Kitabı oku: «Подлинная любовь»

Дивная благодать¹²³

Посвящается Рэю Брэдбери, Майклу Бэю

и создателям Wolfenstein: The New Order.

И Д.Ф., само собой.

Без её отказа я бы это не написал.

– Коммандер!..

…

– Стоун, ты слышишь? Просыпайся, Стоун!

Стоун лишь отмахнулся в полудрёме.

– Стоун! Вставай, друг! Беда! Там творится сущий кошмар!..

Стоун, не размыкая глаз, усмехнулся. Сущий кошмар творился у него в утомлённом мозгу. В очередной раз Стоуну снилось, как Китай под эгидой милитаристической партии леваков становился первой экономикой мира и ведущей космической державой. А потом запускал свою собственную орбитальную станцию «Великий Тэнгу». С баллистическими ракетами на борту. Но, конечно же, исключительно для самозащиты – друзьям-капиталистам не было нужды волноваться… Вот это и впрямь был кошмар. Искривлённое отражение кошмара наяву.

Свет. Откуда? Стоун недовольно поморщился. Какой болван догадался открыть иллюминаторы?

Нет. Не просто свет. Короткая вспышка. Вот, ещё одна.

Кто-то хорошенько потормошил его. Стоун наконец-то узнал голос будящего:

– Стоун, ну же, дружище, подъём! Это не шутки!..

Холлис. Конечно же, это Холлис. Его бравый канадский друг. На ISS-2 они единственные были старожилами. Дрейфовали на земной орбите с самого запуска в 2020-м.

Стоуну вовсе не хотелось вставать. Он вымотался за предыдущую смену. 16 часов в лаборатории фиксировал результаты тестов, потом три часа возился с проводкой – в блоке «Интенсити» последние пару дней то и дело скакало напряжение. И что, интересно, такого стряслось, с чем не могут справиться Палмер или Косицки?

– Стоун!..

– Я встал… – хрипло выдавил Стоун, сев в своей кушетке, по-прежнему не разлепляя век. – Встал, Холлис, видишь, я…

Наконец он открыл глаза. Переборки иллюминаторов были подняты. Всполох – и его каюта залита светом, исходящим от Земли. Слишком уж ярким светом. Быть такого не могло. Стоун почуял неладное. Он рывком поднялся и прыгнул к ближайшему иллюминатору.

Под ISS⁴ были Скалистые горы, к западу от них – Калифорния, к востоку – Великие равнины. Все они были ярко озарены. То тут, то там вырастали грибы взрывов, от них гигантскими волнами расходился ядерный огонь, превращая всё на своём пути в пепел и разнося его на сотни миль вокруг.

Стоун зажмурился на пару секунд и снова посмотрел вниз.

А внизу как раз разлетался по долине Денвер. Вот и нет больше «Бронкос⁵».

– Верится с трудом, да? – раздалось у Стоуна за спиной.

Стоун оглянулся. У соседнего иллюминатора были Холлис и Мосс. У Мосса из глаз градом лились слёзы. Да уж. Стоун не представлял, каково парню сейчас. У того ведь все родные живут в сказочном Лас-Вегасе. Жили… Коммандер вновь выглянул в иллюминатор. К северо-западу от них Невада превратилась в геенну огненную.

Самому Стоуну не о ком было жалеть – он был один во всём мире, родители умерли, своей собственной семьёй он так и не разжился. Всю его жизнь последние годы составляли лишь работа на станции да дружба с Холлисом. Даже поздравления с Рождеством Стоун принимал лишь от работников Центра, да от коллег со станции. И, глядя вниз, Стоун лишь машинально и бесстрастно отметил про себя, что его родная Мантека разнесена в пух и прах словно пыль на ветру⁶. Ненароком скосив глаза, он убедился, что и Канзас постигла та же участь.

Стоун метнулся к противоположной стороне отсека. Горизонт над Мексиканским заливом разгорался вдалеке на юго-востоке, и это были отнюдь не отсветы восходящего солнца. Ядерные грибы вырастали и там.

«Это везде», – осознал Стоун. – «Все Штаты…»

Стоун вдруг ужаснулся собственной холодности и бесстрастности. Что с ним? Его страна уничтожена, неужели он совсем ничего не почувствует? Не о ком ему и пожалеть? Но ведь все важные ему люди здесь: он сам, Холлис, Мартинес…

Чёрт, Мартинес.

– Где Мартинес? – прокаркал Стоун. Голос после сна всё ещё не пришёл в норму.

– У себя, – сказал Холлис.

– Она знает?

– Ты, наверное, последний, кто не знал…

Вот как. Стоун почувствовал себя виноватым. Впрочем, его-то вина в чём? Не он нажимал кнопки запуска… Он снова посмотрел на залив. Всё побережье вдребезги. Да и Мексике неслабо досталось. Нечего и думать, что Ларедо уцелел. Мартинес, без сомнения, раздавлена – её старики жили там, чуть поодаль от Мексиканской Стены⁷. Стоун перевёл дыхание.

– Когда это случилось? – спросил он у Холлиса. Мосс пребывал в аффекте и в качестве информатора был бесполезен.

– Несколько минут как.

– Что говорит Центр?

– Какой ещё Центр, Стоун? – устало ответил Холлис. Словно вопрос был риторический.

– Центр Управления Полётами, – терпеливо пояснил Стоун.

Холлис усмехнулся и показал рукой куда-то. Стоун проследил за направлением и сообразил. Там где должны были быть огни ночных Хьюстона и Галвестона были огни пожарищ. Ну конечно же, дошло до Стоуна. Центр не правительственный бункер. Его уже нет. Как, вероятно, нет центра и во Флориде. И теперь некому управлять этой махиной, некому отслеживать орбиту и корректировать курс. Отныне они будут болтаться здесь сами по себе – сомнительно, что за ними пришлют буксир.

«Всё, забудь, вы скоро сойдёте с орбиты и плюхнетесь в огонь, поджаритесь словно зефирки в костре у бойскаутов в Алабаме», – сказал Стоун сам себе. – «И никто тебе больше не пожелает счастливого Рождества».

И вновь Стоун подивился своему цинизму. Никогда не думал, что он такой. Видимо, всё проявляется в таких нестандартных обстоятельствах. Почему-то всё самое скверное и плохое. В детстве, играя с соседскими ребятами в «войну», Стоун всегда был героем – вёл атаку, спасал «раненых», принимал «огонь» на себя. Да, кем-кем, но трусом он не был. Как не был и холодным циником.

«Но это было там, внизу, давно. Там и думать-то было некогда, да и незачем. Я просто делал. Как считал нужным. Какие в детстве все хорошие…»

Некоторые такими и остаются. До самого конца.

«Ага, это не про меня, видимо, не остался. Или никогда и не был. Был героем лишь в играх», – Стоун никак не мог отделаться от этой мысли. – «Да нет же, был… Кто спас Доэрти из горящего авто, рискуя своей шкурой? Я ведь мог быть… нет – я был самопожертвенным. Я был молод… Слишком уж я изменился. Когда только успел?»

Этого ведь и не заметить. Вот ты жизнерадостный юноша с дипломом, полный надежд на будущее. И какое будущее! Исключительное. По-настоящему удивительное. Вот ты уже суровый астронавт, бороздящий ближний космос. А вот – нелюдимый космический волк-одиночка с кучей шрамов на сердце. Такие метаморфозы, а пролетело – казалось бы – лишь десять лет. Как бы повернуть всё вспять…

Ещё пара вспышек – и Остин стёрт из бытия, словно и не было его никогда.

Иногда нужно не думать, а действовать.

«Мы все потрясены. Но нужно что-то предпринять. Мы не можем просто безучастно смотреть на… это», – Стоун ещё не придумал подходящего названия… этому. Впрочем, почему бы не Третья Мировая?

Стоун взял Холлиса за плечи и повернул к себе лицом.

– Кто? – только и спросил он.

Но с таким нажимом и яростью, что и сам почувствовал в себе силы одним лишь грозным взглядом испепелить обидчика. Это птица? Это самолёт? Нет, это Супер-Стоун!

Холлис пожал плечами, скидывая руки Стоуна.

– Палмер выясняет, он в «Клэрити»⁸ у терминалов. Если не все серверы на поверхности накрылись из-за ЭМИ⁹, может и узнаем…

– Что со связью?

Холлис вынул смартфон.

– Ни связи, ни сети, – констатировал он. Как прогноз погоды. Всё по нулям. Улучшения не предвидится.

Стоун вынул свой аппарат. То же самое. Ну и зачем он теперь нужен, ничем не лучше кирпича. Он со злостью запустил новоявленный кирпич в стену отсека.

– Где рация? – снова насел на Холлиса Стоун. – Мы должны связаться с нашими…

Ага, вот ещё что. Вот оно. Нашими.

Всё, всё с чем они начинали научные программы, все благие намерения – лишь красивые слова, обёртка, прикрытие, лицемерная пустышка. И всегда так было. Международная Космическая Станция. Сотрудничество. Товарищество. Дружба. Как же. Астронавты NASA и тайконавты КНР не упускали случая зажать отчёты экспериментов и подсидеть друг друга. Это было словно отражение грязной политики на Земле. Не самая радужная атмосфера для пусть и большого, но всё же замкнутого пространства.

И теперь первым делом Стоун подумал о своих соотечественниках. Не о коллегах по станции вообще, а о коллегах-американцах. И о Холлисе, конечно же. Он – самый лучший друг во всей Системе.

Так что же это? Остатки шовинизма, скопившиеся где-то глубоко внутри и вылившиеся, словно желчь, отравляя всё хорошее вокруг, вместе с цинизмом? Пожалуй, что так.

Сотрудничество. Товарищество. Дружба. Ага, как же, как же. Ничего не изменилось в этом плане. А теперь уж и подавно не изменится. Не. Дудки.

И было ещё кое-что.

Стоун всё не мог понять, что же ещё его гложет. Едва, как ему казалось, он ухватывался за хвост мысли, так тут же она, как следует тряхнув этим самым хвостом, сбрасывала его, заставляла вернуться в исходную точку и снова думать, снова ловить её…

Дурное предчувствие насчёт… Насчёт китайских друзей.

Вот что у него было.

Дурное предчувствие. Bad Blood¹⁰.

Стоун тряхнул головой, разгоняя непрошеные мысли.

«А кто же ещё? Япония? Мы союзники. С европейцами нам нечего делить. Русские? Помилуй, не смеши. Их ржавые корыта упадут там же, где и взлетят. Северная Корея? У старика Кима пузо лопнет от натуги… Вот и остаётся Китай».

Именно поэтому Стоун не обратился ко всем обитателям станции по интеркому. Он не хотел, чтобы его слышали… другие. Те, с кем они время от времени пересекались в столовой и в лабораториях, теми, кто приторно улыбался и упорно называл астронавтов «товарищами». Безотказные и работящие коллеги из Поднебесной. Стоун не был уверен на все сто, но предчувствия редко подводили его. Рисковать он не хотел.

– Холлис, принеси рацию, хорошо? Нам всем надо быстро собраться и обсудить наши дальнейшие действия… Мне нужна рация, понимаешь?

Холлис кивнул – видимо, понимал – и вылетел через шлюз.

Стоун подплыл к Моссу, неловко похлопал его по спине и выглянул наружу.

Сейчас они летели над огненными равнинами Иллинойса.

– Спасибо, коммандер, – всхлипнул Мосс.

Стоун кивнул. Нет проблем, рад услужить. Конечно, Мосс был нерадивым раздолбаем – Стоуну только и оставалось дивиться, как его вообще пропихнули на ISS-2. Но всё же Мосс был членом экипажа, для Стоуна это практически означало члена семьи. И потому Стоун не мог не сделать хотя бы эту самую малость – просто дать понять, что парень не один, остались ещё люди, которым есть до него дело. Иногда ведь так немного надо, чтобы оставаться человечным.

«Если, конечно, я не хочу его приободрить лишь для того, чтобы потом использовать», – подумал вдруг Стоун и ощутил себя грязным манипулятором. – «Ценен каждый член семьи? Или каждый член команды?» Правда ли это одно и то же для него, для Стоуна?

Детройт выглядел так, словно кто-то решил устроить Ночь Дьявола¹¹ на полгода раньше.

– Рация, коммандер, – расторопно доложил Холлис, влетая обратно в отсек.

Стоун кивнул и взял у него трансивер. Настроил канал.

– Говорит коммандер Стоун. Внимание, астронавты NATO, срочный сбор в отсеке «Клэрити». И, да, кто-нибудь, по пути прихватите японцев и Льва. Стоун, отбой.

Онтарио пылало по обеим сторонам границы.

«Да, думаю, настало время срочно внести кое-какую ясность», – мрачно пошутил Стоун. Но не вслух. Холлис и Мосс могли не оценить. Стоун кивнул им, и все вместе они направились к месту встречи.

«А может радикальные группировки?» – подумал вдруг Стоун. И тут же отмёл предположение. – «Нет же, откуда бы им разжиться таким количеством ракет?»

Далеко внизу горели Джерси и Манхэттен.

Вот и «Клэрити».

Астронавты собрались вокруг коммандера Стоуна.

Мосс и ДаСилва словно нашкодившая малышня испуганно глядели на командира. Палмер, продолжал возиться с компьютером, иногда искоса поглядывая на Стоуна. Стоуну показалось, что Палмер делал это не без налёта презрения. Нашёл время для личной неприязни… Косицки напряжённо покусывал губы. Мако Шинода и Кобэ Ивамацу подавленно молчали. Холлис же был спокоен и хладнокровен как удав. Одна лишь Грейс Мартинес по-настоящему дала волю эмоциям и плакала на софе в углу отсека, уткнувшись лицом в локоть. У Стоуна болезненно сжалось сердце.

Ему нравилась Грейс. И как член экипажа. И как человек.

Как девушка.

Стоун был в диком безмолвном восторге от неё. Юное дарование из Техаса, гений микробиологии уже полгода обреталась на станции. Да и мало того, что умная – девчонка была просто неземной красоты. Ну где ещё таких повстречаешь? Тем более на орбитальной станции – она была единственной женщиной на борту. Да, Стоуну нравилось в ней решительно всё – и её недюжинный ум, и смазливая внешность, доставшаяся по наследству едва ли не от двух десятков наций, и её ненавязчивый креольский акцент.

Ему нравилось даже то, что она упорно отвергала знаки внимания с его стороны. Эгоцентричный нарцисс Стоун расценивал её упорство как вызов и с каждым разом распалялся всё больше, надежда быть однажды благословлённым с Грейс не оставляла его ни на минуту – ему казалась просто небывалым кощунством даже мысль о том, что девушка может достаться кому-то ещё.

Палмер перестал стучать по клавиатуре.

На мгновение воцарилась тишина.

Грейс подняла голову.

– Кого не хватает? – Стоун огляделся. – Коэн… Уокер… Лестер… Где они? – Они припомнил кое-что. – Ага, Уокер должен быть на смене в лаборатории «Дженерус», я сам поставил его вместо Палмера, так ведь?

Палмер кивнул.

– Где остальные?

– Лестер должен быть в модуле «Хармони», там были неполадки, – будничным тоном отрапортовал Холлис.

– Коэн вызвался привести Льва, – подал голос Косицки. – Сейчас будут.

– Палмер, свяжись с Уокером и Лестером. Либо они двигают сюда, либо остаются там, где они сейчас, но блокируют переходные шлюзы. И не спрашивай, просто сделай, ладно?

– Коммандер.

– Ага, – ляпнул невпопад Стоун, просто чтобы ответить хоть что-то. Он напряжённо размышлял о предстоящей речи. За всю дорогу от каюты до «Клэрити» ничего стоящего в голову не пришло.

Говорить всякого рода чушь вроде того, что всё будет хорошо, Стоун не собирался. И он сам, и все вокруг понимали, что ничего «хорошо» уже точно не будет.

– Что ж… вы сами всё видели. Соединённые Штаты были уничтожены баллистическими ядерными ракетами, – начал Стоун. – Канаде и Мексике тоже неслабо досталось, так что…

Он перевёл дух. Голос предательски начал дрожать. Стоун был этому рад. Отстранённость и цинизм начали отступать.

– Мне жаль, но… Боюсь нам просто некуда теперь возвращаться. Больше у нас нет дома. Вероятнее всего, погибла и большая часть населения…

Стоун не умел красиво говорить. Вот и теперь донёс до всех лишь сухую информацию. То, что они и так уже знали. То, во что до сих пор отказывались верить.

– Сами понимаете, устроить подобное могла лишь ещё одна сверхдержава. Логика, здравый смысл, да и траектории ракет говорят, что ответственен за это Китай.

Окружающие переглянулись. Стоун многое бы отдал, чтобы узнать, о чём каждый из них сейчас думает.

– Конечно, я могу и ошибаться. Именно, поэтому Палмер выуживает из кэша поисковиков информацию… Что успел нарыть, Палмер?

Палмер вздохнул.

– Всё так, коммандер. Вы правы. КНР нанесла первый удар по Вашингтону в 23:45 по атлантическому времени. Далее последовали удары по Арлингтону, Лэнгли, Норфолку, Сан-Диего, Гавайям…

– Всюду, где были наши базы или располагались командования, – подвёл итог Стоун.

– Наши МБР взлетели лишь на полминуты позже, но этого преимущества китайцам хватило, – продолжил Палмер, судорожно сглатывая, голос его становился всё выше и выше с каждым словом. – Может наш ответ и уничтожил противника, но они успели запустить достаточно, чтобы уничтожить мирные города…

Его голос сорвался. Он зажмурился и зажал рот рукой, словно стыдясь. Высокомерного зазнайку Палмера Стоун тоже не особо жаловал, но прийти на поддержку всё же не преминул. Ему вдруг вспомнился один из кошмарных снов родом из детства – он выглядывает в летние сумерки из окна на ферме в Мантеке и видит, как на пурпурном горизонте вырастает грибовидное облако пепла, несущее смерть всем без разбора…

– Всё хорошо, Палмер, – сказал Стоун, содрогнувшись от воспоминаний. – Мы все знали, что такое может случиться. Всё это витало в воздухе 80 лет как. Никто, конечно, не верил. Никто не хотел верить. Мы всегда отметали эти мысли, словно неуместные, заметали их далеко под ковёр. Мы считали, что если не думать и не говорить о плохом, о наихудшем варианте развития событий, то ничего и не случится. Мы думали, что человечество благоразумно…

– Мы все ошиблись, верно?

Стоун кивнул. Голос Грейс, полный отчаяния и ярости, всё звенел у него в ушах. «Мы все ошиблись». Интересно, что думали, те, кто поворачивали ключи и нажимали на кнопки запуска? Считали ли они, что они ошибаются? Или до последнего свято верили в какой-то идиотский долг? А когда запуск был произведён – что они почувствовали? Облегчение? Удовлетворение от выполненной команды? Ужас от содеянного? Или ничего? Вопросы, вопросы…

– Практически все базы НАТО в Европе уничтожены, – сказал Палмер, прильнув к монитору. – Атаке подверглась Окинава… Огромные потери среди гражданских почти по всему миру… На этом новости обрываются… – Он поднял взгляд на команду.

Стоун кивнул. Само собой, они обрываются. Их больше некому писать. Да, по большому счёту, скорее всего и не для кого. Он подплыл к иллюминатору. Внизу простиралась Атлантика – как и всегда, с такой высоты кажущаяся бесконечно далёкой и безмолвной.

Взаимный массированный ядерный удар. И всё из-за чего? Из-за влияния на мировом рынке? Из-за ресурсов? Разногласия в идеологиях? Раздутых имперских амбиций? Да всего сразу. Стоун покачал головой. Всё это дерьмо и выеденного яйца не стоит. По большому счёту человечество подписало себе приговор ни за что. Люди – идиоты. За идиотизм тысяч поплатились миллиарды – кто-то погиб мгновенно, кто-то умрёт чуть погодя от лучевой болезни, уцелевших ждут ядерная зима, голод и вечное существование в узких бетонных коридорах… Стоун упёрся лбом в иллюминатор.

Створки шлюза раздвинулись и в «Клэрити», переругиваясь, влетели Коэн и Лев. Стоун узнал их по акцентам. У Коэна – говорок еврея из Бронкса, у Льва – жуткий русский акцент, от которого он не избавился за всю жизнь. А он всю сознательную жизнь бороздил космос с американцами – сначала на ISS-1, затем, после развала России – на ISS-2. С учётом того, что русские больше не занимались освоением околоземных территорий, Лев стал кем-то вроде переходящего талисмана, доставшегося по наследству от предыдущей станции вместе со старым жилым модулем «Zarya». Стоун даже думал иногда, что в Москве вообще и не подозревают о существовании Льва. Однако списывать на Землю «безбилетника» ему было жаль.

– Скверное дело, капитан, – с порога заявил Коэн.

– Что ещё стряслось? – ехидно поинтересовался Стоун, не поворачивая головы. Будто может быть что-то хуже уничтоженной Северной Америки.

– Протонная буря. – Стоун обернулся. – Вспышка на Солнце. И прогноз довольно точен. Из ЦУПа должны были бы предупредить, но… вы понимаете, – Коэн неуклюже развёл руками.

Стоун понимал. Они не успели.

– Вот о чём я и толкую, это ведь всё меняет, правда, Стоун? – Лев положил руку ему на плечо и доверительно заглянул в глаза.

– Как знать, – уклончиво протянул Стоун.

Мартинес подплыла к ним.

– О чём ты говоришь?

– О «Дивинити»¹², – ответил Лев.

– Головном отсеке? Что с ним?

Лев воззрился на Грейс.

– С ним всё неплохо, он в порядке. В отличии от «Зари», например. И от нас, конечно.

– Вы бури испугались? Но это же глупо! – Грейс сердито выдохнула.

– «Дивинити» – единственный отсек, способный защитить людей от такого рода катаклизмов, – старик словно лекцию студентке читал.

– Влияние магнитных бурь не изучено до конца, – Грейс, как и положено упёртой студентке-всезнайке стояла на своём. – Да, от них будут сбои в работе оборудования, но…

– Где ты изучала влияние магнитных бурь на человека, Мартинес? – Лев и не думал сдаваться. – Одно дело – находиться под куполом ионосферы Земли, совсем другое – быть ограждённым от солнечного ветра лишь титановой обшивкой.

– Но…

– Так, Грейс, – Лев положил вторую руку ей на плечо, – однажды тебе будет мучительно стыдно объяснять своей двухголовой дочери, почему она не такая, как все.

Грейс замялась, а потом вдруг рассмеялась.

– Простите, – девушка смущённо замолкла и прижала ладони к губам.

Лев победоносно ухмыльнулся и продолжил вещать:

– И поскольку мы должны немедля отправляться в «Дивинити», возникает ещё одна проблема, сопутствующего так сказать характера…

– Лев, прошу тебя, – Стоун поморщился. – Давай покороче и попроще.

– Ты же вроде и сам давно понял, разве нет?..

– Лев, – в голосе Грейс просто читалась мольба.

– Эх, всё проще некуда, девочка, – русский грустно улыбнулся и, подняв руки, обратился ко всем присутствующим. – Друзья! Внизу скоротечно прошёл небывалых масштабов военный конфликт, который, я полагаю, имеет полное право именоваться Третьей Мировой. Грустно осознавать, что существование человечества закончилось подобным образом, но…

– Эй, секунду, ничего ещё не окончено, ясно? – спокойный до этого Холлис вдруг вскипел. – Африка и Южная Америка, скорее всего вообще нетронуты… Даже у нас потери могут оказаться куда меньше, чем мы представляем сейчас. Время подлёта составляет по крайней мере десять минут, и если людей вовремя оповестили, то…

– Хорошо, – Лев примирительно кивнул, – я, безусловно, перегнул палку, я просто хотел сказать, что теперь всё будет не так как прежде, далеко не так… После того, что там разверзлось…

– Стоун уже сказал об этом. Намного короче и доступнее.

– О, выходит я пропустил вступительное слово? А насчёт короче – так ли это хорошо? Впрочем, коммандер – он человек дела, это я тут пастырь науки, любящий потрепаться обо всём…

– По-моему, сейчас не время отпускать шутейки, – Холлис сердился. Стоун пристально смотрел то на него, то на русского. Только междоусобиц им не хватало. – Если тебе есть, что сказать по делу – то давай факты, не лей воду, старик.

– Ладно, кэнак-бой¹³, факты, говоришь? – прямо как Стоун задумчиво протянул Лев. – Итак, друзья, вот вам факты, слушайте и не говорите потом, что не слышали…

– Лев… – Стоуну тоже не терпелось услышать резюме от умудрённого жизнью человека.

– Да-да, уже. Только не перебивайте, полемизировать будем потом, – старик пожевал губы и начал вещать. Все внимали ему как на нагорной проповеди. – Факт номер один – КНР и НАТО провели термоядерное взаимоуничтожение, как и гарантировали. Факт номер два – здесь, на ISS находится двадцать тайконавтов. Факт номер три – несмотря на ведущий вклад Китая в станцию за последние пару лет, ЦУП станции по-прежнему находился в Хьюстоне, и, к сожалению, с вероятностью, близкой к единице, он уничтожен, поскольку на связь даже по аварийной линии упорно не выходит. Так, Палмер?

Палмер кивнул.

– Так, следовательно – факт номер четыре, корректировать орбиту станции некому, и через пару лет пребывания спутником Земли она совершит жёсткую посадку на эту самую Землю. Либо же, что ещё вероятнее, просто напорется на кучу космического мусора. Оба варианта чреваты летальным исходом. Факт номер пять – через час нас накроет благодатным солнечным ветром. Шестой факт – защититься от него можно лишь в «Дивинити». И, последний по списку, но не по значимости, седьмой факт – пилить до «Дивинити» ой как непросто, ведь пройти предстоит через несколько немаленьких отсеков, что напрямую отсылает нас к факту номер два. Вопросы?

– У меня есть вопрос, – Стоуну не давала покоя одна мысль, и пока все переваривали сказанное русским, он не мог молчать. – Может быть, факт номер два не имеет особого значения.

– Не имеет, значит? – хитро прищурился Лев. – Что же ты, Стоун, не пригласил наших китайских товарищей? Не потому ли, что не доверяешь им? И не потому ли, что ожидаешь от них агрессии?

– Может, я не прав, – Стоуну надеялся, что он не прав. Но настырный голос внутри всё повторял, что прав, да ещё как прав. – Мы всегда можем договориться…

– Договориться?! – возопил Мосс. – Коммандер, простите, сэр, но что вы такое вообще несёте?! Эти звери пол-Земли вынесли, а мы собрались о чём-то договариваться?

– А ты что, хочешь, Мосс? Крови? – рыкнул на него Стоун. – Этого ты хочешь? Пуль? Крови? Тебе мало того, что уже случилось, тебе нужна ещё доза насилия?

– На ISS ведь нет огнестрельного оружия. То есть, здесь ведь вообще оружия нет, так ведь? – неуверенно спросила Грейс.

– Вообще-то есть пара тазеров – для успокоения, – ответил Стоун. – И ещё…

– Что? Кухонные ножи? Ланцеты? Скальпели?

– Верно, – кивнул Стоун. Он не совсем это имел в виду, но решил пока не вдаваться в детали. – Эй, погодите, какого чёрта? Вы все вдруг захотели кровной мести? Я пытаюсь убедить вас в обратном, а…

– В обратном? – Мосс был взвинчен до предела, Стоун это видел. И слышал. – Коммандер, а вам разве наплевать? Наши дома уничтожены, наши семьи погибли…

– Мосс, – Стоун предупреждающе грозно поднял указательный палец. – Успокойся, а не то я тазер к тебе применю.

– Коммандер! – чуть ли не взвизгнул Мосс.

– Мосс! – рявкнул Стоун. Он подлетел к астронавту и отвесил тому оплеуху. Мосс изумлённо и обиженно вылупился на него, прижав ладонь к огретой щеке.

– Коммандер, – теперь Мосс едва не плакал. Стоун едва сдержался, чтобы не передразнить его подобно бугаю-джоку¹⁴. «Коммя-я-яндер!»

– Захлопнись и слушай! Твоя семья вполне могла спастись в убежище. Ты не сможешь связаться с ними сейчас в любом случае – слышал об ЭМИ?

Мосс кивнул.

– Хорошо. Это во-первых. Во-вторых, китайские ребята на станции не имеют никакого отношения к тому, что случилось на Земле. Уж тем более не они запустили эту машину.

– Машину? – приподнял кустистую бровь Лев.

– Уничтожения, – пояснил Стоун и огляделся. – Господи грёбаный боже, вы что, все считаете, что в экстремальных обстоятельствах в людях не может проснуться ничего, кроме как низменных инстинктов в своих самых мерзких проявлениях? Так? И нет места порядочности? Благородству? Но ведь люди в основном, всё же, хорошие…

– Вот это да, – Лев и впрямь был потрясён. – Это и правда что-то да значит, Стоун. Даже если такой закоренелый циник с замашками эгоцентриста – уж прости за прямоту, сынок – проникся верой в добро при таких-то обстоятельствах, то… Я умываю руки. Может, мы и, впрямь, сможем договориться.

– Я думаю, сможем. – Стоун вдруг и сам уверовал в это, отринув прочь все предыдущие сомнения. – Нам ни к чему создавать здесь подобие бойни на Земле. Я понимаю ваши чувства, правда понимаю, но я взываю к вашему разуму, вы уже все учёные, чёрт вас дери!

– Коммандер! – окликнул его Палмер.

– Что?

– Вызов по видеофону. Это Цао.

– Ладно, – Стоун не удивился, он ожидал чего-то такого в ближайшее время. – Выведи на монитор и включи спикер.

На экране появилось лицо коммандера тайконавтов.

– Цао…

– Коммандер…

Цао с самодовольным видом оглядел Стоуна. Тот почувствовал себя неловко, словно на медосмотре. Только не с хорошенькой сестрой, а с нахально лезущим в штаны пронырой-китайцем.

– Как ты, коммандер?

– Хорошо. Коммандер.

– Полагаю, вы все в курсе случившегося?

– Да, – Стоун оглянулся на команду. Люди о чём-то перешёптывались.

– Тогда, думаю, ты знаешь, что мы все на станции находимся теперь на военном положении…

– Чего?! – Стоун ушам своим не поверил. Он захватал ртом воздух как рыба от возмущения. Да что такое с людьми? Да, он и сам не доверял китайским молодчикам, но всё же до последнего надеялся на лучшее, и – вот тебе…

– Так и есть, – спокойно подтвердил Цао.

– Да ладно тебе, Цао, ты не в себе? Ты что – войну нам объявляешь?

– Стоун, она была объявлена полчаса назад, ты же сказал, что в курсе…

Стоун закатил глаза.

– На Земле, между государствами, между правительствами – да, но не между людьми! Никто не хотел этого! Тем более – здесь! Это же международная станция! Международная, мать твою!..

– Прости, Стоун, – грустно перебил его Цао. – Не выйдет.

– Что значит «не выйдет?» Мы можем договориться…

– Нет, Стоун.

– Нет? Как это – «нет?» Можем…

– В этом твоя беда, Стоун, – ещё грустнее сказал Цао. – Ты не умеешь проигрывать. Просто смирись с этим.

– Эй, а пошёл-ка ты нахер, Цао! – выпалил Стоун. – Это что-то личное, да? Я косо на тебя посмотрел?

Цао призадумался.

– Нет, в основном это не личное… Хотя ты прав, Стоун, у всех есть личные обиды…

– Конечно, есть, они у всех есть, Цао, но это не значит, что из-за надуманных обид нужно устраивать кровавую баню! Ты что – малолетка, у которого в песочнице отжали совок?

– Знаешь, мне кажется, ты никогда не уважал нас, Стоун, – мягко перебил его Цао. – Всегда смотрел на нас, как на людей низшего сорта, считал, что мы здесь незаслуженно…

– Я этого никогда не говорил, – запротивился Стоун.

– Тебе не было нужды говорить, всё было написано на лице, – усмехнулся Цао.

– Физиономист, мать твою, – процедил Стоун. – Да мне плевать на вас, Цао, и всегда было плевать, слышишь? Ты слишком много о себе возомнил, раз считаешь, что я вообще о тебе что-то там думал. И о всех вас. Я пересекался с вами пару раз в неделю на камбузе, пару раз – в лабораториях, но мне всегда было плевать, я не обращал на вас внимания. Я и в лица-то вас не запоминал. Да и по именам, кстати, тоже. Мне было плевать. Может, это нехорошо. Чёрт – да, это нехорошо! Пусть так, я согласен. Но давай не будем вспоминать былое и просто…

– Я уже сказал тебе, Стоун. Говорю снова – нет. Здесь нечего обсуждать, – с каждым разом Цао становился всё грустнее и грустнее. Словно и сам был не рад нести подобную дичь. Стоун был ошарашен. Он попытался ещё раз:

– Цао, ты обсудил это со своими людьми?

– Да, мы всё обсудили. Поэтому я и говорю с тобой. Не трать своё время, Стоун. Теперь слушай внимательно, – Цао заговорил жёстче. – Ввиду сложившихся обстоятельств я объявляю ISS-2 собственностью правительства КНР, мы берём станцию под контроль…

Стоун прыснул.

– Это что? Ультиматум? Типа, чёрная метка? Бунт на корабле, да, Цао?

– Думаю, вы предпочтёте сдаться, – Цао словно не слышал его. – У вас полчаса. После этого любое сопротивление будет пресечено – самым жёстким образом.

– Вот как значит? – Стоун понимающе кивнул. – Не даёшь никаких шансов на мирное разрешение конфликта? Так?

– Всё так, – кивнул Цао в ответ. – Отбой, коммандер.

Экран погас.

– Ах ты, тварь!! – заорал Стоун и двинул кулаком по монитору. – Грёбаный ублюдок!

Команда напряжённо замерла. Стоун яростно дышал, словно разъярённый бык. Наконец, он кивнул Коэну, ближе всех находящемуся к переходному шлюзу в отсек «Пэрити»: