Kitabı oku: «Благое место», sayfa 5
Старый учитель взглянул на меня испуганно, настороженно, но затем вдруг мотнул головой, словно сбросил наваждение, засомневался. Он боялся услышать меня, но что-то внутри, то, что возможно все их методики не смогли изжить, даже из этого черствого закостенелого человека. Так мы шли молча. Я уже перестал следить куда мы идем, но осмотревшись отметил, что по-прежнему ходим вокруг школы. Казалось она питает его и он снова приосанился, лицо его сделалось строгим. Негромко он продолжил:
– Все пустое. Зачем они? Чему могут научить достойного гражданина неординарный гибкий ум, эстетический вкус, гармония? То было веяние времени. От чего-то нужно было отказаться.
– Время? Но как время может указывать вам действие? Больше похоже на избитый полемический прием – лукаво заметил я.
– Вовсе нет. В то время, особо сильное влияние на людей имели музыка, искусство, кинематограф. Они дурманили разум, окрыляли, создавали новые смыслы, наводя людей на рассуждения. Поэтому первое наступление мы предприняли на уроки музыки, творчества и литературы. Потом убрали арифметику, физику, геометрию, астрономию – не стоило детям смотреть вверх, искать ответы. Бедные дети. Сколько тяжелых часов потратили они на науки которые и не всякий взрослый осилит. Сколько горя и слез принесли эти предметы? Сколько поломанных родительских судеб? Разрушенных семей… А история? Бесчисленные даты и события прошлого, да кому они нужны? Ну позвольте, разве нужно стране, которая уверенно смотрит в будущее, оборачиваться назад? Нет! Историю не учат, ее создают, а для этого были нужны люди другого сорта!
– Боже, что вы такое говорите?
Мужчина тряхнул головой, снова сбросив дурман.
– Мы поддались, мы поверили… – продолжил он растерянно – Это ведь было так очевидно. Мы оставили только арифметику. Мы оставили родной язык. Обществоведение. Времени стало много, мы смогли сосредоточиться на этих предметах углубленно. Оказалось, что мы теперь можем больше времени потратить на то, что действительно важно. Физкультура, прикладные дисциплины. Вы же не будете спорить, что физическая сила, выносливость и здоровье, вот достоинство сынов и дочерей любой страны. А разве труд не благороднейшее из всех занятий? Впрочем и физкультура претерпела изменения. Не нужны коллективные игры, требующие поддержки, взаимовыручки, взаимопонимания и слаженности действий. Только прямая конкуренция – быстрее, выше, сильнее! Единоборства, бег, стрельба. Только внутривидовая конкуренция и грубая сила! Никакой совместной работы, никакого единения! И вы знаете, мы сразу заметили положительные сдвиги. Появилась веселость на лицах. Дети буквально преобразились. А вы бы видели румянец на их щеках, да такой румянец сделает честь любому яблоку.
– А я всегда считал учением другое – откликнулся я – Даже не само знание. Для меня учение, это почувствовать вкус победы через боль преодоления. Не смотрите на пафос, я скажу проще. Это как забраться на высокое дерево, по пути всему ободраться об острые ветви и колючки, но на самом верху дотянуться до вожделенного плода. Сочный и освежающий, он важен не сам по себе, мало ли их будет в дальнейшем. Для меня важнее момент вот этого иносказательного взгляда с высоты, с плодом в руке. Здесь важнее, что с этой высоты виден необъятный мир знания вокруг и то чувство, что все это тебе по силам. И вот после этого ни один человек не будет прежним. Будут разные времена, ты можешь отвлекаться, ты можешь оступиться и упасть, можешь заблудиться в этом лесу или просто избрать для себя жизнь там внизу у самых корней, но та радость преодоления и победы не исчезнет никогда. А вы предлагаете вашим ученикам взобраться на лесенку, ради деревянной, обёрнутой в блестящую фольгу медальки, но сделать это первым, расталкивая локтями других, подталкиваемый благосклонным учителем задерживающим свободной рукой "зарвавшихся" учеников. Это по вашему достойная победа, которая оставит неизгладимый след и будет гнать ученика к новым горизонтам знания? Нет. Снова выражаясь иносказательно, это призрачный, стелющийся по земле, ядовито-бледный кладбищенский туман над болотом.
– Но дело не только в этом, было еще кое-что. Используя вашу метафору – как выбрать то самое дерево, на которое следует лезть? Дети совершенно не умели выбирать. Кем им быть, как им жить, о чем думать? А это все вело к потере аппетита, дурному настроению и депрессии. Муки выбора, принятие решения – тяжкий труд – решили мы. Разве не хотим мы лучшей жизни для своих детей? А значит, нам первым делом следовало научить их умению выбирать. Вот тут-то и пришлось кстати то, что эти ваши школы с незапамятных времен использовались как Избирательные участки. Дело было за малым. Мы ввели новую дисциплину – Правильный выбор! Всякой практичной хозяйке нужно уметь выбирать – правильную мясную вырезку, прочную посуду, стильный образ, практичные вещи. Всякий мужчина обязан выбирать лучшую стерео-систему, самую безопасную зимнюю резину, надежный электро-инструмент. И ведь мы были правы. Ну правда же? Ведь в сущности, что сейчас дают соцсети? Возможность выбрать не просто вещи, а даже стиль жизни, философию, вероисповедание. Не то, что нужно, а то что близко по стилю, идёт к цвету глаз или модно сидит. Затем добавили еще одну дисциплину – Благочинность. Там мы прививали детям культуру поведения, надлежащую всякому порядочному гражданину. Умение демонстрировать достаток, набожность, патриотизм и просвещенность. И вы знаете, многие нынешние видные люди нашего города, в бытность свою за школьной партой, весьма преуспели в этих дисциплинах. Любо-дорого посмотреть, что они носят, на чем ездят и где отдыхают. Все-таки, кто бы что не говорил, а вкус к правильной жизни нужно вырабатывать с малых лет.
Учитель еще какое-то время объяснял мне. Говорил что-то о школе будущего, о потерянной профессии. Выяснилось, что для такой школы не нужны учителя, вполне хватает тренеров и инструкторов. О школе все более закрытой и преобразованной в подобие пансионата с минимальным доступом родителей к воспитанию детей. Дивился тому, что не узнает людей вокруг, они чужды и непонятны ему. Я шагал рядом с ним, молча внимал ему и вы не поверите, но говорил он так складно, так проникновенно, что временами я и сам не мог понять в чем он не прав? Ведь он так в это верил… Однако к своему счастью, я не был жителем этого города, не был пропитан его идеями и традициями. Я уже не пытался понять, теперь я убеждал сам:
– Я предлагаю вам идею, а вы взамен подсовываете мне ее фанерное воплощение в красочной обертке. Опишите кем бы вы хотели, чтоб выросли ваши дети? О, я уверен вы используете для этого самые высокие идеи и смыслы. Но воплотите лишь их подобие, мираж. Не культура, а вежливость и чистый костюм, не образованность, а диплом университета, не репутация, а солидный банковский счет и связи.
Вместо того, чтоб создать условия юному, чуткому, изменчивому, податливому к воздействию, но и обладающему живым умом, мыслящему нестандартно, способному к обучению, а главное желающему учиться, меняться, развиваться существу – вы решили приучить его к соблюдению нелепых правил и ритуалов. И сделать из них безвольных, покорных, подобострастных граждан, не способных к развитию, не способных отличить добро от зла, а правду от лжи, знаниям предпочитающих суеверия. Да не способных даже повзрослеть! Все эти линейки, все эти поднятые от парты руки, все эти ответы по очереди. Кто-то скажет, это для порядка. Но какой это порядок? Основанный на взаимном уважении к слову каждого члена вашего сообщества или на беспрекословном подчинении авторитету учителя? А авторитет этот держится на вырабатывании у детей понимания, что за учителем стоит сильная беспощадная образовательная машина, а он апостол ее. Все чему учит школа, не умению оседлать хаос внутри себя, подчинить его своей Воле, а подавлению хаоса внутри себя, попытке забыть о нем, оттеснить в самый темный и глубокий угол сознания, где в окружении химер, из хаоса вырастет монстр.
Я видел его непонимание моих слов. Он силился понять, я видел как шевелятся его губы, как он непроизвольно мотает головой. Кажется этот учитель и сам всегда знал, что все чем он жил, было сплошным ядовито-бурым болотным туманом, приобретающим ужасные формы, но так до конца и не понял, что это всего лишь туман. Поймет ли он когда-то? Не уверен.
Разошлись мы внезапно. Я, сам того не заметив, перешел дорогу вниз по улице. Лишь легкий укол сомнения заставил меня обернуться. Мой спутник на перекрестке свернул за угол, в то время как я пошел дальше. Наверно он ходил так всегда. Делал петлю вокруг квартала и возвращался к той скамье, напротив школы. Он даже не заметил моего отсутствия. Он просто шел дальше, все так же склонив голову и даже кажется продолжал бормотать что-то.
***
Я шел вдоль тротуара, просто вниз, в неизведанное. Люди вокруг, все так же спешили по своим делам, хоть все их "дела" в сгущающихся сумерках слабо светились под их носом. Становилось прохладно, я поднял воротник. В голове свербела мысль, что мне давно нужно было бросить все это, смирить любопытство и просто уехать отсюда, забыть как неприятное недоразумение. Но что-то не отпускало меня, заставляло снова и снова искать себе неприятности в этом странном городе. Словно какая-то мистическая сила нашептывала мне, что я просто бегу от неудобств, просто я не туда смотрю, просто не мыслю позитивно, а город здесь не при чем, вон он какой славный и дружелюбный. Повсюду вывески баров и кафе, киоски для перекуса на ходу. Множество пестрых магазинчиков, всех видов и форм. Скамейки, фонари, модные вывески и указатели, что так украшают город и притягивают туристов. Бесчисленные клумбы, тенистые аллеи со скамейками, ухоженные кустовые изгороди. Казалось бы, что еще? Чистый, ухоженный, если не сказать идеальный город. Машины не дымят. По рельсам снуют трамвайчики, негромко гудят рогатые троллейбусы. Одним словом – мечта урбаниста. Даже удивительно, как диссонирует облик города и дух города. Это меня угнетало. Что праздность, что грусть, все одно путь в кабак. Впереди замаячила неоновая вывеска бара. Я направился прямо к ней, она сулила именно то, что я жаждал.
Вниз по лестнице на цокольный этаж. Навстречу мне, через открытую дверь, вырвался запах табака и спиртного. Я вошел в полумрак и направился к барной стойке.
Я сел прямо перед барменом, который расставив широко руки на барной стойке словно поджидал когда я усядусь и сделаю заказ.
– Как тут все устроено? – устало процедил я.
Бармен хмыкнул.
– У нас всё просто – вы платите, мы наливаем – ответил он.
– Что-нибудь крепкого – попросил я.
– А точнее? – он развел руками, указывая на ряды бутылок на стеклянных полках позади.
– А что вы пьете когда вас от всего тошнит? Фигурально разумеется! – я совершенно не хотел препираться с ним.
Бармен кивнул, словно точно понял, что мне нужно. Из под стола он достал большущую бутыль, без опознавательных признаков, с бесцветной жидкостью внутри. Налил пару рюмок.
Я взял одну и пристально посмотрел на бармена.
– Это не опасно?
Он взял вторую рюмку и проглотил одним залпом, его зоб, словно затвор винтовки, загнал содержимое рюмки в глотку. Бармен уронил руку с рюмкой на прилавок, звонко брякнув стеклом по дереву.
– Это то, что вы заказали – закончил он.
Я последовал его примеру. Горло обожгло и горячая жидкость стекла внутрь, попутно обжигая все, чего касалась.
– Водка – сморщился я.
– То что нужно, верно? – подмигнул мне бармен – Еще?
Я подвинул рюмку.
После неизвестно какой по счету рюмки, окружающая меня действительность окрасилась, если не сказать – сказочно преобразилась. Город конечно не простой, с особенностями, ну а где сейчас лучше? Но если подумать, здесь можно найти и массу преимуществ.
– Ай да славный город! – воскликнул я.
А после следующей рюмки уже проклинал его на чем свет стоит:
– Все же это самый абсурдный и противоречивый город из виденных мной!
Бармен безучастно кивал на каждую мою реплику и протирал стакан за стаканом, время от времени отвлекаясь на другого посетителя. Кажется ему такие разговоры были не в диковинку.
Бармен в очередной раз оставил меня, перейдя к другому концу стойки. Похоже он был там нужен больше чем здесь.
Я набрался так, что мне остро нужен был собеседник. Через стул от меня, лицом на барной стойке лежал еще один посетитель. Я не помнил в какой момент он присоединился, но кажется был здесь давно.
Я поднес рюмку к лицу и глядел сквозь стекло на причудливо преломляющуюся мозаику отраженных бутылок на стене перед мной.
– Здесь решительно невозможно жить! – резюмировал я.
Мой сосед, как по команде, выпрямился и вскинул руку с неведомо откуда взявшимся стаканом.
– Дак выпьем же за это! – воскликнул он и с размахом стукнул своим стаканом о мой, а затем опрокинул его содержимое в свою глотку.
Я отдал должное его энтузиазму и взмахнув стаканом в импровизированном салюте, сделал маленький глоток. Водка согрела нутро приятным теплом. Она уже не жгла. Меня передернуло, крепкая выпивка была мне в диковинку, но если не обращать внимания на дурное ощущение в животе, то дурман от крепкого алкоголя был мне приятен.
Мой сосед осматривался по сторонам. Похоже он успел покемарить и теперь пытался разобраться где он и который сейчас час. Он нервно теребил лацкан пальто, пиджака и сорочки под ним, доставая застрявшие под тугим рукавом часы. Мне представился случай рассмотреть моего соседа. Несмотря на удручающее опьянение, выглядел он опрятно, одет был солидно и лишь мятые полосы от барной стойки на лице, несколько отягчали первое впечатление. Он был гладко выбрит, волосы его были уложены гелем, что позволяло им выглядеть безупречно, даже после испытаний барной стойкой. Он с трудом управлялся со своим языком, во всем же остальном, хоть сейчас в офис.
– А вы что отмечаете? – спросил я его.
– О нет, ничего такого – непослушным языком ответил он – Я коротаю время.
– Понятно – кивнул я.
– А вам тоже негде перекантоваться? – поинтересовался он.
– Нет, я как раз по делу. Очень захотел выпить. Здесь самое место – прямо ответил я.
Мой собеседник на секунду замер, а затем громко рассмеялся:
– Ааа, понял! Здесь же бар! Смешно! Ловко вы!
Он снова протянул мне стакан для салюта.
– А у вас пусто – указал я на его стакан, но из своего отхлебнул.
– Ах! Ну не беда. Сейчас поправим. Бармен! – воскликнул он и стал оживленно махать стаканом.
Бармен кивнул в ответ.
– Ну так, а уголок свой имеется? – заговорщически наклонился ко мне сосед.
– Простите? – не понял я. В другой ситуации я бы сильно так напрягся, но не сейчас, когда алкоголь притупил все ощущения и скорость мысли.
– Ну жилье свое! Комната – с ухмылкой поясним мой собеседник.
– Конечно. Квартира имеется – ответил я первое, что пришло мне в голову.
Мой сосед аж восхищенно отпрянул. На лице у него отразилось удивление, если не сказать шок. Он осмотрелся по сторонам, словно подумал в том ли месте он находится или ошибся и под алкоголем оказался не там где рассчитывал. На его лице отражалось, что вот сейчас, в этот момент, он перебирает все варианты, чтоб принять мои слова. И наконец лицо его просветлело.
– Вы не местный?
Я кивнул, до сих пор не понимая, что его так озадачило.
– Везунчик – с энтузиазмом похвалил он и даже пару раз хлопнул в ладоши. Он так энергично смотрел по сторонам, что мне даже показалось, что его так и подмывает рассказать обо мне кому-то еще, но поблизости никого не было, а пройтись по залу он видимо счел бестактным.
– Есть небольшая квартирка – я попытался объяснить, что я никакой не исключительный.
– Своя квартира… Непостижимо – проговорил он отклонившись, словно хотел разглядеть меня со всех ракурсов.
– А как у вас с жильем?
– Ну у меня-то своего нет, если вы об этом. Да у нас тут и не принято.
– Что не принято?
– Дорого здесь жилье иметь. Раньше бывало можно комнату снять. Но нынче только на несколько часов в день. Но я слыхал, что раньше люди тоже свои квартиры имели.
– И где все живут?
– Ну сейчас-то можно снять комнату на несколько часов сна.
– Подождите? А остальное время вы где проводите?
– Работаем. В барах вот опять же. Другие ходят в спортивные залы. Можно сходить в кино или погулять по торговому центру. Знаете какие они у нас! Ого-го! А вообще я даже слышал – он немного понизил голос и наклонился ко мне – Что кое-кто целыми днями проводят в библиотеках! Вот темные люди, а? – ухмыльнулся он – Я прекрасно засыпаю и без книг!
– Но разве можно так жить? У каждого должен быть свой угол, куда можно прийти в любое время. Где хранятся дорогие вам вещи, где все обставлено только по вашему вкусу.
– Ну это легко! Одна шведская торговая компания придумала концепцию, согласно которой можно придумать универсальную форму и внешний вид домашних вещей, которые удовлетворят большинство. Да, эти вещи не будут уникальными, не будут дороги вам из-за какой-то уютной истории, которая с этой вещью связана, но и мы уже не так сентиментальны как раньше. Идея оказалась такой потрясающей, что все интерьеры быстро стали выглядеть одинаковыми и стало не так уж важно, где вы проведете следующую ночь или день.
– Ну а если заходите гостей домой позвать? Родственников или друзей. Как тогда?
– Ну а рестораны, кафе и бары на что? Мы уже и не помним как это, встречать гостей дома. Ни забот, ни хлопот. И уборки никакой. Одни преимущества. Звонишь, заказываешь – что подать, сколько персон.
– Послушайте, но в конце концов это дико неудобно. Каждый день искать место где бы переночевать.
– А тут подсуетились вездесущие агрегаторы. Шэринг квартир. Теперь через приложение можно забронировать себе квартиру на нужные вам несколько часов в любое время суток.
– Я все же не понимаю. Там на окраинах города солнца не видно, оно закрыто высотками, что невооруженным взглядом видно даже из центра города. – Неужели вам не хватает места?
– Поймите, не всякая жилплощадь вам подойдет. Вот вы например, знаете лично хоть кого-то, кто живет на самом высоком этаже таких высоток?
– Я нет.
– Вот то-то же!
– Но я же не местный! – воскликнул я.
– Ах ну да – огорчился он – Я поясню. Смотрите. Никто! Ни я, ни сотни моих знакомых, не знают никого, кто жил бы на самом верху. Там живут самые сливки общества. Говорят, что эти квартиры даже не сдаются, а кто-то из моих знакомых считает, что они вообще принадлежат их владельцам – он выкатил глаза так, словно рассказывал о каком-то чуде.
– И что же?
А то, что все только и хотят забраться повыше. Это высший почет и уважение. Вот и взвинтили спрос на верхние этажи. Я вам так скажу, если кто предложит вам площадь пониже тридцатого этажа, то гоните его в шею. Это всяко не достойно приличного человека.
– А кто же живет ниже тридцатого этажа?
– Да кто же их знает. Наверно те, кому больше некуда податься. Неблагополучные слои.
– Вы не знаете кто там?
– Неее. Лифты ходят только на самые верхние этажи.
– А разве вы не встречаетесь в фойе?
– Конечно нет, не дай бох кого-то с нижних этажей встретить. Можно и кошелька лишиться. У высоких этажей отельный вход. Оттуда лифтами сразу наверх. А кто живет на самом верху, говорят вообще с парковки поднимаются. Парковки самое безопасное место, чтоб вы понимали, там вооруженная охрана и все такое, туда посторонним не попасть.
– Ясно. Получается на самом верху живут самые богатые?
– Нет, что вы! – снова рассмеялся мой собеседник – Богатые у нас живут в других местах.
– Я что-то совсем запутался. Где же им еще жить?
– В тюрьме.
– Я уж было подумал, что все, что можно знать об этом месте я узнал, однако вижу поторопился…
– Ну сами рассудите. Бывало трудится человек, лезет по карьерной лестнице, достаток его растет, влияние увеличивается. А потом хлоп и садят его в тюрьму за какую-то оплошность. А дальше-то что?
