро встал, подтянул одеяло и решительно прошел в подвал. Там он посмотрел на котел, трубки, вентили и датчики и так же решительно вернулся обратно.
Ладно, тут нужен специалист. Есть вещи, с которыми не может справиться парень со степенью по английской литературе. Но ведь у него теперь есть друзья, так? Или, по крайней мере, знакомые.
В прихожей стоял телефон. Виктор набрал номер.
– Замок Диглби, – ответил строгий голос.
– Привет, Джон, это Виктор. Как дела?
– Виктор, рад слышать. – Голос потеплел. – Ну… Скажем так, лучше, чем могло бы быть. Но вряд ли лорд в ближайшее время сможет выйти на прогулку.
– О. Очень жаль. Передай ему от меня пожелания скорейшего выздоровления.
– Непременно. Думаю, через некоторое время ты сможешь сказать ему это лично. Он спрашивал о тебе и собирается пригласить тебя в замок, как только будет в состоянии.
– Буду очень рад! Но вот что, Джон. Не знаешь ли ты кого-нибудь, кто может наладить систему отопления? Здесь просто Арктика.
Джон усмехнулся в трубку.
– Знать-то знаю, да толку от этого ноль. Паровой котел в доме Михлича – это легенда. Кажется, в деревне не осталось ни одного мастера, кто бы его не чинил. Котел проклят.
Виктор замялся с ответом. После истории с лесовиком он не мог понять, шутит Джон или нет. Джон рассмеялся:
– По крайней мере, они так говорят. Погоди, я, кажется, сообразил, кому можно позвонить. Ты сегодня дома? Я договорюсь.
– Конечно, дома. Я в него вмерз, – ответил Виктор и добавил: – Спасибо, Джон.
Виктор положил трубку и вернулся в гостиную. Итак, работать невозможно, прибирать больше нечего, готовить еду не нужно – холодильник забит готовыми обедами, которые только разогреть. Книги и фильмы? Ведь снова придется сидеть на месте.
По дому внезапно пронесся сквозняк. Что-то упало. Виктор обернулся на звук и увидел ручку, которая скатилась…
…с каминной полки.
Выкрашенный в белый цвет и вычерненный изнутри камин казался просто мертвым элементом декора. В спальне у Виктора была его уменьшенная версия, превращенная в бар. В бывшую топку вмонтировали деревянный шкафчик с резной дверцей и трубу, конечно же, заложили. А этот камин, хоть и не использовался, выглядел… как камин. Интересно, а что, если…
Виктор встал перед ним на колени и просунул голову в черную пасть.
Его губы растянулись в довольной улыбке.
Дверной звонок прозвучал как гром. Виктор вздрогнул. Он лежал на одеяле перед горящим камином, в руках у него была ручка, а перед ним – блокнот. Секунду назад Виктору было восемь и он продирался через лес, спасаясь от темного лесного духа.
Снова позвонили. Виктор рассеянно поднялся и пошел открывать.
За дверью оказалась совсем молоденькая и очень хорошенькая девушка.
– Добрый день! Мастера вызывали?
– А? Д-да.
Виктор уставился на посетительницу. Она была в плотной зимней куртке цвета хаки и кокетливом розовом берете. Куртка была заляпана маслом. В руках у девушки была брезентовая сумка, из которой торчал разводной ключ.
– Я Анна-Лиза. Показывайте пациента.
Все еще недоумевая, Виктор проводил ее в подвал. Она остановилась на последней ступеньке и радостно огляделась:
– Ну да, все, как дедуля рассказывал!
Потом прошла прямо к котлу и похлопала его по железному боку:
– Ну привет, монстр. Будем тебя лечить.
Девушка сняла берет, подколола великолепные каштановые волосы и принялась раскладывать инструменты. Виктор наблюдал за этим, как за священнодейством. Почему-то он все ждал, когда из брезентовой сумки появятся свечи, благовония и ритуальный нож. Но вот Анна-Лиза скользнула по нему взглядом и вспомнила о его существовании.
– О. Не беспокойтесь, дальше я разберусь, – сказала она.
Виктору ничего не осталось, как вернуться наверх. Он снова взялся за ручку, но превратиться в мальчика больше не получалось. Почему-то вместо букв рука вывела тонкий девичий профиль. Виктор задумался и дорисовал венок из полевых цветов. Потом подумал еще и превратил несколько цветков в шипы, а к губам добавил хищные складки. Вот так лучше. Он начал писать «Анна-Лиза», но переделал на «Мирабель». И у Мирабель есть маленький сводный брат восьми лет, а значит, лесному духу не поздоровится…
– Я закончила!
Мирабель, то есть Анна-Лиза, появилась из подвала, как замасленный дух хороших новостей. Виктор поднялся с одеяла. Он как раз поставил последнюю точку.
– Проверяйте, – сказала девушка.
Виктор переключил термостат и приложил ладонь к радиатору. Радиатор постепенно нагревался.
– Анна-Лиза, вы – чародейка! – изрек Виктор.
Девушка пожала плечами:
– Обычно да, но в данном случае я скорее некромант. Вы знаете, что эту модель сняли с производства шесть лет назад? Ошибка конструкции. Про электрику я вообще молчу, там можно только нецензурно. По моим подсчетам, он проработает еще месяц-полтора. Так что я настоятельно рекомендую вам подыскать замену. Если хотите, напишу несколько вариантов.
Не особенно задумываясь, Виктор протянул ей свой блокнот. Анна-Лиза раскрыла его точно на рисунке. Он покраснел. Девушка улыбнулась.
– Очень красиво, – сказала она.
Потом невозмутимо долистала до чистой страницы и что-то быстро записала довольно корявым, но читаемым почерком.
– Вот. Три модели. Выбирайте. Есть более новые, но эти – самые надежные.
Она посмотрела Виктору за спину, туда, где догорал камин.
– Знаете, паровое отопление – это, конечно, удобно и современно. Но вот это, – она указала на камин, – это что-то более настоящее, вам так не кажется?..
Когда Анна-Лиза ушла, Виктор еще некоторое время смотрел ей вслед из окна гостиной. Улица, седая от первого снега, была пустынна. Начиналась вьюга, и ветер, лениво разминаясь, играл каштановыми волосами под розовым беретом. Что-то грустное было в этой девушке. Что?
Он заварил себе чай, выключил отопление и снова сел к камину, теперь с ноутбуком. Нужно было перепечатать и разослать новый рассказ по журналам. Конечно же, под псевдонимом.
Анна-Лиза решила пойти пешком. До мастерской было не так далеко, чтобы устать, и достаточно далеко, чтобы поразмышлять. Она знала, что у Ричарда сегодня выходной, а значит, он, скорее всего, будет ждать ее там. Он принесет цветы, или новую книгу, или занятную историю о том, что произошло с ним сегодня в студии. И они вместе пойдут куда-нибудь перекусить, а дедушка будет с одобрением смотреть ей вслед. И от этого взгляда ей снова станет стыдно.
Потому что она не любила Ричарда. Сама не могла понять почему. Он был умным, ярким, с ним было весело и интересно, он был хорош собой именно таким образом, как ей нравилось, и когда они оставались наедине в темноте ее спальни, у них все отлично получалось. Мама сказала бы, что он идеален. Мама сказала бы, что пора остановиться. Впрочем, мама начала говорить об этом – не вслух, но взглядами, черточками у рта, жестами – еще на четвертом парне Анны-Лизы. В ее представлении заводить романы каждые четыре месяца было перебором. Да, у нее красивая дочь и ей не стоит брать первого попавшегося, но… может, уже хватит, Энни? Что соседи скажут?
Соседи молчали. Анна-Лиза в свои двадцать три была отличным ремонтником, способным оживлять почти усопшую технику, и перед ними встал выбор – либо не сплетничать о ней, либо раскошеливаться на новую.
Соседи молчали, но… Все те же взгляды, черточки у рта и жесты. Все то, что может без слов выразить – хватит, Анна-Лиза. Держись подальше от наших сыновей. Как будто она им навязывалась!
Расшалившийся ветер швырнул ей за шиворот пригоршню снежинок. Анна-Лиза вздрогнула и подняла воротник. Вьюга усиливалась, и снег, еще минуту назад так красиво и медленно летящий с небес, постепенно превращался в неприятную белую пелену. Может быть, все же стоило сесть в автобус?
Девушка повернула к реке. Ветер там был сильнее, зато дорога сокращалась минут на десять. Анна-Лиза прикрыла глаза ладонью и медленно пошла вдоль берега.
