Kitabı oku: «Новейшая история России в 14 бутылках водки. Как в главном русском напитке замешаны бизнес, коррупция и криминал», sayfa 3

Контрольный выстрел

В феврале 1996 года начальник линейного управления милиции в международном аэропорту «Шереметьево-2» Геннадий Губанов расписывал корреспонденту «Коммерсанта» свои достижения. «У нас все спокойно, – рассказывал Губанов (в будущем он станет руководителем всей транспортной милиции страны). – За последние несколько лет, в отличие от других аэропортов, не было ни убийств, ни изнасилований. Правда, бизнесменов похищают, но мы же не можем приставить к каждому пассажиру охрану».³

Похищения бизнесменов полковник упомянул не просто так: за пару месяцев до интервью из зала вылета «Шереметьево-2» был похищен американский бизнесмен Марк Нудель – создатель СП «Русская Америка» и отец водки «Белый орел». 25 декабря 1995 года Нудель приехал в аэропорт: он собирался лететь домой в Нью-Йорк встретить Новый год в кругу семьи. Но внутри здания его уже поджидали. Двое людей в штатском предъявили Нуделю корочки сотрудников ФСБ и попросили сесть в припаркованную у входа «девятку» с тонированными стеклами. Больше Марка Нуделя никто не видел. На следующий день родственникам бизнесмена позвонили похитители и потребовали выкуп – три миллиона дойчмарок, которые нужно было перевести на счет немецкой компании. Деньги перевели. Оттуда они ушли на Кипр, с Кипра – в одну из африканских стран. И на этом их след терялся. К поискам бизнесмена подключились следователи ФБР, которые выдвинули версию о том, что похищение было инсценировкой. Однако это было не так: 18 марта тело Марка Нуделя выловили из реки Пахра под Подольском. Преступников так и не нашли.

В июле 1998 года 48-летний Рахмиэль Брандвайн вышел из своего офиса в центре Антверпена на оживленную улицу. Проблемы, возникшие у его компаньона Фанчини, не затронули Брандвайна. По документам он не имел отношения к Kremlyovskaya Group, которую в прессе называли не иначе как «Кремлевская банда». Более того, Брандвайн охотно раздавал интервью бельгийским газетам, рассказывая о делах русской мафии и выставляя себя невинной жертвой, именем которой воспользовались торговцы наркотиками.

Он прошел всего несколько метров, как кто-то сзади окликнул его по имени. Брандвайн обернулся и тут же получил пулю в живот. Затем последовал контрольный в голову. Убийца хладнокровно подобрал гильзы и растворился в узких улочках старого фламандского города. Свидетели лишь смогли сказать, что это был мужчина славянской внешности с длинными светлыми волосами.

В апреле 1999 года 40-летний Борис Федоров был найден мертвым в своем коттедже на берегу Бутаковского залива на севере Москвы. После покушения бывший глава НФС серьезно относился к безопасности: огромный забор, вооруженная охрана, видеонаблюдение. Врачи констатировали сердечную недостаточность. СМИ назвали смерть Федорова «странной».

Тилипман после краха «Кремлевки» остался в России: у его фирмы «Бенитекс» все еще был крупный склад, оформленный на фирму «Консто», на той же 5-й Магистральной улице. Вокруг нее развернулась настоящая война с перестрелками и вооруженными захватами. Дело в том, что на склад «Консто», сохранявший аккредитацию Национального фонда спорта, поступал конфискат – арестованная нелегальная водка, которая затем проходила легализацию и пускалась в оборот. Вечером 9 августа 2002 года 42-летний Яков Тилипман на «Форде» заехал в ворота своей дачи, расположенной на окраине подмосковной Опалихи. Там его уже поджидали. Двое убийц разрядили в него обоймы ПМ, четыре пули попали в цель.

К моменту гибели Тилипмана его бывший босс Рикардо Фанчини уже вышел на свободу. Он поселился в Лондоне, а бизнес организовал в еще одной точке мира, любимой русскими гангстерами, – испанской Марбелье. Вместе с неизменным Робертом Гаспаром, который заправлял делами на месте в Испании, они построили элитный коттеджный поселок. Впоследствии выяснилось, что партнеры подкупали местных чиновников, чтобы получать разрешения на строительство без законных на то оснований, и к тому же не платили налогов.

Гаспар в очередной раз исчез – чтобы всплыть спустя десять с лишним лет на Филиппинах. А до Фанчини все-таки добралось ФБР: американцы сумели собрать доказательства причастности Фанчини к контрабанде в США 1,8 миллиона таблеток экстази общим весом 424 кг и попытке контрабанды четырех тонн кокаина. Рикардо Фанчини грозило пожизненное заключение, но в итоге суд дал ему лишь десять лет. Гангстер активно сотрудничал со следствием и, как писали американские газеты, дал показания на членов русской мафии в Марбелье и на торговца оружием Виктора Бута, за которым долго охотились ФБР и ЦРУ. Фанчини освободился в 2017-м. Польская пресса со ссылкой на собственные источники писала, что он переехал в Индонезию и занялся проектом, связанным с аквакультурой.

«Кремлевскую» водку пытался возродить Юрий Шефлер – но о нем мы будем много и подробно говорить в третьей главе. Да и участие его в судьбе «Кремлевской» оказалось минимальным. В 2003 году он приобрел права на товарный знак за 60 миллионов долларов. Однако бизнес не сложился. Торговый дом «Кремлевский», принадлежащий управделами президента России, зарегистрировал права на использование слова «Кремль» в названии потребительских товаров и грозил Шефлеру судебными разборками из-за «Кремлевской». И в 2013 году Шефлер продал бренд компании «Классика Интернешнл». Ее владельцем журнал Forbes называл молдавского бизнесмена Илона Шора, а одним из совладельцев – известного кутюрье Валентина Юдашкина. Но на рынке «Кремлевскую» с тех пор никто не видел.

Глава 2: «Смирновская»
в которой у бывшего охранника Горбачева просыпаются купеческие гены

Баталия на Пятницкой

Утром 4 ноября 2000 года редкие прохожие, оказавшиеся в самом начале Пятницкой улицы в Замоскворечье, оказались свидетелями довольно обыденного по тем временам мероприятия, прозванного в народе «маски-шоу». Несколько десятков одетых в черную форму чоповцев при поддержке нескольких милиционеров и судебных приставов пытались выбить массивную дубовую дверь в типичном для этого уголка Москвы трехэтажном особняке XIX века. Люди по ту сторону двери к визиту захватчиков были явно готовы и отчаянно защищались: в штурмовиков летели массивные стеклянные бутылки. А когда первая преграда в виде двери была преодолена, на пути сотрудников ЧОП встали настоящие баррикады.

Штурм продолжался несколько часов. На Пятницкую подъезжали машины скорой помощи, усиленные наряды милиции и телевизионные группы, которые успели зафиксировать капитуляцию защитников особняка. Изрядно помятые люди – охранники и менеджеры – покидали здание. Последней из выломанных дверей на Пятницкую вышла женщина средних лет с перевязанной головой. Ее звали Елена Смирнова. Из окна второго этажа за тем, как ее усаживают в скорую, наблюдал внушительных размеров мужчина с окладистой бородой – ее муж Борис Смирнов. Он категорически отказался покидать свой кабинет, заставленный антикварной мебелью, а захватчики не посмели применить силу.

Московский водочный король Борис Смирнов с грустью смотрел на последствия разгрома. Вероятно, он понимал, что полуторавековой империи водочников Смирновых наступает конец. Нет, штурмом семейного особняка «поставщика двора Его Императорского Величества Петра Арсеньевича Смирнова у Чугунного моста в Москве» война за самый известный в истории водочный бренд еще не закончилась. Впереди были многие годы судебных тяжб. Но главную битву Борис проиграл.

Для того чтобы понять, что же именно привело к весьма неприглядной баталии, развернувшейся в полукилометре от Кремля осенью 2000 года, нам придется на некоторое время заглянуть вглубь семейной истории клана Смирновых.

Краткая маркетинговая легенда водки Smirnoff – самой известной и самой продаваемой сегодня водки в мире – звучит примерно так. Россия с давних времен известна всему миру как «страна водки», русскую водку всегда ценили за рубежом, ее поставляли ко многим европейским королевским дворам. Особых успехов в XIX веке добилась московская фирма купца Петра Арсеньевича Смирнова: ее продукция произвела фурор на престижных международных выставках, после чего купец обрел статус «поставщика российского императорского двора».⁴

После Октябрьской революции наследники купца Смирнова бежали за границу, прихватив с собой секретные семейные рецепты водочного производства. Уже в эмиграции они продали права на бренд американцам, мечтавшим возобновить производство легендарной водки Смирнова. Потребители в США помнили о невероятном успехе этого напитка на выставках в Филадельфии и Чикаго и изнывали в ожидании возобновления поставок легендарной русской водки. И действительно: водка Смирнова, сменившая имя на Smirnoff, стала продаваться в немыслимых объемах, покорив рынок и выйдя на первые места во всевозможных рейтингах. Нынешним владельцем бренда после череды сделок стала транснациональная корпорация Diageo со штаб-квартирой в Великобритании.

Как и в любой маркетинговой легенде, правдива здесь лишь общая канва событий. На деле же все было не совсем так.

Поставщик царского двора

На современной бутылке классической водки Smirnoff № 21 обозначена дата основания компании – 1864 год. Именно в этом году 33-летний купец Петр Смирнов, управлявший до того в Замоскворечье двумя ренсковыми погребами, начал производство собственного «хлебного вина», то есть самогона, и «водки», под которой тогда понимали разного рода крепкие настойки. Один из его магазинов находился на углу Пятницкой улицы и Овчинниковской набережной. Этот дом молодой купец впоследствии выкупил полностью, превратив в офис своей фирмы. На первом этаже располагался магазин, конторские помещения занимали весь второй этаж, а третий был отдан под «родовое гнездо» Смирновых – квартиры членов их большой семьи.⁵

Петр Смирнов вовсе не был пионером водочного производства в России. К середине XIX века крепкий алкоголь выпускали уже несколько тысяч небольших компаний по всей стране, а родной дядя Петра, Иван Смирнов, был к тому времени человеком известным в деловых кругах: ему принадлежало в первопрестольной несколько крупных винных магазинов и водочный завод, а также винзавод в Дагестане. Иван Смирнов был старостой (говоря современным языком – главой попечительского совета) Успенского собора Московского Кремля, где венчались на царство русские императоры. В его обязанности входил сбор денег с богатых прихожан, таких же купцов, как и он сам, и организация реставрационных работ. Поэтому, чтобы не путать водочников Смирновых между собой, в Москве их начали называть по адресам их магазинов. Авторитетного Ивана – «Смирновым с Варварки», а его молодого племянника Петра – «Смирновым у Чугунного моста».

Успех водочного бизнеса Петра Смирнова во многом предопределил удачный маркетинг. В те времена такого слова, разумеется, никто не знал и учебников по продвижению товара еще не существовало, однако Петр разумно рассудил, что увеличить продажи можно за счет повышения узнаваемости бренда. Он много тратил на рекламные плакаты и объявления, а также рассылал по кабакам специально обученных людей, которые громко заказывали «смирновскую водку», а затем всячески ее расхваливали. (Позже этот нехитрый трюк возьмут на вооружение многие другие производители крепкого алкоголя в России.) Еще одним успешным маркетинговым ходом Смирнова стало участие в разнообразных международных выставках, где его напитки завоевывали почетные медали. Как проходили дегустационные конкурсы в рамках тех выставок, никто уже точно не знает, однако награды были – о чем пиар-служба Смирнова (или как она тогда у него называлась) размещала заметки в самых популярных газетах Москвы и Санкт-Петербурга, неизменно отмечая, что это не просто успех купца Смирнова, а «победа всей России». ⁶

Как и сегодня, в те времена власти были весьма неравнодушны к тому, что о России говорят на Западе. После того как водка Смирнова получила медали на выставках в Вене, Париже и Филадельфии, купца приметили при царском дворе. В 1885 году император Александр III, который и сам любил выпить, пожаловал компании Петра Смирнова статус официального поставщика царского двора, а его самого наградил орденом Святого Станислава III степени и потомственным дворянством. Так водка Смирнова стала главной водкой Российской империи.

Бизнес Смирнова процветал. В конторе ему помогали сыновья от первого брака – Петр-младший и Николай. Во втором браке у него родились еще трое сыновей: Владимир, Сергей и Алексей. И все вместе они были наследниками компании, обороты которой достигали 20 миллионов рублей в год – колоссальная по тем временам цифра.

Однако еще через десять лет все пошло наперекосяк. В 1894 году новый министр финансов Сергей Витте затеял грандиозную алкогольную реформу. Акцизы от водки в XIX веке играли ту же роль, какую сегодня играет нефть. Эти поступления формировали треть доходной части государственного бюджета. Витте решил, что частный бизнес получает неоправданно большие куски от этого стратегического пирога, и ввел государственную монополию на розничную продажу алкоголя. Теперь все кабаки и винные магазины стали государственными. Заводы, производящие спирт, остались у частников, но они теперь обязались продавать его государству по фиксированным ценам. Цены были низкими, поэтому спиртовики, чтобы не обанкротиться, старались снижать себестоимость.

Сделать спирт дешевле удалось при помощи технической новинки – гигантских ректификационных колонн, которые пришли на смену традиционным перегонным дистилляционным кубам. Колонны обеспечивали экономию, и для ректификованного спирта годилось любое сырье – например, дешевый картофель вместо более дорогой ржи, использовавшейся до этого. Объемы росли, процесс шел быстрее. Из такого спирта на государственных «винных складах» (так тогда назывались современные ликеро-водочные заводы) производилась самая дешевая и популярная водка «казенное вино». Частникам типа Смирнова осталась лишь «премиальная» ниша: различные настойки, наливки, ликеры. Объемы продаж у них рухнули в десятки раз.

В 1898 году Петр Смирнов умер, оставив бизнес и 15 миллионов рублей наследства своей супруге и пятерым сыновьям. У руля водочной империи встал его старший сын Петр, вскоре выкупивший доли братьев: Сергей и Алексей были еще несовершеннолетними, а Николай и Владимир больше увлекались светской жизнью, чем семейным бизнесом. Но возродить былую славу компании отца Петру Петровичу оказалось не суждено: винная монополия не давала расти бизнесу. В 1910 году умер и Петр-младший. Бизнес унаследовала его вдова, которая, впрочем, редко появлялась в Москве, предпочитая жить в Италии. Но это уже и не имело особенного значения. В 1914 году началась Первая мировая, в России ввели сухой закон. Заводы Смирнова перепрофилировались на выпуск уксуса и ягодных морсов. После революции все имущество купцов Смирновых было национализировано. На месте завода на Садовнической улице, где производилась легендарная смирновская водка, открылся Московский завод шампанских вин, позже переименованный в «Корнетъ». Сейчас на его месте построили элитный жилой комплекс Wine House.

Однако с падением царской империи и крахом компании купцов Смирновых началась новая история водочного бренда «Смирнов», приведшая в итоге к штурму их родового гнезда на Пятницкой, с которого мы начали этот рассказ.

В коктейле Бонда

Из всех сыновей основателя водочной империи Смирновых главным тусовщиком считался третий – Владимир. До 1904 года он работал в семейной компании, отвечая за технологические процессы и дизайн этикеток. Но гораздо больше водки молодого миллионера интересовали скачки, светские салоны и актрисы. Владимиру Смирнову принадлежала лучшая конюшня Москвы – на Скаковой улице. Женитьба на приме Александринского театра Александре Никитиной позволила ему войти в круги театральной и литературной богемы: он водил дружбу с Чеховым, Станиславским, Горьким. После революции Владимир Смирнов бежал за границу. Оказавшись в Константинополе и лишившись всего состояния, он решил вернуться к истокам и начал выпускать водку, сделанную по рецепту отца. Но в Турции он надолго не задержался. Через Софию и Львов (где, кстати, Владимиру впервые пришла идея писать название фамильного напитка латиницей на французский манер – с двойным ff на конце) эмигрантская судьба в итоге привела Владимира Смирнова во Францию, где образовалась самая большая колония эмигрантов первой волны. Они-то – подумал он – и будут покупать его водку Pierre Smirnoff. Но покупательскую способность своих бывших соотечественников он серьезно переоценил.

В Париже бизнес у Смирнова не задался, продажи были небольшие, а заинтересовать русской водкой искушенных в виноделии французов он не сумел. К началу 1930-х Смирнов едва сводил концы с концами. В отчаянии Владимир Петрович начал размещать в газетах рекламу, предлагая купить у него лицензии на производство его водки в других странах. Возможно, одно из этих объявлений и спасло «Смирновскую». За год до его смерти (а в конце жизни он очень болел и сильно сдал) к нему за лицензией приехал из Америки другой русский эмигрант – Рудольф Кунетский, сын одного из крупнейших в прошлом производителей спирта в Российской империи. Этот спирт Смирновы закупали для своего московского завода. Когда произошла революция, Рудольф учился в одном из европейских университетов – и в Россию решил не возвращаться. Переехал в США, сменил там фамилию на Кунетт (чтобы американцам было с ней проще) и начал с нуля строить собственную жизнь: работал рядовым клерком в нефтяной компании, потом перешел в компанию, производившую косметику, где дорос до управляющего. Сожалел он только о том, что в Америке все это время действовал сухой закон и он не мог попробовать себя в знакомом ему с детства алкогольном бизнесе. Но в 1933 году закон отменили, Кунетт каким-то образом узнал о предложении Смирнова – и тут же отправился к нему в Ниццу.

За 54 тысячи франков Владимир Смирнов передал Рудольфу Кунетту эксклюзивные права на выпуск в Северной Америке продукции под брендом Smirnoff при условии соблюдения технологии и оригинальных рецептов. Кунетт в этот момент был преисполнен энтузиазма: он не сомневался, что после долгих лет сухого закона «белый виски» от Смирнова должен произвести в Америке настоящий фурор. Уже в 1934 году Кунетт открыл небольшой завод по розливу в городке Бетель в штате Коннектикут, начал мощную рекламную кампанию, звал Владимира приехать, даже предлагал ему кресло председателя совета директоров. Тот с радостью согласился. Но в августе 1934 года Владимир Смирнов умер.⁷

Неутомимый Рудольф Кунетт приложил все свое умение, чтобы привить американцам вкус к водке, но в итоге убедился, что у «белого виски» нет никаких шансов выиграть конкуренцию с покинувшим подполье бурбоном – традиционным американским кукурузным виски. За шесть лет Кунетту так и не удалось выйти в плюс. Он был на грани банкротства. На этом история «Смирновской» водки могла бы и закончиться, но в 1939 году Кунетт заключил сделку с компанией Heublein.

Президент Heublein Джон Мартин позднее вспоминал, что Smirnoff ему не нужен был и даром. Поэтому он договорился с Кунеттом о покупке за 14 тысяч долларов завода в Бетеле, оборудование которого стоило не меньше предложенной суммы, – а заодно и прав на бренд Smirnoff. В качестве условия продажи завода Кунетт настоял на сохранении производства водки Smirnoff и назначении самого себя на должность директора по маркетингу с зарплатой в шесть тысяч долларов в год.⁸

Мартин счел предложение выгодным: основным источником прибыли для Hueblein было производство соуса для стейков и барбекю, однако алкогольный бизнес после снятия правительственных запретов казался золотой жилой. В него тогда ринулись многие, примерно как сегодня в бизнес по выращиванию марихуаны. «У меня вообще не было никаких идей, что делать со Smirnoff», – вспоминал Мартин. Помог, как это часто бывает, случай.

Джек Морган был приятелем Джона Мартина и владельцем популярного в Голливуде ресторана Cock ‘n’ Bull. В начале 1941 года он по дружбе купил у президента Heublein несколько ящиков Smirnoff, однако звезды Голливуда воротили носы от «белого виски» из России. В попытке избавиться от неликвида старший бармен Cock ‘n’ Bull Уэс Прайс смешал в медной кружке водку и имбирное пиво, которое тоже спросом в баре не пользовалось: американцы предпочитали имбирный эль. К стойке как раз подошел Бродерик Кроуфорд, восходящая звезда студии Universal, и попросил бармена плеснуть ему что-нибудь. Прайс протянул ему кружку с только что изобретенным коктейлем, который он назвал «Московский Мул» (Moscow Mule). На следующий день Кроуфорд привел в бар своих друзей-актеров попробовать новый коктейль. За пару месяцев Moscow Mule стал самым модным коктейлем в Лос-Анджелесе, а потом и во всех Соединенных Штатах. Конечно, не без содействия Heublein, поддерживавшей ажиотаж публикациями в таблоидах: в рекламе звезды Голливуда позировали с узнаваемой медной чашкой с «Мулом». Вслед за «Мулом» были изобретены и другие коктейли с водкой, ставшие классикой: «Отвертка», «Кровавая Мэри».

Продажи начали расти. В 1955 году Heublein за 25 тысяч долларов выкупили у вдовы Владимира Смирнова права на производство и продажу Smirnoff по всему миру. В 1962-м водка производит контрольный выстрел в голову потребителя: Шон Коннери в образе Джеймса Бонда в фильме «Доктор ноу» произносит легендарную фразу: «Водку и мартини, смешать, но не взбалтывать». Водкой для агента 007, естественно, была Smirnoff. Никому не интересный «белый виски из России» становится самым продаваемым крепким алкоголем на крупнейшем рынке – в США, продажи Smirnoff измеряются десятками миллионов коробок.

К моменту распада СССР стоимость бренда Smirnoff, за который Джон Мартин отказывался платить 14 тысяч долларов, оценивалась в 1,4 миллиарда долларов. И тут на сцену вновь выходят многочисленные потомки московского купца Петра Смирнова.