Kitabı oku: «Практика выбора», sayfa 17
– Прошу прощения, но вы подписали договор! Снять надо все, включая украшения и любые накладные атрибуты красоты. – проинформировал он сухим голосом. «За все надо платить», – сказала я сама себе. Сначаларассталась с медальоном, бусами, кольцом Джексина, сережкой Жэсмина.
«Забавно! Как много украшений в качестве подарков от мужчин появилось уменя в последнее время! Здесь безопасно! Мое тело для них всего лишь объект. Потом попрошу результаты, может лучше узнаю себя, если они поделятся исследованиями.» – я пыталась отвлечь себя разговорами, раздеваясь и осматривая комнату. На столе подальше стоял куб с гусеницами, которые мирно пожирали листья салата. Я даже позавидовала их меланхоличному спокойствию. Вэй помог мне расположиться в ванне, а затем подарил мне укол в плечо без предупреждения. И я провалилась в темноту. Сначала я подумала, что ослепла. Потом поняла, что вокруг меня темнота.
Я сделала шаг вперед, но движения давались с трудом. Свет, зажмуриться не хотелось. Я увидела что-то ярко зеленое. Еда обрадовала меня. Как-будто вся моя жизнь состояла только из нее. Нет, что-то еще было. Я с трудом повернула голову вправо. Рядом был кто-то близкий мне. Мы вместе давно. Мне хорошо рядом. Какие-то изменения сверху. Огромная палка начала забирать моего близкого. Нет. Он сопротивлялся. Он тоже не хотел со мной расставаться. Он вертел хвостом. Он рвался ко мне. Что-то шлепнулось рядом. Нет. Ну же! Я приблизилась к нему. Я трогала его. Но он не шевелился. Меня охватил ужас. Также погибли мои родители и все, кто был рядом. Что происходит? Опять темнота. Свет. Еда. Меня толкало и переворачивало что-то огромное. И не ело. Это мучало. Страх. Страх. Страх. Оно не оставляло меня в покое. Выставляло и убирало передо мной других гусениц, разные виды салатов. Потом передо мной появилась птица, которая схватила меня. Боль. Я опять оказалась на этой странной поверхности. Теперь было и страшно, и больно. Больно и страшно. Это длилось и длилось.
– Ааа, – я пришла в себя в той же ванне, только жидкость уже была темно-синяя. К голове были прикреплены датчики, которые я сорвала. Я это я. Я оглядела себя, проверяя свою целостность. Все на месте. Я пошевелила пальцем. Какое же это счастье шевелить пальцем, рукой, ногой. Я выбралась самостоятельно. Вытерлась салфетками и оделась. На автомате оделась, вернула себе медальон, сережку, кольцо и бусы. И вышла из лаборатории. Обернувшись, увидела корчившуюся от боли гусеницу в прозрачном кубе. Не выдержала, вернулась. Я знала, что поступаю правильно. Но это не значит, что мне было легко это сделать. Я прервала ее жизнь. Нет, не верно. Я остановила ее мучения.
Я вышла из комнаты и дошла до центра лаборатории. Профессор вместе с лаборантами бегали от одного экрана к другому. Увидев меня, он кивнул Вэю, и тот подошел ко мне:
– Как Вы себя чувствуете? – вежливо, но с напряжением в голосе спросил он.
– Отлично! – я сказала, а внутри росло желание отгрызть ему голову. Ты же умнее гусеницы. Надо держать себя в руках, – Как прошел эксперимент?
Он молчал.
– Все по плану? – махнув на охающего профессора и перепроверяющих данные лаборантов.
– Все в порядке! – с некоторым напряжением в голосе, но стараясь сохранить официальность ответил он. – Вы обязаны заполнить анкету.
– Конечно! – он же не понимал, что вы только что уничтожили моего самого близкого, убили меня, издевались по полной, а я обязана заполнить анкету.
– Мы сейчас разберемся в данных, а вы поделитесь, чувствовали ли вы что-нибудь во время эксперимента. Пока заполните анкету. – попросил он и отошел.
Чтоб ты так чувствовал, как я. Я соглашалась на эксперимент не для того, чтобы умирать несколько раз в день. Я уже начала продумывать план уничтожения лаборатории и ее сотрудников. Я так больше не могу. Я подошла к двери, провела пропуск и тихонько вышла. Я была занесена в базу данных, и никаких особых распоряжений по поводу меня не было. Я вышла на улицу. Свобода. Жива. Хочу пройти двумя ногами, а не ползти. Я – это я. То – лишь сон. Я вновь и вновь проживала погружение в сознание гусеницы.
Все вдребезги. Бам! И больше нет очков, через которые ты смотришь на мир. Точнее, в прошедшем времени – смотрела! Да, твоя картина мира порвана и перестала прикрывать огромную дыру в твоей душе. Стекла нет, ширмы нет. Есть пустота космоса, в котором ты плывешь. И ты не хочешь сражаться. В динамик говорят, что рядом трос. Зачем? Наконец-то никуда ни зачем не надо. Ты паришь. Тут нет течения, куда надо влиться. Нет конечной точки. Только ты и бесконечность.
Я ходила по улицам, но мне казалось, что моя оболочка просто переставляла ноги. Странное чувство, когда ты есть. И тебя нет. Ты – пустое место. Твое годами наработанное сознание воет: ты существуешь, управляешь собой, двигаешься, дышишь, говоришь. Но ты-то знаешь, что ты не здесь. Ты уже давно улетела. Тебе хорошо там. Но часть тебя зачем-то осталась здесь выполнять какие-то функции, потому что твои обязательства не выполнены. Я знаю, что это слабость – убегать. Надо бороться, хвататься зубами за жизнь. Но я больше не хочу играть на этом поле. Да, тяжело. Бессмысленно. Неинтересно. Мне было плохо. Очень плохо.
– Где она? – ворвался в лабораторию Леор. Ему пришло оповещение десять минсин назад, что она покинула лабораторию.
– Где-то здесь, – пожал плечами профессор.
– Как эксперимент?
– Сейчас придут последние данные. Вэй, приведи испытуемую, – и профессор развернулся, чтобы прочитать последние сведения и застыть в изумлении.
– Лэр Криго, доложите предварительные данные. – официальным голосом потребовал его начальник.
– Мне надо перепроверить, – его руки запорхали над клавиатурой, и он начал охать. – Но как? Как такое возможно?
Приорец рванул к таблицам, пролистал историю.
– Вы видели, что ее сердцебиение зашкаливало. Почему Вы не прекратили эксперимент? – сухо спросил он.
– Она девчонка совсем, стеснялась раздеваться. Я думал, что она испугалась лаборатории. – пожал плечами Криго.
– Вы продолжили эксперимент. – Леор словно обвинял профессора.
– Мне надо было убедиться, что ее эмоции связаны с соединением сознания.
– А потом?
– А потом мы не могли ее вытащить. А потом она очнулась, и мы перепроверяли данные. Ее реакции совпадали с ситуациями. Это значит, что она слилась с ее сознанием. Но как? Ведь все предыдущие испытуемые в лучшем случае чувствовали менее тридцати процентов чувств, и то на пограничном уровне. Мы потом пытались вместе осознать, прорабатывали это.
– А она, если верить данным, прочувствовала все. Еще и в увеличенном масштабе. И как вы пытались вернуть? А если бы что-то случилось? – почтикричалв гневе Леор.
– Она несла ответственность за свое решение. У вас же первоклассные юристы. Я не мог представить себе такого уровня эмпатии. Мы не могли прервать эксперимент физически. Если бы мы отключили ее, то это убило бы ее. Мы пытались уничтожить гусеницу, но она чуть не умерла прямо там. – нотка сожаления проскочила в голосе профессора. Лаборанты старались не смотреть на них. Каждый успокаивал свою совесть как мог.
– Я же прислал Вам данные на нее. – взвыл приорец.
– Я думал, они стандартные. К тому же, это был пробный эксперимент. Я не ожидал такого глубокого погружения. Надо вернуть ее. Она не заполнила бланк. И у нас еще серия экспериментов.
– Она ушла, – донес до его сведения Леор.
– Как ушла? Она обязана вернуться. Пусть приходит завтра. – встрепенулся Криго.
– Вы некомпетентны. Вы не можете изучать эмоции, не понимая их.
– Поэтому и изучаю, – выпятил грудь профессор. – Этих данных нам хватит надолго. Но хорошо бы вернуть девочку.
Леор развернулся и ушел. Он набрал ее номер, но она не отвечала. «Прости, я не знал!» набрал он. Он отменил все встречи и поехал караулить ее у дома, надеясь, что успеет первым. Он ожидал успеха для всех. Ему надо было присутствовать в лаборатории, но заседание совета было назначено именно на сегодня. Пропустить его означало сдать позиции. Он раз за разом прокручивал, что теперь делать с Агнией. Он приказал отослать все данные в другую лабораторию. Те проанализировали эксперимент и личность его девочки. Вердикт: шок и непредсказуемое поведение в дальнейшем. Он делал и худшие вещи. Агния теперь травмирована. Злость охватила его. Он злился на себя, что не проконтролировал все. На Криго, который был гениальным ученым без чувств. Он злился на Агнию, которая подписала контракт. Если она найдет хороших адвокатов, то будут большие неприятности. Он пытался проанализировать ситуацию. И внезапно понял, что на самом деле боится потерять ее. Она несла свет в его жизнь и верила в него больше, чем родная мать. И этого больше не будет. После пережитого его девочка никогда не будет прежней. Он сам разрушил то хорошее, что было в его жизни. Это было то, что он меньше всего хотел и лучше всего у него получалось. Ему нужен был план. Но он понимал, что никакой расчет не вернет прошлое. Леор сидел и ждал в солокрузе.
Не знаю, сколько я бродила по улицам. Накрапывал дождь, и я вместо того, чтобы укрыться, свернула в ближайший парк. До меня начинало доходить, что произошло слияние сознаний. И если на моей первой практике у меня был диалог с птицами, то тут я стала гусеницей. А потом я посмотрелавверх и увидела небо. Серое, необъятное, пушистое небо. Я подошла и прислонилась к ближайшему дереву спиной. Почему-то захотелось снять обувь. Я почувствовала землю – шершавую, неидеальную, плодородную землю. Струи воды стекали по дереву, по мне, но это не имело значения. Я почувствовала, как начал согревать медальон с острова Бора приятным теплом. Я всего лишь пустой сосуд, который впитывал в себя стихии неба, воды, земли и огня. Всем этим процессом словно руководил мой медальон. Я разваливалась на кусочки и собиралась тысячу раз. Я прощалась с мусором и тяжестью. Совершенно бесполезными страхами. Потому что сегодня я умерла, и смерть больше не была моим врагом. Я дышала. Я существовала. Я возрождалась. Это была новая Я.
В лабораторию я больше не вернусь. Леор – предатель. Он заранее собрал мой генетический материал. Он знал, на что я иду. Он мог намекнуть. Он этого не сделал.Я верила ему. Он использовал меня. Неужели все это было обманом с самого начала. Я чувствовала, что между нами рождается что-то хорошее. Все было моей иллюзией. Я придумала себе сказку. Он же продолжал жить в своем мире. Было больно.
Я вышла из парка свободной. Я взяла такси и поехала к Клариссе. Легко взбежала по ступенькам. Дом с радостью впустил меня. Странно, но не было секретаря на входе. Я направилась в ее главные покои. Пора уже сдаться главе рода. Видимо, у моей семьи долг перед родом, и его предстоит отдать именно мне. Маленькая дверь скрипнула и открылась. Не время для игр детства. Не время отказывать близким. И я нырнула в потайную дверцу, чтобы услышать твердые быстрые шаги. Так ходят военные. Мне пришлось выждать около трех минсин, прежде чем дом выпустил меня обратно. Я распахнула двери и увидела Клариссу, сидящую в кресле. По губам стекала струйка крови.
– Нет! – в ужасе закричала я, попутно нажимая на мироне кнопки срочного вызова скорой, полиции и личной службы безопасности. Я подбежала к ней. Секунда понадобилась, чтобы понять – она мертва. Близкие. Смерть. Мало времени. Спрятаться. – все это проносилось в моей голове со скоростью света. И я побежала. Несколько кварталов спустя я кинула свой мирон в ближайший утилизатор и ринулась в подземку.
Только в музее была достаточная охрана. К моему счастью, Донован был на месте.
– Агния, что с тобой? На тебе лица нет! – он обнял, – Чтобы ни случилось. Все поправимо, пока ты жива.
Я сразу вспомнила Клариссу и ее жуткую смерть из-за меня. Пока не избран глава рода, мне можно будет покинуть планету. Все из-за жалкого разрешения. Это не стоило ее жизни. Слезы стекали по мне, смывая мою жизнь. Донован пытался накормить меня, но тщетно. Я рассказывала все.
– Побудь-ка здесь! Вот тебе мои фирменные травки! – я боялась новых веществ, но старику я доверяла. Я старалась не думать о родителях. Чем дальше я от них буду, тем лучше для них. Перед тем как выбросить мирон, я написала, что жива и в порядке и буду прятаться. По поводу полиции – я знала, что дом им все покажет. Надеюсь, они его хотя бы задержат. Меня трясло. А потом я не заметила, как уснула.
– Вставай, Агния! – тряс меня за плечо Донован.
– Зачем? Мне уходить? – испугалась я.
– Смотри, что я для тебя припас! – он указал на военный битком набитый рюкзак.
– Что это?
– Твои вещи
– Не поняла
– . Через два омута стартует экспедиция от нашего музея на три квадрарона. Ты в группе, поздравляю. Маршрут экспедиции засекречен. К тому же он очень гибкий. Улетаете Вы на частном корабле.Ректору я позвонил, предупредил. Все бумаги мы с ним подпишем несколько погодя. – Донован аж светился от радости.
– Но… – я даже не знала, что сказать.
– Спасибо потом скажешь! Давай завтракай! И вперед!
Так ровно через два омута я стояла навытяжку в компании из двадцати участников экспедиции, а передо мной вышагивал приорец с военной выправкой. И звали его Лован Дюрон.
– Понимаю, что вы ученые. Но действовать и жить будем по-военному. Добро пожаловать на борт «Снежная буря». Сейчас на ваши мироны придут должностные инструкции, график дежурств и номера кают.
У нас всех дружно пиликнули мироны. Донован подсуетился и отдал мне свой. Я обещала не связываться через него с прошлым, чтобы не подставить его. Он так и сказал, что дарит мне мирон для будущего. Мы развернулись и попыткой дружного строя стали подниматься по трапу. Когда один из помощников пилота стал задраивать люк, то кто-то с той стороны начал настойчиво греметь в него. Это могли быть только за мной. Я приготовилась к самому худшему. А в дверь вошел Джексин, подмигнул мне и с солдатской выправкой обратился к помощнику пилота:
– Прошу отвести меня к майору Ловану Дюрону.
– Мы взлетаем.
– Я знаю. Я с Вами. Майор в курсе.
– Проходите! – сказал военный и начал бурчать, – Чувствую, намаемся мы с этими учеными.
Я взволнованно пошла в свою каюту, все еще не веря своим глазам. Через час после взлета, когда можно было отстегнуть ремни, в мою каюту постучали. Я открыла дверь, и сразу же была схвачена в крепкие и нежные объятия. От Джексина пахло ветром и сосной.
– Как ты здесь оказался?– смотря в его зеленые глаза, неловко спросила я.
– А ты?
– Решила попутешествовать.
– Вот и я решил попутешествовать.
– Совпадение? – улыбнулась я.
– Конечно, что же еще!
– Тебе придется мне все рассказать.
– Тебе тоже! – он поцеловал меня в висок и крепко обнял, – пойдем, я тебе кое-что покажу.
Он привел меня в обзорную комнату с прозрачным куполом и стенами. Рядом с нами, над нами, под нами проносились звезды. Джексин встал сзади и обнял меня совершенно спокойно, словно так и должно быть.
А я смотрела на непостижимый космос и думала о том, что несмотря на все перемены в моей жизни,мир останется прежним,
Да, останется прежним,
Ослепительно снежным
И сомнительно нежным,
Мир останется лживым,
Мир останется вечным,
Может быть, постижимым,
Но всё-таки бесконечным.
