Kitabı oku: «SPAсибо партии. Отдых, путешествия и советская мечта», sayfa 6

Кто отвечает за туризм? Бюрократическое сражение за монопольное право

Общество пролетарского туризма пропагандировало бюджетные путешествия, совершаемые в составе малых групп и доступные почти каждому. В Наркомпросе, уже занимавшемся вопросами туризма, решили, что они также должны откликнуться на культурную революцию в этой области, с учетом того, что социальные выгоды туризма становились все очевиднее. После начала кампании, организованной комсомолом, Наркомпрос основал в 1927 году собственное акционерное общество – «Советский турист», призванное устраивать познавательные экскурсии и пропагандировать «наиболее рациональную форму отдыха трудящихся»⁸⁵. Общество потребовало для себя права устанавливать маршруты внутри страны и за ее пределами, организовывать транспортное сообщение, создавать турбазы, обслуживать как группы, так и отдельных туристов, граждан СССР и иностранцев. Акционерами «Совтура» (сокращенное название Общества) стали различные ведомства, прежде всего Наркомздрав, пообещавший передать ему некоторые свои учреждения на Кавказских Минеральных Водах для превращения в турбазы. Помимо этого, в 1920-е годы различные ведомства конкурировали за обслуживание зарубежных туристов, и в 1929 году возникло второе акционерное общество – по иностранному туризму в СССР («Интурист»)⁸⁶. Таким образом, к 1929 году, в начале первой пятилетки, существовали три организации, намеревавшиеся предоставлять услуги в сфере туризма внутри СССР и за рубежом и соперничавшие за государственные ресурсы: Общество пролетарского туризма, «Советский турист» и «Интурист».

В «Советском туристе» со всей серьезностью воспринимали слово «советский» в своем названии. Его председатель И. Егоров объяснял в своей статье (1929): «Экскурсии и туризм без целевых установок не должны существовать в советской стране». Советские туристы рассчитывали поправить свое здоровье и полюбоваться на природные красоты – но любой турист хотел также познакомиться с жизнью и обычаями множества народов, населявших страну. Туристы приносили средства, так нужные регионам (классическая стратегия развития, которой по сей день следуют во всем мире). Самый известный маршрут «Совтура» (№ 15) пролегал по Военно-Грузинской дороге, от Владикавказа до Тбилиси, воплощая все свойства социалистической турпоездки – содержательной, познавательной и полезной для государства. Те, кто путешествовал по этому маршруту, могли воочию наблюдать сложный этнический состав региона, изучать его культурную и экономическую жизнь и, наконец, восхищаться захватывающими видами: заснеженные пики, альпийские луга, деревни на склонах хребтов. По большей части этой «красивейшей в мире дороги» (как сказано в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова) можно было проехать в экипажах или на автобусах, останавливаясь на базах «Совтура». Более трудным был маршрут № 19, проходивший по Военно-Сухумской дороге, которая шла на большой высоте, по обширной и незаселенной местности – среди отрогов Кавказских гор. Из Кисловодска туристы на автобусе попадали на горный курорт Теберда и затем пересекали Кавказский хребет пешком, ночуя в палатках, в окружении дикой природы, ледников, горных вершин и озер. Путешествие заканчивалось на базе «Совтура» близ Сухуми [Советский турист 1929: 61–63; Ильф, Петров 1997: 414]. Этот двадцатиоднодневный групповой тур не только знакомил туристов с разнообразием ландшафтов СССР, но и закалял их, учил выживать в непривычных условиях. В 1930 году «Совтур» стал проводить промышленные экскурсии, рассчитанные на представителей той или иной индустрии: рабочие текстильных фабрик, металлургических заводов и т. д. посещали другие предприятия отрасли и углубляли свои знания о производственном процессе. Все советские туристы должны были узнавать об экономических достижениях страны, посещая стройки пятилетки. «Совтур» подчеркивал преимущества коллективного туризма, указывая, что туристы-индивидуалы будут присоединяться к группам, исходя из соображений совместимости. Как в «Совтуре», так и в Обществе пролетарского туризма полагали, что групповые экскурсии (участники которых ночевали в больших спальнях на турбазах – мужчины отдельно, женщины отдельно) укрепляют чувство товарищества и солидарности [Егоров 1929: 4–5; Маршруты производственных экскурсий 1930; Советский турист 1930:191]. Кроме того, следовало сделать туры доступными по стоимости, тем более что число туристов непрерывно росло, – и «Совтур» устанавливал цены на основе дохода путешественника; как и Общество пролетарского туризма, он договаривался с Наркоматом путей сообщения и предлагал участникам групповых экскурсий билеты на поезда за полцены. В «Совтуре» рассчитывали таким путем демократизировать советский туризм, охватить все социальные слои, от крестьян-бедняков (как утверждали его руководители) до учителей (естественная клиентура Наркомпроса), инженеров и государственных служащих. Моральный посыл был таким же, как у Общества пролетарского туризма, существовавшего под крылом комсомола, с той разницей, что в нем отсутствовал призыв к добрым делам. «Пролетарские туристы», ухватившись за это, клеймили «совтуровцев» за аполитичность.

В то же время «Совтур» считал необходимым иметь бездефицитный бюджет. Туристы нуждались в хорошем жилье, качественной и здоровой пище, медицинской помощи, транспорте, гидах и путеводителях. Все это стоило денег. «Совтур» рассчитывал добыть их, устанавливая завышенные цены для платежеспособных туристов, сдавая в несезонное время турбазы, которые использовались в качестве домов отдыха, обеспечив для себя монополию на экскурсии в Крыму, выпуская открытки, расширяя свои базы в Москве и Ленинграде, чтобы те приносили прибыль [Егоров 1929: 7]⁸⁷.

«Пролетарские туристы» с самого начала видели в «Совтуре» конкурента, а не партнера по развитию туризма для рабочих. Каждая организация настаивала на том, что она руководствуется социалистическими принципами организации поездок, делая их содержательными, и стремилась распространить туристическое движение на новые группы и социальные слои. Обе занимались коммерческой деятельностью: «Совтур» сдавал койки на турбазах и продавал открытки, Общество пролетарского туризма производило и реализовывало снаряжение для туристов. Вопрос о скидках на железнодорожные билеты вызвал громкое недовольство на страницах «Комсомольской правды». В «Совтуре» считали, что только они имеют право распространять такие билеты, получаемые от Наркомата путей сообщения, и резервировали их для участников совтуровских экскурсий, отказывая независимым группам, которые создавались под крылом Общества пролетарского туризма. «Пролетарские туристы» заявляли, что «Совтур» тем самым благоприятствует состоятельным слоям советского общества. Рабочие не могли позволить себе дорогостоящие плановые экскурсии, независимо от скидки на проезд. Даже при том, что цены устанавливались с учетом дохода, лишь 7 % участников плановых совтуровских экскурсий относились к рабочим (1928); 60 % были работниками образования, 22 % – служащими. Защищая свои позиции, «Совтур» сначала попытался не допустить утверждения устава Общества пролетарского туризма, а затем – свести его деятельность исключительно к пропаганде самодеятельного туризма. Пролетарский туризм, утверждали в «Совтуре», должен быть общественным движением, развивающим массовый индивидуальный туризм через ячейки энтузиастов. «Совтур» требовал для себя монополии как для государственного учреждения. Но когда он представил план на 1929 год – обслужить 81 000 туристов, из них 47 000 путешествующих самостоятельно, – и начал образовывать ячейки на предприятиях, до того создававшиеся только Обществом пролетарского туризма, последнее объявило ему войну⁸⁸.

В 1929 году Наркомпрос стал хлопотать о перемирии, побуждая «Совтур» делиться дешевыми билетами и предоставлять места на своих базах «пролетарским туристам», путешествующим самостоятельно. Между тем профсоюзы, снаряжавшие туристов, стали уставать от вражды между двумя организациями, настаивая на урегулировании разногласий. В конце 1929 года совещание с участием высокопоставленных чиновников приняло решение о необходимости объединения сил, и в феврале 1930-го представители «Совтура» и Общества пролетарского туризма начали переговоры о слиянии⁸⁹. На кону была судьба советского туризма: будет ли он истинно социалистическим и добровольным, как хотело Общество пролетарского туризма, или коммерчески-ориентированным, как предлагал «Совтур»?

Как и в прочих областях, на которые распространилась культурная революция 1928–1932 годов, участников событий невозможно охарактеризовать исходя из их классовой принадлежности или даже политической позиции. Радикалы от туризма группировались вокруг комсомольских и частично партийных органов; государственные учреждения, такие как Наркомпрос, финансировавший «Совтур», делали акцент на своих административных полномочиях. «Вечерняя Москва», орган Московской городской парторганизации, следовала популистской линии, сводя к минимуму значение идеологии. Эта борьба стала отражением «Великого поворота», происходившего в экономике и политике. Зимой 1929–1930 годов, когда на деревню обрушилась всеобщая коллективизация (и «Совтур» запросил у государства денег для организации колхозных турбаз!), между Обществом пролетарского туризма и «Совтуром» произошло открытое столкновение за контроль над туризмом в СССР. «Пролетарские» активисты подчеркивали свое идеологическое превосходство:

Мы – за массовое самодеятельное пролетарское движение, «Совтур» – за платные экскурсии, мы – за ячейки в предприятиях, как основной центр, «Совтур» – за экскурсионную базу, как центр, мы – за подчинение хозяйственного обслуживания политической задаче движения, «Совтур» – на практике превращает хозяйственное обслуживание в самоцель⁹⁰.

В марте 1930 года, когда И. В. Сталин предостерег руководящих работников против «головокружения от успехов» (речь шла о коллективизации), Совнарком по инициативе Центрального комитета комсомола определил победителя этого противостояния на основе классовых принципов. Классовая война, как указал Сталин, закончилась, пролетариат победил, теперь следует восстановить мир. В соответствии с распоряжением Совнаркома «Совтуру» пришлось уступить; возникла новая структура – Всесоюзное добровольное общество пролетарского туризма и экскурсий (ОПТЭ). То была добровольная организация, наподобие обществ «Друзья детей» и «Долой неграмотность», Союза воинствующих безбожников и т. д. Все они служили для мобилизации различных сегментов общества ради общественного блага и поддержки народных инициатив⁹¹. Новая туристическая организация должна была поддерживать и расширять существующую сеть экскурсионных маршрутов и турбаз, а также систему договоренностей относительно проезда. Кроме того, ей вменялось в обязанность сделать пролетарский туризм истинно массовым движением, используя имеющиеся пропагандистские ресурсы и опираясь на местные организации: таким образом, десятки миллионов советских трудящихся смогли бы оценить достоинства туристических поездок и походов.

Общество пролетарского туризма и экскурсий: массовый туризм без участия масс

Создание ОПТЭ означало торжество принципов волюнтаризма, федерализма, массового участия и саморазвития. Основой общества служили ячейки, образованные на предприятиях и в образовательных учреждениях: входившие в них активисты работали в тесном контакте с профсоюзами, комсомолом и физкультурными деятелями, пользуясь их влиянием и ресурсами. Заводские и фабричные ячейки старались привлечь рабочих романтикой дальних дорог, чтобы те обращались к ОПТЭ, когда дело дойдет до планирования летнего отдыха: только зарегистрированные группы могли получать билеты на поезда за полцены. (В некоторых случаях вторую половину оплачивала профсоюзная организация предприятия.) После первого путешествия многие становились энтузиастами туризма и помещали рассказы о своих приключениях в заводских многотиражках, выступали во время вечерних демонстраций диапозитивов и, наконец, просто делились своими впечатлениями, чтобы побудить других присоединиться к движению. Члены ячейки на заводе «Мосэлектрик» считали ее самой старой (образована в 1926 году с 12 участниками на то время). В 1930 году в ячейке насчитывалось 260 человек, из них 106 летом того же года отправились в путешествия – в Карелию, по Днепру, по Черному морю, в Крым. Созданная в 1930 году ячейка на Мытищинском вагоностроительном заводе начала свою деятельность с поездки по Военно-Грузинской дороге, и к концу лета в нее входило уже 300 сотрудников предприятия⁹². Теоретически ячейки должны были объединяться в региональные советы, а вся структура – управляться центральным советом, избираемым на периодически созываемых всесоюзных съездах. Однако главную роль играли местная инициатива и пролетарское происхождение.

Смысл существования нового добровольного общества и оправдание его победы над «Совтуром» заключались в его цели: дать доступ к туризму широким массам. Только истинно пролетарское по составу и духу движение могло наконец выполнить обещание и сделать «пролетарский туризм» реальностью. «Классовый состав Общества определяет качество нашей работы, уровень ее идеологической насыщенности – это определяет саму суть “пролетарского туризма”, и наша самая неотложная задача – добиться преобладания пролетариев как основной массы членов Общества», – писал один активист в 1930 году⁹³. Массовое членство позволило бы также обеспечить финансовую жизнеспособность Общества, которое платило функционерам, инструкторам и консультантам. И если «Совтур» зашел слишком далеко в «коммерческом» направлении, рассчитывая на государственные средства для финансирования своих проектов и зарабатывая деньги за счет продажи путевок по высоким ценам, то ОПТЭ собиралось вести хозяйственную деятельность по-пролетарски, полагаясь на добровольцев-активистов – входивших в местные ячейки – и пуская в дело взносы миллионов участников.

Рост членской базы стал главным приоритетом новой организации. В 1929 году руководство Общества пролетарского туризма, предшественника ОПТЭ, с гордостью отмечало, что его численность выросла с нескольких сот до 50 000 членов – хотя число туристов в том же году достигло примерно 300 000 человек. Признавалось, что процент рабочих остается слишком низким – 42 % в Пресненском районе Москвы и в Ленинграде, 36 % во Владивостоке, – и поэтому в 1930 году планировалось привлечь 200 000 новых членов⁹⁴. Ленинградские руководители в июле 1930 года отчитывались всего о 9318 членах – недопустимо низкая цифра для крупнейшего промышленного центра; к 1 октября они собирались увеличить эту цифру до 50 000. Путем применения таких методов численность общества удалось довести до 600 000 человек к концу 1931 года; не боясь того, что цель покажется слишком смелой, оно объявило о своих планах на 1932 год – 1,5 миллиона членов⁹⁵. Эти усилия должны были не только способствовать развитию туризма на местах, кроме того, члены общества имели преимущества во время приобретения всех экскурсий ОПТЭ, включая льготные железнодорожные билеты и билеты «по водному транспорту», и только они получали заборные книжки, продукты и ссуды на приобретение туристского снаряжения, самостоятельно путешествуя небольшими группами. Несмотря на это, большинство рабочих не спешили становиться «пролетарскими туристами». Туризм воспринимался ими как «праздное времяпровождение» и «пустая забава», признавал один из руководителей общества в 1932 году. Активист из города Калинина говорил о том, что рабочие не воспринимают движение всерьез. «Здесь, в Калинине, слово “турист” имеет тот же смысл, что и слово “шалопай”, и никто не произносит его без смеха»⁹⁶. Для этих рабочих туризм оставался буржуазным времяпровождением, неприемлемым для строителей социализма.

Членство предполагало также выполнение обязанностей, выходивших за пределы содержательного туризма. Члены многих ячеек ОПТЭ тратили меньше времени на путешествия, чем на участие в различных кампаниях, провозглашенных партией: борьба с прогулами, помощь в весенне-полевых работах, выполнение пятилетнего плана, изучение сталинской работы «Об основах ленинизма». Зачем было вступать в ОПТЭ, если членство в Союзе воинствующих безбожников, Международной организации помощи борцам революции (МОПР) или Осоавиахиме влекло за собой те же возможности (и обязанности) для того, кто стремился проявлять общественную активность? Вскоре стало ясно, что многие члены ОПТЭ мало интересовались его деятельностью и вступили в него, понуждаемые местными организаторами, которым были нужны плательщики членских взносов. И лишь единицы из них практиковали туризм в каком-либо виде⁹⁷.

Не смущаясь нехваткой членов, ОПТЭ строило планы по развитию советского туризма в трех направлениях: групповые туры, самостоятельные путешествия и загородные поездки. Экскурсионный отдел Общества продолжил продавать групповые туры по нескольким десяткам дальних маршрутов, унаследованных от «Совтура». Нужно было перестраивать и расширять расположенные вдоль этих маршрутов турбазы, снабжать их всем необходимым, в первую очередь продуктами, нанимать гидов для групп. Увеличить число туров и их участников мешали ограниченные возможности турбаз. Соответственно, ОПТЭ возлагало большие надежды на самодеятельные турпоездки, которые Общество пролетарского туризма (существовавшее до слияния) положило в основу своей деятельности. Ячейки на заводах и фабриках были призваны пропагандировать такие путешествия и готовить к ним своих членов. Наконец, ОПТЭ рассчитывало привлекать новых участников, агитируя за «местный туризм» – экскурсии в музеи, парки, на предприятия, а также однодневные походы, позволявшие приобрести полезные для туриста навыки, и в то же время отдохнуть от повседневности и набраться сил. Согласно отчету ленинградской организации ОПТЭ за 1931 год, местные поездки совершили 841 000 человек⁹⁸.

Но для большинства членов ОПТЭ туризм означал дальние путешествия. Общество не могло оценить масштаб самодеятельного туризма, так как многие группы не регистрировали свои поездки, а взаимодействие между местными ячейками и центральным советом ОПТЭ оставалось слабым; тем не менее его руководство смело заявляло, что в 1931 году планирует довести число таких туристов до 400 000. Четыре года спустя наметили более реалистичные показатели: в 1935 году обеспечить проживание 38 000 самодеятельных туристов⁹⁹. Заявления относительно числа участников групповых туров, делавшиеся в то время, различались между собой примерно таким же образом, и поэтому сколь-нибудь надежных сведений об отправлявшихся в турпоездки не имеется. Согласно одному источнику, в 1929 году «Совтур» намеревался обслужить 17 390 участников групповых туров, 16 700 участников «массовых поездок» (обычно имелись в виду поезда с отдыхающими, отправлявшиеся в Москву или Ленинград) и 47 180 самодеятельных туристов. Подробные цифры для групповых туров на 1930 год заставляют предполагать небольшой рост – 23–25 000 человек на «всесоюзных маршрутах», отныне контролировавшихся ОПТЭ: 9250 отправились в Крым, 9040 – на Кавказ (из них 3500 по Военно-Грузинской дороге), 4600 – в Москву и Ленинград. Но в рекламе, выпущенной перед сезоном 1931 года, ОПТЭ утверждало, что в 1930 году по заранее установленным маршрутам проследовали 50 000 туристов, а в 1932-м оно намерено обслужить 350 000 путешественников!¹⁰⁰ Из данных за прошлые годы, опубликованных в 1937-м, можно увидеть, что все эти планы оказались несбыточными. В 1933 году ОПТЭ рассчитывало обслужить 53 400 туристов на всех своих всесоюзных маршрутах, но в итоге их оказалось лишь 33 900. Число участников групповых туров, проследовавших по всесоюзным маршрутам, резко выросло в следующем году (возможно, из-за улучшения ситуации с продовольственным снабжением в стране): в 1934-м их было 69 980, в 1935-м – 61 250 и в 1936-м – 83 680. Это заставляет думать о том, что в начале 1930-х годов организованный туризм претерпевал некоторый подъем, но далеко не достигал той «массовости», на которую изначально надеялось ОПТЭ. Поток туристов все же был немалым: тех, кто отправлялся по всесоюзным маршрутам, было примерно столько же, сколько отдыхающих на курортах. В 1934 году путевки на курорт достались 47 154 человекам, а туристов на основных маршрутах было 69 980. Планы на 1935 год выглядели так: 70 000 и 61 000¹⁰¹.

Шумные заявления ОПТЭ о собственных успехах привлекли внимание партийных органов, вызвав критику с их стороны. В начале 1933 года журнал «На суше и на море» сообщал, что членами общества стали около 7 миллионов человек: «Теперь никто не может сказать, что туризм – это “пустая забава”». Но на самом деле пустой была касса ОПТЭ. Члены, числившиеся лишь на бумаге, не приносили выручки. На Украине в 1933 году из 188 500 членов только 5 % платили взносы. Какие-либо деньги поступали не более чем от трети зарегистрированных членов. Массовое движение не смогло привлечь массы. Летом 1933 года ОПТЭ подверглось проверке со стороны Комиссии партийного контроля и Рабоче-крестьянской инспекции. Проверяющие скептически отнеслись к заявлениям Общества о миллионах членов, десятках тысяч ячеек на предприятиях, 80 000 альпинистов и 100 000 велосипедистов: «Таких цифр в природе не существует». Услышав о намерении сделать туристами половину взрослого населения СССР, они задали вопрос: «Разве это не магнитогорскстроймания?» (намек на несбывшиеся обещания во время строительства Магнитогорска). Погоня за голыми цифрами привела к аллилуйщине, дефициту средств, нереалистичному планированию, плохому управлению, растратам¹⁰².

Призванное быть туристическим агентством и одновременно – массовым движением, ОПТЭ плохо справлялось с обеими задачами. Комсомол, по инициативе которого пролетарии захватили контроль над туризмом в 1920-х годах, переключил свой энтузиазм и свое внимание на другие цели, такие как коллективизация. К 1931 году комсомольские издания почти перестали касаться вопросов туризма; активисты ОПТЭ чувствовали себя изолированными и брошенными. Туристическое движение не получало большой поддержки и от профсоюзов, служивших фундаментом пролетарского общества. Местные ячейки общества жаловались на то, что они не имеют финансовой и вообще никакой помощи от профсоюзных организаций фабрик и заводов. Руководство ОПТЭ надеялось, что ВЦСПС будет приобретать турпутевки и распределять их на предприятиях, примерно так же, как это делалось для домов отдыха и санаториев. Но профсоюзы проявляли мало воодушевления, хотя ОПТЭ предлагало им на 1934 год 40 000 путевок. Профсоюзные деятели, жаловались руководители ОПТЭ, собирались отправить в этом году миллион человек в дома отдыха и санатории, и только 5000 – в туристические поездки¹⁰³.

Не ставший в 1930-е годы массовым движением советский туризм не отличался ни в чем существенном от практик, имевших место в развитых странах. Повсюду туризм и отпуск оставались по преимуществу прерогативой элиты и верхушки среднего класса; пришествие массового туризма состоялось только после Второй мировой войны. В Европе рабочие добились введения оплачиваемых отпусков, начиная с 1936 года, но это не сразу отразилось на количестве и продолжительности досуговых поездок. Даже при скидках на проезд для рабочих, лишь 5-10 % французов уезжали куда-либо из дома в середине 1930-х годов по причине нехватки денег, недостаточности инфраструктуры и отсутствия соответствующей привычки. Туристов следовало учить путешествовать: это касалось и капиталистических стран, и СССР. В США лидеры профсоюзов почти не проявляли интереса к борьбе за оплачиваемые отпуска, добиваясь вместо этого сокращения рабочего времени. Таким образом, до 1950-х годов туристические поездки совершались в основном представителями среднего класса. В Великобритании отъезд в отпуск был более распространенным явлением: по одной из оценок, в 1938 году 40 % всех взрослых жителей страны взяли хотя бы недельный отпуск. На протяжении 1930-х годов в Великобритании сооружались кемпинги, в которых рабочие могли почувствовать вкус роскоши, но массовое их строительство началось уже после войны. Ближе всего к массовому туризму в межвоенный период подошла Германия с ее организацией «Сила через радость», ежегодно посылавшей более миллиона туристов в круизы и групповые туры; кроме того, там была хорошо развита коммерческая туристическая индустрия, предоставлявшая дополнительные возможности для среднего класса [Furlough 1998; Cross 1989; Berkowitz 2001; Aron 1999:188–204; Kopper 2009; Ward, Hardy 1986; Baranowski 2004]. Однако в этих странах массовый туризм мог опираться на растущий спрос, государственное представление об общественном благе и коммерческую туриндустрию. В СССР отсутствовал последний компонент, и туристические активисты открыто отвергали саму мысль о его появлении.

Не располагая нужными средствами и достаточным инвентарем, чтобы содержать в порядке расширявшуюся сеть своих туристических объектов, ОПТЭ шло от кризиса к кризису. Созданное в 1930 году Общество провело свой первый (и последний) съезд только в 1932-м. Делегаты подтвердили принципы, на которых держался пролетарский туризм, и согласились с тем, что движение должно основываться на самодеятельных путешествиях, а не на организованных поездках. Они признали также необходимость улучшить условия перевозок и проживания для участников групповых туров, но обвинили некоторые местные организации в «погоне за длинным рублем», что было, по сути, совтуровской практикой без «Совтура». После того как в 1933 году Комиссия партийного контроля указала на раздутые штаты и недостатки в управлении, руководители ОПТЭ снизили число штатных сотрудников со 186 до 104, реорганизовали отделы Общества и пообещали стать лучше – как хозяйственники и как социалисты. «Торгашеская деятельность, погоня за рублем любыми средствами, как находящиеся в резком противоречии с интересами туристского движения, должны быть немедленно прекращены»¹⁰⁴. Но им следовало также эффективнее управлять своими активами – турбазами, предприятиями по производству туристской одежды и снаряжения, запасами продовольствия, – проявляя меньше бюрократизма.

Рис. 2.1. Значок члена Общества пролетарского туризма и экскурсий, 1930-е годы. Компас и красная звезда навсегда останутся символами Общества и его преемников.

Собственность автора

В 1935 году руководство профсоюзов, заметив рост интереса к туризму в народе, стало критиковать ОПТЭ за неспособность дать адекватный ответ. «Туризм – это прежде всего здоровье», – указывалось в печатном органе ВЦСПС, газете «Труд». Опросы рабочих в различных городах дали «неожиданные» результаты – ударники хотели во время отпуска познакомиться со страной и посмотреть как можно больше мест: проехаться по Волге, посмотреть, где жил Лермонтов, показать семье свой родной Урал. И здесь они рассчитывали на местные ячейки ОПТЭ. «Этим летом я решил надавить на ОПТЭ, чтобы оно организовало поездку на Кавказ, – говорил слесарь московского завода “Динамо”. – Хочу посмотреть море не на картинах, а в жизни». ОПТЭ не могло обеспечить этого и к концу 1935 года было серьезно скомпрометировано из-за финансовых нарушений и невнимания к своей главной задаче – развитию туризма. Прибыль стала самоцелью, для ее получения ОПТЭ превратило приморские турбазы в «пансионы» для туристов, проводивших весь отпуск в одном месте, тогда как настоящие туристы, желавшие там остановиться, встречали отказ¹⁰⁵.

К началу 1936 года ЦИК СССР пришел к выводу, что добровольное общество не справилось со своей задачей – дать возможность советским гражданами совершать дешевые, полезные для здоровья турпоездки и турпоходы. Так как новая Конституция СССР (принятая в июне) гарантировала право на отдых, правительственные чиновники сочли туризм слишком важным, чтобы оставлять его на откуп плохо управлявшемуся обществу. 17 апреля 1936 года ЦИК официально распустил ОПТЭ. Экскурсии, массовый туризм и альпинизм отныне были поставлены под контроль ВЦСПС, который отвечал за все маршруты, всесоюзные и местные. К нему переходила также вся собственность ОПТЭ – турбазы и гостиницы, включая многоэтажный Дом туриста, который строился на Арбате. Однако ВЦСПС делил ответственность за самодеятельный туризм и альпинизм со Всесоюзным советом физической культуры¹⁰⁶.

С учетом того, что профсоюзы уже управляли обширной сетью домов отдыха и санаториев, передача им ответственности за турпоездки была разумным шагом. А поскольку на большинстве предприятий уже существовали «добровольные спортивные общества», находившиеся под крылом комитетов физической культуры, ячейки ОПТЭ без особых сложностей влились в новую систему. Итак, туризм по-прежнему считался движением, а не разновидностью хозяйственной деятельности. Туризм как лучший вид отдыха существовал в пространстве, где определяющими были такие понятия, как идеология, благосостояние, польза и, о чем будет сказано ниже, неденежные льготы – а не в экономической сфере.