Kitabı oku: «Аполлинарий и другие…», sayfa 13

Yazı tipi:

– Арно, ты чего наделал? – шепотом прорычал Джек.

– Где-то вычитал, что надо дать выход накопившимся эмоциям, – так же тихо пророкотал попугай. – Слишком долго она это в себе дер-р-жала. Тр-р-авила себя изнутр-р-и.

– Первый раз вижу, как Сусанна плачет, – тоже шепотом сказал Камю. – Даже когда она узнала, что Людвига убили, не плакала. Бесилась, орала, но не плакала.

Повисло молчание, прерываемое лишь громкими всхлипами кошки.

– Вам вообще податься некуда? – спросил Аполлинарий.

– Ну, почему же, – охотно ответил манул. – Сусанна может в город вернуться, а я – так вообще кот дикий. Мы, манулы, коты свободные. Я везде выживу.

– Это да. Ты где так драться научился? – поинтересовался Тимоха.

– Это все Сусанна, – манул показал на кошку. – В ее бригаде два кота были, самые настоящие головорезы. Считай, они меня и воспитали по ее приказу.

– Хорошо воспитали, – Тимоха погладил все еще ноющую челюсть и засмеялся. Смех быстро перекинулся на остальных: они задрожали, тихо посмеиваясь и прикрываясь лапами.

– Уходят! – вдруг сказал Арно, показывая крылом на Берту и Сусанну. Кошки встали и медленно пошли по улице.

– Вы куда?! – спросил Аполлинарий.

Берта обернулась и, прикрыв глаза, приложила лапу к мордочке: тихо.

***

Дуб был старым, кряжистым и раскидистым. Наверное, ему была не одна сотня лет. Берта подошла к нему, взмахом лап быстро расчистила от осенних листьев и желудей бугристую землю.

– Здесь, – показала она на небольшой холм и деликатно отошла в сторону.

Сусанна кивнула и подошла к дереву. Легла на землю, обнимая лапами могилу. Она лежала молча, с открытыми глазами, абсолютно сухими и безучастными. Над лесом вдруг поднялся ветер, срывая с веток красно-желтые листья и взметая уже опавшую листву, а небо быстро затянулось темными тучами. Сначала упали первые робкие капли дождя, затем с неба полились бурные потоки воды.

Берта молчала, глядя на затихшую Сусанну, изредка вздрагивающую под проливным дождем. О чем думала эта черная ангора, лежащая на могиле брата, она не знала. Да и зачем ей об этом знать?

Было ли ей жалко ее? Безусловно. Как жалко любого, кто потерял своего близкого.

Убила бы она ее, если вдруг накинется? Несомненно. Прямо здесь, под этим вековым дубом.

А дождь бил с силой, смешивая жухлую траву с грязными потоками воды, размывая лесные тропы и грохоча по голым веткам. Наконец, Сусанна поднялась и подошла к Берте. Обе стояли напротив друг друга, мокрые, подрагивающие под холодным ливнем.

– Спасибо за то, что похоронили, – тихо сказала она. – Не бросили в реку, не оставили гнить на земле.

Берта кивнула.

– Что думаешь делать?

– Ничего. Не бойся, – усмехнулась ангора. – Оплакивать брата уже нет слез, мстить – нет сил. И, если честно, не вижу смысла – брата все равно не вернуть. Ты права.

– Тебе есть где жить?

– За это не волнуйся. Вернусь в город, там у меня целый дом остался.

– Ты вернешься сюда?

– Не знаю, наверное, если будет совсем плохо. Примете?

– Конечно.

– Спасибо.

Они обнялись словно старые подружки, будто не было между ними час назад кровопролитной стычки, будто не пытались выцарапать друг другу глаза и перегрызть глотки, визжа и проклиная.

– Пойду.

– Иди.

Берта задумчиво смотрела ей вслед, медленно уходящей на восток. Дождь смывал с ангоры грязь и кровь, размывал грунт под израненными лапами, нещадно хлестал по расцарапанным бокам. Сусанна уходила, и Берта была уверена, что она никогда не вернется сюда. Она не придет мстить, она не придет искать защиты. Гордая кошка с искалеченной судьбой.

Два месяца спустя…

Маленькие черно-серые комочки слепо тыкались в теплый живот матери, пища и пихая друг друга. Джек задумчиво посмотрел на плоды своих стараний – пятерых щенков, затем на Хельгу, усталую и счастливую. Почесал ухо и вылез из просторной утепленной будки, специально сколоченной Акимычем для потомства. Тихо вышел за забор, где уже собрались все.

– Ну, как, дядя Джек? – спросил Майк.

– Да вроде нормально все, – задумчиво ответил пес. – Пять. Два пацана и три девки.

– Поздравляю, Джек, – приобняла его Берта. Следом потянулись остальные коты, каждый дружески похлопал его по могучей спине, поздравляя. Растроганный Боренька вытер влажные глаза, а Арно станцевал на заборе.

– Как назовешь? – спросил Тимоха.

– Ну, одного точно Джеком назову, – ответил пес. – А вот остальных…

– Остальных – тоже Джеками, – зевнул Аполлинарий. – Удобно.

Джек вздохнул: ну, просто невыносимый кот!

– Остальных, может, по названию химических элементов? – неуверенно предложил Барсик. – Например, Цезий. Это мальчика. А девочек, скажем, Сера, Платина и Сурьма.

– Бар-р-р-сик, выпей яду! – язвительно пророкотал Арно.

Барсик удрученно вздохнул и тут же вздрогнул – рядом с ним с дерева мягко приземлился манул. Дружелюбно потрепал его по голове: расслабься, академик.

– О, Камю пожаловал! – одобрительно прогудели все.

– Всем привет! Джек, ну, как? – спросил манул, протягивая лапу в знак приветствия.

– Пять! – гордо ответил пес и с готовностью хлопнул по его лапе. – Два мальчика и три девочки!

– Поздравляю! – искренне сказал манул и повернулся ко всем. – А я, ребята, попрощаться пришел.

– Попрощаться?! – удивленно выдохнули все. – Чем тебе наш лес не нравится?! Жил же эти два месяца нормально!

– Да, понимаете… – Камю смущенно почесал бакенбарды. – В общем, решил я тоже семьей обзавестись, а манулов здесь нет. Да и холодает. Я же сам из Средней Азии, а там, в основном, тепло.

– Так в Сибири тоже водятся манулы, – оживился умный Барсик и тут же сник. – Ах да, климат…

– Да, климат, – дружелюбно согласился манул.

– Ср-р-редняя Азия далеко, – прикинул Арно. – Долго лететь.

– На товарняках доберусь. Неделя максимум. Ну, две. Как-то так.

Всем молчали, глядя на Камю с сожалением. Привыкли они к нему за эти месяцы, да и спокойнее стало – Камю надежно охранял подступы к селу. Больше всех расстроился Тимоха – он с ним сильно сдружился и даже брал у него уроки по самообороне.

Камю оскалился в грустной улыбке.

– В общем, спасибо вам за все, ребята! Приятно было познакомиться, пусть даже и при таких обстоятельствах.

Он тепло попрощался, приобняв каждого, и запрыгнул на ветку. Вдруг повернулся и посмотрел сверху на Майка.

– Майк, хочу тебе одно сказать: береги родителей! Я своих еще в раннем возрасте лишился, а так, может, и по-другому судьба моя сложилась.

Подумал и добавил:

– И у Сусанны с Людвигом тоже.

Махнул на прощание лапой и исчез в темноте.

Все переглянулись.

– А все-таки замечательное у нас село! – гордо сказал Боренька.

– Село как село, – досадливо отмахнулся Тимоха, расстроенный уходом Камю. – Каких тысячи.

– Не-е-е, – хитро прищурившись, возразил хомяк. – У нас самое замечательное село, в котором постоянно что-то происходит. А какие тут живут звери? Красивые, смелые и умные. Это я про себя. Ну, и остальные тоже не подкачали.

А с неба на «село, в котором постоянно что-то происходит» вдруг упал первый снег. Мелкий и редкий, который даже не успевал долететь до земли, растворяясь в воздухе. Совсем ерунда, так, россыпь невнятных снежинок. Но уже скоро пойдут сильные снегопады, подуют холодные ветра, а реку затянет в прочный ледяной панцирь – зима вступит в законные права. Люди, удрученно вздыхая, будут кутаться в шали и телогрейки, топить печи и чистить дворы, проклиная длинные ночи и жалуясь на короткие дни.

Но они, домашние птицы и звери, совсем не расстраивались скорым приходом зимы. Для них родное Ухтыблин-Улыбино в любую погоду и любое время суток – просто нескончаемый источник авантюрных приключений и калейдоскоп захватывающих событий.

Мы играли в города…

В селе, в котором по мнению Бореньки «всегда что-то происходит», этой зимой не происходило ничего. Минули новогодние праздники (вполне мирные), оттрещали Крещенские морозы, прошло Рождество, а в селе как начало ничего не происходить, так и продолжало. Дома лежали под толстенным снежным одеялом, печные трубы курились горьковатым дымком, ветер гнул голые деревья, а солнце тщетно пыталось пробиться сквозь толщу свинцовых облаков и, конечно же, ни черта не грело – все было как обычно: серо и уныло. Все с нетерпением ждали весну с ее звенящими ручьями талой воды, высоким голубым небом и хлопаньем крыльев вернувшихся грачей, а там, может, и случится что-нибудь интересное.

Майк, Боренька, Арно, Тимоха и Барсик сидели на теплой веранде шниперсоновского дома и тоже скучали. Анекдоты рассказаны, кроссворды разгаданы, чипсы съедены, миры спасены, а четвероногие бродяжки – пристроены. И теперь скучно.

– Как насчет игры «Города»? – предложил Барсик.

– Давай, – равнодушно поддержал хомяк. – Начинай.

– Москва.

Боренька фыркнул.

– Вот почему все всегда начинают именно с Москвы? Ты предсказуем, Барсик.

– Хорошо, – легко согласился кот. – Апатиты. Твоя очередь, Боренька.

– Таганрог, – важно ответил хомяк.

– Почему Таганрог? – удивился Барсик. – На букву «ы» надо!

– Какая еще «ы» ?! – возмутился хомяк. – Нет таких городов, поэтому я назвал город на предпоследнюю букву!

– Есть.

– Нет!

– А вот и есть! – настаивал умный Барсик.

– И какие? – прищурился хомяк. – Хоть один назови!

– Почему я должен называть, если сейчас твоя очередь? Не знаешь – так и скажи!

Боренька вскочил и затряс щечками. Он всегда так делал, когда возмущался.

– Это я-то не знаю?! Да я только что вспомнил! Ыртышск!

– И где это? – поинтересовался Тимоха.

– Где-где! На Ыртыше! Река такая в Казахстане!

– Нет такой реки ни в Казахстане, ни где-либо еще! Есть Иртыш! И есть Иртышск! – хлопнул лапой Барсик и строго посмотрел на хомяка.

Майк, Тимоха и Арно переглянулись. Всегда тихий и, в общем-то, безвольный Барсик сейчас являл собой воплощение непоколебимой уверенности и твердости духа. Изумлял, шокировал и где-то даже восхищал.

– Я знаю, что нет, – неожиданно согласился хомяк. – Просто думал, вы не в курсе. Надеялся, что прокатит.

– Бор-р-р-енька выбывает из игр-ры! За жульничество! – вынес вердикт Арно. – И за то, что считает всех дур-р-раками!

Хомяк надулся и отвернулся. Он всегда так делал, когда обижался.

– Ладно, подскажу, – смилостивился Барсик. – Ыгдыр. В Турции.

– Ну и названия, – пробурчал хомяк. – Ладно, пусть будет Ыгдыр.

– Так, на мою любимую букву «р-р-р-р»? Легко! – усмехнулся Арно. – Р-р-рим!

– Мурченбург! – лениво продолжил Майк.

– Гватемала! – тут же вставил Тимоха.

– Это страна! – возразил Боренька.

– Гватемала – столица Гватемалы, – менторским тоном заметил Барсик. – Так что, все верно.

– Как скажете, профессор! – Боренька уже не скрывал своего раздражения. – Твоя очередь, на «а».

– Афины, – развел лапами Барсик.

– Ы-ы-ы-ы! – взвыл Боренька. – Опять?!

– Барсик, ты это специально, что ли? – Майк осуждающе посмотрел на довольного Барсика.

– Майк, это игра, – оправдывающимся тоном ответил кот. – Я не нарушаю никаких правил, в отличие от Бореньки.

Боренька хрустнул зубками и сжал лапки. Он всегда так делал, когда злился.

– Ыжевск!

– Нет такого гор-р-рода! – пророкотал Арно.

– Ын-Чен-Ким-Ир-Сен! – тут же выпалил хомяк.

– Это где? – удивился Тимоха.

– В Северной Корее!

Барсик задумался: что-то он такого города не знал…

– Нет такого города в Северной Корее, – неуверенно сказал он.

– А где есть?! – завелся хомяк.

– Нигде нет! – рявкнул кот. – Признай это и перестань выдумывать всякую чепуху!

– А ты не умничай, умник!

– А ты не хами, хомяк!

Похоже, безобидная игра грозила перерасти в локальный конфликт, но Майк быстро остудил пыл спорщиков, громко хлопнув хвостом об пол и прикрикнув:

– Успокоились оба!

Боренька пожевал обиду, несколько раз вдохнул-выдохнул и понес сущую околесицу, на ходу генерируя названия одному ему ведомых населенных пунктов. В числе перечисленных несуществующих городов были: Ындокитайск в Юго-Восточной Азии, Ылы-Грыу в Прибалтике, Ыгорск на Алтае, Ылын-Бытыр в Монголии…

Все слушали с удивлением.

– Ыспарта! В Греции! – наконец закончил поток отсебятины хомяк, уставший от самого себя.

– Наконец-то! – вдруг сказал Барсик. – Есть такой город, только не в Греции, а в Турции.

Боренька с удивлением посмотрел на кота.

– Да? Ах, да! Ну вот видишь, – шмыгнул носом он.

– Так, моя очер-р-редь, – продолжил Арно. – На «а», значит? Амстер-р-рдам!

– Мурченбург! – зевнул Майк.

– Гамильтон! – подхватил Тимоха.

– Набережные Челны, – невозмутимо сказал Барсик.

Повисла тишина. Все смотрели на хомяка, а если точнее – на его задергавшийся в нервном тике правый глаз.

– Гондурас, – наконец прошипел Боренька.

Барсик снисходительно посмотрел на хомяка.