Kitabı oku: «Кирсанова. Такая работа»
Пролог
У третьесортного ночного клуба Вадим сбавил скорость и попытался отыскать свободное парковочное место. Задача оказалась невыполнимой – машины стояли плотно.
«Может, оно и к лучшему?», – отрешенно подумал он и надавил на педаль, оставляя позади переливающиеся разноцветным неоном огни.
Да, наверное, к лучшему.
Шумная толпа и громкая музыка – совсем не то, что ему сейчас нужно. Проще купить что-нибудь в магазине и выпить это что-то в одиночку, в машине. Главное – потом не возвращаться домой, иначе можно наломать дров. Лучше уж в полицию за вождение в нетрезвом виде, чем домой…
Да, лучше так.
Он свернул вправо и медленно поехал по ухабам, ища глазами что-нибудь похожее на магазин. В конце улицы в свете вывески блеснули никелированные поручни пандусов – Вадим прибавил скорость и через десять секунд припарковался у сетевого супермаркета.
Он вышел из машины и поднялся по лестнице. Равнодушно глянув на наклейки с призывами купить кефир и получить в подарок банку соленых огурцов, толкнул дверь. Охранник в мятом костюме, лениво болтая шнурком металлодетектора, разговаривал по телефону и на припозднившегося посетителя не обратил никакого внимания. Вадим миновал сложенные в кривую башню корзины и толкнул створки со стрелками. Поднял глаза к потолку, нашел вывеску «Алкогольные напитки» и направился мимо стеллажей с колбасой и ларей с охлажденными морепродуктами в глубь тесного зала.
– Парень! – окликнул дед, держащий в худой руке банку зеленого горошка. – Посмотри, срок годности какой?
Вадим взял протянутую банку и уставился на крышку.
– Выпущено 20 апреля 2021 года.
Белесые ресницы деда недоуменно захлопали.
– Жрать-то можно или сразу на кладбище ползти?
Вадим вздохнул и вгляделся в мелкий шрифт на бумажной этикетке.
– Срок годности – 24 месяца. Ты уж поторопись, дед: счет буквально на часы идет.
И вернул банку.
– То-то смотрю, уж больно скидка большая! – с сомнением пробурчал дед, отправляя горошек в корзину к дешевым карамелькам и суповому набору.
А Вадим уже обходил тележки с салфетками и поддоны с туалетной бумагой.
Отдел алкогольной продукции пустовал, лишь у стеклянного холодильника стоял крепкий мужчина и разглядывал пивные банки. Вадим открыл отдельно стоящий деревянный шкафчик, взял виски в подарочной коробке и направился к кассе. Проходя мимо стеллажей бакалейного отдела, увидел уже знакомого деда, рассматривающего упаковку.
– Это ж разве вермишель? – бормотал он. – Вот в мое время – была вермишель!
– Дед, купи спагетти и ни в чем себе не отказывай! – посоветовал Вадим, проходя мимо.
– Кхе-кхе, спагетти я каждый день с ушей снимаю!
Вадим поставил коробку на ленту. Кассир, молодая и усталая, скользнула взглядом по его лицу.
– Мне уже давно восемнадцать, – раздраженно сказал он, доставая из внутреннего кармана куртки портмоне.
– Вижу. Сыр-косичку, чай цейлонский по скидке не желаете?
– Не желаю, – процедил он.
Тоненькие руки поднесли коробку к сканеру. Писк.
– Пять тысяч восемьсот. Пакет? Бонусная карта наша?
– Пакет не надо! Карты нет! – резко ответил Вадим и вытащил из портмоне платиновую банковскую карту.
– Не желаете завести бонусную карту?
Он приложил карту к терминалу.
– Не желаю.
– Спасибо за покупку. Всегда вам рады. Ваш чек.
Он, проигнорировав чек, взял коробку и направился к выходу. Миновал разговаривающего по телефону охранника и вышел на темную улицу. Усевшись в машину, раскрыл коробку и вытащил бутылку.
«Надо было купить сыр-косичку на закусь. Или чай цейлонский», – равнодушно подумал он и плотно обхватил крышку.
Женщина, так не вовремя постучавшая в окно, вид имела несчастный и просящий. Вадим отпустил крышку и нажал на кнопку стеклоподъемника.
– Простите, вы не могли бы мне помочь? – жалобно спросила она.
– Налички нет, – резко бросил он, отметив мысленно, что для попрошайки женщина выглядела довольно прилично.
– Ой, ну что вы, не в этом плане! – вымученно улыбнулась незнакомка. – Я ногу подвернула. Просто у вас машина, я подумала, что…
– Ну вызовите такси! – раздраженно ответил Вадим.
– Конечно. Извините.
Она виновато улыбнулась и отошла от машины.
Вадим с треском открутил крышку, понюхал содержимое бутылки: шмурдяк какой-то паленый. Вид идущей по тротуару женщины, сильно прихрамывающей на правую ногу, вызвал новую волну злости: на нее, на себя, на жену, на деда с просроченным горошком, на назойливую кассиршу, на охранника с телефоном и вообще – на весь этот тупой гребаный мир!
И тут женщина упала, успев выставить перед собой ладони. Беспомощно огляделась по сторонам. Вадим выругался, плотно завинтил крышку и поехал следом.
– Куда вам?! – выкрикнул он в окно.
– Тут недалеко! Совсем рядом! – обрадовалась женщина.
– Садитесь.
Она с трудом поднялась и села в машину.
– Спасибо вам!
– Дорогу показывайте.
– Вон там в переулок сверните, пожалуйста.
Переулок оказался еще более безлюдным, чем улица, на которой Вадим подобрал женщину. Окна в пятиэтажных домах светились голубоватым светом телевизоров, а уличные фонари выдавали невнятное мерцание. И никого. Все забились по норам.
– Вон, дом стоит. Крайний подъезд.
Вадим остановился у последней пятиэтажки, утопающей в темноте.
– Простите мне мою наглость, но не могли бы вы помочь подняться на пятый этаж? – умоляющим тоном попросила женщина.
Вадим молча вылез из машины и помог ей выйти. Держа за локоть, повел под широкий козырек подъезда. Женщина, кривясь от боли, еле доковыляла до двери.
– Сейчас, ключ от домофона найду, – она прислонилась к стене и полезла в карман легкой вельветовой куртки. Вадим равнодушно кивнул и посмотрел на приближающиеся автомобильные фары.
– Нашла! – обрадованно сказала женщина и резко выдернула руку из кармана.
Вадим даже понять ничего не успел. Затылок обожгла боль, в глазах сверкнуло. Последнее, что он услышал, – это щелчок открывшейся автомобильной двери и топот.
Затем наступила темнота.
Глава первая
Лена задержала дыхание и погрузилась в воду с головой. Звуки перфоратора, работающего где-то в районе четвертого этажа, сразу стали глуше.
«Раз, два, три…» – начала она мысленный отсчет.
Через минуту вынырнула и жадно вдохнула. Визги перфоратора снова стали звонкими и надсадными. Она вытерла ладонью глаза и, коснувшись затылком края ванны, взглянула на потолок: натяжной, матово-белый с шестью круглыми светодиодными светильниками.
Вот уже четвертый день старший лейтенант Кирсанова наслаждалась законным отпуском. Никуда не торопилась, на планерках не сидела, выволочки не получала, на опознаниях в моргах не присутствовала, потерпевших не опрашивала. А вместо затертых джинсов, удобных ботинок и кожаной куртки, скрывающей пистолет в наплечной кобуре – хлопковая пижама с плохо выведенным пятном от кетчупа и мохнатые тапочки. Смотрела плохие ментовские сериалы, варила легкие супчики и старалась не раздражаться на звуки соседского ремонта, стартовавшего одновременно с ее отпуском.
Опять взвизгнул перфоратор, поработал минуту и затих. Лена оглядела ванную комнату на предмет, требуется ли ей самой ремонт. Пожалуй, нет. Максим, бывший муж, все сделал на совесть – плитка, цвета морской волны, лежала ровно и осыпаться ближайшие триста лет как будто не собиралась, бюджетная сантехника работала исправно, трубы коммуникаций спрятаны за искусно сделанным гипсокартонным коробом, а проем, в котором когда-то размещалось окно из кухни в ванную, был наглухо заделан и облицован плиткой.
Единственный (и нерешаемый) недостаток – тесно. Хотя, почему нерешаемый? Можно проявить креативность и совместить ванную комнату с кухней или даже с подъездом. Тем самым эпатировать соседей, внести в их серую жизнь новизны, добавить остроты и глубинных смыслов.
Впрочем, Лену, несклонную к эпатажу и в быту непритязательную, и так все устраивало. Тем более раньше и этим крошечным квадратам радовались безумно – пусть маленький угол, зато свой.
«Как там говорили в те времена: Хрущев успел соединить туалет с ванной, но не успел – пол с потолком?», – подумала Лена и, закрыв глаза, погрузилась в воспоминания о своей недолгой семейной жизни.
Максим к полиции никакого отношения не имел, у него была вполне мирная профессия – строитель. Знакомство произошло за триста километров от ее родного города Вулканогорска – в Мурченбурге, куда она приехала поступать в Университет МВД на факультет «Оперативно-розыскная деятельность».
Познакомились случайно: Лена мокла под дождем на автобусной остановке, чувствуя, как щедро льет за ворот новенького кителя и проклиная себя за то, что перед выходом на улицу проигнорировала сгущающиеся над городом тучи. И тут, совершенно внезапно, появился зонт, широкий и черный, полностью закрывший ее от хлябей небесных. Владелец замечательного зонта, глядя на ее мокрое лицо с потеками туши и на потемневшие русые волосы, просто стоял, держал зонт и улыбался. И она, поблагодарив, тоже молчала, мысленно переживая оттого, что выглядит нелепо и жалко. Затем Лена села в подъехавший автобус, а он отправился своей дорогой. И всё. Мимолетное знакомство закончилось там же, где и началось – на остановке.
Первое время Лена вспоминала его простое лицо, крепкую руку, сжимающую ручку зонта и молчаливую улыбку, открытую и добрую. А потом забыла, закрутившись в водовороте курсантской жизни.
Судьба столкнула их через три года, когда Лена съехала из университетской общаги в съемное жилье. Максим оказался соседом, не прям через стенку, конечно, но очень близко – через два подъезда. Узнав в ней ту несчастную с остановки, Максим поинтересовался, все ли у нее в порядке и требуется ли помощь в бытовых делах. Ненавязчиво так предложил свои услуги, без двойного смысла. Искренне. И эта искренность подкупила, заставила признаться: да, розетка в прихожей не работает и окно на кухне плохо закрывается.
Хотя, если копнуть поглубже, он ей понравился, конечно же. Еще с той, первой встречи.
Максим явился вечером того же дня, починил розетку и отрегулировал окно. От предложенных денег решительно отказался, но согласился взять оплату кружкой чая и магазинными бисквитными пирожными. Разговорились, разоткровенничались, и Максим признался, что не очень понимает, зачем женщины идут служить в правоохранительные органы, и ладно бы только на бумажную или аналитическую работу, но почему в уголовный розыск? К чему вот это вот всё? Это же засады, дежурства, слежки и прочая малопривлекательная с позиции спокойной жизни деятельность, а если уж служба – в убойном отделе – то и вовсе опасно.
Лена тогда ему ответила, что словосочетание «убойный отдел» – продукт воспаленного сознания киношников, а в отделах по раскрытию тяжких преступлений работают мужчины, причем исключительно суровые и опытные оперативники, а не нелепые экранные герои, таскающие пистолет в хозяйственной сумке. О том, что ждет ее в будущем, в Управлении уголовного розыска по городу Вулканогорску, она, разумеется, не догадывалась – такое даже самому укуренному сценаристу с разгулявшимся воображением не приснилось бы.
После чаепития и разговоров Максим позвал ее в кино. Вот с этого похода на вечерний сеанс и начались их отношения: романтичные, с редкими свиданиями. По окончании университета Лена уехала в Вулканогорск, спустя три месяца приехал и Максим.
Первое время жили у родителей Лены, затем те, решив, что влюбленным нужен отдельный угол, разменяли двухкомнатную квартиру, добавили накопления и купили дочери однушку, где молодые, сыграв простенькую свадьбу, стали вить семейное гнездо. Точнее, вил только Максим, Лена же, в силу ненормированного рабочего дня и частых дежурных ночей, дома появлялась редко.
Разумеется, это не могло не вызвать недовольство супруга: сначала было молчаливое осуждение, затем начались упреки, переросшие в требования оставить такую работу, задуматься о детях и вообще не забывать о том, что у нее есть муж. Лена все понимала и старалась сглаживать острые углы, и ей это худо-бедно удавалось, но ровно до того момента, пока она не загремела в больницу с огнестрельным ранением плеча. Рана была неопасной для жизни, и преступников повязали на месте, но Максим, дождавшись ее выписки, поставил условие: либо он, либо эта чертова работа. На ее просьбы понять, или хотя бы попытаться, он молча собрал вещи и потребовал развода. Нелегко Лене далось это решение, но согласие на развод дала. Максим отбыл в Мурченбург, а Лена с головой ушла в работу, стараясь не думать о нем, не скучать и ни о чем не жалеть.
Получалось это плохо, и спустя почти год душевных метаний Лена, воспользовавшись служебным положением, навела справки о бывшем муже. Оказалось, что Максим уже как месяц зарегистрировал брак с некой гражданкой Одинцовой, музейным искусствоведом. Сначала она на него разозлилась, но потом поняла, что выбор у нее небогатый: либо продолжать страдать и мучиться, либо постараться отпустить его. Выбрала второе: отпустила и вдогонку мысленно пожелала обоим долгой совместной жизни. Той жизни, которую она не смогла дать.
Она вернула добрачную фамилию, и теперь от мужа остались лишь тихая грусть да этот хороший ремонт в квартире.
Лена открыла глаза от пиликающего на краю раковины телефона. Приподнялась в ванне и взглянула на экран. Звонил замначальника отдела подполковник Сипягин. Лена торопливо вытерла о сухую мочалку руки, взяла телефон и провела пальцем по экрану.
– Алло?
У подполковника Сипягина Михаила Михайловича была восхитительная дурацкая привычка: звонить конкретному человеку на сотовый телефон и потом спрашивать, он ли это. И, получив утвердительный ответ, пробурчать недовольно: «Я знаю, что ты!»
– Кирсанова, ты?
– Я, товарищ подполковник!
– Я знаю, что ты! Чем занимаешься?
Вопрос был провокационным. С одной стороны поводов для беспокойства не было: начальник был в курсе, что старший лейтенант Кирсанова Елена Евгеньевна находится в отпуске (он сам приказ и подписывал), а с другой стороны – странный вопрос навевал на неприятные мысли о том, что все это неспроста.
Лена провела ладонью по остывающей воде, раздумывая. Взвизгнувший на короткое время соседский перфоратор подсказал ответ.
– Ремонт делаю, товарищ подполковник.
Она подняла смартфон повыше, навстречу звукам. Перфоратор услужливо рявкнул пару раз и стих.
– Слышите?
– Кирсанова, ты мне тут Ваньку не теребонькай!
– Я не теребонькаю! – возмутилась Лена. – Кладовку ломаю! Комнату хочу расширить в своей хрущобе!
– Сама?
– Почему сама?! Пригласила рабочих. По объявлению.
– Хочешь сказать, что пока незнакомые мужики ломают тебе стены, ты решила полежать в ванне?
Лена растерялась.
– В смысле?
– В прямом! Так не бывает! Это звуки соседского ремонта. Это во-первых, значит. Во-вторых, я слышу характерное эхо, какое обычно бывает в маленьких помещениях, например, в ванной комнате. В-третьих, помимо соседского перфоратора, слышу плеск воды, непроточной, не из крана, то есть. Есть чем опровергнуть? Сразу скажу: даже не пытайся – я старый сыскарь.
Лена приложила телефон к другому уху и почесала мокрый затылок.
– Ну, мало ли отчего может быть всплеск, – она посмотрела на унитаз.
Затем капитулирующее выдохнула:
– Вы мне зачем звоните? Я в отпуске.
– Два дня назад пропал Вадим Демчев, – без подготовки сообщил подполковник. – Сын Николая Демчева. Того самого.
Он замолчал, давая Лене возможность самой продолжить мысль.
– Это который местный олигарх? – спросила Лена, вспоминая Николая Адриановича Демчева, которого неоднократно видела по телевизору и вокруг которого ходили противоречивые слухи: от «отца-спасителя-благодетеля» до «уголовника», построившего свой бизнес еще в 90-х. Официально он владел сетью придорожных закусочных и торговым центром «Адриатика», а вот оперативная, не для многих ушей, информация гласила, что бизнес-империя господина Демчева охватывала куда большие просторы, чем придорожные забегаловки и четырехэтажное торговое здание в центре города.
– Он самый, – подтвердил начальник. – Бьет копытом, требует найти сына.
– И при чем тут я?
– У меня людей не хватает, Кирсанова.
– Вы хотите включить меня в группу?
– Странный вопрос. Разумеется! Ты штатный сотрудник уголовного розыска, а не самозанятый фрилансер. Я отзываю тебя из отпуска в связи со служебной необходимостью и включаю в оперативную группу. И вообще все это неправильно.
– Что именно?
– То, что ты сейчас сидишь в ванне и задаешь мне, начальнику, вопросы. Вот придешь и получишь всю информацию. Понятно?
– Так точно, товарищ подполковник! – выкрикнула Лена, поднеся телефон к самым губам.
– Ты, Кирсанова, не нервничай, – начальник отреагировал спокойно. – Отпуск потом догуляешь. Завтра жду в 8:45 на планерке. И потом, тебе это будет даже полезно.
– Почему? – уныло спросила она.
Начальник ответил не сразу, нерешительно покряхтел, затем добавил немного смущенно:
– Лен, прекрати страдать: развелась – так развелась. Не ты первая, не ты последняя. Ты молодая, перспективная. Красивая, в конце концов. Найдешь еще кавалера, не хуже первого. Вот будь я моложе – женился бы на тебе. Да только у меня радикулит и жена не разрешит.
Лена грустно улыбнулась: ей почему-то всегда казалось, что она умело скрывала свои переживания.
Начальник попрощался и отключился, а она еще долго сидела, глядя в стену, на ровные межплиточные швы. Через десять минут, почувствовав, как от холода тело покрывается гусиной кожей, дернула за пробку и встала под душ.
А потом долго рассматривала себя в зеркало. Сипягин, конечно, наврал: ничего особо красивого в ней нет. Обычная такая внешность, среднестатистическая, в толпе не выделишь.
Лена приблизила лицо к зеркалу, вглядевшись в серые глаза, провела по тонкому с легкой горбинкой носу, потрогала тяжелые от воды русые волосы. Ну, хорошо – симпатичная, но не более того. Взгляд спустился к шраму на левом плече. Потрогав зарубцевавшуюся кожу, Лена вздохнула и потянулась за полотенцем.
Завыл перфоратор, к нему присоединились треск дрели и стук молотка.
Может, оно и к лучшему, что ее вызвали? Отдохнуть ведь все равно не удастся.
***
– Кирсанова, привет! – поприветствовал майор Шиловский и добавил с сочувствием, показывая на пустое кресло за столом начальника. – Не дал отдохнуть?
Лена кивнула в знак приветствия и тут же отрицательно помотала головой. Села напротив майора, рядом с капитаном Рудиным, угрюмым здоровенным парнем с тонкой щеточкой усов, которые на его широком блинообразном лице смотрелись словно одинокий кустик саксаула в бескрайней пустыне.
Еще один оперативник, старший лейтенант Бочаров, рыжий и конопатый, ограничился молчаливым приветственным взмахом руки.
Дверь открылась, и все встали перед вошедшим подполковником Сипягиным: высоким, худощавым и совершенно седым.
– Да сидите уже! – отмахнулся он и сел за свой стол. Окинул внимательным взглядом подчиненных, дружно опустившихся на стулья.
– Все в сборе? Очень хорошо. Кирсанова, доделала ремонт?
– Да, ночью, – ехидно, в тон ему, ответила Лена.
Сипягин усмехнулся и опять стал серьезным и важным.
– Ладно, ремонт и прочую лирику оставим на потом. Итак, повестка дня, думаю, всем известна, но давайте повторим для старшего лейтенанта Кирсановой. Введем коллегу в курс дела, так сказать. Кто у нас самый осведомленный и нежадный на информацию? Бочаров, излагай.
Рыжий Бочаров тряхнул золотыми кудрями, раскрыл папку и протянул Лене фотографию симпатичного мужчины, примерно ее ровесника, лет двадцати семи или около того.
– Вечером 19 апреля ушел из дома и не вернулся Вадим Николаевич Демчев. 28 лет. Работает в торговом центре «Адриатика» на должности коммерческого директора. Женат. Жена – Демчева Мария Антоновна, 23 года, беременна. Не судим, не привлекался. В общем, примерный семьянин, заботливый муж и труженик.
– Труженик? Это ты так пошутил? Знаю я его папашу, тот тоже труженик, – презрительно фыркнул майор Шиловский и тут же осекся под неодобрительным взглядом Сипягина. – Виноват, Михал Михалыч.
– Я понимаю вашу неприязнь, Павел Захарович, но наша задача – людей искать, а не давать им нравственную оценку.
– Да это понятно, – вздохнул Шиловский. – Продолжай, Бочаров.
– Вышел из дома в семь часов вечера, сел в свою машину марки «BMW» и через десять минут засветился на камерах бильярдного клуба «Абриколь». В клубе пробыл час, затем уехал, куда – неизвестно. Но в половине десятого попал на камеры наблюдения супермаркета «Копеечка», что в районе Колкинского водохранилища. Кассир вспомнила его и охарактеризовала, как очень нервного и раздражительного покупателя.
– А что он купил? – спросила Лена, отложив фотографию в сторону.
– Ирландский виски «Jameson» в подарочной упаковке, стоимостью пять тысяч восемьсот рублей.
– И такое продают в «Копеечке»?
– Продают, но никто не покупает, – терпеливо ответил Бочаров. – И, кстати, это был последний раз, когда он расплачивался банковской картой. Дальше: на уличных камерах наблюдения супермаркета видно, что к его машине подошла женщина, они о чем-то поговорили, затем она ушла.
– Она не села в машину?
– Не могу сказать точно. Он медленно поехал вперед, возможно, за ней. Если она и села, то это произошло вне зоны обзора камер.
– Приметы женщины?
– Тут тоже сложно. Ее видно только со спины. Одета в короткую куртку, джинсы, на ногах – что-то вроде полуспортивных ботинок. Сильно хромала. Вот она.
Перед Леной легла черно-белая распечатка. Длинные волосы, светлая куртка, джинсовые брюки. Поисковые приметы – так себе, если честно.
– Что со свидетелями?
– Никого. Охранник в магазине ничего внятного сказать не смог.
– А дальше?
– Автомобиль разыскиваемого обнаружен в переулке Трубный у дома номер 23. Смартфон разыскиваемого находился в машине. Мною, при содействии участкового и двух оперов с «земли», был совершен поквартирный обход. Никто ничего не видел. Неизвестно, заходили ли они вообще в тот дом.
– Подвал, чердак? – спросил Сипягин.
– Пусто. Чердак вообще закрыт, судя по ржавому замку, его давно не открывали.
– Сотовый телефон проверили? – спросила Лена.
– Ничего такого не обнаружено. Ни фотографий, ни подозрительных контактов, ни сообщений. Но я отдал техникам для детального изучения – если что нароют, сообщат. Было, кстати, восемнадцать пропущенных вызовов, и все – от отца. Он и сообщил о пропаже сына на следующий день.
– А от жены?
– Ни одного.
– Странно, – задумчиво сказала Лена. – Жена должна была первой забить тревогу.
Бочаров почесал золотистые бакенбарды.
– Мы пытались поговорить с ней, но там… – он махнул рукой. – Там натуральная истерика и токсикоз. А еще обещания нас всех урыть, если мы не найдем ее драгоценного Вадика.
– Морг, больницы проверили? – спросила Лена.
Скучавший капитан Рудин потрогал франтоватые усики и угрюмо пробасил:
– Проверили – не поступал.
Подполковник Сипягин пару раз призывно хлопнул в ладони.
– Так, теперь все в курсе, получается. У кого какие мысли?
– Несколько, Михал Михалыч, – ответствовал майор Шиловский.
– О как! Поделись хоть одной, Павел Захарыч.
– Ну, версия номер раз: никакой криминальной составляющей тут нет – Демчев-младший решил развлечься. А эта хромая женщина – его старая знакомая или вообще проститутка.
– Или старая знакомая проститутка, – поддержал Бочаров под одобрительный кивок майора Шиловского.
– Или просто старая проститутка, – хихикнула Лена.
– Или… – подскочил Рудин, но никто не узнал версию капитана, потому что подполковник Сипягин хлопнул по столу ладонью и озверело уставился на подчиненных. В кабинете повисла неудобная тишина.
– Вы мой кабинет с песочницей перепутали?! Не оперсостав, а детский сад какой-то! Еще версии, Павел Захарович?
Шиловский пожал плечами.
– Версия за номером два: криминальная составляющая есть – Демчева похитили с целью выкупа.
– Та-а-ак, – протянул, соглашаясь, Сипягин.
– Или с целью надавить на отца, – предположил капитан Рудин.
– Или он задолжал крупную сумму похитителям, – добавила Лена.
– В любом случае, все упирается в хромую женщину, – подытожил Шиловский и развел руками. – Шерше ля фам, как говорят в Рязани.
Подполковник Сипягин встал и подошел к окну. Минуту стоял, раздумывая, затем повернулся к оперативникам.
– Бочаров, проверь еще раз жителей дома и обойди квартиры соседних домов, окна которых выходят на нужный нам участок.
– Есть, товарищ подполковник, – без особой радости в голосе ответил старший лейтенант Бочаров.
– Рудин, у тебя агентура в том районе среди легкомысленных девиц имеется? – начальник обратился к капитану.
– Так точно, есть парочка «барабанщиц». Спрошу, – ответил Рудин.
– Спроси. Павел Захарович, побеседуйте с коллегами Демчева. Может, там что интересное есть.
– Понял, Михал Михалыч, – ответил майор.
Сипягин перевел взгляд на Лену. Та, хмурясь, рассматривала фото разыскиваемого.
– О чем думаешь, Кирсанова?
– Пытаюсь понять, как его вообще занесло в район водохранилища, – тихо, не отрывая глаз от фотографии, проговорила она. – Не алкоголь же поехал покупать в бюджетном магазине – такие привыкли отовариваться в сетях премиум класса. И жена вела себя подозрительно: не сообщила о пропаже мужа, не позвонила ему.
– А как тебе такая версия: он поругался с женой, психанул и поехал кататься по городу, случайно заехал в непрестижный район, тут его догнала обида, и он решил купить спиртное, чтобы расслабиться?
– Вполне вероятно, – согласилась Лена.
– Вот что, бери жену в работу. Если что – вызывай официально, а истерики пусть дома оставляет. И проверь тот бильярдный клуб – возможно, он там с кем-нибудь поделился своими настроениями.
***
Охранник скептически оглядел ее зеленый «Matiz», но красное удостоверение сделало свое дело – шлагбаум поднялся, запуская пошарпанную малолитражку на придомовую территорию элитного жилого комплекса.
Домов было три, высоченных, с гранитным фасадом, с расположившимися на первых этажах спа-салонами, магазинами, кафе и прочими заведениями, без которых местная элита не представляла себе полноценной жизни.
Лена припарковалась у первого дома и вышла из машины. Уже закрывая дверь, услышала звенящий в кармане куртки телефон.
– Да, мама! – сказала Лена, шагая к подъезду.
– Лена, ты приедешь в субботу?
– Мам, я не знаю.
– Почему? Ты же в отпуске?
– Уже нет. Меня срочно вызвали.
Лена остановилась, одной рукой вытащила из кармана листик с домашним адресом Демчевых и проверила номер квартиры.
– Это как-то связано с фрагментами тела, которые нашли в реке? Я по телевизору видела.
– Нет, расчлененка уже в производстве у Следственного комитета, – Лена нетерпеливо приложила телефон к другому уху.
– «Расчлененка в производстве» – ты вообще слышишь, как это звучит?! Вы там скоро по-человечески говорить разучитесь! – возмутилась мать.
– Мама, не начинай! Это моя работа!
– Опять эта твоя работа! Прав был Максим!
– Мам, давай не будем, а?
– Хорошо, не будем. Ждем в субботу, в шесть вечера. И не в этих твоих джинсах вечных, умоляю! Надень платье и прическу сделай нормальную. И про макияж не забудь.
Лена застыла на ступенях.
– Вы там смотрины решили устроить? Не приеду!
– Лена, в субботу у папы день рождения. Будут гости, а ты в этих своих джинсах…
– Блин! – Лена хлопнула себя по лбу. – Слушай, я помню, конечно.
– Я вижу, как ты помнишь. Папа с тобой поговорить хочет.
Через несколько секунд Лена услышала насмешливый голос отца.
– Дочь, ты сильно не волнуйся. Но если выкроишь время, то буду рад. И, разумеется, приму тебя в любом виде.
Лена виновато улыбнулась.
– Спасибо, пап. Я обязательно постараюсь приехать.
– Пока, дочь.
– Пока, пап.
Лена спрятала телефон, мысленно отругала себя за свою забывчивость и набрала номер квартиры на кнопочной панели видеодомофона. Практически сразу из динамика послышался голос:
– Вы к кому?
– Из полиции. Старший лейтенант Кирсанова.
Она поднесла развернутое удостоверение к панели с видеоглазком.
– Минуту, я Марии Антоновне скажу!
Через несколько секунд голос, нервный и резкий, спросил:
– Кто вы?!
Пришлось снова показать удостоверение и представиться.
– Старший лейтенант? – удивленно спросил голос в домофоне. – А что, повыше званием никого не нашлось?
– Все генералы сейчас лично обходят квартиры и ищут свидетелей.
– Вы там все такие юмористы?! – домофон выдал визгливые нотки. – Вы нашли Вадика?!
– Нет. Мария Антоновна, мне нужно задать вам несколько вопросов…
– Да сколько можно уже?! Вместо того, чтобы искать, выполнять свои обязанности, вы задаете вопросы! Вчера приходил такой бугай рыжий, тоже старший лейтенант, и я ему все сказала!
Лена прислонилась плечом к мраморной стене.
– Мария Антоновна, вы хотите, чтобы мы вас вызвали?
– Я никуда не пойду! Я беременная!
– Я тоже! Однако, хожу по квартирам и стараюсь честно выполнять свои обязанности!
Никаких угрызений совести по поводу своего вранья Лена не испытала. В конце концов, ради дела можно и соврать.
– Вы тоже? – домофон сменил тон с воинственного на растерянный. – Ну, раз вы тоже…
Стеклянная дверь щелкнула магнитным замком и слегка отворилась. Лена потянула за ручку и оказалась в очень просторном помещении, которое даже подъездом назвать было трудно: стены из белого камня, с декоративными вставками из натурального дерева, на полу – кварцевый гранит.
Вдоль стены – ровные ряды почтовых ящиков, и не каких-нибудь перекошенных, грозящих обвалиться под собственным весом и от напиханных внутрь рекламных буклетов, а аккуратных, из матовой нержавеющей стали с выгравированными цифрами. Много дверей, но не с номерами квартир, а с табличками: «колясочная», «инженерное помещение», «выход на парковку»…
Вокруг царила такая чистота и роскошь, что Лене незамедлительно захотелось остаться тут жить, хотя бы в подъезде. Или в помещении для консьержа, площадью квадратов двадцать, и почему-то пустующем. Наверное, до сих пор не могут найти достойную кандидатуру с двумя высшими образованиями и знаниями иностранных языков.
Лифтов было три: два пассажирских и грузовой, и все – блистающие золоченым напылением. Лена подошла к одному, нажала кнопку вызова. Двери открылись бесшумно и мягко, и она оказалась в Зазеркалье. Даже потолок был зеркальным, со встроенными точечными светильниками и мигающим глазком видеокамеры.
Надавив на кнопку 20 этажа, она посмотрела в одно из своих многочисленных отражений. Наверное, надо было надеть форму – так было бы убедительнее, а то эти джинсы, высокие ботинки и кожаная куртка, при всей своей практичности, доверия не вызывают.
Цифры на табло стремительно сменяли друг друга, и вот она уже на нужном этаже. Выйдя из лифта и отметив, что здесь всего две квартиры, она подошла к тяжелой двери, отделанной темным деревом. Потянулась к звонку, но дверь открылась, и выглянула маленькая женщина лет шестидесяти-шестидесяти пяти, в белоснежной, со вкусом сшитой, униформе.
