Kitabı oku: «Подражатель», sayfa 3

Глава 5

– Бен?.. Бен?.. Бен!

– А?

– Ты вообще меня слушаешь?

Чеймберс непонимающе уставился на нее. Это был «вечер угощений», и они сидели за столиком в их любимом ресторане. Перед ним появилась курица с кокосом и лаймом, а блюдо Евы было уже наполовину съедено.

– Да, прости, – извинился он. – Я просто устал. Значит, с Полом все хорошо?

– Я тебе это рассказывала десять минут назад!

– А… Но все же?

– Я тебе не скажу, – ответила она, скрещивая руки на груди. В ее голосе появился ямайский акцент, как всегда, когда она злилась.

– Давай отложим это, – он показал рукой между ними, – в сторону, похоже, что все было серьезно. Мне нравится Пол.

– Мертвый… Живой. Нельзя точно сказать, пока мы не встретимся на его дне рождения. – На лице Чеймберса отразилось облегчение. – …Или похоронах, – добавила она, переключая внимание обратно на свой ужин. – У тебя что-то происходит на работе?

– У меня всегда что-то происходит на работе, – произнесли они в унисон, повторяя стандартный ответ Чеймберса на этот вопрос.

Она недовольно взглянула на него и снова заверила:

– Я справлюсь.

– О, в этом я не сомневаюсь, – засмеялся Чеймберс.

– Тогда расскажи мне.

Он улыбнулся и покачал головой.

Уронив свои приборы на тарелку, Ева нетерпеливо посмотрела на него.

– Послушай, – спокойно сказал Чеймберс, – я выбрал такую жизнь. Я мог бы стать почтальоном или типа того.

– Муж Вероники – почтальон…

– Это хорошо.

– …Его изуродовала собака.

– А.

– И теперь он не может мочиться стоя. А ты еще можешь мочиться стоя? – спросила она довольно громко, заставляя нескольких посетителей взглянуть в их направлении. – …А?

– …Да, – шепотом ответил Чеймберс. – Я все еще могу мочиться стоя.

– Тогда как насчет того, чтобы стать попроще, крепкий орешек?

Он рассмеялся, раздумывая, зачем он вообще попытался спорить.

– Я только хотел сказать, что я выбрал впустить весь этот мрак, жестокость и ненависть…

– Джамби, – вставила она, лаконично суммируя все своими карибскими суевериями. ²

– Ага, демоны, – кивнул он. – Я провожу свое время в компании демонов, и я не могу рисковать привести даже одного из них домой к тебе.

Лицо Евы даже не дрогнуло. Чеймберс знал, что потерпел поражение.

– Ладно… – вздохнул он и начал рассказывать.

– …Поэтому я заехал в библиотеку по дороге и нашел это… – Чеймберс говорил уже больше восьми минут, когда он достал из кармана мятую копию: замерзший человек, выполненный в потертой бронзе. – «Мыслитель» Огюста Родена, – провозгласил он. – Что значит, на обоих местах преступления тела были расположены так, чтобы напоминать известные скульптуры.

– Но, – начала Ева, проглатывая еду, – у сегодняшних тел не было следов укола на шеях.

– Верно, – согласился Чеймберс. – Или следов паралитического вещества, использованного в первом убийстве. Но руки матери уже были покрыты следами уколов и все знаки указывают на передозировку героином.

– А как насчет мальчика? Его ударили по голове.

– Я не знаю. Может, что-то пошло не так, – предположил Чеймберс. – Может, он дал отпор. В любом случае, убийца скрыл повреждения гримом, придавая им идеальный вид. Безумие, да? – улыбнулся он, забывшись из-за азарта, что снова оказался в компании демона. Когда Ева обеспокоенно посмотрела на него, он откашлялся и выпрямил спину. – Завтра я пойду с этим к начальству.

– Кто у тебя в напарниках? – спросила Ева.

– А?

– Ну, знаешь, кто за тобой приглядывает? Кто работает с тобой над этим?

– Новенький… констебль. Он хорош, – заверил ее Чеймберс. Ева осунулась. – Тебе бы он понравился.

– Хммм, – ответила она, поигрывая своими косичками и доедая последние кусочки блюда.

– Что не так?

Отодвигая тарелку, Ева посмотрела ему в глаза:

– Знаешь, куда ведет каждая тропа, если достаточно долго по ней идти? – Лицо Чеймберса ничего не выражало. – Она ведет к тому, что ты ищешь.

– Лааадно…

– И ты ищешь демона в человеческом обличье. Ты уже знал, что он умен. Теперь ты знаешь, что он также может быть жестоким. Ты сидишь и улыбаешься, будто это игра, но это не так. Это твоя жизнь, и сегодня она переплелась с его, с жизнью серийного убийцы.

Потянувшись через стол, Чеймберс взял ее за руку.

– Во-первых, я не буду рисковать, клянусь тебе. А во-вторых, технически, он даже не серийный убийца. И мы поймаем его задолго до того, как кто-либо начнет бросаться такими терминами.

– Я охочусь на серийного убийцу! – закричал Винтер, расплескивая половину своей пинты пива по полу.

– Что?! – ответила женщина, перекрикивая музыку.

– Я… охочусь… на… серийного убийцу! – восторженно кивнул он, делая жест, будто тычет в кого-то ножом.

– Что?!

– Серийный убийца!

На этот раз она его услышала и тут же ускользнула в дамскую комнату.

– Туалеты там! – заботливо посоветовал он, показывая в противоположном направлении, пока она поднималась по лестнице к выходу. – …Да, она не вернется.

Не расстроившись, так как он выделывал одни из лучших движений в своей жизни, Винтер вернулся на танцпол, когда синтезаторное вступление к «Когда я буду знаменитым?» загрохотало из колонок. Безупречно заменяя слово «знаменитым» на «охотиться на серийного убийцу» на каждом припеве, он очистил себе внушительное пространство среди остальной толпы и чувствовал себя неуязвимым, самым везучим человеком в мире, героем среди простых смертных и совершенно невосприимчивым к действию алкоголя. ³

– Это… много блевотины, – вздохнул уборщик Cyber Rooms, увидев оставленный для него Винтером сложнейший за всю карьеру вызов. – …Ненавижу свою жизнь.

В 8:55 следующего утра Чеймберс выругался, увидев состояние своего гостя. Частично одетый, с растрепанными волосами, свисавшими на глаза, и большим темным пятном, все еще расползающимся по его униформе, Винтер заснул на стуле, держа в руке пустую чашку.

– Эй! – рявкнул Чеймберс, щелкая пальцами возле уха спящего мужчины. – Винтер!.. Винтер!

Он резко проснулся, поморщился от боли и хлопнул себя по виску, подняв руки к голове.

– Ааааа. Что?

– Совещание через пять минут.

Протяжно выдыхая, он оглядел себя:

– Я из-за вас пролил кофе.

– Встаньте! – Нетвердо поднимаясь на ноги, он позволил Чеймберсу поправить его рубашку и немного привести его в порядок. – Вы что, пъяны? – спросил Чеймберс, застегивая верхнюю пуговицу его рубашки.

– Болен… отравление.

– А, – сказал он, немного смягчившись. – Что вы съели?

– Одиннадцать бокалов пива, – отрыгнул Винтер.

Чеймберс смерил его взглядом, абсолютно не впечатленный.

– Знаете что? Забудьте об этом. От вас мне никакой пользы.

– Эй! – крикнул Винтер ему вслед. – Эй! Подождите!

– Идите домой! – отозвался Чеймберс. – Вы сняты с дела.

– Мне казалось, констебль Винтер присоединится к нам, – сказал Хэмм, даже не пытаясь скрыть недовольство оттого, что Чеймберс назначил встречу. Он закрыл дверь своего кабинета.

– Он не смог…

В окно нетерпеливо постучали.

– А. Вот и он. В следующий раз повезет, – сказал ему Хэмм, приглашая Винтера внутрь.

Усаживаясь, детектив выглядел практически презентабельно, и хоть его лицо было еще мокрым, волосы хотя бы торчали в правильном направлении.

– Хорошо. У меня сегодня много дел. В чем проблема? – спросил у них Хэмм в ту же секунду, как у него на столе зазвонил телефон. – Погодите.

– Я сказал вам идти домой, – прошипел Чеймберс, пока главный детектив-инспектор был занят.

– Я тоже в этом участвую, – шепотом ответил Винтер.

– Ни в чем вы не участвуете, если мы не сможем убедить Хэмма.

– Я здесь, не так ли?

– Ладно. Помните, вам надо убедить его в том, что вы меня ненавидите.

– Это будет не слишком сложно, – пробормотал Винтер, когда Хэмм закончил разговор.

– Итак, – сказал он, наконец-то обращая на них внимание. – Что у вас?

Вдвоем они безупречно представили дело, Чеймберс уверенно изложил свою теорию, инициативно предложил дальнейшие действия. И как планировалось, Винтер противоречил ему при любой возможности, используя их показную вражду для того, чтобы завоевать благосколонность Хэмма, тем временем скармливая ему именно то, что им нужно. Пока главный детектив-инспектор сравнивал фотографии с первого места преступления с известной скульптурой, Чеймберс и Винтер обменялись улыбками, зная, что все не могло пройти лучше.

Наконец Хэмм поднял на них взгляд.

– Какая полнейшая куча вонючего дерьма, – заключил он, швыряя им фотографии.

– Босс, я…

– Заткнись! – рявнул он, перебивая Чеймберса. – Вы рассказывали мне какую-то хрень последние пятнадцать минут. Настала ваша очередь слушать. Вы приходите сюда с двумя совершенно разными местами преступления, тремя разными методами действия, отсутствием какой-либо связи между снеговиком в парке и любым из торчков, и только вашим словом, что он был усажен как эта скульптура, когда вы его нашли. Это статуя мужика, сидящего на заднице! Я сижу на своей прямо сейчас – выходит, и я тоже похож на статую?

– Честно говоря, у вас слегка другая комплекция, – вставил Винтер, явно все еще не совсем протрезвев. – Вы слегка мягче в области… всего.

Хэмм злобно уставился на него.

– Наверное, лучше перестаньте разговаривать, – прошептал Чеймберс.

– Ага.

– Имеется ли хоть какая-то связь между двумя статуями? – спросил Хэмм. – Кто сделал сидящего парня?

– Роден, – ответил Чеймберс. – Он француз.

– Никогда не слышал о нем. А Иисуса и Марию?

– Микеланджело.

– О нем вы, наверное, слышали, – сказал Винтер.

Хэмм возмущенно поднял руки.

– Я знаю, в чем тут дело, между прочим, – сказал он Чеймберсу, обвиняюще тыча в него пальцем через стол. – Ваша братия. Всегда пытаетесь что-то доказать, не так ли? Последнее, что нам сейчас нужно, так это какой-то нанятый из вежливости сотрудник, бестолково распространяющий чьи-то полупродуманные идеи и распаляющий прессу на пустом месте.

Потрясенный Винтер собирался что-то сказать, но заметил, что Чеймберс едва заметно покачал головой.

– Мой приказ, – продолжил Хэмм, – расследовать это как два абсолютно разных инцидента. Еще одно слово о статуях или серийных убийцах – и я переведу вас на другое дело. Я понятно изъясняюсь?

– Полностью, сэр, – ответил Чеймберс и встал, поняв намек.

– Сэр, – сказал Винтер, тоже поднимаясь. – Я хотел бы попросить остаться и работать над этими двумя делами под началом детектива-сержанта Чеймберса. Я был первым офицером на месте обоих преступлений и считаю, что это может стать бесценной возможностью для обучения.

– Я поговорю с твоим начальником, – произнес Хэмм, который, казалось, заскучал.

– Спасибо, сэр.

С этим двое мужчин быстро вышли и отдалились от двери на безопасное расстояние.

– Как я понимаю, мне нужно не обращать внимания ни на одно его слово? – спросил Винтер, на что Чеймберс уверенно кивнул.

– Ну, куда теперь?

– В лабораторию судмедэкспертизы… – решительно сказал Чеймберс. – Закончив притворяться, Винтер снова выглядел так, будто вот-вот умрет. – …С остановкой у кофемашины.

– О, слава богу.

Глава 6

– Думаете, в следующий визит вы могли бы принести мне что-нибудь однозначное? – спросила доктор Сайкс, стоя над телом Альфонса Котилларда, подростка, найденного на руках у матери. – Например, парня без головы. И потом вы скажете: «какова причина смерти, док?», на что я отвечу: «ну… у него нет головы, такие дела».

Она выглядела слегка нервной. Сделав еще один глоток кофе, она спросила:

– Что с теорией по поводу скульптур?

– Ушла на дно, – ответил Чеймберс, решив, что чем меньше людей будут знать о том, что они все еще ее прорабатывают, тем лучше.

– Как подходяще, – кивнула Сайкс без дальнейших объяснений. – Ну, кто-нибудь из вас хочет рискнуть угадать причину смерти? Я дам вам подсказку: начинается на «у».

Чеймберс и Винтер переглянулись. При резком флуоресцентном освещении и в отсутствии грима вмятина на черепе молодого человека явно просматривалась, и было видно, что глубокая рана посередине аккуратно заклеена.

– Удар тупым предметом, – пожал плечами Чеймберс.

Доктор повернулась к Винтеру.

– Удар тупым предметом, – согласился он.

Сайкс маниакально замотала головой:

– Чертово утопление!

– На диване? – спросил Винтер.

– Несомненно в результате травмы головы, но объем жидкости в его легких позволяет предположить, что он был еще жив после удара чем-то твердым и круглым, от шести до восьми дюймов в диаметре. Я также нашла синяки на руках и шее, указывающие на сопротивление. Но что я до сих пор не нашла, так это след от укола где-либо на теле.

Трое молча уставились на труп.

– Какая именно жидкость? – спросил Чеймберс.

– Что, простите?

– В его легких.

– Боюсь, просто скучная вода.

– Хлорированная?

Винтер взглянул на Чеймберса через стол, понимая, к чему он ведет.

– Нет. А что? – спросила Сайкс.

– Как насчет на его коже? – торопливо спросил Винтер, многозначительно взглянув на Чеймберса.

– Я могу взять образец и…

– Не нужно, – сказал ей Винтер, наклоняясь, чтобы понюхать руку трупа.

– Эммм. Извините. Что вы делаете? – встревоженно спросила Сайкс.

– Это омерзительно, – заметил Чеймберс, скривившись.

– Да, – отозвался Винтер, сдерживая рвотный позыв. – Я уже об этом сожалею. – Выпрямляясь, он глубоко вдохнул, нуждаясь в перерыве. Он посмотрел на Чеймберса и кивнул.

– Хлор на коже, проточная вода в легких, – вслух задумался опытный детектив.

– Душевые в плавательном клубе? – предположил Винтер.

– Каком плавательном клубе? – спросила Сайкс, чувствуя себя исключенной из разговора.

– Пойдем, – произнес Чеймберс.

Не говоря ни слова, двое детективов вышли, оставляя доктора ее беззаконному существованию и антуражу из мертвых тел.

– Ладно… Пока-пока! – крикнула она им вслед, в ответ получая лишь хлопок двери.

– Что такое со стариками и раздевалками? – спросил Винтер, который выглядел будто травмированный. – То есть я иногда хожу плавать. И да, в какой-то момент приходится снимать плавки, но…

– Но нужно обматываться полотенцем! – подхватил Чеймберс, явно твердо соглашаясь с Винтером на эту тему.

– Или проделывать такой фокус – держать полотенце в зубах так, чтобы оно свисало в качестве занавески для паха. – Отсутствие согласия от Чеймберса намекало, что он поделился лишним. – В любом случае, чего не стоит делать, так это завязывать галстук, пока твои причиндалы развеваются на ветру.

Чеймберс согласно кивнул, когда они ступили в душевые.

– Наше место убийства… Может быть, – объявил он.

– Идеальное, чтобы смыть кровь.

– Идеальное, чтобы к кому-то подкрасться, – возразил Чеймберс, сомневаясь, что в намерения убийцы входило повредить его «произведение искусства».

– Сзади вас треснувшая плитка, – указал Винтер.

– Можете узнать, нет ли у них крестовой отвертки под рукой?

Он вопросительно посмотрел на Чеймберса, который махнул в сторону трех металлических сливных решеток, вмонтированных в пол.

– Конечно.

Его не было всего двадцать секунд, когда Чеймберс услышал, что он зовет его по имени. Спеша к лестнице, спускающейся к бассейну, он взглянул вниз на Винтера, в затянутой в перчатку руке высоко держащего над головой утяжелитель, используемый в подводных упражнениях. Не считая маленькой ручки, он был полностью круглым и явно довольно тяжелым.

– Наше орудие убийства?!.. Может быть! – торжествующе выкрикнул он, прежде чем заметить обеспокоенные лица занимающихся людей. Опуская груз, он неловко помахал им рукой: – Не обращайте на меня внимания.

К огромному недовольству менеджера развлекательного центра и орды стариков, жаждущих скинуть свои штаны, Чеймберс и Винтер опечатали душевые, с растущей уверенностью, что они нашли место убийства подростка.

Изучение сливной системы однако потребовало гораздо большего, чем предложенная отвертка, надсмотрщику пришлось перекрыть воду, чтобы вытащить пластиковый фильтр, скрытый под металлической решеткой. Разбор первых двух сливов занял больше получаса и не дал им ничего, кроме двадцатипенсовой монеты, потерянного ключа от шкафчика и по необъяснимым причинам промокшей карточки из видеопроката «Ритц».

Но когда последняя решетка была снята, Чеймберс в предвкушении подобрался поближе, покинув свое место возле разбитой плитки.

После недолгого ворчания и кряхтенья надзиратель вытащил пластиковую коробку из ямы и осторожно развинтил ее, чтобы изучить содержимое. Он выглядел удивленным.

– Это что?..

– Игла, – закончил за него Чеймберс.

– И битое стекло, – восторженно добавил Винтер. – Не шевелитесь, – сказал он мужчине, опускаясь возле него на колени с пакетом для улик наготове. На его лице расплылась улыбка: – У нас есть кровь.

Чеймберс кивнул. Естественно, осколки были забрызганы кармином.

– Пакуйте, – приказал он Винтеру. – Я вызову кого-то это забрать.

– Зачем? Куда мы направляемся?

– Нанести мистеру Слипу еще один визит. Посмотрим, сможем ли мы убедить его расстаться с отпечатками пальцев и образцом крови.

В 15:15 Чеймберс и Винтер сидели в кафе на Тауэр Бридж-роуд, совсем забыв о ланче из-за увлекательных дневных открытий в сочетании с частыми поездками в Скотленд-Ярд. По чистому стечению обстоятельств плиточная облицовка заведения подходяще напоминала об их находке в душевой.

Они ели в тишине более пяти минут, когда Винтер почувствовал, что ему нужно высказаться:

– Извините за сегодняшнее утро.

С тех пор уже столько всего произошло, что Чеймберсу даже потребовалось мгновение, чтобы понять, о чем он.

– Это из-за дня рождения друга и восторга от того, что я работаю над настоящим делом серийного убийцы, – продолжил он. – Больше такого не повторится. И я правда благодарен, что вы позволили мне присоединиться.

Затянувшаяся тишина, последовавшая за этим, стала слегка неловкой, пока Чеймберс доедал остатки своих заливных угрей. Он вытер губы салфеткой и посмотрел на Винтера.

– Вы неплохо справились сегодня, – сказал он довольно обыденно, вставая из-за стола. – Можно воспользоваться вашим телефоном? – спросил он у женщины за стойкой, показывая свое удостоверение.

– В служебном помещении, – отвлеченно ответила она, занятая разговором с одним из постоянных посетителей.

Пройдя сквозь дверь, он вытащил свою адресную книжку, чтобы найти номер лаборатории судмедэкспертизы.

– Доктор Сайкс, – ответил голос.

– Это Чеймберс.

– А, детектив! Сначала хорошие новости или плохие?

– Хорошие.

– На утяжелителе, который вы отправили, были остаточные следы крови Альфонса Котилларда. Вы нашли орудие убийства.

– Отпечатки?

– Стерты начисто.

Дверь распахнулась и даже немного ударила Чеймберса в плечо.

– Извините, дорогуша, – сказала женщина, протискиваясь к весьма солидной стопке грязной посуды.

– А игла? – спросил Чеймберс, удалившись из зоны слышимости.

– Она подходящего диаметра. Но больше мне нечего о ней сказать. Зато стекло, хоть и разбитое, загнуто и покрыто крохотными черными отметками. Это шприц, я бы побилась об заклад на свою карьеру. Я знаю, что вы собираетесь спросить, но ответ – нет. Панкурониум бромид – нет. Любые его следы, если они вообще были, смылись. Однако иголка и шприц доказывают, что два ваших расследования почти однозначно связаны.

– Каковы тогда плохие новости?

– Кровь на стекле принадлежит не Слипу.

Чеймберс расстроенно ударил кулаком стену:

– Это не значит, что он этого не делал.

– Не значит. Но я все равно пропущу образцы через базу. Очень интересно посмотреть, будет ли результат.

– Дайте мне знать, – сказал Чеймберс, вешая трубку и выходя к столу, чтобы пересказать новости Винтеру.

– Значит… мы направляемся прямо в кабинет к Хэмму и говорим, что он был неправ, да? – спросил уже осведомленный Винтер. – Да?

– Он заберет его у нас, – ответил Чеймберс с очень неуверенным видом.

– Но?..

– Без вещества этого будет недостаточно, а следов не было.

– Ладно, – вздохнул Винтер. – И что мы теперь будем делать?

– Разделимся. Вы отправляйтесь назад в развлекательный центр. Посмотрим, что вы сможете найти… И проверьте, было ли у Генри Джона Долана вообще членство там.

– А вы?

Чеймберс поколебался:

– Я уверен, что найду чем заняться.

Глава 7

«Слишком много разбитых сердец» ⁴Джейсона Донована предоставляла нежеланную озвучку встрече, что усугублялось всеобщим молчанием. Каждым фибром своей души борясь с желанием присоединиться к последнему припеву, Винтер снова попытался добыть кровь из камня:

– Может, кто-нибудь из вас видел, как он с кем-то разговаривал? Возможно, с кем-то незнакомым вам?

Вернувшись в развлекательный центр, он попросил дежурного менеджера собрать всех, кто работал в ночь смерти Альфонса Котилларда. Результат: шесть заспанных подростков, один из которых, как Винтер был уверен, заснул.

– Что-нибудь? – снова попробовал он, выглядя обнадеженным, когда в воздух поднялась рука, но затем осознал, что это был всего лишь зевок. – …Спасибо. Вы очень помогли.

Пока его апатичные слушатели расходились обратно по рабочим местам, он отправился поговорить с менеджером.

– Подростки, а? – фыркнул юноша. Парень сам выглядел как ребенок с двумя третьими искусственных усов.

Вежливо кивнув, Винтер вытащил пакет для улик из кармана, в котором лежал ключ от шкафчика, добытый из слива в душевых.

– Вы или кто-то другой знали бы, если бы пропал ключ к одному из шкафчиков? – спросил он, зная, что хватается за соломинку.

– Детектив, мы даже не знали, когда кого-то убивали там. Так что… Нет, – ответил он колко, но резко сменил тон, заметив выражение лица Винтера. – Если никто не заявляет о пропаже ключа, мы обычно не проверяем.

– А есть способ узнать, какой шкафчик он открывает?

– Если ярлыка нет… – пожал плечами юноша. – Единственный способ – это перепробовать их все.

– Я так и думал, что вы это скажете, – вздохнул Винтер.

Одним из многих недостатков коротания времени под заброшенными железнодорожными арками являлось то, что они были открытым приглашением для публичного мочеиспускания, недостаток, в который, Чеймберс подозревал, он вступил, пока укрывался от дождя. На противоположной стороне улицы освещенная витрина отбрасывала приветливое сияние на брусчатку. Стуча зубами, он засунул руки в подмышки и ступил подальше от лужи, не отрывая взгляда от знакомой ролловой двери.

Винтер сразу пропускал все шкафчики, из которых уже торчали ключи, и у него ушло всего пятнадцать минут на то, чтобы определить нужный. После удовлетворяющего щелчка он услышал, как упали оставленные в залог двадцать пенсов, и был приятно удивлен обнаружить полный шкафчик. Он потянулся и достал джинсы, вытащил кошелек, засунутый в задний карман, и тогда на пол упала связка ключей. С нарастающим возбуждением он развернул бумажные водительские права на имя Альфонса Котилларда.

Вытаскивая рюкзак, он сел на скамью и начал его разбирать: скомканный джемпер… ланчбокс… бутылка для воды… разнообразие учебников… дневник. Он открыл его и пролистал самые последние записи:

«не знаю, почему Джордан ведет себя как завистливая сучка из-за этого».

Он перевернул страницу:

«чувствую себя, будто это выбор между моим будущим и тем, что моя мама не покончит с собой».

Следующая страница:

«Надеюсь, я снова увижу Роберта сегодня вечером. Он меня понимает, особенно потому, что сам учился в Кэмбридже. «Зажиточные нищие» – так мы себя называем. Иногда мы разговариваем часами после тренировки. Он так вдохновляет и столькому меня научил. Его страсть к его работе и искусству…»

Его искусству. Винтер прочел достаточно, и ему необходимо было поделиться последними новостями с Чеймберсом. Он засунул дневник в карман своего пальто, снова запер шкафчик, а затем поспешил через раздевалки, сжимая ключ, и налетел прямо на одну из девочек-подростков, которую узнал с бесполезного собрания.

Он извинился, пытаясь ее обойти, но она его остановила.

– Честно говоря, я вас ждала, – сказала она, тревожно оглядывая коридор. – Мы можем поговорить?

– Конечно, – ответил он, следуя за ней к выходу на темную улицу.

Небеса разверзлись, пока он был внутри, поэтому они не выходили за пределы навеса перед входом. Когда она предложила ему сигарету, он принял, закурил и несколько мгновений наблюдал за дождем.

– Я не хотела ничего говорить при других, – начала она, прикрывая глаза и вдыхая блаженное облако дыма. – Короче: я жаловалась на одного парня раньше, и его за это уволили, но никто из них мне не верил. Вы же им не скажете, да?

Винтер едва слышал ее за шумом ливня.

– Только в крайнем случае, – честно ответил он. Девушка кивула, удовлетворенная ответом.

– Как вас зовут?

– Джордан.

– Что ж, ваше здоровье, Джордан, – сказал он, жестикулируя сигаретой в своей руке, тем временем отчаянно пытаясь не подавиться ею. Он не курил, но знал, что лучший способ заставить подростка разговориться – найти общие интересы.

– Мне нравился Альфи, – грустно сказала она. – Альфонс. Знаете… действительно нравился.

– Круто, – прохрипел Винтер, понимая, что он слишком сильно старается.

– Это было словно… мы вдвоем против всего мира, если вы меня понимаете. Я обычно замечала, куда он идет… и с кем, – уточнила она и вздохнула, чтобы успокоиться. – Был такой мужчина… типа, очень стремный. Не то чтобы с ним конктрено что-то было не так, но знаете, иногда же у вас просто появляется предчувствие, да? В любом случае, он постоянно приходил увидеться с Альфи. В смысле, каждый вечер. Постоянно трогал его за руку, когда они разговаривали, и все такое. Он был там той ночью… Той ночью. Он был там, и он не возвращался с тех пор.

Она уронила окурок на землю и затоптала его, как особо отвратительного паука, поэтому Винтер, последовав ее примеру, с радостью избавился от ужасной штуки.

Она странно на него взглянула:

– У вас еще половина оставалась.

– Да, но я скурил лучшую половину, – сказал он ей мудро, доставая свой блокнот. – Знаете, как его звали?

– Роберт, – тут же ответила она и покачала головой. – Но фамилию не знаю.

– Можете его описать?

– Вашего возраста, наверное, – пожала плечами она. – Странная прическа, вроде как стрижка боб, волосы всегда лезли ему в глаза. Худой. Атлетичный… Высокий.

– Вы очень помогли, – сказал Винтер, записывая ее слова.

– О, это ничто, – отозвалась она. – К третьему его визиту мне пришлось попробовать убедить его купить абонемент, чтобы узнать какие-то детали. Но он отказывался, поэтому я проследила за ним до его машины.

Винтер сохранил невозмутимое выражение лица, но почувствовал, как его сердце забилось чаще.

– Вы случайно не запомнили цвет или модель?

– Vauxhall Cavalier. Один и шесть литра. Бордовый. На регистрационном диске печать Уондсуэрта. Я и номер запомнила, – сказала она, передавая ему сложенный лист бумаги.

Винтер выглядел одновременно ошеломленным, благодарным и так, будто его сейчас стошнит.

– Из вас получился бы отменный детектив.

– Как я и говорила, он показался мне подозрительным… – робко улыбнулась она. – Вы не курите, не так ли?

– Нет, – признал он, открывая дверь и подгоняя ее вернуться внутрь. – Так что я немного проблююсь, а затем приступлю прямо к делу, – пообещал он, уже направляясь прямиком к туалетам, чтобы воплотить в жизнь первый пункт своего плана.

Свет погас.

Держась в тени, Чеймберс наблюдал, как Тобиас Слип запирает дверь, не замечая детектива, прячущегося в арке, ни когда он пробежал мимо через хлещущий дождь, ни пока разворачивал свой фургон, освещая периметр двумя яркими фарами как маяком.

Глядя, как темнота заглатывает ржавый автомобиль, Чеймберс бросился к двери и вверх по пожарной лестнице к уязвимому окну кабинета. Убедившись, что горизонт чист, он ткнул локтем в одну из плохо подогнанных створок, и звук битого стекла затерялся в шуме нарастающего шторма. Он потянулся внутрь и ослабил защелку, приоткрывая окно достаточно, чтобы перекатиться через стол и неграциозно приземлиться с другой стороны.

Включив фонарик, он закрыл то, что осталось от окна и положил найденную снаружи ветку среди осколков, чтобы нанесенный ущерб можно было списать на летящий обломок, а не на отчаявшегося детектива.

Для начала он просмотрел документы на столе, выискивая любое упоминание «Мыслителя», Родена, «Пьеты», Микеланджело, плавательных бассейнов, больниц – чего угодно, что могло связать Слипа с убийствами. Потом он перешел к ящикам, и вскоре его охватило недовольство, когда он ничего не нашел среди чеков из бара, налоговых деклараций и фотографий реставрационных проектов на разных стадиях готовности.

Сдавшись и отдавая себе отчет, что каждую проведенную там минуту он ставит на кон свою карьеру, он открыл дверь в главное помещение. Статуи внизу прорезались в полутьме нервирующими силуэтами – как четыре стража, затаившиеся в ожидании.

Спускаясь на нижний уровень, он замер, сбив ногой что-то тяжелое с последней ступеньки. Предмет ударился оземь, прозвучав в тишине как раскат грома, прежде чем врезаться в металлический ящик для инструментов.

Все снова затихло.

Собравшись с духом, Чеймберс посветил фонариком, оценивая ущерб.

– Черт, – пробормотал он, увидев уличающий ручеек жидкости, скользящий по полу и все еще обильно льющийся из канистры.

Решив, что он мало чего может с этим сделать, он подошел к подъемному механизму. Он провел лучом фонарика вдоль толстого каната, от начала, кольцами обвязанного вокруг ворота, до петлеобразного конца, и округлил глаза, что-то заметив.

Он быстро обошел веревку, чтобы лучше рассмотреть внутренний край, где жесткие нити торчали из основного плетения, потемнев от грязи и многолетнего использования. Но он однозначно видел это: высохшая кровь и что-то, смахивающее на человеческие волосы.

Задышав чаще, он достал пару одноразовых перчаток из кармана и только нашел пакет для улик, чтобы собрать пару образцов, как услышался звук приближающихся мокрых шин… гудение двигателя… автомобиля, останавливающегося прямо снаружи. Выключив фонарик, он неподвижно замер, прилушиваясь, но слышал лишь проливной дождь.

Внезапно металлическая дверь открылась.

Укрываясь за одной из ближайших статуй, он дернулся, когда фонари над головой с жужжанием ожили, а затем услышал неспешно приближающиеся шаги.

– А вот и вы! – победно провозгласил Слип.

Чеймберс задержал дыхание, ожидая, что его уличат, но потом услышал звон ключей, сопровождающийся звуком удаляющихся шагов… Впрочем, потом они остановились. Он рискул выглянуть из-за статуи, но смог разглядеть лишь тень Слипа, когда тот нагнулся что-то поднять с пола. Чеймберс поморщился, уже зная, что это.

– Кто здесь? – позвал Слип. – Здесь кто-то есть? – Чеймберс наблюдал, как тень вооружилась большим инструментом. А затем Слип продолжил: – Если тут кто-то есть, выходите сейчас же!

Чеймберс слышал, что шаги приблизились. Он был в ловушке посреди комнаты, и ему некуда было идти, негде спрятаться. Крадясь вокруг статуи в унисон шагам, Чеймберс знал, что он лишь оттягивает неизбежное, что его обнаружат в любой момент. Открытая дверь была дразняще близко, но так недостижима. Но потом порыв ветра громко хлопнул офисной дверью, привлекая внимание Слипа.