Kitabı oku: «Прикосновение»

Yazı tipi:

ISBN 978-5-4496-7684-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ 1. ЗАРАЗИТЕЛЬ

– Мистер Бертон, вы уверены, что это хорошая идея? – спросила молоденькая секретарша, со свойственной ей манерой растягивать гласные и сопровождая свои слова тревожной улыбкой красных губ.

– А с чего вдруг это может быть плохой идеей, Ханна? – с лёгкой усмешкой в голосе спросил мужчина, поправляя рукав своего тёмного, элегантного костюма. Он всегда называл свою секретаршу по имени, а не по фамилии, так как она ему не нравилась. Её же это вечно смущало, но она никогда не возражала против такой любезности. – Как-никак, этими экспериментами мои люди занимаются вот уже несколько лет, так что они в этом уже профессионалы.

Он оторвал свой взгляд от замусоленного рукава костюма и посмотрел в огромное окно, перед которым стоял. Внизу под ним расстилался сверкающий в утреннем свете город, по широким дорогам которого в сторону здания, управляемого мистером Бертоном, ехали несколько крупных, похожих на военные, машины. Это здание было крупной лабораторией, в которой проводились некоторые опасные эксперименты. Этот пятиэтажный квадратный дом, отливающий разными цветами из-за стекла, которым он был покрыт снаружи, был вторым имением мистера Бертона. Он купил лабораторию совсем недавно, буквально три месяца назад, в середине лета, и сейчас здесь было ещё чисто, пахло красками и химикатами, и оборудования пока что было мало. Но мужчина не собирался здесь сильно осваиваться, так как считал это опасным, из-за одного человека…

– Я не об этом, сэр, – чуть смутилась секретарша, сжимая в руках папку с исписанными бумагами. – Не опасно ли то, что здесь, в центре города, будет находиться столько нового оборудования?

– Можешь об этом не волноваться, – мистер Бертон посмотрел на Ханну, повернувшись к ней лицом, и ободряюще улыбнулся, хотя и самому было почему-то тревожно. – Оборудование нам очень нужно, я собираюсь сорвать крупный куш, – он изучающе сузил глаза, наклонив голову на бок, и подошёл к девушке. – Но, вижу, тебя и не это волнует?

– Да, сэр, – ещё больше смутилась секретарша, потупив голову и скрывая любопытные серые глаза. Прядь огненно-рыжих волос упала ей на лоб. Она почему-то всегда смущалась при директоре, а особенно, когда они оставались одни. Ханна уже давно заметила, что с ней такое происходит только с мистером Бертоном, потому что со всеми остальными мужчинами она вела себя достаточно смело и дерзко. Может, потому что она личная секретарша такого крупного деятеля? Но почему-то ей казалось, что причина была в чём-то другом, совершенно ей непонятном. – Мне интересно… А не будет ли нападения? – на этих словах она украдкой посмотрела на своего босса, лицо которого выражало безмерное спокойствие, после чего тут же отвела взгляд, снова опустив глаза вниз, будто она была в чём-то виновата перед ним. – Как-никак, а у вас в лаборатории будет проходить экскурсия, и в ней могут быть его шпионы.

– Хм-м-м… Экскурсия? – мистер Бертон нахмурил брови, вспоминая, но через секунду уже снова улыбался. – Да, точно! Экскурсия! И как я мог забыть такое? Видимо, в последнее время слишком много хлопот набралось, – он покачал головой, похлопав по карманам, будто там мог найти причину всех его проблем. – Ничего страшного, не думаю, что что-то такое опасное произойдёт, если ему ничего не взбредёт в голову…

1. ВО ПЛАМЕНИ

Никогда не ходите на экскурсии.

Какой бы заманивающей она не была, лучше не ходите, а то мало ли что может произойти.

Я, к примеру, тоже не подозревал, чем всё обернётся, когда согласился на поездку в новую лабораторию. И уж тем более я не подозревал, что на меня нападут охранники. Да, вы не ослышались, именно охранники! Тогда как они должны были нас защищать, они наоборот – напали. Я могу дать вам руку на отсечение, если не верите! Я ничего плохого не делал и не собирался ничего украсть. Даже хорошо себя вёл и не шумел, что было для меня нехарактерно.

Но так или иначе, на нас напали охранники.

На самом деле, я не знал, что в таком случае делать. Не имел ни малейшего понятия. Обычно в фильмах всех спасал какой-нибудь герой или человек, который следил за теми, кто должен был напасть, и кем обычно являлись злодеи. Но сложившаяся ситуация ставила меня в тупик. Ну не могут же охранники быть злодеями! Почти во всех фильмах они являлись глупыми и толстыми людьми, которые никогда не могли нормально позвать на помощь, когда что-то происходило, к примеру, ограбление или что-нибудь похуже. И как всегда охранников вырубали или, что было ещё хуже, – убивали.

Не знаю как, но мы, а точнее я со своим лучшим другом Уиллом, догадались, что нужно бежать.

О, если бы всё это было так легко! Никогда ничего не бывает лёгким, особенно если это побег из горящей лаборатории.

Огонь обжигал кожу, обжигал лёгкие, обжигал глаза.

Он пылал везде, куда ни посмотри: в комнатах, на оставленных вещах и школьных рюкзаках, валявшихся на полу, на одежде трупов, которые встречались нам по пути. Не знаю, умерли эти люди от взрывов или же их убили ещё раньше, но меня волновала своя жизнь. И то, как выбраться из этого здания.

Задаваться вопросами о том, кто на кого напал, что происходило, зачем охранники так поступили, почему нас никто не спасал и почему расстреляли моих однокурсников, я считал бесполезным. Ведь мне всё равно никто ничего не расскажет, а я просто постараюсь об этом забыть, как о страшном сне, если, конечно, выживу. Я ведь не был каким-нибудь крутым героем из боевика, не был ни спасителем мира, ни, уж тем более, знаменитой личностью, которой можно было почти что всё. Я всего лишь обычный шестнадцатилетний подросток со своими проблемами, учившийся в Медицинском колледже и поехавший на эту злосчастную экскурсию.

Да уж, как-то не очень оптимистично, особенно после того, как я собирался дать вам руку на отсечение, чтобы вы мне поверили. Но о каком оптимизме могла идти речь, если я со своим другом бежал по коридору в поисках выхода, при этом избегая охранников? Да тут только плакать надо!

Но я этого не собирался делать даже тогда, когда справа от меня взорвалось окно. Мощный поток воздуха и огня отнёс меня с Уиллом к стенке. Удивительно, что на ней не остались отпечатки наших перепуганных лиц.

Боль была ужасной. Она будто проникала в каждую клеточку моего тела, заставляя скрючиваться и стонать, что выглядело не совсем по-геройски. Не каждый день испытываешь такую боль и такие гоночные приключения.

– Чёрт, – зажмурившись, я пытался сесть, облокотившись об стену.

Кровь стучала в висках, голова раскалывалась, словно по ней хорошенько прошлись топором, мышцы всего тела, а особенно в ногах, горели от такого сумасшедшего бега, лёгкие, казалось, сейчас разорвутся на мелкие кусочки, которые изуродуют пол ещё больше. В ужасе я уставился на то, как у меня из руки торчал осколок стекла. Сказать, что выглядело это противно – ничего не сказать. Тошнота подступала к горлу, кровь стекала из глубокой раны, от чего меня чуть ли не выворачивало наизнанку. Нет, не подумайте, что я боюсь крови, ничего подобного! Просто это жутко неприятно, когда из твоей руки торчит осколок, заляпанный твоей же кровью.

Дрожащими руками и со стиснутыми зубами я своими обкусанными ногтями пытался вытащить осколок из руки, пыхтя при этом, как паровоз, и напрягаясь до невозможности. На остальные многочисленные порезы я не особо обращал внимания, потому что они не очень сильно болели и не угрожали мне смертью. Хотя с этим я немного переборщил. Да, я правда мог потерять очень много крови и от этого умереть, но вряд ли мне это грозило, если я выберусь отсюда. Осталось только выбраться…

– Стой, ты что творишь?! – Уилл, который выглядел не лучше побитого человека, подскочил ко мне, в панике осматривая мою рану, и отдёрнул мою руку, чтобы я не натворил глупостей. – Дай, я попробую.

Не в силах возражать не только от боли, но и от жуткой усталости, я послушался парня и позволил ему со мной делать всё, что тот хотел. Это же друг, он всегда поможет! По крайней мере, я очень на это надеялся.

И, оказалось, что не зря (о, хвала богам)! Уилл, который был более ловкий, чем я, и более осторожный, медленно доставал из моей руки осколок, при этом зажимая мне другой рукой рот, чтобы я не завизжал от боли. Конечно, кто, как не он, знал, что я любил покричать, как девчонка? Я весь скривился от мучений, лицо, казалось, уже застыло в сморщенном виде, словно по нему проехались или смяли, забыв распрямить. Я не смотрел на то, как работал Уилл, иначе бы меня стошнило прямо на него, испачкав его и без того грязную от дыма и пыли учебную форму.

Громкий звук отлетевшего в сторону осколка, который ударился об пол и проскользнул по нему, словно по льду, заставил меня обрадоваться своему спасению. Стараясь не смотреть на жуткую глубокую рану у себя на руке, которая, наверное, стала ещё больше, чем была до этого, я посмотрел своему герою в эти всегда озорные и добродушные глаза, знакомые ещё с самого детства. Чёрные, как смоль, волосы Уилла растрепались, будто по ним прошёлся ураган, лицо озаряла счастливая улыбка, так хорошо подходящая его с правильными чертами лицу, в котором читалась такая беззаботность и радость, точно мы не находились посреди пожара в огромной лаборатории и нас не преследовали охранники, желающие нас убить, словно мы самые закоренелые преступники. Порой я поражался тому, как друг мог выглядеть совершенно безмятежным и весёлым в самой сложной и опасной ситуации. Думаю, он даже более сумасшедший, чем я. Эта мысль заставила меня рассмеяться. И неважно, что я был наполовину заляпан собственной кровью. Классно, не правда ли?

– Что ты ржёшь как конь? – усмехнулся Уилл, помогая мне встать с пола и смотря на меня, как на идиота. – Тебе смешно, что нас чуть не убило взрывом?

– Не надо так негативно думать! – возмутился я, переставая смеяться, но вовсе не из-за слов друга, а потому, что мне было больно. Всё тело ныло и требовало отдыха, точно после тяжёлой тренировки (которых я ненавидел, как и весь физический труд), но я не мог позволить себе расслабиться, по крайней мере, точно не сейчас. – Я всего лишь сумасшедший!

– Не стоит так шутить, а то ещё окажется правдой, – неожиданно серьёзно проговорил Уилл, нахмурив брови. Под его укоряющим и тяжёлым взглядом я почувствовал себя неловко. Да уж, это был перебор.

И кто же знал, что это окажется правдой в моём ближайшем ужасном будущем. Или в его конце.

Только я хотел попросить прощения у друга, будто бы нам и не угрожала опасность, как вдруг она о себе объявила. Причём внезапно, громко и смертоносно.

Пуля со свистом пролетела мимо меня, отрекошетила от стены и отскочила в сторону, чудом нас не задев, за что я был ей мысленно благодарен. В коридор, в котором были мы с Уиллом, вбежал охранник, один из наших преследователей, держа на готове пистолет. Его волосы растрепались, лицо раскраснелось, словно его обмокли в краску, грудь тяжело поднималась, с шипением выпуская воздух, но глаза выражали стойкость и упорство, которые точно показывали, что «охотник» не собирался так легко отпускать своих жертв.

– Валим! – не сдержав это отчаянное слово, смешанное с таким же отчаянным криком, я помчался вперёд, видя, что в конце коридора был поворот, будто свет в конце туннеля. Но, пожалуй, не стоило думать о смерти, когда ты и так был на грани гибели.

– И без тебя знаю! – усмехнулся Уилл, двигаясь за мной, тогда как нужно было наоборот – он должен был быть впереди. Ведь он всегда был впереди меня, и не только на физкультуре, но и по всем предметам. Он словно был идеалом для меня, целью, которой я желал добиться, прототипом, которым мне, увы, просто не суждено было стать.

Я бежал, не оглядываясь и стараясь не думать, что мы вот-вот умрём. И чего этот охранник ждёт? Почему не стреляет? Ведь для него это так просто – лишить жизни невинных людей. Я видел, как он и его сообщники неожиданно начали стрелять по моим однокурсникам и друзьям, будто и не по людям вовсе, словно человеческие жизни ничего для них не значили. Я помнил, как с хлюпаньем повалилась на пол наша преподавательница, а из её продырявленной груди текла кровь, как падали, точно камни, ребята, то крича от шока, то стоная от боли, то тихо испуская свой дух.

Это были ужасные картины. Я никогда не видел, как умирал человек от пули, никогда не знал, что такое смерть и как она ужасна на самом деле, в отличие от того, как это показывали в голливудских фильмах. Я не понимал и половины того, что произошло тогда, пока крик Уилла не выдернул меня из шока, заставляя оторваться от этого жуткого зрелища, а ноги не понесли меня за другом.

– Стойте! – в ярости закричал охранник, которого уже явно выбешивало, что мы убегали от него, как зайцы от охотника.

Пара пуль полетели в нашу сторону, но в этот момент мы повернули за угол, как раз вовремя, чтобы сберечь себе жизни. Думаю, я мог бы чувствовать себя героем или мачо в каком-нибудь крутом фильме, как, к примеру, Том Круз, если бы не выглядел со стороны совершенно убого: пухлый, болезненно бледный с покрасневшими щеками, вспотевший и умирающий от быстрого бега. Да уж, мне слишком далеко до мачомена, и уж куда мне сниматься в фильмах. Я не мог даже нормально бежать: ватные ноги подкашивались, сердце ныло в груди от такого быстрого и непривычного темпа, лёгкие качали воздух, пытаясь хоть как-то надышаться; покалеченную руку я не мог согнуть – рана находилась чуть ниже локтя на тыльной стороне, где были вены, отчего из неё до сих пор лилась кровь, как из фонтана. Обращать внимания на боль уже было некогда – надо было спасаться, а не мучиться и стонать.

Коридор, в который мы, пыхтя как паровозы, выбежали был длинным, отчего в мою голову полезла неприятная мысль: нам конец. Я видел впереди ещё один поворот, но до него было слишком далеко, чтобы не попасться снова под пули. Но и в следующем коридоре вряд ли бы мы нашли выход. По-моему, мы бежали уже не к нему, а от него. Но так или иначе, мы мчались вперёд, не останавливаясь, как сумасшедшие.

– Я сказал стойте! – в ещё большей ярости закричал охранник, бежавший за нами по пятам и, остановившись, снова выстрелил.

На мгновение я подумал, что нам снова повезло, пока не понял, что больше не слышал ни топот, ни дыхание за собой. Чуть ли не задохнувшись от паники, я в страхе посмотрел назад и застыл. Уилл, широко открытыми глазами смотря на меня, сжимал грудь рукой, по пальцам которой текла алая кровь, пачкавшая его одежду ещё больше. На мгновение я перестал верить в реальность, ведь не мог же мой лучший друг, почти самый близкий мне человек и спутник по жизни, умереть?! В груди разрасталась огромная, удушающая волна боли.

Пошатнувшись, парень попытался сделал шаг вперёд, но упал лицом на пол, а за ним упало моё сердце, утонуло в океане душераздирающей печали и страха, поглотилось тьмой безвыходности и мучений, заныло от страданий и невыносимой боли. Мне хотелось подбежать к нему, потрогать его и надеяться, что он жив, что это всего лишь иллюзия или страшный сон, хотелось, чтобы он всегда был жив, хотелось увидеть его улыбку и озорные глаза, но это было бы напрасно.

Уилл был мёртв.

2. ДЕВУШКА В ОГНЕ

Никогда не сожалейте. Это всё равно бесполезно.

Однако я поступил совершенно наоборот – сожалел. Мне было очень жаль, что мой лучший друг погиб. Но что такое жалость? Это всего лишь чувство человека, его размышления и желание помочь или хоть как-то улучшить ситуацию, но не в моём случае. Здесь эта жалость была ни к чему. Она не поможет. Мне уже ничего не поможет, чтобы избавиться от боли. Мне было обидно, что всё так получилось, что все, кто поехал сегодня на экскурсию, умерли, что и моя жизнь висела на волоске. Смерть приходила слишком быстро, забирая с собой слишком многое.

В груди словно всё остановилось, заледенело, только сердце громко билось об рёбра, словно одинокий стучащий об дерево дятел посреди тихого леса. Дыхания почти не было, тело точно умерло и онемело, будто из него вынули всю нервную систему, и только жуткая рана на руке напоминала мне, что я был живой. Но мои чувства были мертвы. Убиты. Расстреляны, как и мои друзья.

Я вспомнил, как посмотрел на меня широко раскрытыми глазами Уилл перед смертью, как в них читалась вместо озорства понимание того, что это последние мгновения его жизни, как в нём боролось сожаление и уверенность с тем, что он жил не зря, как он пытался доказать себе, что что-то стоил обществу. Но в его глазах ещё выражалось искреннее извинение передо мной, словно он боялся, что я не проживу и минуты без него, что он уходил из этого мира не по своей вине. Я понимал своего друга и считал, что он погиб не зря. Возможно, это прозвучит слишком эгоистично, но Уилл спас мне жизнь, пожертвовав собой. И я не должен был его подвести, как обычно это делал. Нет, только не сейчас.

Ещё один выстрел заставил меня отвести взгляд от неподвижно лежащего тела у моих ног. Мгновение я ужаснулся, что сейчас и я помру, но понял, что пуля прошла мимо. Уже во второй раз я благословил свою судьбу. Почти ничего не соображая, я помчался дальше вперёд и, перед тем как скрыться за поворотом, заметил, что охранник, стрелявший в меня, чертыхнувшись, начал перезаряжать пистолет, что значило только одно – у меня в запасе было несколько секунд (о, хвала богам, как это много! Даже не знаю, что и делать с ними!). Коридор, в котором я очутился и бежал как сумасшедший, был очень тёмным (что было, между прочим, очень страшно) и коротким, так что через пару секунд я уже снова повернул за угол.

Тупик.

Капец. На мгновение, буквально на мгновение, я подумал, что это конец, что весь наш побег был зря, что Уилл отдал жизнь напрасно. Но это было всего лишь на мгновение, пока я не заметил светящуюся табличку на двери справа от меня. Яркие красные буквы горели «НЕ ВХОДИТЬ! ОПАСНО!», но что могло меня остановить? Какой дурак не зайдёт в комнату, в которой мог спрятаться, если был на грани смерти? Ну точно не я, хотя я и был временами дураком!

– Плевать я хотел на ваши правила, – недовольно прохрипев, я толкнул дверь и, войдя внутрь, тут же её закрыл.

Осматривать комнату я не собирался. Зачем? Здесь было достаточно темно и так пахло кислым, что и так было понятно, почему здесь нельзя находиться – химикаты. Что ещё такого угрожающего могло быть в лаборатории, хоть и новой? Только что-то ядовитое или взрывоопасное. Но проверять я этого, конечно же, не стал, что делало меня легкомысленным и за что я поплатился. Я медленно пятился назад спиной, не спуская глаз с двери, ожидая, что вот-вот в неё начнёт стучаться охранник, желающий меня растерзать как дикий зверь, но пока было всё тихо до того момента, пока я не упал.

Да, именно, упал. А точнее, поскользнулся на какой-то пустой пробирке.

На спину, со всего своего довольно невысокого роста, совершенно позорно и нелепо. В любом таком же случае я бы рассмеялся, удивляясь своей невнимательности и рассеянности, но не сейчас. Дикая боль пронзила всё моё тело, словно в него вонзили кол. Я еле удержался, чтобы не закричать во всё горло, но вовремя прикрыл рот рукой, крепко его зажав, отчего я чуть ли не задохнулся, однако был близок к этому. Мою покалеченную руку будто медленно и мучительно рубили от кончиков пальцев до самого плеча. Я посмотрел на свой источник страданий – в рану попала какая-то чёрная, точно нефть, жидкость, которая пузырилась на крови, словно та вскипала от её ядовитого воздействия.

Мой желудок наконец не выдержал. Отвернувшись в другую сторону и зажмурившись, я выплюнул переваренные остатки своего завтрака, чувствуя, как скрючивался не только мой желудок, но и всё тело. О, как же это было мучительно! Мне просто становилось плохо от того, что во мне ничего не осталось от такой вкусной маминой пищи! Всё утро, которое она провела за готовкой, получается, было зря. Однако, я всё равно не должен был умереть, как бы я не боялся смерти. Посмотрев на свою промокшую и покрашенную в разные цвета одежду, до меня только сейчас дошло, что, падая, я свалил на себя с ближайшего стола все колбы с химикатами, отчего и был весь мокрый. Теперь дело обстояло ещё хуже, чем было до этого. Круто, очень круто. Просто СУПЕР.

Слёзы медленно прокатились по щекам. Нет, я не был плаксой, только не подумайте так! Просто последнее произошедшее со мной событие ещё и до такой степени нелепое меня добило. Сначала на нас напали, расстреляли как собак моих друзей, потом взрыв и осколок, покалечивший меня, затем смерть Уилла, а теперь ещё и химикаты, от которых я мог умереть, тем более один из них попал прямо в мою рану. Приключения вертели мной как хотели, словно я был никчёмной пешкой в чьих-то кровожадных руках. Боль сжимала меня изнутри, душила, не позволяя вздохнуть полной грудью, отчего отчаяние поглощало меня ещё больше. Страх заставлял меня представлять ужасные картины своего мучения и медленной смерти, заставлял трястись, как при лихорадке, и чуть ли не писаться в штаны, заставлял чувствовать ощущение пустоты внутри себя, одиночества и беспомощности.

Руку жгло, будто в ней кипела кровь, распространяя химикат по всей кровеносной системе, отравляя тело ещё больше. Отравляя мою душу, сердце, разум. От потери, от боли, от мучений. Наверное, я должен был почувствовать, что во мне что-то менялось от химиката, как будто бы я должен был стать Халком и спасти весь мир, однако всё происходило ровно наоборот – я совершенно ничего не ощущал и не становился героем. Никаких изменений. Может, я и не умру вовсе?

Знаете, никогда не надейтесь на лучшее. Только на худшее. Может быть, это вам поможет.

Как только я подумал о хорошем, пытаясь себя хоть как-то подбодрить, то мои мечты тут же развеялись громким стуком в дверь. Ну, как стуком? Просто охранник, желающий меня растерзать, вламывался в комнату. Какая тут ещё могла быть мечта? Только не умереть.

Я в ужасе осмотрелся в поисках места, где можно было бы спрятаться, но вокруг меня были только металлические столы и разбитые колбы, валяющиеся в разноцветной жидкости из-под химикатов, будто кто-то пролил акварельные краски. Я попытался что-то предпринять и хоть что-то придумать, но вид моей окровавленной руки, испачканной ещё и чёрным химикатом, заставил меня отбросить все планы и ждать своей участи. А она, тем временем, взбесившись и выстрелив в ручку двери, ворвалась в комнату и нацелила на меня пистолет. Знаете, я даже не дрогнул. Мне было настолько плохо, настолько меня терзал страх своими острыми когтями, что я не мог уже пошевелиться. Но участь явно этого не хотела.

– Вставай! – в ярости закричал всё тот же охранник, дыша при этом как паровоз. Его глаза горели, будто огни самого Ада, но они воспламенились ещё больше, когда он увидел, что я не вставал с пола и даже не собирался этого делать. – Я сказал вставай!

В доказательство своих слов он выстрелил в мою сторону, пуля прошла в нескольких десятках сантиметрах от меня, но я был уверен, что, если бы он хотел прикончить меня, то попал бы точно в цель. Кадык дрогнул у меня в горле, штаны чуть ли не обмочились, по телу прошла сильная дрожь. Медленно я начал вставать с пола, стараясь не только не опираться на мою раненую руку, но и не смотреть на неё. Я старался не стонать от боли и не плакать, хотя слёзы до сих пор скатывались по моим щекам, а из груди вырывались тихие всхлипы.

Всё также под прицелом, я, мучаясь болью и покалыванием в раненой руке, наконец-то тяжело встал и почти что распрямился в свой недлинный рост, пока на меня не настигла новая напасть. А, может, это было спасение свыше? Так или иначе, в комнате неожиданно стало на одного человека больше.

Она появилась совершенно не слыхано не гадано, будто её прислали с Небес. В мрачном окружении она выглядела как луч света в темноте, как ангел среди демонов, как радость в океане печали. И что ещё было более радостнее, что её не заметил охранник. Однако, увидев её, я вытаращил на неё глаза, точно передо мной стоял не человек, а инопланетянин. Хотя её странная красота вполне могла делать её неземной. Белые, словно цвет Луны в полнолуние, волосы, которые казались совершенно необычными, но явно не покрашенными; серебристые, точно отражение месяца в воде, глаза, в которых читалась строгость, настойчивость и храбрость; лицо похудевшее и такое суровое, что, казалось, целая армия войска не спорила ни с одним приказом девушки; тонкие длинные руки и не менее длинные ноги, как у цапли; явно когда-то белое, но сейчас уже серое платье, чуть порванное к низу и висевшее на ней так свободно, будто бы под ним находился только скелет, а не женское тело.

Она выглядела настолько сногсшибательно, что я не мог отвести от неё глаз и так и стоял, разинув рот; даже слёзы перестали течь из глаз, а боль в руке, казалось, приутихла, будто бы даже страдания могли прекратиться из-за такой ангельской красоты.

Охранник уже хотел крикнуть мне новый приказ, его рот раззинулся, лицо раскраснелось ещё больше, однако «пикнуть» он не успел – незнакомка коснулась его шеи. Может, она была магом и это было такое заклинание, которое должно было превратить мужчину в лягушку? Или же она так привлекла к себе внимание? Или она решила его испугать таким вот странным образом?

Но то, что произошло дальше, меня просто сразило наповал.

Нападавший стал задавать вопросы. Да, именно, вопросы. В то время, как это я должен всем подряд спрашивать, что вообще происходило и почему, это делал мой преследователь, что меня возмутило. Да какого Дьявола тут всё идёт ровно наоборот?! Знаете, это очень выбешивало, когда ты на грани смерти и даже не знаешь почему именно и главное зачем. Очень круто, не правда ли?

– Что?… – охранник повертел оружие в руках (хвала богам, уже не направленное на меня), словно видел его впервые в жизни. – Кто?… – он посмотрел на меня, в его глазах на мгновение появилось сочувствие, когда он увидел мою кровоточащую и омерзительную на вид рану на руке. – А…я кто?

Не успел я ответить ему «серийный убийца Дед Пихто», как он начал истошно кричать. Пожалуй, будь я на его месте, я бы тоже закричал, если бы у меня испарялись руки. Просто исчезали, превращались в туман, будто их и не было никогда вовсе. Это ввело меня в шок. Это что, магия? Или этому есть научное объяснение? Но от моих размышлений охраннику не становилось лучше. Он хотел быть дёрнуться или хоть что-то сделать для своего спасения, но не смог: его ноги испарялись, что делали и его тело и голова. Никогда бы не желал не только себе, но и своим врагам такой участи. Слишком уж это было… Жутко.

Мурашки прошли по моей спине, когда крик мужчины резко оборвался, а его одежда тихо упала на пол. До сих пор я не мог поверить в то, что только что произошло. И это было из-за одного прикосновения девушки? Эта мысль заставила не только вспомнить о незнакомке, но и в страхе съёжиться и чуть отступить назад, в ужасе пялясь на неё.

А девушка… Она просто стояла в полуобороте и равнодушно смотрела на меня, будто ей не было никакого дела ни до меня, ни до только со случившегося, словно она видела это не в первый раз. И не в последний. Интересно, как она оказалась жива в этом пожаре? Хотя я мог задать себе такой же вопрос: сам-то я как до сих пор жив остался? Только чудом.

– Кто ты? – властным голосом спросила она, ещё больше нахмурив свои тонкие серые брови. Её глаза недружелюбно блеснули. Знаете, в этот момент я понял, что лучше бы я умер, чем стоял перед ней, как маленький и беззащитный ученик перед строгим и разъярённым учителем, хотя девушке было не больше лет, чем мне. – Я спрашиваю ещё раз, кто ты? – снова обратилась ко мне незнакомка, когда я ей не ответил и смотрел на неё, словно был идиотом. – Кем будешь?

– Я… Джейк, – нервно сглотнув, промямлил я, обливаясь потом и дрожа от страха. Да что это со мной было? Я должен был произвести на неё впечатление героя, храброго парня, а не труса, боявшегося даже разговаривать. Но что правда, то правда, этого не исправить.

– Нет, не знаю тебя, – покачала головой незнакомка и надела на руки резиновые, тонкие, белые, как и она вся сама, перчатки, будто боялась испачкать пальцы. Одна что-то мне подсказывало, что это далеко не так. – Ты случайно не дестер?

– Кто? – не понял я, совсем теряясь рядом с этой странной девушкой. – Ты… ты вообще кто такая?

– А тебе то какая разница? – раздражительно бросила она, оглядывая комнату, точно что-то искала, но не находила. Значит, она не бежала сюда меня спасать, её интересовало совершенно что-то другое, а не моя жалкая жизнь. Чёрт, как же обидно. Может, в этой комнате был какой-то нужный ей химикат, позволяющий ей не пачкать руки? Глупая шутка. Да и весь я не умный. – Ты ведь хочешь выбраться? – она оглядела моё окровавленное и мокрое тело с раной на руке, на которой до сих пор пузырилась и шипела чёрная жидкость, которая никак не могла меня отравить, оглядела мои растрепавшиеся русые волосы, моё испуганное, страдальческое лицо, мои молящие о пощаде глаза. – Хочешь выбраться живым?

– А кто от этого откажется? – усмехнулся я, поражаясь, что ещё способен на такое при своих разбитых вдребезги душе и разуме. – Разве ты знаешь, где выход?

Девушка лишь самоуверенно фыркнула и выбежала из комнаты. Проклиная себя из-за слабости духа и своей жалкой трусости, я помчался за ней. И не остановился даже тогда, когда снова увидел тело Уилла, его окровавленную спину от пули, его чёрные как смоль волосы, когда в груди что-то снова сломалось, а душа почти что разорвалась от боли, когда мой разум чуть ли не поглотило одиночество, тоска, печаль…

Бег заставил меня отвлечься от этих грустных мыслей, мои измученные мышцы ног снова заболеть, а дыхание сбиться. Но я не отставал от странной незнакомки, надеясь, что она меня наконец-то выведет из этой чёртовой горящей лаборатории. Огонь снова обжигал мне лёгкие, обжигал кожу, обжигал глаза. Но я не сдавался, я всё бежал и бежал за ней, поворачивая то в одни коридоры, то в другие, то перепрыгивая через лестницу, то обегая слишком горящие места.

– Чёрт! – выругался я, когда поскользнулся и упал прямо на пятую точку. Рана на руке снова закровоточила из-за такого резкого движения.

Для моего тела это было блаженством наконец-то отдохнуть. Но для моей жизни это означало конец, потому что я уже не мог встать из-за бессилия и большой потери крови. Из-за своего ничтожества.

Прошу вас, никогда так не позорьтесь, как это делал я. Вы себе всю жизнь испортите.

– Что ты разлёгся? – раздражённо спросила меня девушка, подбегая ко мне, но даже не пытаясь помочь. Огонь пылал за её спиной, создавая яркую ауру вокруг неё, отчего она становилась ещё более красивой и неземной. Если бы ещё её лицо не портила сердитость. – Нам нужно уходить, пока нас снова не нашли!