Kitabı oku: «Страсти по Белке», sayfa 2

Глава третья

Уговорить меня не удалось. Инне Богдановне нужно отдать должное. Женщина упрашивала остаться напористо и красноречиво, но я была непреклонна.

На больничной парковке стояла старенькая иномарка грязно-белого цвета. С вида авто выглядело как консервная банка которая в любой момент могла развалиться. На деле же тарахтящее чудо вмиг домчало нас до места.

По дороге Инна рассказывала о себе и своем сыне.

Проживали они вдвоем в соседнем доме. Инна по образованию и призванию педагог. Женщина занималась с дошколятами, а также репетиторствовала с учениками начальных классов. Отец Ильи ушел из семьи, когда тот был совсем маленький. Учительница посвятила себя единственному ребенку и более замуж не выходила. Как преподаватель, женщина была убеждена, что ребенок должен воспитываться родным отцом. По ее рассуждениям выходило: малыш, особенно мальчик, обязан получать настоящую любовь родного папаши, а отчим может дать, в лучшем случае, низкопробную заботу.

– Ильюша – глава нашей маленькой семьи, – продолжала рассказ Инна. – На него всегда можно положиться. У него замечательная работа с хорошим окладом. Он работает главным кладовщиком на складах. Помещения принадлежат серьезной организации. Илья лично знаком с заместителем главного директора, – преподаватель сделала паузу и продолжила, – точно не знаю, как у них должности называются. Сыночек объясни, как именно?

– Мам, – не поворачивая головы, сказал сын, – прекращай меня нахваливать.

– Ей-богу, глупости говоришь, – недовольно сказала Инна Богдановна, – просто рассказываю Машеньке о нас. Маша, вы не подумайте, что хвастаюсь, говорю как на духу. Илья моя гордость.

– Для матери большая радость поведать о достижениях своего чада, – подтвердила я.

Чем дольше заботливая мать вела хвалебные речи, тем сильнее мне казалось, что они похожи на рекламу. Догадки подтвердились, как только наседка принялась «петь» о холостятской жизни сыночка и о своих надеждах понянчить внуков.

Проводив Инну Богдановну до подъезда, Илья как настоящий джентльмен проводил и меня.

– Спасибо вам, Илья, – прощаясь, говорила я. – Сегодня вы мой спаситель, страшно подумать, что могло произойти, если бы не вы. И мама у вас чудесная, передайте ей еще раз слова моей благодарности.

– Маша, – глядя в глаза признался парень. Он робко взял меня за руку, – может, сейчас это прозвучит неуместно и глупо, но я хочу вам сказать… Вы мне нравитесь. Очень давно. Мы сталкивались несколько раз под той самой аркой, и вы никогда не обращали на меня внимание. А сейчас я держу вас за руку, и … – Илья осекся, опустил взгляд. – Может, это судьба нас свела?

– Давайте продолжим эту беседу в другой раз, – ответила я. Его признание почему-то меня смутило. – Договорились?

– Как скажете, – согласился он.

– До свидания, – прошептала я и, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

– До встречи, – радостно протянул Илья.

В подъезде была непроглядная тьма. Кто-то вырубил свет на всех этажах. Запинаясь, я поднялась на свой третий этаж, благо, что лунный свет, попадавший через грязные подъездные окна, освещал ступеньки.

На лестничной площадке невыносимо пахло. Это был тошнотворный запах, его источник находился около дверей квартиры дяди. Жаль, что осознала сей факт, наступив в эту гадость. По инерции собралась достать ключи от квартиры, и тут до меня дошло: ключики-то были в сумочке! Оставалась слабая надежда на дядюшку. Если он во вменяемом состоянии, то впустит свою племяшку.

Стучась в дверь, заметила бумажку. Листок был аккуратно сложен несколько раз, и затолкнут в дверное полотно.

Подошла к окну. Корявый почерк гласил: «Машка, ты наглая скотина. Обещала убрать нашу площадку, а сама обманула. Чтобы завтра утром все блестело. Иначе еще больше помоев налью под вашу дверь. А. И.».

Отреагировать не успела. В замочной скважине повернулся ключ, и дверь распахнулась. В проеме появилась голова дяди Вовы.

– Машка, – алкоголик икнул и громко плюнул себе под ноги, – ты где шлялась? Время видела? Шалавиться не позволю!

Добравшись до постели, упала без чувств. Сразу провалилась в сон.

В шесть тридцать будильник оповестил о наступлении трудового дня. Совершенно не выспалась. Голова трещала невыносимо.

Как зомби проследовала на кухню, налила чайник. Как всегда столешница была уставлена грязной посудой. Однако сегодня аж три пустые бутылки довершали композицию. На подоконнике коробка какая-то. У дядьки есть еще одна пагубная привычка, кроме алкоголизма, тащить в дом ни попадя что. Ко всему запах! Жуткий запах перегара! Собралась открыть окно и обнаружила, что коробка забита водкой. В ней не хватало трех бутылок.

– Это что такое? – возмутилась я. – Откуда водка? Ты разбогател?

Чайник засвистел, затрясся и, издав щелчок, выключился. Только тогда до меня дошел еще один интересный момент. Чтобы сегодня вскипятить чайник я не ходила в ванную, ведь именно там набираю воду. Я, окончательно проснувшись, посмотрела на кухонный кран. Он был новый. Кран заменил дядя? Слабо верится.

Родственник мирно посапывал в большой комнате на диване.

– Дядь Вова, – сказала я. Чтобы растолкать выпивоху, стала шлепать его по плечу, – просыпайся. Откуда водка? Кто кран поменял?

Пустая затея. После выпитого он явно будет дрыхнуть без задних ног до обеда, а то и до вечера. После работы разберусь.

Рабочая униформа была на мне сутки. Мятая, грязная, словно я на вокзале валялась или на свалке. Прошлась по ней щеткой для одежды, прогладила и поехала на работу.

– Что-то ты неважно выглядишь, – подметила Ника. – В клуб ходила? Или с парнем развлекалась?

– Ни то и ни другое, – огрызнулась я. – Ты ценники подготовила? Норна Леопольдовна будет вне себя!

– Ой, когда она в себе-то была? – переспросила напарница.

– Тебе бы только позубоскалить…

– А чего грустить? – надула губы Ника. – Солнышко светит, работа есть, зарплата капает. Живи и радуйся.

Философские рассуждения Вероники прервала покупательница. Высокая дама в лазурном костюме. Она неспешно направилась между рядов с нарядами, поглаживая меховую жилетку, натянутую поверх жакета.

– Доброе утро, чем могу помочь? – спросила ее.

– Мне сказали, что у вас есть коллекция Лоренсо Ковалли. Где я могу с ней ознакомиться?

– Левый ряд, – указала покупательнице рукой.

Удивительно: утренняя клиентка! Обычно потенциальные покупатели нашего заведения раньше двух часов дня не встают, поэтому магазины начинают посещать после полудня. Возможно, роль играет возраст. Поздние пташки, в основном девушки до двадцати пяти лет, потом идут до тридцати пяти, а все, кто старше, покупают обновки в Италии, Франции и Швейцарии. Этой даме на вид лет тридцать пять, значит, биологический возраст за сорок. Поработав в бутике Норны, начала разбираться в этой интересной метаморфозе.

Восемьдесят пять процентов светских львиц выглядят не на свои годы. Все-таки косметология и пластическая хирургия в двадцать первом веке вышли на необычайную высоту.

Дверь опять издала характерный звук.

– Здравствуйте, Мария.

Это был он. Семен Брагин собственной персоной. Я стояла как вкопанная и не могла сказать ни слова. Зачем он явился? Купить очередной подарочек внучке? Или его не устроила вчерашняя покупка? Может, внучка не обрадовалась подарку, и он приехал высказать мне претензии?

– Доброе утро, могу чем-то помочь? – еле выговорила я.

За кассой послышалось хлюпанье, перешедшее в кашель. Я обернулась.

Напарница облилась чаем, предварительно поперхнувшись. Она пыталась сдержать рефлекс, давивший ее кашлем. Со стороны могло показаться, что она вожделенно хрюкала.

– Извините, я на минуточку, – сказав Брагину, метнулась к Нике.

Взяла ее за локоть и отвела в подсобку. Там бедняжка откашлялась.

– Это он! – вскликивала она, а я салфеткой промокала ее блузу.

– Успокойся уже! Ты словно сумасшедшая. Рехнулась на нем?

– Маша, ты не понимаешь! – трещала незадачливая напарница. – Это судьба! Ты слышала что-нибудь про космический разум?

– Нет, не доводилось ерундой заниматься.

– Ты не понимаешь, это реально работает! Вчера я отправила ему запрос.

– Кому? Брагину? – не поняла я.

– Он-то тут причем? – цыкнула Ника. – Космическому разуму. Он меня услышал! Я попросила его, чтобы Брагин сегодня приехал и вот! Вуаля! Семен Игоревич на тарелочке с голубой каемочкой!

– Фантазерка! – подытожила я. – Тебе нужно переодеться. Возьми блузу из прошлой коллекции. Норна Леопольдовна распорядилась ее в секонд отправить. Так что не заметит нехватку шмотки.

– Умоляю, – Ника сделала брови домиком, – позволь мне поговорить с ним? Можно, вместо тебя обслужу его? Ну, пожалуйста? Это моя судьба…

– Ладно! – согласилась, не желая выслушивать ее мольбы.

Вероника переоделась и вышла в зал. Она тут же вернулась:

– Там капец!

– Что еще?

– Норна пришла, – коллега даже заикаться начала, – и-и-и с-с н-ним…

Вероника может свести с ума кого угодно. Я быстро вышла в зал. Владелица магазина мирно беседовала с Брагиным. Заприметив меня, выражение ее лица изменилось. Чувствовался двойной штраф.

– Доброе утро, Норна Леопольдовна, – поприветствовала ее.

– Доброе… – недовольно сказала директор. – А где тебя носит? Клиентка, что смотрела коллекцию Лоренсо Ковалли только что ушла. И ушла, не совершив покупки. Ты понимаешь?

– Понимаю, – кивнула я.

– А почему она ничего не купила?

Я стояла молча. Мне было жутко неловко. Приспичило же ей устраивать расстрел при Брагине. Готова была провалиться под пол. Этажом ниже как раз кафе с чудными шоколадками. А мне шоколадка в эту минуту не помешала бы.

– Именно! – воскликнула Норна. – Потому что в зале никого не было!

Семен смотрел на происходящее с растерянностью. Сомневаюсь, что растерянность ему присуща. Однако мужчина пару раз пытался вставить слово, но Норна – ураган, который мощнее урагана «Виктория» в сто раз.

– Что молчишь? – бушевала бизнес-вумен. – Мятая вся, неопрятная! Неряха!

После этих слов мне совсем стало обидно, и слезы покатились сами собой.

– Только реветь не нужно! – выдохнула Норна Леопольдовна. – В общем, ты уволена. За расчетом завтра придешь!

Это стало ударом, как обухом по голове. Я молча повернулась и направилась в подсобку. У двери стояла Ника. Она все слышала. На удивление ей ничего не нашлось сказать. Напарница лишь хлопала ресницами.

Взяв свои мелочи: кружку, несколько книг и браслет, вышла на улицу.

Неожиданно почувствовала мороз. Небо хмурилось, изредка пролетали снежинки. Кругом все было серо: дома, машины, люди.

Не спеша, потопала к метро. Как-то не могла осознать, что меня уволили. На тот момент это не особо заботило меня. Наверное, по большей степени неприятно и обидно было от публичного унижения, и оттого, что ничего не сказала в ответ.

– Мария, постойте, – окликнул Семен Игоревич.

Настолько погрузилась в себя, что не заметила, как он вышел из бутика. Сердобольный мужчина, покинув торговую точку, ожидал меня у входа в своем автомобиле.

– Здравствуйте, – сказала я.

– Мария, мне жаль о произошедшем. Вы теперь безработная и, наверное, в какой-то степени из-за меня. Мне, право, неловко. Извините меня.

– Вы здесь ни при чем, – заверила бизнесмена. – Сама виновата.

– Мария, – Брагин подошел вплотную, пристально глядя в глаза, – все равно чувствую свою вину. Прошу, не отказывайтесь. Я могу помочь с работой. Оклад будет не меньше. Давайте свой номер. Мой секретарь вам позвонит.

– У меня нет телефона…

– Это как же? – изумился Семен.

– Потеряла вчера.

– Хорошо, – Брагин потер подбородок, – тогда возьмите мою визитку. Обзаведетесь телефоном и позвоните мне. Договорились?

– Договорились, – согласилась я.

– Может, вас подвезти? – вручив визитку, осведомился Семен Игоревич.

– Я доеду на метро, – ответила я. Перед глазами возникла картина, произошедшая в магазине. Мне стало неловко, поэтому поспешила убежать от галантного бизнесмена.

– Позвоните, – еще раз повторил Брагин, садясь в машину, – обязательно позвоните, буду ждать.

Домой добралась через полтора часа. Родственник к тому времени бодрствовал. Важно восседал на кухне, опохмеляясь.

– Чего приперлась? – спросил дядя, опустошив очередную рюмку. – Отгул взяла? Никто работать не хочет!

– Поведай мне, кто на роскошную жизнь денег дал? – я устроила допрос.

– Не твоего ума дело! – зыркнул Владимир.

– Ты долги набираешь, а кто их отдавать будет? – мои нервы натянулись словно струны. – Придут крепкие мужики и скажут: «Где Владимир Эдуардович? Он брал в „Быстрозайме“ сто рублей, пора отдавать сто тысяч! Как нет денег? Это не страшно, квартиру пусть перепишет!». Ты этого хочешь?

– Машка, дрянь! – алкоголик поднялся, придерживаясь за холодильник. – Моя жилплощадь! Ишь, рот раззявила на чужое добро! Тебя не должна волновать чужая жизнь! Дура! Деньги эти я заработал! Поняла?

– Кем же ты работаешь? – я сложила руки на груди. – Сомневаюсь, что грузчикам выдают зарплату, на которую они могут купить ящик водки! Да еще какой! Самая дорогая! Выходит, шикарно платят разнорабочим!

– Заткнись! Дура! – изо всех сил заорал родственник. Он стал швырять в меня все, что было на столе. – Приживалка! Проститутка!

– Алкоголик! Пьяница! – не оставалась в долгу. – Когда ты уже дашь спокойно жить? Наверное, когда обопьешься этой гадости и отправишься на тот свет!

– Ах ты тварь… – Владимир замер. – Что ты сказала? Выметайся, чтобы духу твоего не было на моей жилплощади! – неожиданно он кинул в меня конфетницу.

Шедевр советского производства, а раньше делали все массивное и капитальное, попал в меня. Не думала, что дядя Вова может обладать такой меткостью. Заехал прямо в губу.

Подбородок онемел. Губа отозвалась ноющей болью. Я провела рукой, ладошка была в крови. Под сумасшедшие крики я покинула квартиру.

На площадке меня поджидал еще один неприятный сюрприз.

– Машка, – Алевтина Ивановна вцепилась в лацкан моего жакета, – ты убираться будешь? Чувствую, полицию придется вызывать! – заметив кровь на лице, старуха понизила тон и отпустила меня. – А ты чего побитая? Вовка с пьяных глаз уму-разуму учил?

Я молча кивнула.

– Ты вытерлась бы, – хмыкнула настырная соседка, – а то неизвестно на кого похожа.

Ничего не ответив, выбежала из подъезда. Отправилась в сторону парка. На душе было тяжело, будто кто-то кирпич подвесил на веревочке.

В парке устроилась на скамейке и наблюдала за падающими снежинками. Снегопад набирал силу. Деревья, кусты, скамейки – обретали сказочную красоту. Сидела на лавке, превращаясь в снеговика, и не могла представить, что теперь делать? Куда идти? Где работать? Почему-то от любых мыслей на эту тему начинало тошнить. Губа пульсировала, а голова раскалывалась.

Прекрасно понимала: выбор невелик. Нужно подождать часа три и топать к дяде. За это время он должен был напиться до чертиков и уснуть до утра.

Собравшись с мыслями, решила сходить к участковому написать заявление об утрате паспорта.

Участковое отделение затаилось в подвале дома. Преодолев крутые ступеньки, я оказалась в узком коридорчике. Проследовав по нему, уперлась в дверь. Табличка гласила: «Участковый Граблин Е. О.».

После непродолжительного стука раздался голос:

– Входите!

В крошечной коморке, заставленной массивной мебелью, начальствовал Граблин. Толстый, коротко стриженый мужчина сидел за столом, разглядывая что-то на мониторе компьютера.

– По какому вопросу? – гаркнул страж порядка.

– По-поводу паспорта, – пройдя к столу, пояснила.

– Мы паспорта не выдаем. На двери прочитай, что написано? Участковый! А за паспортом тебе нужно в МФЦ, – устало ворочал языком Граблин.

– Мне полицейский сказал к вам подойти…

– Епт, – мужик хлопнул рукой по столешнице. – Какой еще полицейский? Не морочь мне голову!

– Который по вызову приезжал… вчера… ну, который маньяка упустил…

– Так это ты? – оживился Граблин. – Как там тебя? Соболевская?

– Верно, – выдохнула я.

– Во! Мало проблем из-за тебя! Так еще сюда приперлась!

– Почему вы так со мной разговариваете? – не выдержала я. – Что вы себе позволяете? Я потерпевшая, меня чуть не изнасиловали! Паспорт сперли! А вы мне претензии предъявляете! Уж простите меня, что помешала вам ничегонеделаньем заниматься!

– Похами мне тут! – взъелся участковый. – Пятнадцать суток захотела? Потерпевшие пошли, хуже уголовников! Нужно еще разобраться, кто там кого изнасиловать хотел! – мужчина закашлялся. Вытащил из ящика стола бутылку минеральной воды. Сделал пару глотков и продолжил. – В общем, протокол ты вчера подписала. Сейчас пиши заявление о нападении. Сразу же отсюда поедешь в МФЦ. Напишешь заявление о потере паспорта. Поняла?

– Поняла! Но заявление о нападении писать не буду!

– Ты совсем охренела? – участковый вскочил. – По какой причине отказываешься сотрудничать со следствием?

– Мне нужно восстановить документы! А этот маньяк меня совсем не заботит!

– То есть ты не хочешь, чтобы мы его нашли?

– Вас вообще не должно волновать чего хочу я. Ищите его, я не против, но заявление писать не буду, – подытожила я и направилась к выходу.

Сотрудник правоохранительных органов кричал что-то вдогонку. Под эти фанфары покинула его владения.

Не успела выйти на дорогу, в меня врезалась женщина. Это оказалась Инна Богдановна.

Глава четвертая

Женщина первые минут пять, прибывала в шоке. И это понятно. Перед ней предстала девушка, которая в ноябре месяце в снегопад гуляет по городу в одном жакете, не утеплившись как все горожане: курткой, шапкой и теплыми сапожками. Картину дополняли прекрасным образом разбитая губа и фингал под глазом.

Опомнившись, она силком, утащила меня к себе домой.

Мы расположились на «хрущевской» пятиметровой кухне. Кругом царил полный порядок. Блюдца малого размера на одной полке, чуть больше на другой, а тарелки вообще в другом шкафчике. Около сушки висела полка с баночками, заполненными разнокалиберными приправами.

Гостеприимная хозяйка усадила меня поближе к батарее, укутала в плед и налила свежезаваренного чая с лимоном.

Инна Богдановна настолько была заботлива и радушна, что я, поделилась с нею всеми злоключениями, произошедшими со мной за последние часы.

– Боже-боже, – приговаривала женщина. – Бедная девочка… Что ты намерена делать? А если он тебя не впустит? Ключей у тебя нет. На улице ночевать будешь?

– Придумаю что-нибудь, – ответила я. – Дядя Вова отходчивый и добрый мужичок.

– Ага, – неодобрительно заметила Инна, – его доброта у тебя на лице написана в ало-бурых тонах.

– Если честно, сама виновата, – призналась я. – Наговорила дядюшке гадостей, вот он и взбеленился.

– Говорить можно все что угодно, но всегда нужно оставаться человеком, – не согласилась собеседница. Дама поправила выбившуюся прядь волос. – Давай договоримся с тобой так. Сегодня ты переночуешь у нас, а завтра будет видно.

– Это невозможно, – заключила я, допивая чай. – И так доставила вам множество хлопот, а теперь еще и ночевкой буду обременять.

– Ничего не хочу слушать, – Инна Богдановна поднялась и грациозно пополнила мою чашку душистым напитком из расписного заварника. – У нас трехкомнатная квартира. Пятьдесят метров. Так что, места хватит всем. Постелю в комнате Ильи, а он, в зале, на диванчике поспит.

– Инна Богдановна… – пыталась возразить. Но это было бесполезно. Учительница, словно не слышала меня. Как заправская спорщица она стояла на своем.

Из прихожей послышался звук входной двери.

– Здравствуйте, Маша, – сказал вошедший на кухню Илья. Заметив «боевые ранения» на моем лице, парень разволновался. – Что с вашим лицом? Что случилось?

– Добрый день… – я постаралась улыбнуться. – Долго рассказывать… скажу так: неудачно провела дознавательные работы с одним элементом.

– Ильюшенька, – засуетилась наседка, – ну, что ты пристал к человеку? Иди мыть руки, сейчас чайку налью. А ты чего так рано? На работе что-то случилось?

– По делам мимо проезжал, вот и решил заехать… – объяснял парень, удаляясь в ванную комнату.

Присоединившись к нам, глава маленького семейства вновь вернулся к прежней теме. – Что же с вами все-таки случилось?

Не успела я, раскрыть рта, как Инна Богдановна начала объяснять суть проблемы. Говорила мать коротко и лаконично:

– У Машеньки, трудности с родственником, у которого она проживает. Я подумала, может, мы сможем, обеспечить девушку ночлегом? Ты не будешь против?

Парень, буквально, стал светиться от этой новости.

– Конечно же, мы поможем…

Илья ринулся помогать сию минуту. После чаепития позвонил на работу и взял отгул на оставшийся день.

Инна Богдановна достала с антресолей коричневую курточку, белую вязаную шапку и длинный полосатый шарф всех цветов радуги.

– Померь, должны подойти, – вытаскивая, ко всему, сапоги с меховым начесом, приговаривала дама.

– Инна Богдановна, не нужно, – упиралась я. – У меня есть теплые вещи, не стоит беспокоиться…

– Машенька, – улыбнулась учительница, – я знаю, что у тебя есть все необходимые вещи, но сейчас-то их нет. На улице холод собачий, все снегом замело. Мы сейчас поедем документы восстанавливать. Ты в таком виде отправишься?

– Маша, берите не стесняйтесь, – подключился Илья. – Если вы простынете, это будет на нашей совести.

Ну, что мне оставалось делать? Согласилась на все их предложения. Забота Ильи и Инны Богдановны была мне бесконечно приятна, словно они были мне родными людьми.

Молодой человек отвез нас в МФЦ. Все необходимые бумажки заполнила, в нужные окошечки рассовала. Инна была рядом, буквально держала за руку. Педагог проговорилась, что отменила несколько занятий с юными воспитанниками. Они окружили меня заботой родного дома. С момента отъезда в Москву не чувствовала себя настолько спокойно и защищено.

Вечером, после ужина, мы разошлись по комнатам.

Лежа в теплой постели, ощущала себя бездомным котенком которого взяли из приюта. В голове маячили воспоминания об Илье. Его жесты, слова, улыбка.

Утром меня ожидала новость:

– У меня сегодня выходной, так что буду твоим личным водителем, – радостно тараторил парень. – Я пойду, прогрею авто, а ты завтракай. Мам, оставила все на столе.

Инна наготовила блинов и убежала по делам.

Закончив трапезу мы направились в дорогу. Первый пункт остановки был бутик. Нужно было забрать документы и получить расчет.

За кассой работала Кристина. Симпатичная шатенка с утиными губами. Девица следовала всем пискам моды и прочим веяньям мира селебрити. Работа в магазине устроена была в две смены. Мы с Никой в паре, а Кристинка в паре с Викой. Три дня через три. Крис и Вика должны были заступить на вахту завтра. Видимо из-за того что меня уволили Кристина вышла на смену вместе с Вероникой.

– О! Привет, – удивилась Крис, – а ты что тут? Мне Ника сказала, что тебя, Норна, турнула вчера.

– Привет, – затормозив около нее, ответила я, – так и есть, я за расчетом. А Ника где? Как понимаю, вы вдвоем каторжничать будете?

– Ага, – недовольно фыркнула девушка, – тоже так думала. А не тут-то было! Ника отгулов набрала. Вчера вечером позвонила мне, радостная до безумия. Сказала, что едет в Италию. Какие-то путевки горящие нашла, в общем, говорила много и не по делу. Так и не поняла, на какие шиши птичка полетит в теплые края, перышки кремом от загара мазать.

– Наверное, откладывала, вот и накопила, – предположила я.

– Ты что? – поправляя разноцветные браслеты на руке, хихикнула Крис. – Ника накопила? Бредовее этого я еще ничего не слышала. Она непроходимая транжира и…

– Чего раскудахталась? – поинтересовалась Норна у Кристины. Владычица модного бутика вынырнула неожиданно из своего кабинета. – Заняться нечем? Давай организую досуг на весь день? Домой поползешь!

– Извините, – пропищала продавщица, вжавшись в стул.

– Соболевская, – Норна переключила взор на меня, – за мной.

В кабинете, обставленном в урбанистическом стиле, дамочка уселась за лакированный стол.

– Маш, – бизнес-вуман нагнулась к сейфу, запрятанным под столом, – ты зла на меня не держи. Ты же, сама виновата?

– Наверное, – ответила я. Будучи не в подчинение этой гарпии я ощутила себя свободно, поэтому уселась в овальное кресло напротив нее. – Но, могу сказать, что увольнять человека из-за пятиминутной отлучки не совсем правильно.

– Дорогуша, – Норна Леопольдовна вынув из сейфа бумажки, разложила их на столе, – я тут хозяйка и делаю то, что считаю нужным. Ваша задача, в чем заключается? Выполнять все мои прихоти и только! Скажу в костюме Красной Шапочки покупателей встречать, значит будете встречать!

– Вы знаете, как это называется? – не удержалась я. Вцепившись в подлокотники кресла, выпалила: – Можете не отвечать. Это в народе величают самодурство!

От последней фразы меня даже в жар бросило.

– Ух, как девка разошлась, – засмеялась Норна, – молодец. А ты знаешь, как называется твое поведение? Почувствовала свободу. Вот как!

Дамочка протянула файлик с документами и конверт с зарплатой.

– Помни, – добавила «купчиха», – все, что творится, идет на пользу. Это как на «Американских горках», вроде бы страшно, адреналин, но по итогу лишь положительные эмоции.

Пока она вещала про горки, я заглянула в конверт. И потеряла дар речи. Там находилось три тысячи рублей.

– Где моя зарплата? – обретя дар обратно, спросила я. – Тут не хватает девяносто девять процентов.

– Маша, – промурлыкала Норна, – минуту назад ты сказала, что я самодур. Так вот, я оштрафовала тебя за вчерашний проступок.

– Но…

– Иди уже, – помрачнела Норна.

– Я обращусь в трудовую инспекцию! – закричала я. Возмущение бушевало во мне. На секунду захотелось, вцепится ей в волосы.

– Обращайся, хоть прямо сейчас, – хозяйка магазина глубоко вздохнула. – Советую не тратить время, лучше работу ищи. И еще! Оцени мою доброту! Написала чудесную характеристику тебе. Если будешь думать головой, без работы не останешься.

Громко хлопнув дверью, покинула ЦУМ. Думаю, покинула навсегда. Где справедливость в этом городе? Почему люди настолько бывают жестокими, лживыми и жадными, как лягушка голиаф? Постоянно норовят подгрести все под себя. Представить не могу, что смогла бы поступить так же с кем-нибудь.

В машине ко мне пристал с расспросами Илья.

– Заметили? Не расстраивайся…

– Синяк-то не заметили. Спасибо твоей маме и ее косметичке, – ответила я. Еле сдерживалась, чтобы не разреветься в три ручья.

– Рассказывай, – скомандовал Илья и завел авто. Следующим пунктом назначения был дядя Вова. Я искренне надеялась, что дебошир успокоился и более скандалить со мной не будет.

Выложила ему все как есть. Мой рыцарь слушал внимательно, не отводя взора от дороги.

– У меня идея, – сказал Илья, когда окончила свой монолог. – Можно попробовать обратиться к моему боссу. Он влиятельный. Связи везде, где можно и нельзя. Думаю, поможет. Прижмем эту гадину, все до копеечки отдаст.

– Это совсем неловко, – воспротивилась я. – Пусть она оставит себе эти бумажки. Я другие заработаю.

– Машунь, так нельзя, – возмутился парень. – Предоставь мне самому решать, что делать. Он все-таки мой босс.

– Мы уже на «ты»? – неожиданно спросила я.

– Да, а ты против? – уверено ответил он.

– Нет… – улыбнулась я.

У подъезда нас встретила Алевтина Ивановна.

– Маш, поговорить надо, – заявила старуха. У нее было выражения лица, словно она знает код от ячейки, где деньги лежат. – Пойдем, пошушукаемся.

– Алевтина Ивановна, – зачастила я, – вымою, все вымою. Нет времени, простите меня, что такая занятая…

– Тьфу ты, – надула щеки бабка, – говорю, пойдем, поговорим, это дело серьезное, при хахале твоем говорить не буду. Нет, ну, если хочешь, могу сказать!

– Говорите, – позволила я.

– Ты дура? – нахмурилась соседка. Она постучала кулаком себе по лбу. – Локти потом будешь кусать. Идем уже!

– Подождешь? – спросила Илью.

– Жду в машине, – буркнул извозчик.

Бабка повела меня за угол дома. Мы остановились у ступенек в подвал.

– Чего вам? – спросила я и сложила руки на груди.

– Хахаль твой был сегодня, – прошептала Алевтина Ивановна.

– У меня нет хахаля, – ответила старушке. Пенсионерка явно была не в себе.

– Машка, – старуха свела брови к переносице и топнула ногой, – не рассказывай мне сказки. Специально отвела тебя в сторону, чтобы второй-то про первого не слышал. Так что можешь, не притворяться. Я ничего второму про первого не скажу.

– Бред какой-то, – выпалила я и пошла к машине.

– Стой, дурында, – соседка схватила меня за рукав куртки, – первый твой приходил сегодня. Просил передать извинения за тот вечер и еще просил передать сумку. Сказал, что больше на глаза показываться не будет.

– Антон?! – всплеснула я руками. – Так это он мою сумку взял!

– Ну, а кто? – бабка прикрыла рот рукой. – Маш, ты, что, такая зверина-то? Он же побитый весь, живого места на нем нет. Этот, второй, его отметелил? По твоей новодочке? Из-за сумки?

– Никто его не метелил, – возмутилась я. – Во всяком случае, мы к этому отношения не имеем.

– Сказочница, – начала бубнить бабка. Она спустилась к подвальной двери и, отперев ее, скрылась в темноте, продолжая бубнеж: – Чего врать? Сказала же, что о похождениях твоих буду молчать.

Через пару минут Алевтина Ивановна вынырнула обратно. У нее в руках был грязный пакет.

– Вот держи, – сказала она, вынимая сумку из пакета. – Я тут подумала, а может это третий первого побил?

– Какой еще третий? – спросила я, проверяя содержимое ридикюля. На удивление все содержимое было на месте.

– Эх, Маша… – вздохнула старушка и сделала сострадальческое лицо, – тебе не стыдно? Куда тебе столько мужиков? Ты в них даже путаешься. Третий, это который приходил позавчера. Здоровенный, под два метра ростом. У него еще стрижка тифозная, а на шее тату. Червяк с усами.

– Не понимаю о ком речь… – мотнула я головой. – Вы, наверное, что-то напутали. Скорее всего, парень приходил к соседке. У меня такие даже в знакомых не ходят.

– Ой-да, – прищурилась бабка, – не ври. Сама лично видела, как он наведывался два раза. Поначалу около обеда притопал. Видно тебя застать надеялся. Зашел в квартиру, где-то с часок посидел. А второй раз после трех приходил. Видать выпить любит как и дядька твой, гони его в шею. Потому как ящик водки припер.

– Алевтина Ивановна, – взмолилась я, – помилуйте, я совершенно не пойму, о чем вы?! Вы правы в одном, кто-то обогатил дядь Вову спиртным, но скорее всего, это друзья-знакомые или бандиты какие-нибудь, что позарились на его квартирку. Понимаете?

– Дурында, – кинула старуха и быстрыми шагами понеслась к подъезду.

Немного постояв у машины, мы поднялись в квартиру. В двушке носился «аромат» перегара. Кругом царил беспорядок.

Дядя Вова дрыхнул на полу в ванной.

– Ты живой? – спросила я, расталкивая родственника. – Вставай.

– Хто здесь? – проскрипел алкоголик. С трудом он разлепил отекшие веки. – Че пришла?

– Вообще-то живу тут, – помогая встать, сказала я. – Ты как? Разве можно столько пить?