Kitabı oku: «Секс», sayfa 7

Корпоратив

Я вышел на работу уже в двадцать первом году, поездка в Андижан под конец года, потом болезнь, всё это отвлекло от работы на две недели. Новый год встретили в семейной обстановке, дома, наготовили культовых салатов – оливье и сельдь под шубой, на горячее запекли курочку в духовке, выпили шампанское, немного коньяка и после полуночи легли спать. Третьего января я вышел на работу в ресторан. Отношения у меня там складывались как нельзя лучше, ко мне в звукорежиссерскую все бегали посидеть, перекурить и поболтать ни о чём, хотя, иногда затрагивали политические вопросы, особенно все сетовали на невозможность открыть частный бизнес и, конечно, автопром не давал никому покоя, никому не нравятся машины «Шевроле», тем более так дорого.

– Завтра корпоратив, приходите. – Сказал мне качок. – Мы Вас приглашаем.

– Спасибо, конечно, а явка обязательна?

Он бросил на меня удивлённый взгляд, который сменился на грустный и ушёл прочь. Видимо я его оскорбил этим. Не люблю подобного рода мероприятия, тем более здесь, в Ташкенте, это не предвещало ничего интересного. Да, и на их чувства мне было наплевать, не приду – обидятся, и плевать, я здесь временно, я не то чтобы в этой стране временно, я на этой планете временно и слушать диджейские сеты по буху совсем не хотелось. Всех этих, знаете, Дорна, Моргенштерна, Ани Лорак, Крептонита, глупость какая-то, о вкусах не спорят, но здесь спорить-то не о чем даже. Вообще тусовки в ресторане проходили отвратные, девушки с накаченными до неприличия губами, которые всё время смотрят в телефон, диджеи в штанах с растянутыми коленями и матнёй, будто там котяхи болтаются. Да уж мода двадцатых та ещё – штаны или джинсы с завышенной талией, натянутые до пупа и короткие снизу, как подстрелыши, толстенные, нарисованные брови у девушек и губы, которыми только хуй сосать, другого предназначения для них я придумать не могу, да, я извращенец раз так думаю, но те, кто увеличивает губы не извращенки разве? Что само странно выглядит – это девушки в хиджабе, с накачанными губами и нарисованными бровями, что это, почему так происходит, для меня это всё выглядит безумием, а для всего этого я выгляжу безумным. Кто из нас прав, а кто – нет, рассудит время, да и я, собственно, тоже порождение безумия двадцать первого века.

Я валялся дома на диване, представлял себе всю эту тусовку, которая должна быть вечером и не хотел идти. Мне в «телеге» написал мой сменщик:

Дэн, привет. Придёшь?

Привет. Не знаю, а ты? ;)

Я уже здесь.

Чё там? Весело? :)

Пока нет, если ты придёшь

Я останусь.

Бля, теперь неудобно как-то.

Приезжай, в общем, я тут.

Давай. Собираюсь уже. Скоро буду.

Я наспех нацепил штаны, которые у меня, кстати, одни единственные, футболку с писающим чуваком и надписью «Don’t look». Я люблю футболки с дурацкими рисунками и надписями, у меня есть одна моя любимая, уже в дырках вся, я её купил в секонде, когда в девятнадцать лет собирался на пик Ленина на Памире на ней написано «I’m not old, I’m recycled teenager». Этой футболке может позавидовать большинство людей на этой планете. Она побывала ни на одной вершине, в том числе семитысячнике, я в ней проехал на велосипеде по нескольким странам, выступал на сценах разных городов, в том числе Петербурге, она всегда ездит со мной, я в ней делаю всё то, что я делаю, надеваю даже, чтобы книги писать, это талисман. Так вот нацепил я футболку с писюлькой, пиджак, скрутил дульку, волосы у меня к тому времени отросли до поясницы, я не знал, что с ними делать, хотел забить дреды, но не решался, я таскал как-то дреды и закончилось всё вшами и лысиной, а тут длинные волосы, которые жалко стричь. Вызвал такси, скурил сигарету и поехал на корпоратив.

Мои ожидания оправдались, всё было нудно и скучно, все сидели, бухали и жрали, ко мне подошёл Жан – директор того балагана.

– Привет, включи что-нибудь весёлое, типа тили-тили, трали-вали.

– Такого нет.

– Ну, что-нибудь повеселее, а то сейчас уснут все.

Я включил подборку из попсовых песен, которые звучали каждый вечер в исполнении музыкантов, в сетах диджеев и просто так фоном, одно и то же по кругу, вечер за вечером, кошмар, а ещё эти губы, брови и высокая посадка. Блин, я хочу, чтобы мир стал другим, когда-нибудь он станет другим, я знаю, надо немного подождать. Народится другое поколение, и кто знает, может они совсем сбривать брови будут или, скорее всего, женщины перестанут бриться, это всё больше входит в моду, я ничего против не имею, это дело каждого, по мне лучше небритые подмышки, чем накачанные губы, первые, хотя бы естественно выглядят.

Я сидел за баром, слушал попсятину, разглядывал работников в повседневной одежде и думал о бровях, губах, подмышках и неясном, размытом будущем – моём, всего мира и меня в нём. Интересно, когда человечество уничтожит эту планету, может в следующем году или когда расплодится до безумия, что тоже, наверное, произойдёт уже скоро. На секундочку, население планеты уже почти восемь миллиардов, а в пятидесятом, например, и трёх миллиардов не было. Человечество увеличилось за семьдесят лет в три раза, мы скоро изнасилуем эту планету во все щели и она подохнет, тут никакой коронавирус не поможет, население надо вдвое сокращать, тогда всем всего хватит, будем жить как раньше, когда в два раза меньше человечков было, или колонизировать другие планеты. А вдруг мы эту планету тоже колонизировали, например, с марса прилетели, там всё уничтожили, выкачали ресурсы и, напоследок ещё ядерную бомбу хуйнули, чтобы жизни там не было. Благо мы успели землю колонизировать, а то вымерли бы уже, от слова совсем, а теперь эту уничтожаем, с такими темпами, мне кажется развязка уже близка, ещё чуть-чуть и всё… Надо валить, хоть на луне колонию строить…

Ну, да и фиг с ним, с этим будущим, тут бы в настоящем разобраться – коронавирус, вакцина, Навальный, Путин, Рокфеллеры, Ротшильды, Британская корона, брови, Грета Тумберг, карантин, губы, демократия и терроризм. Вот блин развили цивилизацию, забыл – волосатые подмышки и однополые браки, а миром всё больше правят женщины, нет, я не против, пусть правят, просто они выбрали не то время для правления, здесь никто не справится, пиздец неизбежен, он уже случился…

– Денис, ты чего здесь сидишь? – Мои мысли нарушил Жан, а мне казалось, что я уже почти понял всё. – Пойдём, я тебе покажу, где ты сидишь.

– Нет, спасибо, я здесь посижу, можно.

– Так не красиво.

– Почему?

– У нас так не принято, ты всех напрягаешь, все думают, что тебе не уютно.

– Мне офигенно, пусть так не думают.

– Заебал всех напрягать! – Ко мне подошёл ведущий – Султан. – Да, оставь ты его в покое, не грузи своими грузняками.

Жан ушёл, а я поблагодарил своего спасителя, сидеть и вправду было неудобно, стулья барные, просто табуретки высокие, ноги поставить некуда, но за столиком совсем не хотелось торчать, я наблюдал, размышлял и потягивал винцо, не вкусное, но винцо. Но в целом мне было неплохо.

– Ты чего тут один сидишь? – Ко мне подошёл второй звукач.

– Пью вино, наблюдаю за тусой. – Ответил я.

– Пойдём за столик к нам.

– Не, бро, не хочу. Мне и здесь офигенно.

– Как-то неудобно, что ты тут один сидишь.

– Да, брось, всё отлично, мне по кайфу, правда.

– Ну, смотри сам.

– Спасибо.

– Блин надо кого-нибудь выебать сегодня.

– Выеби вон ту рыжую. – Я показал пальцем на сисястую рыжуху.

– Да, не, она старая. – Хотя, я понимал, что она ему просто не по зубам. – Надоели старые, я как поступил, ебусь только со старшекурсницами, хочется молоденькую.

– Ну, официанточку спиши, какую-нибудь.

– Да, это вот вариант, мне вон та кореяночка нравится. – Он показал на пухленькую маленькую девушку, которая была не красивая и не молодая.

– Мне больше рыжая нравится, у неё сиськи большие и к тому же рыжие просто сумасшедшие в постели.

Он постоял ещё возле меня, а потом пошёл за столик, где было его место, среди охраны. А я остался за баром, заливаться дешёвым вином и размышлять о бабах, той рыжухе, и с накачанными губами. Интересно, та рыжуха бреет пизду и подмышки, хотя она похожа на ту, которая не бреет. А вот губастые наверняка бреют все места; это даже как-то нелепо – с накачанными губами, нарисованными бровями и небритыми подмышками, борющаяся за естественность женщин, хотя такие тоже есть. Интересно, что толкает женщин на такое, неужели мы мужики создали таких монстров в юбках, тогда интересно, чем же мы так провинились, а может это мода такая и движение «black life matters» тоже просто мода, наверное, людей очень много, вот и процветают все эти движухи. Никто, главное не борется за искусство, против войн, против смартфонов, за традиционные ценности семьи, за легализацию марихуаны, а это мне кажется важнее и ценнее в наше время, хотя этого не объяснить никому – хиппи далеко в прошлом остались…

Дальше мои размышления в одиночестве закончились, я не заметил, как набухался дешёвым вином и вокруг меня собралась толпа, я пил как не в себя, собирал по столам бутылки и осушал одну за другой, потом приехала моя жена и я совсем пошёл в разнос, танцевал, блевал, только вот подраться не получилось все меня сторонились. Когда уходил, в ресторане оставались только хозяин и Жан, я попрощался с обоими и уехал.

На следующий день у меня болела голова с похмелья, а когда я пришёл на работу, то узнал, что Жана уволили, почему, мне так и не сказали, без него в ресторане стало тоскливо, он создавал своеобразную атмосферу, мне он нравился, не плохой мужик был.

После корпоратива, покатились серые будни, я ходил ночами на работу, днём сидел дома, выходил крайне редко, я люблю затворнический образ жизни, могу неделями не выходить никуда, даже в магазин не хожу, ходит жена, а если её нет и нет сигарет, то буду мучиться и ждать её. Может это и плохо, но, когда у меня появляется возможность никуда не ходить и не видеться с людьми, я ею пользуюсь. Так, что я сидел дома, ездил на такси на работу, и обратно, писал, смотрел телевизор, если в том месте, где я живу есть телевизор, то он не выключается, я люблю включить идиотское кино со Стетхамом или ужастик, в наушниках музыку, и писать. Стивен Кинг писал, что телевизор отвлекает и он его совсем не смотрит, Буковски писал по буху, а я пишу с включённым телевизором, а вот бухать и писать не могу, у меня путаются мысли, да и вообще от бухла у меня депрессия, особенно на следующий день после пьянки.

Потом мы почему-то решили с женой отказаться от мяса и стали вегетарианцами, на работе, когда узнавали о том, что я не ем мясо не могли понять, как так-то, все убеждены, что без мяса человек не может жить, а я вот испробовал и убедился в обратном, не знаю уж как и что исследуют учёные, загуглить можно разную информацию и в поддержку мясоедству, и в поддержку вегетарианству, но по моим личным ощущениям, человек ни разу не мясоед, от слова совсем, стоит отказаться от мяса и самочувствие улучшается, пропадает бессонница, по утрам бодрость, повышается выносливость и позитивное настроение, короче можно много писать об этом, пока не попробуешь, не поймёшь.

Как-то ко мне в звукорежиссерскую пришёл тот самый качок в леггенсах, сел на стул возле меня, взял без спроса сигарету из моей пачки, лежащей на столе возле ноутбука, прикурил, закинул ногу на ногу и спросил:

– Вы женаты?

– Женат, а Вы?

– Нет, но чуть не женился, не дождалась меня.

– Откуда не дождалась? – Я удивился.

– Была у меня невеста, собирались мы пожениться, уже заявление подали, а я по делам поехал в Казахстан и застрял там на карантин, а когда приехал, то узнал, что она вышла замуж.

– Да, уж не очень так вышло. А на долго застряли в Казахстане?

– На три месяца, и она успела выскочить замуж за эти три месяца.

– Переживаете?

– Сначала сильно переживал, грузился, ещё и пандемия, работы нет, денег нет, невеста кинула. Потом оклемался, сейчас вот есть одна, не знаю уже, жениться или не жениться на ней.

– От чего такие сомнения?

– Да, заебали эти бабы, сложно с ними.

К нам подошёл администратор, в взбудораженном состоянии.

– Представляете, мне жена пишет сейчас – «хочу арбуз», блин беременные бабы совсем не в себе.

– Где ты ей арбуз достанешь? – Спросил качок.

– Вот голову ломаю, то ей клубнику, то ей шоколадный коктейль, теперь арбуз.

– Они как специально придумывают, чего попросить необычного. – Качок засмеялся. – У меня мамка, когда была беременна братишкой, просила мазут.

– Мазут? – Переспросил администратор.

– Да, прям вот мазут, говорила – хочу не могу, достань мне мазут, и я нашёл, принёс, она сделала глоток и всё, легче стало. Пиздец вообще, с этими бабами свихнуться можно.

Администратор ушёл, мы снова остались вдвоём, это было в начале вечера, музыканты ещё не пришли, гости не собрались, ресторан практически пустой, и деться мне некуда было от них.

– Вот, слышал? – Спросил он меня. – Поэтому и не хочу жениться, вроде как понимаю, что надо. Время идёт, потом сложнее будет, детей надо завести, а как только представлю весь этот кошмар, то не хочу.

– Не все же женщины такие. – Возразил я.

– Да все, чё твоя не такая?

Моя, конечно, не такая или это я не такой, но в такие моменты я всегда соглашаюсь, мол, да, все бабы одинаковые и моя такая же. А такие разговоры, поверьте мне, сплошь и рядом, какое тут гендерное равенство, бабы ведут себя так, а мужики считают их ебанутыми, но при этом живут вместе. Мне очень трудно в такие моменты, для меня это всё непонятные вещи, объяснить, что может быть по-другому просто невозможно, что надо менять своё отношение к женщинам в целом и тогда женщины иначе будут относиться к мужчинам, в семье в том числе. Но нет! Стереотипы не разбить и женщины борясь за отмену разграничения, подливают масла в огонь, всеми их методами не добиться равноправия, всегда будет разграничение и борьбой оно только усугубится. И тут он выдал неожиданное умозаключение:

– Я вот думаю, может геем стать, с пацаном жить. Ему хоть въебать можно.

Я аж дымом подавился. Ничего себе откровение.

– Ну, не знаю, это дело каждого, раз уж хочется, то…

– Думаешь, это нормально?

– Для геев нормально, для меня нет, каждый сам определяет степень нормальности для себя.

– Походу я гей, как это, латентный. Придёт время, пошлю на хрен всех этих баб.

С этими словами он встал и ушёл, а я остался наедине со всей этой информацией, не понимая, что это было и что мне теперь с этим делать, ответ прост – я могу только написать обо всех сложностях взаимоотношений полов, копаниях в собственной сексуальности и принятии себя таким как есть или исправлении себя, не знаю, у каждого свои ценности, главное, чтобы они не были противозаконными.

Вечером я отвлёкся немного от разговора, отстраивал звук группе, которая, представляете, поворачивает одну колонку на себя, а мониторную линию вообще игнорируют. Это ещё ничего, в другой группе музыканты затыкают уши берушами, подушку в барабан сунули и парятся, от чего она не звучит, а на мой совет вынуть подушку, отвечают – «а как без неё, там должна быть подушка», откуда они черпают весь этот бред, как только додумываются до этого и все ведь взрослые мужчины. Да уж, мужики как дети, играются, а не делают.

– Блин, бро, что за люди, а? – Ко мне заглянул ведущий.

– Что случилось? – Удивился я.

– У нас есть песня «Свингер», так диджей один послушал и пишет мне теперь, что есть девчонка у него знакомая, которая не против троичка.

– Это с группой «СОС», которая? – Я постарался отвлечься от троичка.

– Да. Я ему объясняю, что женатый человек и не изменяю, а тот послушал песню и думает теперь, что я такой.

– Понимаю, люди так же думают про меня и мои книги.

– Нет, я не против, конечно, в молодости мы с другом моим трахали тёлок вместе, но как я женился всё, это теперь без меня.

– Не знаю, я в таком никогда не участвовал, аж передёргивает от мысли, что чья-то елда будет возле меня болтаться.

– Чё, никогда в групповушке не участвовал? – Удивился он.

– Только с чувихами, мне так больше нравится, когда их несколько, а я один.

Он посмотрел на меня странным взглядом и ушёл, чтобы это могло значить, для меня навсегда останется загадкой. У меня многие приятели хвастают тем, что трахали вдвоём тёлку, я этого не понимаю и никогда не хотел попробовать. Иногда даже в укор мне ставится отсутствие такого опыта, хотя, я никак не чувствую того, что это ущемляет моё достоинство, подумаешь вдвоём бабу трахнуть, а вот ты попробуй двоих или троих девушек удовлетворить, вот это силища должна быть. Да так, чтобы не просто потрахаться, а чтобы они все бились в экстазе, кончая раз за разом, тогда им и в голову не придёт идти с лозунгами на улицу, требовать внимания. Требуют то они одного – чтобы мужики были мужиками и удовлетворяли их в постели, мол, заработать они и сами могут, если им не препятствовать и зарабатывают. Я лично ничего не вижу в этом зазорного, достоинство мужчины может быть ущемленно только в постели, когда не способен удовлетворить женщину, вот тогда либидо и страдает, а всё остальное мишура, которая прикрывает импотенцию.

Так в общем и тянулись трудовые вечера, один за другим, затягивая меня в размеренную жизнь с неясным пока ещё будущим, но вполне комфортным и сытым настоящим, ритм жизни замедлился, не оставив места для разбега, чтобы совершить свой полёт. Я понимал, что если привыкну, то погрязну в паутине безмятежного небытия, в котором побухать после работы становится единственным развлечением, одобренным обществом и доступном в магазине. А все эти разговоры на развратные темы, лишь попытка убежать от собственной серости и никчёмности, убежать туда, где хоть немного может подняться самооценка или могут решиться сексуальные проблемы. Жизнь скатывалась на уровень кризиса среднего возраста, который у меня не за горами, а может я уже в нём, но если я продолжу и дальше такое существование, то рано или поздно меня настигнет кризис и мои руки опустятся окончательно на звуковой пульт, и больше я их не оторву от него. Может это не так уж и плохо, но сдаться и окунуться с головой в рутину без просвета я сумею всегда. Эта рутина и есть среда обитания человека – в меру сытое, слегка обеспеченное и с правом на алкоголь по выходным, от пятницы и до пятницы, «День сурка» по одноимённому кинофильму и книге, а телефон со всеми вбросами поможет скоротать дни. Нет уж, жизнь – это борьба и пока я живу, я буду бороться не с самим собой, чтобы запихнуть себя в систему, смирить и стать покорным рабом обстоятельств, с правом на борьбу против дискриминации, я буду бороться с самой системой, с болотом, с безвыходностью. Быть может что-то из этого и выйдет, а вы сможете прочитать забавные истории о борьбе «за», а не «против». «Блядство»:

Глава 6. Перепутал

Как-то меня друзья пригласили встретить с ними новый год. Я приехал ещё днём к ним, помогал готовить – резал салаты, мариновал окорока куриные, чтобы потом запечь их в духовке и накачивался пивом. Ближе к полуночи стали стягиваться их друзья, я никого не знал. Было это в Москве, и я всего как месяц жил в том городе, познакомился с хозяевами праздника в баре, мы тогда с ними сильно улились и весело погудели. Они заверили меня, что туса будет крутая – бухло, травка, хорошая компания, тусовка и вправду была хорошая, а главное, запоминающаяся, такие вечеринки редкость, в основном все пьют, лясы точат, а на утро никаких воспоминаний, только головная боль и сушняк. В итоге все тусовки в воспоминаниях сливаются в одну большую пьянку, а люди на них с одинаковыми лицами, а тех, которые выделились чем-то можно по пальцам пересчитать. Вот эта была одной из тех, которые навсегда остаются в памяти, и о которой даже вспоминать стыдно, ни то что рассказывать, но, раз уж я пишу такую откровенную книгу, то, не поведав эту историю, я буду мучиться и вскакивать ночами с мыслью, что не до конца был открыт с тобой, читатель.

Ну, и так как речь о сексе, то предлагаю такой флешмоб – для всех, кто прочёл эту книгу и хочет свободного секса, придите на центральную площадь в своём городе в восемь вечера с зелёным шарфом в пятницу, и кто знает, может там вы встретите свою половинку, а может и просто партнёра, не зависимо от пола, ориентации и предпочтений. Будьте открыты экспериментам. Нам ведь кроме секса ничего не остаётся в этой жизни, работа нудная, алкоголь палёный, наркотики запрещены, квадратных метров не хватает, а еда не вкусная – на всех не хватает. И только в сексе мы можем найти утешение, прочь гоните все мысли, недомолвки и любите друг друга, не дайте заморочить себе голову и отобрать естественное наслаждение, оставьте борьбу алчным и закомплексованным людям, лучший способ победить это – перестать бороться, пока мы противостоим кому-то или чему-то, борьба будет продолжаться. Я призываю, чтобы на плакатах было только одно слово – «Любовь», остальные слова нужны только для объяснения любви, секс же как приятное побочное действие у любви. Я покажусь старомодным, но раз уж вернули моду на завышенную талию, бороды и небритые подмышки с промежностями, то почему бы не вернуть лозунг хиппи – «Занимайтесь любовью, а не войной», по-моему, это ой, как актуально в наше время, когда общество так разрозненно. Люди, не задумываясь, становятся сторонниками какого-либо движения и отдельно взятого человека, на секс времени совсем не осталось, все заняты борьбой за секс, а не занятием им. Таких взглядов придерживались мои друзья, к которым я попал на праздник.

– Слушай, Денис, вот ты в бога веришь? – Спросил меня (не помню его имени, хотя мы и дружили с ним, у него была густая рыжая борода, поэтому буду называть его Борода) Борода. – Как думаешь, есть силы над нами?

Я резал салат в тот момент, когда он меня спросил об этом и вовсе не хотел говорить на эту тему.

– Бро, знаешь, я вот режу сейчас салат в преддверии праздника и пью пиво. – Я сделал паузу. – Вот сейчас для меня это и существует.

– Значит, нет Бога? – Он усмехнулся.

– Оставь Дэна в покое. – Вмешалась девушка Бороды.

– Да, нет, всё нормально. – Ответил я. – А бывают такие моменты, когда кроме Бога для меня никого не существует.

– Ну, гром не грянет – мужик не перекрестится. – Сказал Борода.

– Нет, тут дело не только в «громе», просто не то время, не то место, не то состояние. – Я резал варёную картошку в тот момент, а она, сами знаете, мерзкая. – Нельзя же вот так взять и ни с того ни с сего заговорить о Боге, о вере, надо уметь выбирать подходящий момент для каждой темы.

– А чем тебе не подходящий?

– Я пью и парюсь с этой липкой картошкой, в надежде выебать кого-нибудь сегодня ночью, а ты с такими вопросами. Давай ещё нажрёмся в стельку и молиться пойдём. – Я усмехнулся.

– Ну, что нам теперь совсем об этом не разговаривать, что ли?

– Сейчас да. Ты лучше ответь – у меня сегодня будет варик с какой-нибудь тёлочкой?

– Варики всегда есть, всё от тебя зависит.

– Понял, пойду покурю, а ты картошечку дорежь за меня пока.

Это я так, чтобы вы понимали, на какой тусе я был, а ещё они слушают Земфиру, любят Бродского и постоянно обсуждают своих друзей, которых я знать не знаю, а после того, что они мне рассказали про них, теперь и не хочу знать. Но стоит отметить, что те, кто к ним придут, определённо все хорошие люди, даже те, которых они плохо знают, а ещё они всех городских сумасшедших считают творческими личностями и гениями. Это у многих тенденция такая – ненормальный, значит гений, пошло всё видимо от серебряного века, когда футуристы проказничали, да и не только они, а вспомнить Дали или Пикассо, короче вечеринка обещала быть интересной.

В общем, это ещё немного о них. Друзья у них и вправду были чудаковатые, все творческие – музыканты, художники, но дальше фантазий о том, как они покорят мир, их приверженность к творчеству, не заходила. Была среди всего этого сумасброда с завышенной самооценкой, брюнеточка, не гламурная, не творческая, а такая, самая обыкновенная, ни чем отличающаяся от всех нас, борющихся за своё место под солнцем и за горячий ужин на каждый вечер. Она скрутила самокрутку и вышла на балкон, я следом.

– Что куришь? – Спросил я выйдя.

– Траву. Будешь? – Она протянула самокрутку.

– Ты спасла этот вечер.

– Да, брось ты. Они все милые люди, со своими заморочками, но мы все с заморочками.

– Ага, пока нас не задеть. – Я улыбнулся. – Чем ты занимаешься?

– Я продаю цветы в цветочном магазине и пишу стихи.

– Круто.

– Что круто. – Она хихикнула. – Цветы или стихи?

– И то и другое. Почитай.

– Ну, не знаю, я стесняюсь, ты ведь писатель.

– Не публикуемый и не читаемый. Так что можешь смело слать моё мнение куда подальше.

– Ну, всё равно ты пишешь книги, и на мой взгляд, весьма успешные, твоё время ещё не настало просто. Но вот увидишь, тобой будут зачитываться.

– Хах, насмешила, мне так все говорят, но никто не читает.

– Ну, как, я прочитала все твои книги, мне нравится. Ты главное, не прекращай писать, мир тебя ещё откроет.

– Главное, чтобы не после моей смерти, а то какой прок мне от этого?

– А ты пишешь для того, чтобы был прок?

– Ну, конечно, я в отличие всех этих творческих чудил, признаю, что хочу неплохую плату за свои труды, ведь они же хороши? Ты сама так сказала.

– Это смелое заявление. Будет тебе плата.

– Ты прочтёшь стихотворение?

Её глаза сделались печальными, она посмотрела на меня ими, потом отвела их в сторону, задумалась на пару секунда, видимо, вспоминая или подбирая стихотворение, затем подняла взор в небо и тихо, почти шёпотом начала:

Там, в синеве, меж звёзд

Прячется моя душа,

Она тоскует и тебя зовёт

Убежать со мной с утра.

Босиком по мокрой росе,

Распустив волосы на ветру,

Твой ответ застыл в вопросе.

Я больше к тебе не приду.

– Вот, что скажешь?

– Я готов убежать с тобой.

– Ахах, а если серьёзно? Ужас, да?

– Отличные стихи, мне понравилось, у меня так не получается, поэтому я пишу книги.

– А прочитай, что-нибудь из своего?

– Я не помню, я ведь не пишу стихов, все остались в юности.

– Ну, пожалуйста, я ведь прочла.

– Ну. Только, если экспромт.

Рюкзак, вокзал, дорога.

Я путник млечного пути

У какого мой приют порога,

Не найти мне, не найти.

Ты зовёшь с утра, по росе

И распустить волосы,

А они, посмотри не в косе,

И закончились вопросы.

– Шикарно. – Воскликнула она. – Ты поэт.

– Ну, нет уж, поэты вон там сидят и водку пьют. – Я указал на компанию, за окном. – Вместе с художниками и музыкантами.

– Ну, не знаю, я же тоже пишу стихи и не сижу с ними.

– Потому что ты поэтесса, это обязывает тебя смотреть со стороны и не принимать участие во всём этом. Меня накрыло, давай уйдём?

Она прижалась ко мне, поцеловала и прошептала на ухо:

– Я пойду в комнату и буду тебя ждать, а ты приходи ко мне.

На этом мы и договорились, я вернулся за стол, а моя поэтесса прошмыгнула в комнату, в какую точно я не заметил, но это не имело значения, не в каждой ведь комнате меня ждёт голая женщина.

– Ты где пропадал? – Спросил меня Борода.

– На балконе курил.

– Мы тут марочками закинулись, будешь? – Он положил на стол малюсенький кусочек бумажечки.

– Чуть позже.

Я положил марку под целлофан на пачке сигарет и пошёл в комнату к своей поэтессе. Открыл дверь, вошёл в темноту.

– У меня марка есть? Будешь? – Спросил я.

– Я уже съела и меня накрывает. – Ответила она.

Я достал марку, размусолил во рту и проглотил. Скинул с себя одежду, нащупал кровать, на ней женщину и принялся ласкать её тело. Марка на меня ещё не подействовала и накрывала только трава, а вот её сильно размазало, она присосалась к моему хую как присоска – не отлепишь, я завалился на спину и ждал, когда накроет кислота. Неожиданно дверь открылась и включился свет, и я увидел в дверях голого чувака, кажется, он был гитаристом, а к моему хую прилепилась другая чувиха, кажется, художница, а может фотограф, мне было похуй кто есть кто из них.

– Что за хуйня! – Завопил голый мужик.

– Я перепутал. – Ответил я. – Это случайно.

Кое как отлепил чувиху от себя, которой было похуй, чей хер она сосёт, она была под диким кайфом.

– Ну, дорогой, в чём дело? – Простонала она.

Я соскочил с кровати, а этот тип накинулся на меня, он был силён, но меня волновало больше то, что он был голый и прижимался ко мне. Я вообще не понимаю, зачем мужики обнимаются, когда хотят надрать кому-то задницу, я еле оттолкнул его от себя.

– Мужик, я перепутал. – Ещё раз повторил я.

Но ему напрочь чеку снесло, он с диким воплем накинулся на меня, тряся своей висячкой, я увернулся, но он всё равно как-то изловчился и треснул меня в ухо, в голове зазвенело и удар видимо спровоцировал кислотный приход. Я отскочил в сторону, стены и мебель начали таять, а хуй этого типа как змея поднялся и смотрел на меня своим одним глазом, выжидая момента броситься и задушить. А тут ещё и баба эта пришла в себя, которая до этого ползала по кровати и стонала.

– Урод! Я тебе отсосала! – Завопила она, встала на четвереньки и изогнула спину как кошка. – Ффф. – Зафырчала она и кинулась на меня. – Фррр.

Я отошёл в сторону, она упала на пол, снова встала на четвереньки, выгнула спину и зафыркала на меня, готовясь прыгнуть, а мужик с длиннющим хуем, который смотрел на меня одним глазом, запрокинул голову и заорал, что было мочи, раскинув широко руки. В этот момент его хуй выпрыгнул в меня, я вскрикнул, выскочил из комнаты и захлопнул за собой дверь.

– Что случилось? – Напугано спросил Борода.

– Я переспал с художницей или фотографом, или кошкой. – Я стоял голый с опухающим ухом. – Я не специально, простите.

– Всё норм, бро. – Ответил Борода. – Мы их даже не знаем.

Оказалось, что они знакомые знакомых, которые уже свалили, они закинулись кислотой и хотели потрахаться, чувак ушёл в душ, а художница-фотограф-кошка ждала его, и тут подоспел я. Ну, а дальнейшее я описал в подробностях, в моей жизни много было разной хуйни, но чтобы так, это единственный раз.

Закончился вечер, разумеется, без этой парочки, они сначала глючили в комнате, а потом уехали, я же посидел за столом, дунул косячок, выпил, рассказал пару историй из своей книги, чем не хило всех развеселил и уединился наконец-таки с поэтессой. Поеблись мы с ней совершенно банально, вообще секс – это до жути банальная штука, и вариаций не так уж и много – классический, когда хуем в пизду, анальный и оральный, а остальное это уже вариации и нелепые извращения – предметы там в разных местах и смешные костюмчики.

В Москве я, кстати, пробыл не долго, мне стало там скучно, мне быстро надоедают новые места. Когда только приезжаешь в неизвестную страну и новый город, то всё такое интересное, незнакомое, но стоит начать знакомиться с людьми, отдаляться куда-то дальше центра и сразу становится ясно, что здесь так же, как и везде, такие же люди, и занимаются они такой же хуйнёй как и везде. Если короче, то вся планета населена неразумными существами, просто один вид думает, что он разумный, но это заблуждение, животное, как животное, котики на мой взгляд милее человека даже, но ебать их как-то не комильфо…