Kitabı oku: «Осколок Нави», sayfa 3
Глава 4 Купец из Мрежи
Ярмарка встретила меня шумной толпой, яркими нарядами и громкими возгласами торговцев. Каждый норовил заманить людей к своему прилавку. Те, что понаглее, хватали самых богато одетых девиц и молодцев под руки и приводили поближе к товару. Кто-то и вовсе таскал все свои платки, бусы и другие изделия с собой, собирая как можно больше внимания. Ну а прочие старались перекричать своих соперников.
– Покупайте лучшие ткани! – возглашал низкорослый мужичок справа.
– Девицы! Поглядите на самые красивые бусы в Воронецке! – орала во все горло его соседка.
Пробираясь через цветастые юбки болтливых баб, ко мне уже спешил мальчишка с подносом пирожков. Я резко свернула налево, ускорила шаг. Путь преграждали назойливые торговцы, скоморохи и простые зеваки. Лишь когда площадь оказалась позади, и гомон голосов стих, я позволила себе остановиться. От шумной толпы по дороге отдалялись еще две фигуры. Я узнала их сразу. Это шла Заряна со своей бабкой Ярославой.
Каждый в стольном граде, да и за его пределами знал Ярославу. Ее боялись, но почитали и бежали за спасением от разных недугов, будь то целебная мазь, снадобье от кашля или заговор на рождение здорового дитя. Батюшка не поощрял ведовство, но даже он не осмеливался изгнать Ярославу. По правде говоря, вреда она никому не причиняла. Жила на окраине, ни с кем дружбы не вела, собирала в лесу грибы, ягоды да травки всякие. На базар ходила редко, не за тем, чтобы посплетничать, а по нужде. Вот и сейчас Заряна несла в избу целых две корзины. Я оказалась в западне. Позади гудела ярмарка, по бокам путь преграждали людские дворы, а впереди медленно шагала, опираясь на клюку, бабка Ярослава. Меня она отчего-то не любила. Провожала колючим взглядом, ежели замечала издали, а ближе подходить я не решалась.
В далеком детстве Заряна позвала меня в гости к своей бабушке поглядеть на разные колдовские диковинки. Конечно, жуткий интерес просто не позволил мне отказаться. Другие дети рассказывали о Ярославе, будто по ночам она превращается в волчицу, рыщет по граду в поисках непослушных мальчиков и девочек, а потом волочет их в лес. Заряна называла их сказки бреднями и лупила всякого, кто отзывался непочтительно о ее бабке. Однажды мы сбежали от нянюшки за ворота и, довольные своим коварством, добрались до избы Ярославы. Дверь оказалась заперта, но Заряна вытащила ключ из под неприметного камня, что лежал справа от порога. При желании любой мог бы отыскать ключ от избы. Но Ярослава не боялась, ведь никто не осмеливался даже ступить на двор старой ведьмы без ее позволения. Кроме нас.
Мое детское любопытство затрепетало, когда мы, наконец, вошли внутрь. Я жадно оглядывалась вокруг в ожидании каких-нибудь чудес. Заряна усадила меня за стол, на котором сушились ромашки, тысячелистник, череда и прочие совершенно обычные цветы, которые росли на лугу у реки. Вдруг мое внимание привлек большой бронзовый сундук.
– Что внутри? – спросила я, скользнув любопытным взором по искусным завиткам на необычном тройном замке.
– Не знаю, – пожала плечами Заряна. – Бабушка сказала, что ключи от него найдутся, когда придет время. А пока он заперт.
Скука одолела меня. Я уже было разочаровалась, что никакая Ярослава не ведьма, а простая бабушка. Но Заряна выдвинула из под лавки сундучок поменьше, укрытый большим черным платком. Вдвоем мы схватились за колечки и водрузили его на стол прямо поверх сухоцветов. Заряна откинула тяжеленькую крышку, и я едва не закричала от обуявшего меня ужаса и омерзения. Пузырьки с темно-алой жижей, когти, перья, клювы – разного рода останки животных заполняли сундук до самого верха. Заряна предложила сварить из всего этого зелье. Она спокойно набрала большую горсть сушеных мух, будто зачерпнула какие-нибудь ягоды и бросила в миску. Щурясь от отвращения, я повторила за ней: окунула ладонь и схватила свою порцию мелких зубов и острых когтей. Они неприятно утыкались в кожу, и я обтерла ладонь о сарафан, как только высыпала из руки останки гадов. Мы добавили воды из ведра, большой деревянной ложкой перемешали содержимое миски.
Как только Заряна предложила разжечь печку, неожиданно вернулась ее бабка. Лицо хозяйки перекосило от гнева, когда она увидела бардак, который мы навели в горнице. Она выставила меня за дверь, строго наказав никогда больше не приходить в ее избу и не водить дружбу с ее внучкой. Я так сильно испугалась, что даже не заплакала. Прибежала обратно на княжеский двор, где меня уже обыскалась Светана. О том, где была, я ей не рассказала. Соврала, что бегала к реке ловить стрекоз. Еще пару седмиц Заряна у нас не появлялась. У ее матушки я спрашивать не решалась, опасаясь навлечь на себя еще больше злобы. А когда наконец подруга вернулась, то вела себя как ни в чем не бывало. Поначалу я старалась не играть с ней, осторожничала, но вскоре все страхи забылись, и мы стали дружны как прежде, а еще больше сблизились, когда Заряна сама нанялась чернавкой в наш терем. Однако с тех пор я старалась не попадаться на глаза грозной Ярославе, а всякий раз, когда такое случалось – обходить ее стороной.
Вот и теперь я стояла на месте, не решаясь двинуться дальше. Но ради чего? В той стороне града, где жила бабка ведьма, не было ничего интересного кроме ее собственной избы. Оставалось лишь одно – вернуться на площадь. На этот раз я не сунулась в самое пекло, а держалась с краю, там, где торговали яблоками, молоком, яйцами – тем, что всегда разлеталось в первую очередь. У одного из навесов мое внимание привлекла странная, даже дикая картина: рослый, крепкий молодец, у которого уже пробились на подбородке грубые светлые волоски, глазел по сторонам, пока его старушка-мать еле волочила за собой тяжелую корзину. В один миг, заметив, как народ стягивается поглядеть на представление скоморохов, он и вовсе бросил ее одну, крикнув что-то короткое на прощанье. У растерянной старушки на глаза навернулись слезы. Она беспомощно смотрела вслед равнодушному к ее мучениям сыну, протягивая к нему руку.
Подобного возмущения я не испытывала прежде. Легко протискиваясь между желающими взглянуть на представление, я догнала негодяя, вцепилась в его плечо и развернула к себе. Он уже занес кулак, но быстро признал во мне княжну и почтительно поклонился. Я сложила руки на груди и принялась отчитывать его, словно неразумное дитя:
– Что же ты обижаешь свою матушку? Она одна тащит тяжелую корзину, а ты, вернувшись в избу, будешь уплетать за обе щеки. Так не годится.
Люди, стоявшие вокруг нас, позабыли о представлении. Наша маленькая перепалка вызывала у них куда больше интереса. Они перешептывались, с осуждением тыкали в ленивого детину пальцами.
– Как можно, княжна! Я только одним глазком на скоморохов, а потом сразу… – забормотал он в свое оправдание.
Но я безжалостно остановила поток его лжи:
– Чем быстрее поможешь ей, тем быстрее вернешься обратно.
Молодец насупился, но моему приказу повиновался: зашагал прочь от веселой толпы, неохотно волоча ноги. Я последовала за ним, дабы убедиться, что он не сбежит, как только пропадет из виду. Но вернувшись к тому навесу, где стояла печальная старушка, молодец не нашел ее. Радость промелькнула на его широком лице, но быстро погасла, когда я подошла ближе.
– В какой стороне ваша изба? – вновь обратилась я к нему.
– Там, – со вздохом махнул рукой детина.
– Веди.
Он совсем не обрадовался такой компании и наверняка желал послать меня к лешему, но я не расстраивалась. Приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспеть за молодцем, ведь один его шаг равнялся двум моим. Он торопился, ему хотелось успеть обернуться до конца ярмарочного веселья. Мы быстро нагнали старушку, все же шла она медленно. Однако помощник для нее уже сыскался. Детина быстро нагнал молодца, который нес корзину, и преградил ему путь, расправив широкие плечи. Вид он напустил на себя грозный, и даже пугающий. Я ускорила шаг.
– Кто ты такой? Чего пристал к моей матушке? А ну отдавай сюда харчи!
Он выдернул корзину из рук молодца, отчего тот пошатнулся. Старушка ахнула, испуганно схватилась за голову, не в силах вымолвить и слова. Однако прилично, и даже богато, одетый молодец точно не стал бы воровать у прохожих, особенно такую мелочь.
– Постыдился бы, – упрекнула я детину. – Поблагодари доброго молодца за помощь и ступай.
Старушка закивала головой и взяла под руку своего бестолкового сына, который лишь невнятно что-то буркнул себе под нос на прощание. Они ушли, не оборачиваясь, но я успела заметить, как озарилось счастьем морщинистое лицо старушки.
– Какая ты храбрая девица! – восхищенно, без тени насмешки похвалил молодец, – спасла меня от кулаков этого здоровяка.
Я подняла на него голову и подвинулась в сторону, чтобы солнце оказалось за его спиной и не слепило мне глаза. Златокудрый худощавый незнакомец возвышался надо мной на три головы. По-детски наивные глаза с любопытством оглядывали меня с ног до головы. Тяжелый меч, белая как снег рубаха и начищенные до блеска сапоги указывали на его высокое положение. Однако молодец не принадлежал ни к одной знатной семье в нашем княжестве.
– Я не видела тебя здесь раньше.
– Меня зовут Озар, – поспешил представиться он. – Я купец, приехал сюда из Мрежи на ярмарку. А ты кто такова будешь?
По привычке я чуть не произнесла свое имя, но вовремя осеклась. Даже те, кто никогда не видели меня в лицо, знали, что княжну Воронецкую зовут Радмилой. В стольный град стянулось много приезжих на большую ярмарку. Среди них были как и хорошие, честные люди, так и замыслившие недоброе.
– Я Заряна, – уверенно солгала я. – Служу холопкой у княжны. А про Мрежу ты брешешь. Князь не ведет с ними дел и купцов не принимает.
Светлые брови Озара подскочили в удивлении. Он царапнул ногтем по шероховатой ткани кошеля, висевшего у него на поясе, и казавшегося слишком простеньким для дорогого одеяния купца.
– Не слишком ли много ты знаешь для простой холопки, Заряна? Да и платье твое очень нарядное.
Молодец глянул так, будто узнал во мне княжну. Я почувствовала, как запылали щеки, но поборов ненужную растерянность, произнесла как можно увереннее:
– Княжна Радмила ни одного боярского Совета не пропускает. А как после в свою светлицу возвращается – бывает, мне рассказывает. И платье она мне подарила за работу прилежную.
– ЧуднО, – усмехнулся молодец, и на его щеке пролегла маленькая обаятельная ямочка.
Я поспешила перейти в нападение, заставить его защищаться и заодно разоблачить лгуна:
– Что же ваш князь? Только и делает, что строит козни своим соседям?
– Куда уж мне до холопки самой Радмилы Воронецкой. Я – обычный купец, в делах княжеских не смыслю. А ты, как я погляжу, Мрежу не сильно жалуешь. Верно, даже не бывала ни разу в наших землях?
В ответ я только задумчиво покачала головой. В мыслях крутились слова батюшки о сплетнях про мрежского князя, что гуляют среди народа. Он либо врал, либо в самом деле отважился перейти границу. Молодец задумчиво молчал, разглядывая меня, и вдруг в его глазах промелькнул озорной огонек.
– Хочешь поехать со мной? – нежданно выпалил он. – На людей посмотришь, да себя покажешь. А я помогу тебе холопкой в княжеский терем устроиться.
Меня словно обухом оглушили. Я едва не разинула рот от удивления, но, придя в себя, расхохоталась. Купец не мог предлагать такое всерьез. Он пошутил про Мрежу а, чтобы напугать меня, решил позвать с собой в стан врага.
– Много ли девок ты уже с собой увез? – выдавила я сквозь смех.
– Да только чернавок княжеских, – улыбнулся в ответ Озар. – Но ты не спеши, поразмысли до завтрашнего вечера. Как небо звездной росой покроется, так я в путь тронусь. А до той поры буду тебя на площади дожидаться. Решишься – и узнаешь, что Мрежа не так уж и плоха.
Живот сжало от смеха, и затянувшаяся шутка уже не казалась такой смешной, а больше напоминала назойливый бред безумца. Заправив выбившуюся из косы прядь за ухо, я посмотрела вдаль, туда, где виднелась крыша княжеского терема.
– Не жди меня купец, не приду.
Весь народ собрался на площади, и рядом с нами не оказалось ни одного человека. Развернувшись спиной к Озару, я вдруг испугалась, что он набросится на меня. Краем глаза я поглядывала по сторонам, прислушивалась к шагам, и лишь когда отошла достаточно далеко, осмелилась оглянуться. Купца на дороге уже не было. Он скрылся на базарной площади, где условился ждать меня.
Во дворе я встретила настоящую Заряну. Мы тайком, словно мыши, прокрались во двор и уселись прямо на траве за баней. Заряна лишь притворялась, что ей неинтересен наш со Светаной разговор. На самом деле, взбивая подушки, она навострила уши. И хотя она ничего не расслышала, но лукавое выражение лица нянюшки говорило само за себя.
– Рассказывай скорее, о чем шептались со Светаной? Давно она так не сияла.
Вытянув стебелёк ежи и, прочертив что-то в воздухе, Заряна уставилась на меня. Иногда меня тревожил ее пристальный взгляд. Я точно знала, что она поймет, если вдруг попытаюсь солгать. Будто Заряна видела меня насквозь. Связано ли это с тем, что бабка Заряны была ведьмой, держащей в страхе весь стольный град – неизвестно. Но в тереме все остерегались ее. Чернавки избегали Заряну, шептались у нее за спиной, а она и не искала их дружбы. Я без утайки рассказала ей о сватовстве Мстислава, и не смогла промолчать о главном. Подробности встречи с мрежским купцом сами лились из моих уст плавным потоком, заставляя округлое лицо Заряны вытянуться, а брови – подскочить вверх от изумления.
– Чур тебя! – воскликнула она, крепко вцепившись в мои плечи. – Ведь не думаешь ты бежать с ним?
– Даже ежели и попробую, нянюшка нагонит меня уже у моста через Цветынь, да в батюшкин терем за косу приволочет, – нервно хохотнула я, кивая головой в сторону терема.
– Впервые я с ней согласна. Пусть купец возвращается в Мрежу.
Не замечая моих тревог, Заряна выбросила травинку в сторону и поднялась на ноги. Светана уже наверняка всучила всем чернавкам в руки метлы, да тряпки, а Заряна своим долгим отсутствием рисковала навлечь на себя гнев безобидной с виду, но очень строгой старушки.
Глава 5 Гость
Я шла по вытоптанной чернавками тропке к березовой роще. Одной мне редко выпадал случай туда выбраться, ведь обычно нянюшка глаз с меня не спускала. А потому с детства, когда чернавки по грибы да ягоды собирались, я тут же с ними напрашивалась. В большой девичей компании мне никакая опасность не грозила. Роща встретила свежей прохладой, да тихим шелестом листьев под звонкое, переливчатое пение соловья. Мне друг страсть как захотелось почувствовать завывание ветра в ушах. Я укорила шаг, затем перешла на бег. Княжеский терем остался далеко позади, и казалось, будто там остались запертыми все мои заботы.
После ночного дождика на тропе кое-где еще поблескивали небольшие лужицы. Я позабыла о них, засмотрелась на длинные стены белых стволов берез. В глазах зарябило. Ногу повело в сторону, я попыталась удержать равновесие, но безуспешно. Упала прямо на колени, ладонями прочертив по острым песчинкам. Видела бы в тот миг нянюшка, как княжна несется по лесу, словно деревенский мальчишка, а в довершение еще и катается по земле. Мое падение было таким глупым и нелепым, что я засмеялась. На душе стало легко и весело.
Поднявшись на ноги, я заметила, что нежную кожу ладоней испещрили мелкие царапины, а сарафан испачкался в грязи. К счастью, рядом в низине протекала река. Попадаться Светане на глаза в таком виде было бы стыдно. А случайно столкнуться у ворот с почетными гостями – тем более. Батюшка еще не вернулся в терем с тех пор, как уехал встречать Мстислава. Я за него не тревожилась. Дорога занимала много времени, а в знойный летний день еще и быстро вытягивала силы. В Гудецке находился постоялый двор, где могли отдохнуть путники, и я не сомневалась, что именно там остался на ночь батюшка с нашими гостями.
К реке я спустилась осторожно, опасаясь покатиться кувырком в воду и еще больше вымазаться в грязи. Благо, пологий берег позволял добраться до кромки без неприятностей. Первым делом я подставила ленивому течению ладони. Чистая, прохладная вода словно гладила, да жалела мои руки. Раны слегка пощипывали, но так я чувствовала, что они исцеляются. Зачерпнула воды в ладони и полила грязные следы на сарафане. Вспомнила, как стирают на реке чернавки, и столь же усиленно принялась тереть свое пятно.
– Да уж, хороша хозяйка. Эдак ты только грязь размажешь, – раздался из-за спины веселый молодецкий голос.
Я вздрогнула, резко одернула вниз подол сарафана. Обернулась на голос и увидела перед собой молодца. Его синие глаза глядели на меня с любопытством и озорством. Молодец был высок, широкоплеч и хорош собой. Я вздернула подбородок и взглянула на него прямо, без тени смущения. В конце концов, это он нарушил мой покой, а я не сделала ничего дурного.
– А ты, значит, подглядывал?
Я шагнула вперед, оттесняя молодца, и он едва не споткнулся о камень, когда отступал назад.
– Тише – тише! – Он выставил вперед ладони, словно усмиряя дикого зверя. – Не то вымажусь в грязи как ты, а мне еще с невестой знакомиться.
Я смерила незнакомца пренебрежительным взглядом. С темно-русых волос его стекали капельки воды по широким скулам. А к мокрой груди прилипла тонкая ткань рубахи.
– Да из тебя такой же жених, как из меня прачка.
Молодец рассмеялся, а я развернулась и ушла, взмахнув длинной косой. Даже в любимой роще мне не нашлось покоя. Я сошла с тропы, чтобы не повстречать больше непрошеных гостей и хоть немного прогуляться в тиши среди берез перед возвращением в терем. Вдали зарябили ярко-красные ягоды смородины. Мой живот требовательно заурчал, предвкушая сладкий, с кислинкой вкус. Минуя торчащие из земли корни, да опавшие ветви, я подошла к пышному кусту. Когда несколько мелких ягод попало в рот, и хрупкие косточки захрустели на зубах, я прикрыла глаза от наслаждения. Сорвала с куста еще пару горстей, предвкушая, как буду лакомиться ими по дороге до княжеского двора. Но вдруг меня прервал резкий шорох за кустом. Я вздрогнула, и ягоды посыпались на землю одна за другой. Тонкие ветви затряслись. Я встала на цыпочки, пытаясь разглядеть нарушителя своего спокойствия. Но ветви цеплялись друг за друга, а резные зеленые листики заполнили собой все просветы. Я осторожно обошла куст кругом и медленно развела руками ветки.
Оттуда на меня глядел крупный длинноухий заяц. Его бурую лапку накрепко привязала к торчащему из земли корешку тонкая веревочка. Зайка совсем не визжал от страха, но в безуспешных попытках освободиться от своего капкана он изо всех сил дергался, раскачивая ветки смородины. Я наклонилась, потянула руки к узлу на его лапке, но трусишка так сильно лягался, что я боялась пораниться об острые когти. Мне ничего не оставалось, кроме как развязать другой узел: на корешке. Почуяв свободу, заяц мигом выскочил из куста, волоча веревочку за собой. Я понимала, что вскоре бедолага снова зацепится за торчащую из земли корягу, но сейчас он мог бежать куда глаза глядят. Опустив взгляд на то место, где совсем недавно был привязан зверек, я заметила маленькую медную лисичку. Верно, она висела на веревке и слетела, когда заяц потащил ее за собой. Я взяла ее в руку и с любопытством поднесла ближе к глазам. Верно, какая-то девица собирала ягоды, да обронила подвеску. Сунув ее под рукав, я все же сорвала еще немного спелых ягод перед тем, как пойти прямо к тропинке до терема, на этот раз, никуда не сворачивая.
Солнце светило ярко. Под его лучами, осевшие на траве после дождя капли, поднимались вверх душным, невидимым паром. Не повезло же батюшке и нашим гостям из Брезгорода, которые вынуждены скакать верхом в столь жаркий день. На княжеском дворе высокий терем укрыл меня своей большой тенью. Дворовые вовсю занимались делами. Конюх тащил из амбара мешок овса, а из-за широких распахнутых дверей доносилось громкое недовольное ржание голодных лошадей. Я тайком пробралась в свою светлицу, пряча темное пятно на сарафане, однако не успела даже закрыть дверь, как по лестнице застучали торопливые шаги.
– Где ты была? Князь с гостями уже назад воротился!
С этими словами Заряна влетела в светлицу, совсем не заботясь о том, что нянюшка, которая всегда держала ухо востро, могла услышать нас. Но после таких новостей и я сама позабыла об осторожности.
– Ты уже видела Мстислава? Каков он? – защебетала я тонким, жалобным голоском.
– Я и сама только вернулась, – пожала плечами Заряна. – Но девки обомлели от его красы. Говорят, коли б не был он женихом княжны…
Я облегченно вздохнула. И хотя добрый нрав жениха для меня был важнее его красоты, все же идти замуж за милого глазу молодца куда приятнее, чем связывать себя клятвами с косым или рябым. Заряна ушла проверить, готова ли баня. А я, вспомнив про найденную подвеску, открыла сундук с украшениями. Лисичка была совсем простенькой, но мне пришлась по душе. Светана говорила, что такие находки оберегают своего нового хозяина, ежели тот всегда носит их с собой. Среди кучи разных лент, венков да обручей нашлась самая простая веревочка. Я продела ее в колечко над лисьей головой, обернула вокруг шеи, завязала на крепкий узелок, да спрятала лисичку под рубаху.
Время тянулось медленно. Нянюшка запретила мне покидать светлицу, пока князь не позовет к столу. Провела в баню окольными путями и обратно. При этом чернавки неотступно следили за тем, чтобы на пути нам случайно не повстречался Брезгородский князь или его люди. От окна меня отсадили подальше. К тому мгновению, когда настало время собираться, я уже давно уснула бы от скуки, но волнение не позволяло сомкнуть глаз. Новый сарафан: красный, расшитый золотыми нитями, оказался еще краше прежнего. Косу затянули так туго, что, казалось, еще немного – и волосы вырвутся с корнем. Мое недовольное сопение Светана усмиряла строгим взглядом. Сегодня она была серьезна как никогда. Даже Заряна впервые не осмеливалась перечить ей.
Наконец, в дверь просунулась запыхавшаяся чернавка.
– Князь велел спускаться, – сообщила она и тут же юркнула обратно.
Сердце пустилось в бешенную скачку, его ритм я ощущала даже в горле. До этого мгновения мне отлично удавалось упокоить себя, отвлечься. Но теперь пути назад не было. Я оглянулась на нянюшку, и та улыбнулась мне неожиданно мягко.
– Пора, Радонька, – она широко распахнула дверь, пропуская меня вперед.
Светана ступала позади, готовая подхватить меня в нужный миг, ежели по воле своей неуклюжести я вдруг споткнусь. Честно говоря, я и сама опасалась нечаянно наступить на подол, да полететь вниз кувырком. Однако все обошлось. Я благополучно спустилась, повернула голову к нянюшке, мысленно умоляя ее не покидать меня. Но в трапезную мне следовало зайти одной. Батюшка желал, чтобы наше знакомство с Брезгородским князем состоялось без десятков лишних глаз – мол, все они успеют посмотреть на молодоженов на сватовстве. По его мнению, так мне было бы гораздо спокойнее. Разумеется, он и не гадал, что я предпочитала затеряться в толпе.
Возле входа в трапезную на стене красовался образ могучего богатыря на гнедом коне с булатным мечем наперевес. Похожий тяжелый меч, невидимый человеческому глазу, теперь навис и над моей головой. Не успела я приблизиться к дверям, как стражи приготовились открыть их. Но вскинув руку вверх, я заставила дружинников замереть. Они удивленно округлили глаза на мой странный немой приказ, переглянулись меж собой, но рук с места не сдвинули. Я закрыла глаза, сделала три медленных, глубоких вдоха, как учила Заряна, и кивнула головой в знак того, что готова войти. Когда двери распахнулись, я сразу устремила взгляд во главу стола, где сидел батюшка. Разглядывать Мстислава не стала. Лишь краем глаза заметила, что он сидел по левую руку князя, и встал, как только я вошла. Оставив почетное место свободным, батюшка показал, какого мое значение для Воронецкого княжества. Мои шаги в гробовой тишине гулом разносились по трапезной, в такт биения сердца. Чем ближе я подходила к дальнему краю стола, чем отчетливее ощущала на себе взгляд жениха.
– Мы уже заждались тебя, дочка. Познакомься с нашим дорогим гостем Мстиславом, князем Брезгородским.
Пора. Я повернулась к жениху. Мстислав легко выпрямился из поклона, и наши взгляды встретились. Я едва не раскрыла рот от удивления: передо мной стоял тот самый молодец, который купался утром в реке. Его темные волосы высохли и приняли цвет дубовой коры, а синие глаза светились все так же ярко. Он тоже не ожидал меня здесь увидеть, но изумление его казалось приятным. Мстислав широко улыбался мне и, уверена, не будь рядом батюшки, уже отпустил бы какую-нибудь колкую шутку. Брезгородского князя я представляла себе совсем не таким. Думала, он окажется серьезным и даже хмурым, неспособным на такие глупости как купание в речке. Но тишина затянулась. Батюшка тихо прокашлялся, намекая мне на то, что пора бы и выразить любезность гостю. Благо, он не стал спрашивать о причине моего ступора. Верно, решил, что дело кроется в обычном девичьем волнении.
– Как добрался, князь? Слышала, твой путь преградили ратники? – я постаралась вложить в голос нотку сочувствия, однако заботой мои речи и не пахли. От них скорее веяло издевкой.
– Благодарю за заботу, княжна, – добрые слова Мстислава лишь прикрывали его ехидство. Уголок губ князя едва уловимо дернулся в ухмылке, и я поняла, что мы с ним ведем одну игру. – Долгая дорога утомила меня, но прохладные речные воды быстро смыли всю усталость.
– Представь себе, Рада, – подал голос батюшка. Зять пришелся ему по душе: я видела это в его глазах, и слышала в веселом, дружелюбном голосе. – Баню не успели растопить вовремя, и этот молодец решил взбодриться в реке.
– Так можно и захворать, – предостерегла я приторно заботливым голосом. – Река у нас холодная, на дне бьют ключи.
– Ничего. Ясное солнышко меня своими лучами обогрело, а красоты вашего княжества согрели душу.
Батюшка воспринял слова Мстислава как похвалу и искреннее восхищение нашими землями. Весь вечер они беседовали свободно и добродушно, шутили, да смеялись. Я говорила лишь тогда, когда мне задавали вопросы, скрывая свое неодобрение за ликом робости. Мстислав то и дело бросал на меня то лукавые, то задумчивые, взгляды, потирая большим пальцем подбородок, скрытый густым, но коротким покровом темной курчавой бороды. Я отвечала ему тайком поджатыми губами и сомнительным прищуром. Его это лишь раззадоривало. Раньше я была уверена, что ни один уважающий себя жених не станет терпеть такого хамского отношения, но Мстислав и не думал отступать от задуманного. Когда по негласным устоям прошло уже достаточно времени с начала застолья, я поймала взгляд батюшки. Тот без слов понял мой вопрос и кивнул головой, разрешая удалиться. Я встала из-за стола с радостью, что не придется больше развлекать беседами Брезгородского князя, но он остановил меня:
– Перед тем как уйдешь, я хочу сделать тебе подарок.
Мстислав поднялся, обогнул стол. Я пыталась понять, что за подарок он заготовил, украдкой огляделась по сторонам, но не нашла ларца. Обычно женихи дарили своим невестам ленты для волос, красивые платки, бусы, иглы, нитки для шитья и другие приятные или полезные мелочи. Но вот он подошел ко мне с пустыми руками. Мстислав мягко улыбнулся, заметив мою растерянность, но его лицо быстро стало серьезным. Он снял со своего мизинца перстень с крупным, сверкающим аметистом и протянул ладонь, чтобы я вложила в нее свою руку. Легким, почти невесомым оказалось его прикосновение. Золотой металл нагрелся от его тепла и приятно скользнул по моему пальцу. Меня окутал легкий, но пьянящий запах осенней листвы. Когда настало время выпустить мою руку из своей ладони, Мстислав замер. Он задержался всего на мгновение, но этого хватило, чтобы вновь покрыть румянцем мои щеки.
– Это кольцо принадлежало моей семье много лет. Я дарю его тебе в надежде на то, что в скором времени ты станешь ее частью, моей княгиней в княжестве рассвета.
– Рассвета? – переспросила я.
– Нигде ты не увидишь рассвета прекраснее, чем в Брезгороде, – пояснил батюшка, подливая сладкой медовухи в кружку Мстиславу.
– Ранним утром небо озаряется таким невероятно чудным светом, что многие наши гости, увидев это зрелище, оставались в Брезгороде насовсем. Но скоро ты и сама сможешь увидеть все своими глазами.
– Это вряд ли, – возразила я, и в трапезной повисла неловкая тишина. Пришлось поспешить развеять ее. – Не люблю просыпаться слишком рано.
Батюшка на мгновение потерял дар речи, а вот Мстислава мой ответ позабавил.
– Что ж, быть может, завораживающая красота нашего рассвета изменит твое мнение, – предположил он с улыбкой.
Князь не требовал от меня благодарности или любого другого ответа на его чаяния. Поклонившись, он освободил мне путь к широким дверям. На завтра готовилось настоящее сватовство, и мы оба прекрасно знали, каково будет мое решение. Все же, как того требовали приличия, я поблагодарила князя за щедрый подарок, прежде чем выйти наружу и вздохнуть свободно.
