Kitabı oku: «Бородинское сражение», sayfa 3

Дениска впервые сидел на боевом коне. Что на боевом! он и на лошадь-то никогда не садился, папка не разрешал! А тут! – он сидит с самим адъютантом генерала, сидит на коне и… скачет! Вот это был восторг! Поле неспешно проносилось мимо (адъютант побаивался, что мальчонка может свалиться, потому и не гнал своего коня, а двигался все той же легкой рысцой). В оврагах, в лесках, за насыпями – всё были русские солдаты, все скоро и бойко готовили поле к сражению.

Позади, остались Семёновские флеши, впереди завиднелась Курганная высота, самое высоко место на поле, на ней – Дениска вострыми своими глазами видел, как множество людей, суетились и копошились – «Точно муравьи на муравейнике», – сразу представил Дениска. Чем ближе приближались к «муравейнику», тем понятнее становилось для него – чего там все копошатся. Солдаты сооружали крепость. Кто тачки с землей возил – туда-сюда, кто корзины плел, кто землю в корзины ссыпал, кто эти корзины устанавливал, кто рвы возле корзин рыл – крепость становилась всё выше, ров всё глубже. И чем ближе подъезжал Дениска к Кургану, тем больше росло его восхищение. Это ж надо! Такая огромная! А на стены крепости и пушки уже затаскивали, и устанавливали. А под крепостью, на поле, по которому должны были завтра бежать и скакать французы и штурмовать крепость, солдаты ямы какие-то рыли, а которые уже вырыты были, палками накрывали, и ветками с травой маскировали. Такие ямы Дениска видел, когда с папкой и дедулей в лес на волка ходил, когда мамке и бабуле шубы на зиму нужны были. «Это ж волчьи ямы»! – сообразил Дениска.

– Это мы французов как волков ловить будем? – оглянулся Дениска на адъютанта. Тот, усмехнувшись, кивнул. – И шубы из них делать будем?! – даже и не поймешь, в шутку это сказал мальчишка или всерьез, но адъютанта это страшно развеселило, он аж голову запрокинул от внезапного своего смеха.

– Еще какие шубы! – отвечал сквозь смех, – с парижским шармом!

– С чем? – не понял Дениска.

– А ты и правда, смышленый малец! Держись крепче! – адъютант заметил у подножия кургана, в окружение офицеров, генерала Раевского. И решил с шиком подъехать и остановить коня у ног генерала, – адъютант был молод, красив и не мог не покрасоваться перед генералом (а более перед его офицерами), своим конем, за которого отец его целую деревню отдал в сто пятьдесят душ.

Лихо подъехав, эффектно спрыгнув, вытянувшись во фрунт так, что, казалось, в воздухе он воспарил, адъютант князя Багратиона отдал честь генералу Раевскому и по всей форме доложил тому о состоянии дел на Семёновских флешах.

– Передайте князю Петру Ивановичу, – отвечал Раевский, больше глядя, на своих солдат, что возводили на кургане крепость, чем на адъютанта (генералу явно было не до церемоний и уж точно не до красавца-коня и его прекрасного хозяина), что к ночи мы хлебосольно встретим Наполеона. И так его накормим картечью, что ему до Парижа хватит, – вот так и передай: что встретим и накормим по всем обычаям. А кто это с тобой? – Раевский вдруг заметил Дениску, который всё сидел на коне, одной рукой за гриву держался, а другой узелок с подарками к груди прижимал.

– Лисёнок наш! – отвечал адъютант, – князь Петр Иванович приказал его в тыл отправить. От самого Шевардино с нашей дивизией.

– Да, – совсем не весело отвечал Раевский, разглядывая Дениску, – сколько таких лисёнков теперь по России нашей ходит-бродит. Вот за тебя, Лисёнок, – Раевский подошел и потрепал Дениску по колену, – и за таких как ты, мы завтра французов накормим картечью до отвала. Пленных не брать! – резко обернулся он к своим офицерам. – Ни одного пленного чтоб я не видел! Всем это ясно? – и все его офицеры подобно багратионовскому адъютанту воспарили, вытянувшись во фрунт перед своим грозным генералом.

– С Богом, – неожиданно трогательно Раевский перекрестил Дениску. – Смотри, – глянул на адъютанта, – скачи мягко, не урони Лисёнка.

Адъютант без лишних слов вскочил на коня и, как и было приказано, мягкой рысью направил коня от Курганной высоты к деревне Татариново – в тыл, где находилась ставка самогó светлейшего князя, генерал-фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова.

***

Каким же было огромным это Бородинское поле! Дениска и представить себе не мог! Но больше всего его восхищало не само поле, а кем оно было заполнено. То, что Дениска увидел, когда проснулся среди солдат Багратиона, и потом – на батарее Раевского – все эти крепости с пушками и солдатами, строящими и укрепляющими свои редуты, всё это померкло, перед ровными рядами кавалерии. Вот она красота! Вот она армия! Вот от чего у Дениски аж в груди от восторга защемило!

Кирасиры в слепящих на солнце глаза кирасах! в изогнутых блестящих шлемах украшенных разноцветными хвостами! И у каждого в руке тяжелый палаш. Они, как на картинках, прочно сидели в седлах и даже внимания на ехавшего на коне Дениску не обратили.

Драгуны в высоких красивых хвостатых шапках – веселые, один даже проскакал мимо Дениски, и что-то веселое крикнул, но Дениска не расслышал.

Уланы с поднятыми прислоненными к плечам пиками.

Гусары со свисавшими с плеч ментиками, и в смешных как ведро картузах, с торчавшими вверх перьями.

Меньше всего Дениску впечатлили казаки – точно мужиков на лошадей посадили – никакого кирасирского или гусарского блеска.

И всех их было так много, точно со всей России их собрали на это поле и построили в линии.

О какой сметане и мамке тут вспоминать! Обо всем забыл Дениска, до того его сердце радовалось этому разноцветному и сияющему великолепию русской конницы!

Но вот и конница осталась позади, и адъютантский конь, перейдя на шаг, вошел в деревню Татариново.

Дениска как из сказки домой вернулся: избы вдоль улицы, да заборы, а над заборами яблоневые деревья с яблоками, и под заборами яблоки – много в этом году яблок народилось. И бабы с ведрами, да и без ведер – ходили туда-сюда или у калиток стояли, как они ходили и стояли и в Денискиной деревне, и семечки даже лускали – скукота. Дениска аж вздохнул от накатившей грусти. Вот бы обратно – туда, где кирасиры! Или хоть на флеши, где пушки.

Адъютант остановился возле какой-то избы, привычно лихо спрыгнул со своего красавца-коня, и, наказав Дениске сидеть смирно, точёным шагом подошел к какому-то грузному старику, что сидел на лавочке, приткнувшись спиной к стене, и рассеяно грыз и жевал яблоко.

Этим стариком оказался сам главнокомандующий, светлейший князь Михаил Илларионович Кутузов. Возле светлейшего несколько штабных офицеров; стояли, негромко переговаривались. Время шло к вечеру; адъютант от Багратиона был далеко не первым: в течение всего дня от Татариново к полю и обратно прискакивали, прибегали, приходили вестовые от всех корпусов и докладывали, сообщали или просили.

– Садись, голубчик, в ногах правды нет, – по-простому прервал Кутузов бравую речь адъютанта. Тот, повинуясь, сел, но совсем на краешек и совсем неудобно и неловко, что уж удобнее было стоять. – А это что за сорванец на твоем красавце скакуне?

– Лисёнок, светлейший князь! – польщенный, что главнокомандующий заметил его коня, отвечал адъютант. – Мальчонка, что был спасен нашими гренадерами под Шевардино, и по приказу князя Петра Ивановича Багратиона, везу его в тыл.

– Лисёнок? – улыбнулся Кутузов, внимательнее уже разглядывая Дениску, – И правда, похож, рыжий вон какой и мордочка какая-то лисья. А ты, Лисёнок, знаешь, что и меня французы зовут Старый лис Севера? – Кутузов, покряхтывая по-старчески, засмеялся. – Выходит мы с тобой одной породы. А давай-ка слазь с коня и посиди со стариком, погрызи яблочко.

Дениска ловко спустился на землю, бесстрашно прошел мимо офицеров к главнокомандующему и, встав перед ним, прямо спросил:

– Правда, Старым лисом зовут?

– Правдее не бывает, – отвечал, все так же посмеиваясь, Кутузов, и протянул Дениске яблоко, каких с десяток лежало на лавочке. Дениска взял яблоко и стал грызть.

Выслушав отчет о положении дел на передовой линии, светлейший благословил адъютанта:

– Скачи, голубчик, обратно к князю Петру Ивановичу, и скажи, что француз на рассвете атакует. Пушек у Наполеона много, стрелять будет плотно. Так что пусть будет готов. Как и всем нам быть готовыми, спаси Господи, – светлейший перекрестился. – Жаркое утро предвидится, а день еще жарче. Побьем мы француза, что думаешь? – Кутузов с прищуром глядел на Дениску. Адъютант, уже вскочил на своего скакуна, и только след его простыл.

– А то! – жуя, отвечал Дениска, – побьем обязательно. Мне артиллеристы гранату обещали подарить.

– Ну, раз обещали, – Кутузов согласно развел руками. Офицеры усмехнулись. – Нюрка! – позвал. Из калитки вышла средних лет полноватая баба, явно хозяйка избы, – отведи этого Лисёнка к бабам, пусть его накормят и везут с остальными в Москву, может он там и своих найдет. Обоз-то давно готов?

– Давно, Михаил Илларионович. Первые телеги еще до полудня укатили, последние вот сейчас тронутся. Село, считай, пустое. Пошли, – баба только хотела взять Дениску за руку, как тот, поняв, что никакой гранаты ему не видать, а отведут его к бабам, а те, может, еще его и выпорют, когда узнают, что он от мамки спрятался, вывернулся ловко, и, не теряя котомки с подарками, дал деру. «Ага, щас, – удирая обратно по дороге к полю думал Дениска, – к бабам. А без меня там француза побьют».