Kitabı oku: «Параномия», sayfa 2
Глава 3. Поиск.
Виктор оказался не только добродушным другом, решившим помочь мне, безвозмездно, за свои кровные, так сказать. Он был ещё и экономным человеком. Поиск «так называемой гостиницы» начался со звонка старому другу, на нём собственно и закончился. Уютная двушка у одинокого мужика показалась мне странным фактом, но я глупых вопросов задавать не стал. А вечером, после рюмки, которую я, кстати, пить не стал, Костя, так звали нашего гостеприимного хозяина, сам рассказал, что после развода ему осталась эта квартира. Жаловался, что нынче баб нормальных не найти, а потому лучше быть одному. Боюсь история здесь немного похожа на мою – просто парень однолюб и, может быть, сам ещё этого не осознал. А женщины здесь не при чем.
***
22 декабря
Утром умывшись, одевшись и позавтракав, я сел на стульчик почувствовал слабину и дрожь в ногах.
– Ну что, Серёга, – Витька выглядел бодряком, – двинули?
Я молча посмотрел на него и похоже в моих глазах всё было написано.
– Так, Суворов, – он назвал меня по фамилии и я вздрогнул, так давно её не слышал, а кроме того был удивлён, что Виктор её знает, – не позорь фамилию, взял жопу в горсть и погнали к Татьяне, ясно?
– Ясно, – неуверенно ответил я.
– Ты чо заднюю даешь Серёга?
Я не знал, что ему ответить. У меня не было внятного объяснения тому, что со мной происходило.
– Не-не, – он ухватил меня за локоть и потянул на себя, – не для этого мы сюда приехали. У нас есть цель Серёга, напоминаю тебе. И цель эта серьёзная, а Татьяна, если ты конечно помнишь, сама к тебе обратилась за помощью…
Лицо Татьяны вновь встало передо мной во всей своей красе и я вздрогнул, выпрямляясь.
– Вот, – принял мою неожиданную конвульсию за действие Витя, – это правильное решение…
Татьяна стояла перед моим внутренним взором, с перекошенным ртом прося у меня помощи. Я махнул рукой перед собой, отгоняя наваждение.
– Готов? – вопросил Виктор.
– Да, – хриплый каркающий звук вылетел и моего горла.
– Так, мужики, – вмешался Костя, стоявший здесь же в коридоре, – вас обратно ждать?
***
Дверь открыла Татьяна. Кровь отлила от моего лица, как я не храбрился. Воспоминания, видения всё слилось воедино и соединилось в одном лице – лице Тани. Она меня тоже узнала. Её лицо сделалось пунцовым, потом кровь схлынула. Из уголка глаза вытекла слеза. Как же мне хотелось обнять её прямо сейчас, невзирая ни на что – ни на прошлое, ни на настоящее, что наверняка сейчас было за дверями квартиры, просто обнять. Но я стоял как истукан и она вместе со мной. Такая красивая, как будто почти не изменилась.
– Так, господа хорошие, – вдруг вставил своё слово Виктор, – вижу вы друг друга узнали, поэтому не вижу причины стоять здесь, в коридоре, столбом. Татьяна, – обратился он к ней, – вы можете нас пригласить внутрь?
– Ну, здравствуй, Серёжа, – тихо и нежно сказала Таня, будто и не слышала слов Витька, – проходи, – она посмотрела на Виктора, – проходите, – поправила она сама себя.
***
Никакого мужа уже давно не было. В квартире даже близко мужиком не пахло. Чистота, порядок и тишина.
– Тихо у вас, – выдавил я из себя.
– Да, тихо, – негромко ответила Татьяна, – мужа у меня нет, а дочка с внуками, – слезы вдруг полились из её глаз, – хотите чаю? – вдруг спросила она.
– Сейчас я на стол соберу, – она быстро выбежала из комнаты.
– Не понял, а что там с дочкой и внуками? – подал голос Виктор.
– Вот придёт, ты и спроси.
Я чертовски нервничал.
Мужа нет, давно! Твою мать. Как так? Почему так? Что это за судьба-то такая? Чувства вновь вспыхнули во мне, подстегиваемые воспоминаниями. Всё плохое, глупое, ненужное память услужливо затёрла – выставляя напоказ всё самое лучшее.
В комнату вошла Таня и я вновь смутился. На этот раз своей не в меру буйной фантазии. Стол быстро наполнился яствами. Посередине появился большой фарфоровый чайник, из которого приятно тянуло крепким чаем. Таня уже успокоилась и, присев за стол, принялась разливать чай по чашкам.
– Простите Татьяна, – тут же полез со своим неуместным вопросом Виктор, – вы что-то сказали про дочь, – Таня застыла на мгновенье, глаза готовы были разразиться водопадом, но она себя сдержала.
– Они с мужем и внучкой попали в автокатастрофу позавчера, – слезы всё же потекли из глаз двумя ровными ручьями, Татьяна замолчала на какое-то время, а мы не смели её торопить, – все сейчас в больнице, – продолжила она, преодолев спазм, рвущий из груди сильный материнский рёв,– а Света в реанимации в коме.
Рыдания всё же прорвали волевую плотину и Татьяна закрыла лицо руками, пряча свою женскую слабость.
Длилось это недолго. Татьяна встала и ушла, а когда вернулась лицо было сухим. Только красные круги под глазами напоминали, что она недавно ревела.
– Каким судьбами в Тюмень, Серёжа? – тихо спросила она, не глядя мне в глаза, – и как ты меня нашёл? – она подняла голову и её взгляд о многом мне сказал. В нём было и смущение, вызванное, вероятно, событиями прошлого, и ожидание, и даже толика теплоты, которую мне хотелось принять за любовь, но я понимал, что это скорее сестринское, чем женское.
– Ты снилась мне, Таня, – начал я, – но не про сон я приехал рассказать…
– То есть ты приехал ко мне? – удивилась она.
– Да, спасибо Виктору, – я посмотрел на Витька, – без него мне бы ни за что не добраться.
– Да ладно меня хвалить, – засмущался он и уткнулся носом в кружку с чаем.
– Почему? – просто спросила Таня.
– Что почему? – я понимал о чём она спросила, но мне нужна была небольшая пауза – что мне ей сказать, я не понимал, именно для этого прозвучал этот нелепый вопрос.
– Почему ты не приехал бы без Виктора?
– Да потому что посмотри на меня, – излишне резко начал я, – посмотри, – потребовал я.
Она подняла на меня глаза и в них вновь появились слёзы.
– Что с тобой произошло Серёжа? – казалось она вновь готова была плакать.
– Жизнь со мной произошла Танечка, жизнь, – я тут же одернул себя за этот нелепый пафос и продолжил другим, нормальным голосом, – алкоголь Таня, я долго пил, – слёзы вдруг потекли из моих глаз, – я не мог заглушить свою боль, – голос сорвался, в груди защемило и я прижал руку к сердцу.
Как она оказалась рядом я не понял. Рыдания рвались наружу, а она прижимала меня к своей груди и плакала вместе со мной.
– Прости меня Серёжа, – вырвалось у неё, она дрожала всем телом, а я рыдал в её объятьях.
***
Когда бурный поток эмоций иссяк, я повернулся, чтобы посмотреть на Витька, но не обнаружил его.
– Таня, – голос мой был сейчас абсолютно спокоен, – я уверен, дело в кольцах, – я смотрел ей в глаза, мокрые и красные, взгляд был странным, – пойми, напрасно мы их взяли, они виноваты, что мы расстались, они сломали нашу жизнь, – и снова слёзы в её глазах, только теперь я не могу понять их причину.
– Танечка, надо их вернуть в сундук, – не стал я откладывать в долгий ящик цель своего приезда, – я и своё привёз с собой, – я вытащил из брючного кармана свою часть древнего артефакта.
И снова слёзы. Да что это такое то. Вроде не была ты раньше плаксой.
– Что такое Таня, почему ты снова плачешь? – мне реально было интересно.
– Я его отдала, – услышал я сквозь всхлипы.
– Что? Кому? – оказывается Виктор был уже здесь.
***
– Я поеду с вами, – сказала, как сваркой срезала.
– Стоп, – подал голос Витя, – это как? Я, конечно, всё понимаю, но…
– Не переживайте Виктор, бензин до Нефтеюганска я оплачу и обеды чур за мной, – и тут я увидел, что это уже совершенно другая женщина.
Все эти слёзы и непонятная нежность в её глазах, смутили меня. Вернули почему-то в прошлое, заставив вновь ощутить, угасшие практически чувства и сейчас на меня словно ушат холодной воды вылили.
А первым ударом был ответ Тани на вопрос Витьки.
– Я отдала кольцо дочери, – продолжила всхлипывать Таня.
– Что? – вырвалось у меня, – как, зачем, Таня?
– Дочери, – уточняющим голосом заявил Витька, – той, что в аварию попала и в коме сейчас? – это было жестоко, не просто звучало жестоко, это реально было жестоко, поэтому рыдания были закономерным результатом.
– Его нужно срочно у неё забрать, – возмущение моё вылилось в безапелляционный тон, – с ума сойти, дочери она кольцо отдала, Витя поедем прямо сегодня?
– Легко, – Виктор двинулся к выходу.
– И как вы её найдёте? – голос Татьяны поменялся, – вы же даже фамилии её не знаете.
***
Автомобиль крался сквозь метель и тьму по трассе в сторону Юганска, медленно преодолевая километры.
Сборы заняли около часа. Думаю для любой женщины это просто рекорд. Соответственно, покинули мы славный город Тюмень после обеда.
Посадка в автомобиль стала для меня очередным откровением. Таня сразу села вперёд. Возможно причиной тому было желание не оказаться со мной вместе на заднем сидении и я это понял бы, в том случае, если бы это именно так и произошло бы.
Но Виктор «проявил галантность» и с удовольствием посадил даму поближе к себе. Это кольнуло, но долго думать об этом я не стал. Просто сел назад, устроился поудобнее и задремал, поскольку первый час в машине звучала какая-то радиостанция. Проснулся я неожиданно. Машина мчалась в темноте, а Таня с Витей о чем-то разговаривали.
– О, – подал я голос, вытирая слюну со щеки, – а где мы уже?
– Километров пятьдесят от Увата, – ответил Витя, – мы с Таней обсуждали ночевку в Увате.
– Ночевку? – удивился я. Темнеет у нас рано, да, – а который сейчас час?
– Уже одиннадцатый час, – тихо сказала Таня.
– Не понял? – я был искренне удивлен.
– Мы не стали тебя будить Серёг, – повернулся ко мне Витя, – ты спал как младенец, мы заправились в Тобольске, есть, кстати, хочешь? Мы брали пиццу и есть кофе, остыл правда.
Диссонанс в моей голове не давал мне возможности дать ответ. Я что, проспал семь часов?
– Серёжа, – повернулась ко мне Таня, – кушать хочешь?
– Значит будем ночевать в Увате? – подытожил я информацию, полученную спросонья. Я подумал, конечно, что я уже выспался, но мы же сразу спать не ляжем, а вот поговорить с Таней мне очень хотелось.
– Я до Юганска не дотяну, честно, – сказал Витя, – даже если упрусь и кофе упьюсь, приедем среди ночи и всё равно нужно будет где-то ночевать, так что давайте пожалеем водителя, – сделал он умилительное лицо, а Таня улыбнулась.
Вот как? Долго же я спал.
– Ладно, принято, – тут же ответил я, – ну тогда я пиццу не буду, хочется горячего похлебать, а уж там, в кафе, супчик наверное найдётся?
– Думаю найдётся, – ответил Витя не оборачиваясь.
– Уверена, найдётся, – с необычным воодушевлением добавила Татьяна.
– А вот кофе я бы выпил, – я откинулся назад на сиденье, пытаясь вспомнить, когда последний раз я пил зерновой кофе, который тут же оказался у меня в руках, усилиями Татьяны.
Через пару минут мы вынырнули из метельного тумана и внизу замаячили огоньки. А вот и Уват.
***
Супчик, и не только, конечно же, нашлись. Мы поужинали, после того, как разместились. По правилам, как мне показалось. Мы с Витькой в одном номере, а Татьяна в другом. Я за ужином, как бы мне не хотелось, тему колец, отданных дочери, поднимать не стал. Как не стал и бередить старые раны, вспоминая о нашем с Таней общем прошлом. Спрашивать о её теперешней жизни мне показалось поводом повернуть в то же русло – поговорить о дочери, кольцах. И получалось, что мне поговорить с Таней не о чем. Поэтому я сидел и молчал. И даже не слышал чего там молол о своей жизни и работе Виктор, полностью сосредоточившись на еде и своих мыслях. А думал я о том, что напрасно мы ломанулись, как пожарные лошади, в Нефтеюганск. Нет, безусловно, кольцо нужно срочно забрать. Однако мы были в Тюмени, а музей, в котором был сундук, тоже в Тюмени. Вот и нужно было потратить полдня именно на это дело – съездить в музей, убедиться, что сундук на месте.
– А ты Серёжа чем занимался все эти годы? – сказала вдруг Таня.
– Что? – отклеился я от своих мыслей, ещё не понимая, о чём меня спросила моя любовь. Моя бывшая, или всё же действительная, любовь?
– Прости, я задумался, – посмотрел я на неё, – о чём ты спросила?
– Мне интересно, чем ты занимался все эти годы?
– Вообще не интересно, – резко ответил я, стараясь быстрее опустошить свою тарелку. Смотреть на Таню я не хотел. Не хотел видеть жалость в её глазах. Насмотрелся за долгие годы. За столом до сих пор висела тишина.
– Почему? – голос её разорвал эту гулкую тишину.
– Да, потому что, – продолжил я в том же тоне, – спасибо за ужин, – я встал и всё так же не глядя ни на Таню, ни на Витьку, двинулся на выход из кафе.
Шёл я быстрым, уверенным шагом, а внутри было настолько паршиво, что мысль была только одна.
***
– Ему сложно, – Виктор смотрел Татьяне в глаза, это были очень красивые глаза, – рассказывать о себе.
– Почему?
– Потому что он любит тебя, – Виктор отхлебнул из стакана, – и рассказывать о том, как прошли его последние годы… – Виктор вдруг замолчал, – я не вправе что-то рассказывать, это будет не красиво, как сплетничать за спиной.
– Конечно, вы ведь друзья, – кротко заметила Татьяна, – но он такой не разговорчивый.
– Я думаю он о многом хочет с тобой поговорить, но я, к примеру, долгое время не мог понять о чем с тобой поговорить.
– Но мы ведь проговорили, практически всю дорогу.
– Да, но не сразу, каждый вопрос, который я хотел тебе задать, казался мне поводом для воспоминаний о твоей дочери, – лицо Татьяны омрачила тень, – ведь я знаю историю о найденных кольцах, а кольцо у неё и сейчас я сделал тебе больно этим упоминанием. Думаю, поэтому Серёга молчал.
– Чтобы не сделать мне больно, – Таня будто подвела черту.
– Именно, прямо в точку. Вы сама должны…
– Стоп, – прервала его Татьяна, – давай без всяких «Вы», сколько тебе тридцать пять, тридцать шесть?
– Тридцать девять.
– Ну вот, не намного моложе, поэтому давай на ты.
– Ладно, Таня, ты сама должна начать разговор, не задавай ему вопросы, начни с себя.
– Хорошо, приму за совет, – она обворожительно улыбнулась, – но тебе-то я могу задавать вопросы?
***
Жажда и остатки денежных средств вели меня к круглосуточному магазину, который больше походил на киоск. Что меня удержало от покупки пол литры? Не знаю. Но крепкое пиво я взял и жить ему оставалось не долго. Нужно было направить мысли в стройное русло. Несколько первых глотков утонули в песчаных барханах многодневной жажды. А ещё через три глотка я уже жалел, что не сдержал данное себе слово и бутылка полетела в сугроб. Скамейка около гостиничного комплекса была пуста. Папироса, вынутая из тёплых закромов, была выдута и смята привычным движением. Чиркнула спичка и едкий смоляной дым, окутав моё лицо, развеялся на морозном воздухе, оставляя после себя приятное послевкусие. Интересная штука. Зимой на улице мне курить нравилось в разы больше, чем в любое другое время года, в любом месте. Ясное дело – курить вообще вредно, но в моём случае… вся моя жизнь – один большой вред здоровью, и не только моему. Вот и Таня. Смотрю на неё и не вижу моей, прежней Татьяны. Многое изменилось за прошедшие годы. И в первую очередь я сам. Таня тоже изменилась, да и глупо было бы ждать другого. В пору думать, что виной тому её замужество, рождение дочери и её работа, но я думал о другом. Как по мне на лицо влияние кольца. Проклятие колец. Я не сомневался нисколько. Не было необходимости вспоминать свою жизнь. Я много раз за последние несколько дней прогнал историю своей жизни через горнило трезвого аналитического ума Сергея Суворова. И ничего нового не нашёл. Влияние колец неоспоримо. И больше откладывать разговор с Татьяной откладывать нельзя. Я был полон сил и желания разрешить один деликатный вопрос, а потому два лестничных пролеты, исчезли за моей спиной в один миг.
Я встал перед её дверью, как вкопанный. Сердце колотилось, создавая дикий шум в ушах. Здесь, у дверей, я почувствовал хмель, который гулял по моей крови и, занесенная над дверной ручкой, рука моя застыла на полпути. Я тяжело дышал, хотя усталости не чувствовал. Мысли запутались. Сука любовь. Я по-прежнему люблю её. И робею перед встречей, как в первый раз. Но это не правильно. Успокоить сердце не получится, но дверь открыть или постучать я могу. Рука сжалась в кулак и я занёс руку, когда дверь неожиданно открылась. На пороге стоял Виктор.
***
– Серёга, ты чего? – Витька стоял рядом с моей кроватью, – это не то, о чём ты подумал.
– А о чём я должен был подумать Витя? – внутри меня что-то оборвалось, пустота, которая образовалась на этом месте, кровоточила, доставляя боль.
– Блин, я не знаю Серёга.
– Вот и я не знаю, – подхватил я его мысль, нужно было с кем-то поговорить, чтобы не сойти с ума, не с Витькой, не сейчас, точно, но выбора не было.
– Серёга, давай по-другому, – вдруг сменил тон Витя, – прости меня за «это».
– За что «за это»? – тут же сел я на кровати.
– За то, что не ушёл сразу в номер, – без паузы ответил он, – за то, что поддержал разговор с Татьяной, за то, что объяснил ей твоё молчание, за то, что намекнул о необходимости, ей самой начать разговор с тобой, – выплюнутое на одном дыхании «признание» Виктора, произвело на меня впечатление.
– Ты сделал, что?
– Серёга, – он подвинул стул и сел, – вам нужно поговорить.
– Именно для этого я и шёл к ней, но встретил тебя, – эмоции вновь нахлынули, выжигая меня изнутри, – выходящим из её номера.
– Опять двадцать пять, – вздохнул Виктор, – просто сходи к ней и поговори.
– Нет, – я вновь завалился на кровать и повернулся к Витьке спиной.
– Очень по-взрослому, – фыркнул он, провоцируя меня, но это не сработало бы в любом случае.
Я просто боялся остаться с Татьяной один на один. И пока никак не мог заставить себя переступить через свой страх, потому что не понимал откуда он взялся. Ведь я долгие годы мечтал о встрече со своей любовью, но сейчас, когда до неё было несколько секунд ходьбы – мне было страшно.
Хотя всё же это не страх в его привычном понимании. Это другое. Объяснить это «другое», не сможет ни один влюблённый, но от этого данное препятствие существовать не перестаёт. Жгучее желание быть рядом с любимой разбивалось об скалы прошлого, рассыпаясь, растекаясь и вновь формируясь спустя время. И эта невыносимая мука разрывала мою душу.
Забыл уже о том, что Таня совсем другая. Этот новый образ слился с тем, из прошлого. Приобрел вновь привлекательные черты, ломая через колено мою былую уверенность в том, что теперь это совсем другая женщина. Образы носились в моем воображении, то сливаясь, то разъединяясь, даря мне милые черты и радуя моё сердце обворожительными улыбками.
– Серёга, пора вставать, – я подскочил как ошпаренный, за окном намечался рассвет, – лучше пораньше выехать, чтобы точно успеть доехать засветло. Сходишь, разбудишь Татьяну?
Я отрицательно помотал головой.
***
23 декабря 2017 года.
Остались за спиной Салым и Пыть-Ях. День вступил в свои права. До Нефтеюганска оставалось не больше двадцати километров.
Всю дорогу в машине работала магнитола. Татьяна дремала на переднем сиденье. Я на заднем изо всех сил старался не отрубиться. С переменным успехом, надо сказать. Виктор уверенно и не очень быстро вёл автомобиль. Снежная карусель, сопровождавшая нас всю дорогу, не давала особо разгоняться.
– Заедем в «Светлану», хочу кофе, хоть растворимого, – заявил Виктор.
Противоречить ему никто не собирался. Татьяна выпрямилась. Глядя на её профиль, я чувствовал в ней сосредоточенность. И объяснил себе это достаточно просто – впереди Юганск, встреча с врачами и дочерью, поговорить с которой не удастся. Я отчасти понимал её чувства, но главным для меня по-прежнему была наша основная цель – кольцо. Выходить из машины я не хотел.
– Серёга, ты с нами? – Татьяна была уже снаружи, а Виктор смотрел на меня, щурясь от кружащих вокруг его лица снежинок.
– Я посижу, – негромко ответил я.
– Тебе кофе взять?
– Спасибо не нужно, – не знаю почему я так ответил, вроде бы выпить вкусный напиток я был не против.
Виктор закрыл дверь и ушёл.
Я смотрел в лобовое стекло, рассматривая настырные снежинки, что с упорством хорошего дворника пытались засыпать стекло. Дворники наоборот, улыбнулся я. Таяли, погибая от тепла, генерируемого автомобильным отопителем, но новые рати белых воинов, вновь и вновь бросались грудью на амбразуру ветрового стекла. Мне хотелось стать таким же бесшабашным воином и грудью броситься на, кажущуюся мне сейчас неприступной, Татьяну. Завалить её мощью своей любви и добиться взаимности.
Двери открылись и ребята вернулись в машину.
– Держи, – Витя протянул мне стакан ароматного кофе.
– Спасибо, – я с признательностью принял напиток.
Аромат проникал в ноздри. Бодрил, маня, скорее отхлебнуть горячую жидкость.
***
Естественно нас с Витей в больницу не пустили. Мы так и остались сидеть в приёмном отделении. Татьяну, как мать пропустили. Реанимация зона ограниченного доступа. Понимая это, мы остались ожидать.
Для меня эти два часа, пока не было Татьяны, стали настоящим испытанием. Сколько раз мы ходили курить? Я сбился со счета. Горький привкус табака смывали водичкой. Благо кулер и стаканчики были. Мысли, что роились в моей голове, начали раздражать меня самого. Я понимал, что сейчас Татьяне совсем не до кольца будет, но не мог себя заставить не думать об этом. Уверенность во мне крепла – именно кольца и мы с Таней, что вытащили их на белый свет, виноваты во всем происходящем. Наша с ней история, которой много лет, уже обросла кучей событий, что растащили нас друг от друга. Теперь эта накипь судьбы начала влиять на её ребенка, на дочь и её мужа, на внучку.
А если бы у меня были свои дети?
Что было бы с ними?
Какую судьбу дал бы им мой выбор, сделанный много лет назад?
Эти мысли как ржавчина, разъедали меня изнутри. Заставляя злиться. На себя, на Татьяну, на Иваныча, что приволок нас в эту никому не нужную экспедицию. На тех, кто запечатал этот сундук и спрятал… мне показалось будто двери кто-то открыл – холодная волна ударила мне в спину. Я повернулся – двери были закрыты.
– Пойдём, покурим? – повернулся я к Виктору.
И тут внутренняя дверь открылась. На пороге стояла Татьяна. Опухшие глаза. Раскрасневшееся лицо. И выражение растерянности.
Мы с Виктором мгновенно оказались рядом.
– Как она? – опередил он меня.
– Стабильно, – похоже плакать она больше не могла, – прогнозов никаких нет. Слёзы просто текли. Ни всхлипываний, ни вздрагиваний.
– Выпей, – я подал ей одноразовый стаканчик с водой.
Она благодарно кивнула. Стакан подрагивал в её руках.
– Серёжа, – она смотрела на меня, сквозь текущие слёзы, – кольца нет, – мне показалось, что сердце моё остановилось.
***
Папироса неожиданно закончилась и я тут же прикурил другую. Почему-то во время курения у меня мысль работала лучше. Виктор стоял рядом и молча курил сигарету. Нужно было переварить полученную информацию, а она никак не хотела умещаться в моей голове.
Сказать, что Таня огорошила меня, нас, значит не сказать ничего.
– Не понял? – я не мог поверить своим ушам.
– У неё на руке нет кольца, – начала Татьяна, – я попросила лечащего врача и мне разрешили сходить к её вещам, там тоже ничего нет, – голос её подрагивал, нарастая в тоне, – я попросила опись вещей – в записях ничего нет, только обручальное кольцо.
– И как это понимать? – вмешался Витя.
Вопрос повис в воздухе.
– Она могла потерять его, – прервал я затянувшееся молчание.
– Где? – снова вездесущий Витя.
– Это хороший вопрос? – обронил я, – я на улицу курить, – доложил я и двинулся к выходу.
– Серёжа, – окликнула меня Таня и я повернулся, – что же делать?
– Я подумаю, – тихо сказал я.
– Я бы хотела остаться, – тихо сказала она.
По-моему она что-то ещё добавила, но я уже не слышал, поскольку был на улице. Следом вышел Виктор и, пока я нервно выдувал папиросу, закурил.
Где можно было потерять кольцо. То, что оно потеряно, я принял за аксиому. Да где угодно. Более того она могла его вообще снять и оставить дома. Я принял эту гипотезу за основную и принялся размышлять дальше.
Кольцо могло быть в вещах – сняла, положила в косметичку, в шкатулку, в багаж, всё. Где теперь багаж? Здесь вещи Таня осмотрела и ничего не обнаружила. Стало быть по версии два – багаж, нужно искать те вещи, что остались на месте катастрофы. И это будет не просто. И без Татьяны, версию точно не проверить. Есть ещё вариант. Дикий, но оттого не менее вероятный. Кольцо было на руке, но во время катастрофы слетело с руки. Это самый сложный вариант, невероятный, оттого и найти при таком раскладе артефакт невероятно сложно, почти невозможно.
– И что будем делать? – прервал мои размышления Витя.
Папироса давно погасла. Виктор смотрел на меня внимательным, цепким взглядом.
– Витя, – я вытащил спички и начал прикуривать, простая уловка, чтобы спрятать взгляд, – нам нужна твоя помощь, – я поднял глаза и встретился с взглядом товарища, – мне нужна, Витя.
Он молчал, думая о чем-то своем. В глазах его не было ни осуждения, ни недовольства. Ничего такого, что вызывало бы неприятие. Задумчивый, так бы я описал его взгляд.
– Ну, – улыбнулся он, как-то задорно, – я же знал, что так и будет. Хорошо. Ну правда, не брошу же я тебя здесь.
Я мысленно выдохнул. Именно этого я и боялся. У него отпуск. Он собирался к матери. Варианты его решения могли быть и другими.
– Спасибо Вить, но и Татьяну мы здесь оставить не можем.
– Почему? – искренне удивился он, – она должна быть рядом с дочерью.
– Рядом должен быть муж и к нему, у меня, кстати, есть один вопрос.
***
И снова автомобиль мчался сквозь дорожную метель, что поднимали, оставляя шлейф за собой, «длинномеры» мощные грузовики с прицепом, везущие в разные концы страны разные, важные и нужные грузы.
Татьяна сидела на прежнем месте. За последние полчаса не произнесла ни слова. Она назвала мой разговор с её зятем допросом. Обозвала меня солдафоном. Сказала, что, наверняка я работал в милиции ранее. Хорошо, что не устроила истерику, а просто согласилась с моими доводами и с необходимостью найти кольцо. Именно поэтому сидела сейчас в машине.
Мужик, зять Татьяны, после аварии мало чего помнил. Не мог даже вспомнить что из вещей было в машине, в багажнике. Короче был мало полезен.
В итоге всё что нам оставалось это самим проверить все версии на месте аварии. Для этого нужно было добраться до места катастрофы. Встретиться со следователем по делу и проверить все вещи. Всё что сейчас является вещественными доказательствами. И даже думать нечего было сделать это без Татьяны. С ней-то шансы были малы. Нужно было придумать что-то экзотическое типа дорогого лекарства без которого её дочь не может обходиться – как причину, чтобы осмотреть вещи.
Машина несла нас в Салым, где всё это нам предстояло провернуть.
