Обреченные на выбор

Посвящается одному человеку.

Все возможные совпадения случайны.

Честно.

Офис

С корпоративной культурой я знаком с самого детства, поскольку мы с ней росли бок о бок. Как большинство семейных пар, чье становление пришлось на «золотые» нулевые, родители рьяно зарабатывали деньги, и, соответственно, большую часть времени проводили в офисе. Я же был участником всех дополнительных кружков, спортивных секций и групп продленного дня. Но порой и этого оказывалось недостаточно, чтобы занять мое свободное время, и родителям приходилось тащить меня с собой на работу. Там меня иногда поручали секретарю, но чаще выдавали компьютер со стандартными играми «Виндоус».

Сейчас я понимаю, что это не самое лучшее времяпрепровождение для малыша, а тогда для меня это было очень крутое занятие. Плюс к тому мне, привилегированному ребенку (и моим родителям, занимавшим ведущие должности), все старались угодить. Помимо личного компьютера и секретаря, у меня имелся доступ ко всем офисным помещениям, население которых пыталось меня чем-нибудь угостить. А любой склад или шоу-рум автоматически превращались в большую игровую площадку. Развлекаясь, я видел бизнес-процессы в действии. Возможно, именно поэтому я так отчаянно пытался не допустить их появления в моей жизни, и по той же причине к ним пришел, в конце концов.

Прошло больше десяти лет, и сейчас у меня совсем не начальный этап корпоративной жизни. Все уже давно устоялось и не требует дополнительной стимуляции в виде совместных гулянок, корпоративов и тому подобного. Работа – это только работа, и ее нужно выполнять. Хорошо выполнишь задачу – компания и собственник получат доход, из которого и тебе отломится. Остальное – неважно.

В отличие от родителей я не занимаю руководящей должности, и мне никто не стремится угодить. Имея вполне конкретную зону ответственности, я обладаю возможностью ею управлять. При этом ничего от меня не зависит, и спроса с меня почти никакого. На этапе согласования решения или действия главное – презентовать руководству вариант обоснованный и логически верный. Он может таким не являться по факту, главное – презентовать. Дальше никто вопросов не задает, никто не лезет в цифры и отчеты. А если и полезет, то ни черта не поймет. Потому что главный секрет статистики и аналитики – их податливость и гибкость в руках того, кто с ними работает. Внутри отдела, даже если ты отвечаешь за разные направления, подход к ним должен быть примерно одинаковый, чтобы у шефа не было лишних вопросов, и все детали совпадали с их внутренней схемой.

Как только приходишь на новое место, первая задача – не «влиться в коллектив» (сейчас это не модно), а принять правила игры, которые были до тебя. Затем работу надо максимально подстроить под эти правила и не выделяться. Как только коллеги и руководство увидят и почувствуют, что ты выполнил оба пункта, считай, что место застолбил, и можно жить спокойно.

Соблюдай эти условия, и работа для тебя превратится в привычку согласно графику. Нынче в него не входят стандартные игры вроде «косынки» и «сапера»; их заменили социальные сети. Но кое-что остается незыблемым: кофе или чай, булочки из столовой, перекур и чтение новостей. Остальное – по личному усмотрению. Я, например, прокачиваю команду в футбольном симуляторе, хотя мог бы и вышивать крестиком, и переводить древне рукописи. Главное – другим не мешай. Все ритмично варятся в большой бизнес-машине, ориентируясь на регламенты и мануалы.

Все дни повторяют друг друга. В этом ничего страшного нет. У меня такой же выбор, как у всех. Это выбор грамотного и расчетливого человека, беспокоящегося о своем будущем. Весь наш коллектив пришел сюда вчера, завтра и сегодня, потому что это самый удобный способ зарабатывания денег, сопряженный с наименьшим риском. Нам комфортно в условиях стабильности.

Нас в департаменте немало, но в новом офисе – всего семь человек в трех отделах. Совсем недавно работали в общем здании, но нас, как ребят ответственных и автономных, переселили в рядом стоящий бизнес-центр. А мы только и рады. Ничего не изменилось, но кабинет больше, и столовая ближе. Наверное, это и стало ключевым событием, сильно повлиявшим на мою точку зрения касательно корпоративного образа мышления. Не будь этого переезда, так и не заглянул бы за горизонт, ограниченный столом и компьютером, или вообще ушел бы на «удаленку», так и не узнав, с кем работаю.

Простое отключение сервера в тот незабываемый день перевернуло все вверх тормашками. С чем связан сбой, мы так и не поняли. Возможно, накосячили айтишники. Возможно, нагрянула проверка из госучреждений, и, так как все связано с единым центром, рухнули все учетные записи. Мы находились отдельно от всех, и информации у нас не было, да и никого это особо не взволновало. Все плавно переключились на свои дела, которые вскоре закончились.

− Так никто ничего и не выяснил? – громко спросил старший полевой маркетолог.

− И не собирались, − отозвалась «Реклама-1».

− Может, что-то случилось? – озабоченно прошептала «Реклама-2».

− Сразу видно, что в армии не служили. Солдат спит, служба идет, – блеснул армейской мудростью младший полевой маркетолог, за глаза называемый «Бегунком».

− К девочкам это не относится. Они не служат.

После этого неоспоримого утверждения воцарилось молчание. Нам, троим маркетологам-аналитикам, «трепаться ни о чем», в принципе, несвойственно. Специфика нашей работы такова, что мы выжидаем какое-то время и собираем данные, прежде чем делаем выводы и, уж тем более, их озвучиваем. Пока «полевики» ходили бесчисленное количество раз на перекуры, а рекламщики, не найдя себе занятия поинтереснее, трещали без умолку, мы солидно проверяли новостные сводки, закупались на маркетплейсах товарами для дома или читали бесконечные лонгриды.

− Ну что, коллеги, у кого что нового в жизни? − первым не выдержала аналитик по направлению «Запад».

− Ага, давайте познакомимся, − то ли всерьез, то ли с иронией буркнул «Центр».

− Тогда можно и выпить. – «Бегунок», моментально вдохновившейся этой идеей, стал бурно жестикулировать и сбил со стола вентилятор старшего товарища. Тот рассердился.

− Это еще что за разговоры! Тебе вообще не обязательно находится в офисе, сейчас в поля отправлю, информацию собирать.

− Это негуманно!

− Ладно, не боись, тем более – сервер могут включить в любой момент, а ты мне должен отчет по весенним распродажам.

− А если не включат, что будем делать? Может у кого-нибудь есть светлые идеи и… − Я не успел договорить, как «Реклама-1» начала трансляцию свежей информации.

− Мне сейчас написала бухгалтерия, сказали, что во всей компании нет подключения, даже в Новосибирске. Скорее всего, сегодня уже ничего не исправят.

− Ну, все, пошли домой! − не унимался «Бегунок».

Профессиональная привычка постоянно находиться в движении накладывает отпечаток.

− Подождите, мы все хотим домой по своим делам, но, пока не будет распоряжения, нам положено оставаться на своих местах.

«Центр» давно метил на очередную ступеньку карьерной лестницы. Поддержание рабочей атмосферы при отсутствии работы было одной из необходимых для этого компетенций.

− Допустим, сейчас сообщат, что мы освобождены на сегодня и можем расходиться. Кто чем займется?

Зачем мне понадобилось об этом спрашивать? Видимо, просто решил поддержать беседу. Нечасто они происходят в наших стенах.

− С собакой гулять пошел бы, – серьезно ответил «Центр». – Она и так у меня, бедная, не догуливает. Им, биглям, двигаться нужно, и чем больше, тем лучше. А моя – от лежанки до кормушки…

− А фотка есть? – взвизгнула «Рекламщик-2», − Какая прелесть, жирненький такой!

Телефон пошел по рукам.

Наш офис вполне стандартный, но все столы стоят вдоль стен, очень плотно. Но зато никто не посягает на твое личное пространство, не заглядывает в твой монитор. Да и сами мониторы столь велики, что не позволяют пересекаться взглядами с коллегами.

− Да-да… Это все дефицит движения. Утром пятнадцать минут, потом после работы и перед сном – по полчаса. Большим временем не располагаю.

− Хорошо, что мои домашние животные прогулок не требуют, – задумчиво пробормотал старший полевой маркетолог. Потом, опомнившись, уставился в монитор, словно занятый чем-то важным.

− Будет продолжение истории? – «Запад» выразила общее мнение.

− Ну, там вообще все долго и неинтересно…

− Время-то есть.

− У меня дедушка был, царство ему небесное, выдающийся ученый Союза. Занимался ботаникой и хобби имел – лепидоптерологию, коллекционирование бабочек. Дед умер, а ящики остались. Сестра предлагала в музей сдать, да коллекция не шибко интересная. Выкидывать – жалко. Забрал на хранение, потом сам заинтересовался. Так и висит все на стене. Дедовские – повыше, мои – пониже. У него собрание масштабнее, да и экзотичнее, но, может, догоню еще.

− Никогда бы не подумал. А что с ними дальше делать будешь, когда стены закончатся?

− Не знаю. На дачу перееду.

− Вот только про дачу не надо, пожалуйста. Мне она скоро сниться будет! Я сегодня очень хорошо отдохнул бы и от нее, и от работы, – среагировал младший «Бегунок».

− А чем тебе дача не угодила? Там хорошо, воздух свежий, природа, − старший «Полевик» явно перенесся мыслью на просторы, где с цветка на цветок перелетают бабочки.

− Это правда. Но, когда загородный участок принадлежит тестю, приезжаешь ты туда только на садово-ремонтные работы.

− Так ты женат? Тебе же и двадцати пяти нет. А почему кольцо не носишь? – «Реклама-2» быстрее всех сообразила и заинтересовалась.

− Двадцать три. А свадьба два года назад была.

− А почему нам не сказал? – включилась «Реклама-1».

− Я еще тут не работал. Только диплом защитили, и сразу расписались, а потом в армию, правда, только на полгода. Но это все не так важно, а вот возможность просто ничего не делать, особенно – не махать лопатой, меня очень интересует, поэтому еще раз предлагаю пойти домой.

− Ты ведь первым делом выпить предлагал, − напомнил я «Бегунку».

− А одно другому не мешает. Так же, как военная служба не помеха семейной жизни: и там, и там стаж идет, как наш ротный говорил. До сих пор не понял, что конкретно он имел в виду.

− Ну их, эти армейские поговорки, одна пошлость и ничего больше. Лучше, девочки, скажите, чем вы займетесь? – модерировал беседу «Центр».

− Можно, я первая? – подпрыгнула «Реклама-2». − Испанский, я начала учить испанский, и сегодня у меня очередное занятие, хочу лучше подготовиться.

− Зачем тебе он? И вообще, давно им занимаешься? Ты что, эмигрировать собралась? Это из-за прошлогодней поездки в Валенсию? – «Рекламу-1» распирало от новой информации о своей, пусть и офисной, но, тем не менее, подруге.

− Предпочту без подробностей. Просто хотела похвастаться своим новым увлечением.

− Если я поделился своим увлечением, достойным какого-нибудь фильма про маньяков, то ты вполне можешь рассказать о причинах изучения нового языка.

− Это все, конечно, так, − было видно, что она уже пожалела о своем заявлении, совершенно, впрочем, безобидном. − Ладно, просто сглазить боюсь. Во время поездки в Валенсию я познакомилась с парнем, он испанец. Сейчас планирую поехать к нему в гости. Чтобы впечатлить его и его родителей, учу уже полгода язык. Вот, не хотела никому об этом говорить на работе, вдруг слухи пойдут…

− Мы никому не скажем, не переживай, – заверила подруга.

− Не бойся, мы – могила, − подтвердила «Запад», − Кстати, ты не знаешь, в Испании с кофе дружат?

− В каком смысле? Его вроде везде пьют, – «Реклама-2» удивилась.

− Выращивают там эксклюзивные сорта?

− Про виноград и оливки знаю, а про кофе нет. Хочешь, я у Педро спрошу?

− Нет-нет, это лишнее. Во мне проснулась меркантильность. – Улыбнулась «Запад». – Если все сложится, то прошу тебя выслать мне зерна на пробу и для посадки.

− Ты прямо дома, в горшке, будешь выращивать? – поинтересовался любитель невинно убиенных бабочек.

− У меня сейчас сорта из Бразилии растут и из Африки. Вот как раз сегодня хотела урожай снимать.

− Принесешь нам на пробу? – «Бегунок» явно соблазнился.

− Да там на чашку, дай Бог, наберется. Но обещаю поведать вам о вкусовых ощущениях.

− Ой, вы все такие интересные, я даже чуть-чуть завидую. У меня все эти годы только одно занятие кроме работы, и сегодня я бы ему время отдала.

«Рекламщик-2»… Единственная из всех нас, она не скрывала своего увлечения. На столе и на стене над ним красовались коллажи. В меру экспрессивные, в меру спокойные, они существовали как неотъемлемая часть офиса и своей создательницы.

Теперь моя очередь рассказывать о планах на сегодня. Начиная этот разговор, я и представить не мог, что он получится столь откровенным.

Мне-то рассказывать было не о чем. От затянувшейся паузы меня спасли айтишники.

− Коллеги, − начал я, и от этого, до сих пор привычного, обращения меня вдруг передернуло, − кажется, сервер заработал…

Кофе

Море. Часто нам не хватает его? Там, где я живу – всегда. Наверное, тяга к морю – в крови у всех обитателей промышленных городков, разбросанных по стране.

Серые стены, свинцовый асфальт и тусклое небо. Выхлопные газы и дым заводских труб. И в душе – подернутые пеплом угли…

Моря жаждут молодые и старые. Кто-то из них уже видел то, о чем мечтает. Им довелось вдыхать запах водорослей, ощущать на коже теплые брызги и касания ветра, набирающего силу в считаные секунды. Им повезло ступать по горячему вязкому песку. Это – счастливцы по сравнению с теми, кто видел море лишь по телевизору.

Мне повезло. Я знал, что такое море. Несколько лет назад я ощущал его, дышал им, растворялся в нем. Эти воспоминания превращали в пытку тягучие осенние и весенние месяцы, когда ноги омывала не морская пена, а уличная слякоть, и воздух пах бензином. В это время жажда моря становилась невыносимой…

Огромные звезды на агатовом небе ночью и прогулки под луной. Солнечный шар в лазури и звон цикад днем. Домашнее вино…

На море вино всегда вкуснее. Волна воспоминаний вынесла меня к ближайшему супермаркету, и я купил бутылку с яркой этикеткой.

«Крымское полусладкое». Кассирша выбила чек и предложила пакет. Зачем он мне? До квартиры – сотня метров и несколько этажей.

Обитатели дома могут подумать, что у меня слабость к вину. Правда, в руках я держу всего одну бутылку. Но у соседей слишком богатый опыт общения со мной. Не раз они приходили, когда я устраивал сборища. Полная квартира людей, зачастую малознакомых, музыка на полную катушку, сигаретный и кальянный дым – полный боекомплект. Мне совестно? Пожалуй. Но какой еще есть способ утолить голод? Не алкогольный, конечно. Эмоциональный.

Однажды мой друг сказал, что я чувственный наркоман, мне постоянно необходимы эмоции, и лучше всего – новые, еще не испытанные.

Да, он прав. И в данный момент мне нужны эмоции моря.

Добравшись до квартиры, я не стал отвлекаться на переодевание, мытье рук и ужин. Вместо этого разрыл хлам на полке, достал книгу и откупорил бутылку.

Книга в моих руках – классика. Лермонтов, «Герой нашего времени». На первый взгляд, странный выбор. Горы Кавказа – и море? Какие тут ассоциации? На самом деле они были.

Именно эту книгу я читал чуть меньше года назад на берегу Черного моря. Глоток, второй. Страница, еще одна. Глоток вина. И – вот оно. Память с готовностью рисует…

***

Солнце не покинуло полуостров, но уже намекало на скорое окончание дня и приход ночи. Мы сидели в одной из многочисленных полу-бухт – я и она. Прежде чем остановиться здесь, мы проехали на велосипедах с десяток километров вдоль берега. В одном месте было многолюдно, к другому невозможно подступиться на велосипедах, в третьем не удавалось спуститься к морю.

И вот мы тут, и с наших тел стекает соленая вода под закатным солнцем. Заливчик похож на небольшую гостиную: гладкий песок вместо паркета и небольшой грот. Под каменным сводом мы поставили велосипеды, а на двух больших выступах, расположенных друг против друга, расстелили полотенца, и у нас получились два кресла.

– Давай побудем тут подольше? Здесь должен быть волшебный вид на закат, – она произнесла это вполголоса, с придыханием.

– Да, пожалуй… Нас же никто не торопит, да и кемпинг отсюда – рукой подать…

– Хочешь персик? – она меня словно не слышала. – Они удивительные. Огромные и сладкие.

Она вытащила из сумки два персика и бутылку с водой.

– Подержи.

Она мыла персики, и во все стороны летели брызги, отскакивали от камней, ложились мелким бисером на ее загорелые ноги.

Я, завороженный, смотрел на нее. «Боже, как это чудесно» – банальная мысль постучалась в голову. А о чем еще я мог думать? Красивая девушка, фрукты, море, приближающийся закат, вино, ждущее в рюкзаке.

Но истинную, настоящую ценность происходящего я в тот момент не осознавал.

– Держи, – ко мне протянулось рука с влажным бархатным персиком.

– Спасибо, – чувствуя себя, как в невесомости, я укусил сладкую плоть. –Фантастика.

– Да. За все время, что я здесь, я съела целый грузовик. – Она впилась в мякоть, и по подбородку побежали струйки сока. Ее розовая ладошка вытерла губы, и глаза засмеялись.

Мы ели, обливаясь нектаром, и солнце огромным спелым персиком тонуло за горизонтом. Я думал о том, что мы знакомы всего два дня, и вот – романтика. Это тебе не город, в котором живешь годами и ленишься выйти из квартиры, чтобы встретиться с тем, кого знаешь всю свою жизнь. Времени жалко. А здесь проводишь с незнакомым человеком часы и дни, и нет ощущения, что напрасно. Наверное, это из-за отпуска, в котором смещаются и время, и расстояния. А может быть, южное солнце снимает с тебя десятки шкур и масок, защищающих от скучной обыденности?

Да что там рассуждать? Мне просто очень хорошо рядом с ней. Остальное – неважно.

– А у нас будет костер? – спросила она.

– Да, конечно, пойду, топливо найду, а ты отдыхай.

– Думаешь, мне интересно просто так тут сидеть? Ни за что! Кто больше хвороста найдет, тот – чемпион!

Она задорно засмеялась, натянула кроссовки, и побежала к выходу из нашей импровизированной веранды.

– Осторожней, не упади, – крикнул я ей вдогонку, но она уже не слышала.

Тут с сухой древесиной были проблемы. Вернее сказать, древесины не было вообще никакой. Но нам повезло. Мы набрели на заброшенную стоянку. Хозяева оставили хворост и несколько поленьев в углу пещеры. Благословляя добрых людей, мы забрали подарок, и вернулись к нашему гроту.

На огонь можно бесконечно не только смотреть. Еще – слушать, как трещат ветки, пожираемые пламенем и стреляющие искрами.

Огоньки отражались от каменных стен и воды, превращали вечер в таинство. Такие моменты словно созданы для откровенных бесед, но разговаривал пока лишь костер. Мы молчали, провожая глазами густо-оранжевый шар, уходящий за горизонт.

– Хорошо, – она первая нарушила тишину.

– Да… Откуда такое вино?

– От того же дядечки, что мне персики продал. Домашним вином здесь торгуют не все. Мне повезло.

– А не страшно тебе покупать самодельное? Вдруг ослепнем? – пошутил я.

– Нет, местные виноделы дорожат репутацией. В этом городке туристов немного. Если что пойдет не так, на следующий день все будут знать, кто продал отраву, и не пойдут к этому продавцу. Оно ему надо? Это тебе не Сочи какой-нибудь.

Она сделала большой глоток из бутылки.

– Вкусно?

– Очень. А главное, все натуральное.

– Дома не найдем такого, останется только вспоминать.

– Или не возвращаться.

– Ты серьезно?

– Ну вот, по-твоему, сколько я уже тут?

***

Я закончила универ, и надо было определяться с работой. Идти в офис категорически не хотелось. Предлагали устроиться через связи отца, но я отказалась. На офисную жуть насмотрелась, когда проходила месячную практику в банке. Меня царапал даже не строгий контроль, а замученный и понурый вид сотрудников, вечно проклинавших судьбу. Поэтому тайком от родителей продала машину, подаренную мне на двадцатилетие, и организовала «кофе с собой».

Первые месяцы было сложно во все вникать. Поставщики, транспорт, бухгалтерия… Но потом все как-то «устаканилось», и меня перестали пугать банковские переводы и подсчет зарплаты сотрудников. Да и тех у меня вначале не было. А позже появились, когда стало ясно, что одна я просто не успеваю.

Сперва был арендованный вагончик. В половине девятого утра запускался процесс, в девять вечера все заканчивалось. Пока не варила кофе, сидела за ноутбуком, изучала маркетинг, переписывалась с поставщиками, отправляла платежки. Потом появились два помощника. Они мне здорово помогли, взяли на себя большую часть рутины. Хорошие ребята.

А дальше все закрутилось, завертелось. Еще пара вагончиков. Потом осуществила идефикс – открыла собственное кафе. Переехала от родителей в съемную квартиру, затем взяла ипотеку. Круто для двадцати четырех лет?

У меня было все, о чем можно мечтать. Ну, почти все. Я была одна. Мимолетные встречи и ухаживания не в счет. Я ведь с утра до вечера варилась в своей кофе-машине. Больше двух дней парни не выдерживали: максимум, что им доставалось – это проводить меня до дома.

Так все и шло, пока я не встретила Эдика. Мне нужен был помощник, и на собеседование пришел Эд. Мы сразу нашли общий язык. Спустя три месяца все само собой закрутилось, я даже не поняла, как именно. Сейчас, оглядываясь в то время, могу анализировать, а тогда это было, как омут… Он так смотрел на меня… и понимал без слов. После работы мы часто оставались в кафе и слушали пластинки «Наутилуса». Болтали ни о чем и обо всем на свете, смеялись, дурачились. Это было похоже на ураган из чистого кислорода.

Прошло еще какое-то время, и мы стали неразлучны. Как ботинки: левый и правый. Я вперед, он за мной; он делает шаг, а следом – я. На работе старались не афишировать наши отношения, но, когда он переехал ко мне, скрывать стало нечего, да и незачем.

Через полгода Эд предложил расширить бизнес, торговать не только кофе, но и оборудованием для кафетериев. Поначалу я сомневалась, но он меня уговорил. Я по-прежнему занималась своим кафе, а он стал налаживать оптовую торговлю. Надо признать, у него неплохо получалось. Появились «свободные» деньги, и мы стали выбираться за границу, на море. Да просто выезжали на машине в соседние города. Уже ловила себя на том, что жду предложения руки и сердца.

И тут сказка закончилась.

Как сейчас помню, я закрывала кафе и ждала его. Он вошел промокший с головы до ног, взъерошенный, дерганый.

– Ты почему такой мокрый?

– Дождь на улице.

– Но ты же на машине?

– Присядь, мне нужно тебе кое-что рассказать.

За наш любимый столик Эд уселся не рядом, как всегда, а напротив. Тогда решила, что он хочет со мной расстаться, и душа ухнула в пятки с такой силой, что меня начало трясти. Но он вовсе не собирался бросать меня. Он рассказал, что проигрался в пух. Машину пришлось срочно продать, и это только часть долга.

Я знала, что он иногда играл в покер, но воспринимала это как безобидные посиделки с друзьями и пивом. Я и представить не могла, насколько все серьезно. Но он стал уверять меня в том, что это все пустяки, что мы с этим справимся…

Я поверила. Ведь главное, что мы вместе, мы переживем все, и станем жить как раньше.

Я ошибалась. Долг оказался больше, чем я думала. Пришлось продать часть оптового бизнеса. На предложение вернуться в кофейню Эд ответил категорическим отказом. Мол, не может он так поступить – все будет выглядеть так, словно я за него отдаю долги. Вместо этого он устроился на работу. Что-то, связанное с офисной мебелью… На какое-то время все стало по-прежнему. И даже вернулись вечера с пластинками.

***

Закат продолжался и освещал ее лицо и плечи. Теперь она была еще красивее. На густых волосах, собранных в тугой хвост, и на лице сияли крохотные кристаллы от высохших морских брызг. Короткая черная майка упруго облегала грудь. Узкие кремовые шорты сливались с кожей в начинающихся сумерках.

Ни один нормальный мужчина не устоял бы. Вероятно, я – ненормальный. Я видел уже много больше того, чтобы просто переспать с ней. Я видел ее полностью обнаженной изнутри. Это было доверие, которое родилось из ее рассказа. Природа души победила природу тела.

– Что было дальше?

***

Камбэк оказался недолгим – около четырех месяцев. За это время я уверилась в том, что все пережито, все позади.

Я заблуждалась.

Однажды после рабочего дня я не смогла попасть в свою квартиру. Ключи не подходили к замку. Ничего не понимая, я набрала его номер. Он долго не брал трубку, а когда все же ответил, то произнес только одно слово: «прости».

Это его телефонное «прости» на всю жизнь засело во мне. Той ночью пришлось искать приюта у единственной университетской подруги. К родителям я не могла поехать. Они бы меня начали расспрашивать о том, что мне самой было непонятно.

Позже выяснилось, что карточный долг Эда был намного больше, чем он мне сообщил. Чтобы расплатиться, он заложил мою квартиру. Не думай, я обращалась за помощью к юристам, но у его кредиторов оказались слишком мощные связи.

Мне пришлось продать свой бизнес. Это было сродни продаже самой себя. А от него – ни слуху, ни духу.

…Сентябрь, я только что выкупила квартиру и иду по городу, куда глаза глядят. Меня как будто не существует, я – невидимка. Два раза меня чуть не сбила машина, трижды окатили водой из луж, а сколько сигналили – не счесть. Сейчас, наверное, это кажется смешным, а тогда это был полный ад.

Я очнулась только, когда уперлась в автомагистраль и пошла вдоль. Шла, пока вконец не обессилела. На мое счастье рядом оказалась автобусная остановка. Спрятавшись под навесом, я упала на скамейку и начала плакать, и не могла остановиться. А дальше случилось то, что привело меня сюда. Нет, не привело, а направило. И это была лучшая встреча в моей жизни.

– Девушка, я уже минут десять наблюдаю, как вы плачете. У вас такой марафон?

Рядом стояла женщина лет шестидесяти, скромно одетая, с кавказскими чертами лица и смуглой кожей.

– Ну, что ты тут сидишь? Пойдем, кофе попьем, согреемся.

Как околдованная, я пошла за ней. Оказалось, она была хозяйкой шашлычной рядом с остановкой. Обычная придорожная забегаловка с грубой мебелью и засаленными скатертями.

– Ты присаживайся, сейчас все принесу.

Женщина ушла за перегородку, где, по всей видимости, была кухня. Через пять минут на столе стояли две маленькие чашки.

– Ты пей, пей, не бойся. Это то, что тебе сейчас нужно.

Хочешь – верь, хочешь – нет: никогда не пила такой вкусный кофе. Представляешь? У меня была собственная кофейня! Все зерна, что мы закупали, молола и пробовала, отыскивала самые-самые. А тут какая-то придорожная шашлычная…

– Вкусный? Можешь не говорить, Эмма знает, что вкусный.

– Спасибо.

– Не благодари. Вот лучше халву покушай, вкусная халва.

– Почему вы ко мне подошли?

– А что, не должна была? Я посуду мыла на кухне, смотрю в окно: ты вся мокрая и потерянная. Нехорошо. Мало ли, случилось что? Надо помочь, вот и вышла за тобой.

– Спасибо.

– Ты пей и кушай.

– Эмма, а в чем секрет? Я перепробовала, наверное, весь кофе, который привозят к нам в город, но никогда не пила ничего подобного. Что за сорт? Откуда?

− А, понравился! Все очень просто. Не важен сорт и место, откуда он был привезен. Важно лишь то, где он сварен.

− Вы сварили его на кухне. Там специальная плита?

− Плита обычная. Я сварила его там, где действительно счастлива. Ты не оглядывайся, глазами счастье не увидеть. Его надо чувствовать.

После этих слов мы толком не разговаривали. Я вызвала такси. Больше мы с Эммой не виделись.

***

Я молча переваривал ее историю. Прошло несколько минут, и она предложила искупаться.

– Ты знаешь, что ночью тут можно увидеть планктон? – спросила она, раздеваясь.

– Он же совсем мелкий?

– Но от движения он начинает блестеть. Вот, смотри!

В том месте, где ее тело вошло в море, засверкали маленькие огоньки. Расходясь в стороны, они становились все более рассеянными. Поэтому я постарался прыгнуть туда, где огоньков было больше всего. Мы стояли рядом, совсем близко друг к другу. Стоило шевельнуться, и планктон загорался. Звезды были на небе, звезды были в воде.

– Ты и здесь пьешь кофе? – спросил я.

– На данный момент это лучший напиток в моей жизни, – она улыбнулась. – И, мне кажется, я еще способна сварить свою самую лучшую чашку. Да и вино здесь вкусное.

***

Я проснулся от духоты. Подо мной был плюшевый диван, а за окном – дождь. В голове шумело после «Крымского полусладкого». Книга упала на пол и раскрылась на главе «Княжна Мэри».

Сварив в турке кофе, я осторожно сделал первый глоток.

Бурда.

Значит, в жизни пора что-то менять.