Kitabı oku: «Тень Хранителя», sayfa 5
ЦЕНА СНАДОБЬЯ
КОГДА К НАМ ПРИШЕЛ РОУН РАЗЛУКИ,
АИТУНА ПОЧУВСТВОВАЛА, ЧТО ОТ НЕГО ВЕЕТ
СМЕРТЬЮ. ТОГДА ЕЩЕ МАЛО ЗНАЛИ
О СНАДОБЬЕ, НО БЫЛО ЯСНО, ЧТО ИМЕННО
ОНО – ПРИЧИНА ЕГО БОЛЕЗНИ. И КОГДА
АИТУНА ИСЦЕЛИЛА РОУНА И МНОГИХ,
КТО СЛЕДОВАЛ ЗА НИМ, ОНА ПОНЯЛА,
ЧТО КАК ТЕ, КТО ПРИНИМАЕТ СНАДОБЬЕ,
РАЗРУШАЮТ КРАЙ ВИДЕНИЙ, ТАК И
СНАДОБЬЕ РАЗРУШАЕТ ИХ САМИХ.
ПУТЬ ВАЗЯ
Земля как будто взорвалась. Из треснувшей, кровоточащей почвы с пронзительным воем вверх взметнулись огненные змеи. Небеса разверзлись громадной пастью, утыканной иглами. Извивающиеся огненные змеи вгрызались в тело Стоув и разрывали его на куски.
– Стоув, Стоув!
Кто-то спешил к ней на помощь.
– Я тут! – закричала она. – Я здесь!
– Стоув!
Но никто не пришел, может быть, они не слышали ее крик? Не успела она закричать снова, как вокруг нее обвились змеи. Разрывая ее плоть, они все ближе и ближе тащили ее к двум немигающим глазам, плававшим в крапчатом зеленоватом мареве. Зрачки независимо вращались в разных направлениях, проникая в самые потайные ее мысли, пробираясь к ней в разум и пытаясь им овладеть.
Стоув!
Виллум! Виллум! Чудовище трясло ее с такой силой, что девочке казалось, у нее вот-вот разорвется голова.
Стоув!
Голос обволакивал ее, и она плыла в прохладном воздушном пузыре, который растягивался и сокращался в такт дыханию, замедляя его и тем самым успокаивая.
Раскрыв глаза, она увидела над собой склоненную голову Виллума, его озабоченный взгляд.
– Это был Феррел?
Всюду вокруг нее сидели белые сверчки – на простынях, на подушке, на стойках кровати.
– Нет, это не Феррел. Это был кошмар. Пасть, которая все заглатывала… она еще имя мое называла, и глаза, жуткие такие глаза…
Мягко приподняв головку Стоув, Виллум поднес к ее губам стакан.
– Выпей все, ты потеряла много жидкости.
Несмотря на то что подруги Виллума – апсара постоянно меняли девочке постельное белье, подушки и простыни вымокли от пота. Только теперь она поняла, насколько ей хотелось пить, и залпом осушила стакан.
Виллум положил ей на лоб ладонь, и по всему телу девочки мягко прокатилась теплая волна, расслабившая и успокоившая ее. Но как только он отнял руку, каждой клеточкой своего детского существа она почувствовала неловкость и неудобство.
– Что со мной, Виллум? Почему мне так плохо?
Виллум тщательно подбирал слова для ответа.
– Сверчки сдерживают Феррела, но при этом он высасывает из твоего духа жизненные соки. Это опустошает тебя и препятствует твоему исцелению. Я делаю все, что в моих силах, чтобы скрыть от других твое присутствие, но он ослабил тебя до такой степени, что кто-то смог обнаружить твое местонахождение. Кто-то могучий и… злобный.
Девочка не смогла справиться с охватившей ее дрожью.
– Ты думаешь, меня обнаружил Дарий?
– Нет, не сам Дарий… но что-то, что с ним как-то связано. Я не могу тебя больше здесь скрывать. Нам надо перебраться в настоящий дом апсара – он окружен скалами, которые скроют тебя от всего мира.
– Но ты говорил, мы идем к Роуну.
– Он там, но путь туда долог. Я надеялся, что ты поправишься, наберешься сил перед тем, как мы пойдем дальше, но оказалось, что ты слишком уязвима, чтобы здесь оставаться. Мы сегодня же отсюда уйдем. Отдохни немного, пока я все подготовлю к отъезду.
Не в силах скрыть от Виллума охватившую ее печаль, она отвернулась. Еще больше девочку огорчала тяжесть, что давила ему на сердце и слышалась ей в каждом его шаге, когда он выходил из комнаты.
Виллум сказал, что ее брат был вместе с апсара; значит, если Роун там, это место наверняка станет для нее самым надежным убежищем. Интересно, подумала она, бывают у Роуна такие же видения, как и у нее? Видения чудовища, которое все время ищет его, чтобы сожрать.
* * *
– Нет, – огрызнулась Мабатан. Когда он отвел ее в селение на бойкий рынок, она сразу поняла, что Виллум попросит ее о чем-то неприятном. – То, о чем ты просишь меня, опасно. И, кроме того, я с этим просто не справлюсь.
– Мабатан, ты можешь справиться почти совсем.
– Не забывай, Виллум, что она – ловец видений.
– Больше она им никогда не будет.
– Я не верю ловцам видений. Просто не могу.
– Ну и не надо. Но ты ведь веришь в предначертанный путь. Я прошу тебя, Мабатан, только об одном – следовать этим путем.
Виллум смолк и остановился перед лотком, на котором были разложены пачки старых фотографий и почтовых открыток. Мабатан знала, что он ждал ее согласия. Но сама она не могла вылечить целительницу. Это было невозможно.
Виллум рассматривал фотографию, на которой перед огромным деревом стояли мужчина и женщина.
– Когда-нибудь такие деревья будут расти снова. И мы с тобой тогда могли бы стоять перед таким деревом, как эти люди… если бы победили Дария.
Мабатан взяла у него фотокарточку и вернула ее продавцу.
– Какое отношение наша победа над Дарием имеет к ловцу видений?
– Ее зовут Аландра. Сама по себе она человек не злой. Аландру еще совсем маленькой нашли ловцы видений. Она была тогда больной, одинокой и очень напуганной.
– Все это случилось в прошлом, Виллум. Несмотря на то что Роун ее предупреждал, она решила остаться с ловцами видений. А теперь у нее в организме скопилось столько снадобья, что ловцам видений не составит никакого труда навещать ее во сне. Что, интересно, она тогда станет делать, Виллум? О чем она им расскажет?
Виллум повернулся к ней и мягко положил руки девушке на плечи.
– Вот это тебе и следует выяснить. Мабатан, если ты сможешь так сделать, что ей можно будет верить, она нас не подведет. Однажды Аландра уже спасла Новакин и вложила в них всю свою душу. Она с ними связана, причем мы даже можем не понимать, как именно. Сейчас она очень больна и не во всем себя контролирует. Путешествовать с ней вместе может быть опасно. А нам нужно уезжать отсюда как можно быстрее, чтобы привести в чувство Стоув.
Отец говорил Мабатан, что идти предначертанным путем зачастую бывает очень нелегко. Возможно, будущее раскроет ей такие истины, которые теперь она и представить себе не могла… А еще ей было ясно, что Виллум от своего не отступится. Девушка медленно кивнула в знак согласия.
– Я буду молиться о том, чтобы вы благополучно добрались до дома.
Виллум натянуто улыбнулся.
– У меня нет выбора. Мабатан, ты должна справиться, и ты справишься со своей задачей!
– А что мне делать, если ей нельзя будет верить?
Виллум взял девушку за руку и привлек к себе.
– Тогда о ней позаботятся апсара.
Когда он отошел, Мабатан взяла фотографию гигантского дерева. На обороте ее было что-то написано. Хоть читать она не умела, по улыбкам людей ей было ясно, о чем там говорилось. Они как будто обращались к ней: «Посмотри на нас: как может быть, что мы такие маленькие, а это дерево такое большое? Как мы можем быть такими молодыми, а оно – таким старым? Наша плоть такая мягкая, а древесина – такая твердая. И все-таки, несмотря на это, мы – его хозяева».
Вазя сажали семена. За некоторыми посадками они и теперь продолжали ухаживать. Ни она, ни Виллум не доживут до того времени, когда эти семена превратятся в высокие деревья. Но если все они будут следовать предначертанному пути с открытым сердцем, эти гигантские деревья разрастутся снова. Владыки тогда уже давно будут лежать в земле, питающей их корни.
Мабатан вернулась в дом, где оставила Аландру под охраной Ресы. Воительница стояла у входа в комнату, облокотившись о дверь.
– Особых проблем у нас не возникало, но… – сказала Реса, указав на царивший в помещении беспорядок: повсюду валялись остатки еды и осколки глиняных мисок, которые приносили Аландре. – Когда ей дают пищу, она приходит в ярость.
Мабатан покачала головой и вздохнула.
– В ближайшие дни, Реса, мне очень понадобится твоя помощь.
– Только скажи – я все сделаю. А почему бы вам ее просто не убить?
– Ее нужно исцелить.
– Ясно, – сказала Реса со знанием дела и рассмеялась. – Такое исцеление хуже смерти.
Мабатан кривовато усмехнулась, открыла дверь и пробурчала:
– Да, только для кого?
Ступив лишь шаг вглубь комнаты, она подождала, пока за ней не захлопнулась дверь.
Помещение пропахло снадобьем. Снадобьем и потом. А еще страхом. Целительница все время была в движении, не расслабляясь ни на секунду. Она постоянно ходила по пеньковому половику и даже дорожку на нем протоптала. Ударив рукой в стену, Аландра в отчаянии воскликнула:
– Что тебе от меня надо?
Мабатан в тот момент очень хотелось оказаться где-нибудь совсем в другом месте, хоть со скри, пожирающими людей, только не здесь, занимаясь исцелением этой пропахшей снадобьем девушки. Она села на полу, скрестив под собой ноги. Ее спокойствие резко контрастировало с возбуждением ловца видений.
– Я хочу исцелить тебя от снадобья, – просто ответила Мабатан.
– Что ты хочешь этим сказать? – закричала целительница в отчаянии. – Ты отняла у меня снадобье и развеяла его по ветру! Потом заперла меня в этой комнате! Разве я еще не вылечилась?
– Чтобы исцелиться, понадобится неделя, а может и месяца не хватить. Твое выздоровление будет зависеть от того, как часто и в каких количествах ты принимала снадобье. Пока ты не исцелишься, ловцы видений могут тебя найти. Ты знаешь об этом.
Мабатан заметила, что целительница смотрит в пол, сжимая левой рукой пальцы правой.
– Они приходят ко мне во сне, – прошептала Аландра, но каждое ее слово было легко различимо. – Откуда ты узнала об этом?
– Они обычно так и поступают. Чего они от тебя хотели?
– Стоув. Детей. Меня. Чтоб я вернулась обратно. Обратно в Оазис.
Аландра опустилась на пол, будто ее покинули силы, по ее тону можно было сделать вывод, что она смирилась со своим положением.
– Что ты сказала им?
– Что Стоув не со мной и я не смогла выяснить, что произошло с детьми.
Мабатан внимательно прислушивалась, как билось сердце целительницы – пульс был быстрым, но стабильным. Значит, она ее не обманывала, хотя и аккуратно подбирала слова – так же, как когда во сне разговаривала словцами видений.
Мабатан произнесла медленно, так, чтобы Аландра расслышала каждое слово и смысл его дошел до самого сознания девушки:
– Снадобье порабощает тех, кто его принимает.
Оно наказывает тело, которое предает его и отказывается употреблять. Ты сама целительница. Расскажи мне, какие у тебя симптомы этого недуга.
Целительница подняла руки на уровень шеи и стала загибать пальцы:
– Сердцебиение значительно учащеннее обычного. Я чувствую слабость, раздражительность, в общем, я – сама не своя. Сначала мне казалось, что это просто страх, но теперь я ничего не боюсь, а руки мои все равно…
Протянув перед собой руки, целительница попыталась унять в них дрожь, но ей это не удалось. Мабатан заметила страх в ее глазах, она поднялась и взяла руки ловца видений в свои. Пальцы были мертвенно-бледными и такими тоненькими, что казалось, их просто сломать.
– Твои друзья говорили тебе когда-нибудь, почему у них нет детей?
Целительница взглянула на Мабатан с удивлением.
– Там – в пещерах Оазиса, есть какие-то химические вещества, которые замедляют старение, но размножаться они из-за этого не могут.
– Как и Владыки Города, – сказала Мабатан, тщательно подбирая слова. – Они ведь вполне успешно борются с возрастом, хоть в пещерах и не живут.
– Так оно и есть.
– Но ведь и Владыки не могут иметь детей. Аландра пожала плечами.
– Наверное, не хотят.
Мабатан пристально посмотрела на целительницу.
– Дело не в этом, а в том, что они тоже принимают снадобье.
Ловец видений зажмурилась, а когда раскрыла глаза, в них сверкало негодование.
Крепко сжав в своих руках ладони Аландры, Мабатан придвинулась к ней еще ближе. Как же много эта девушка еще не понимала, и как мало времени оставалось, чтобы ей что-нибудь объяснить!
– Те области Края Видений, о которых знаешь ты, ловцы видений и Владыки Города, лишь малая его часть. Но то, что вы сотворили в этом маленьком его участке, привело к возникновению там разлома, который может весь его разрушить. От дальнейшего расширения этот разлом сейчас сдерживают дети. Они будут это делать до тех пор, пока не иссякнут все их силы, но времени осталось совсем немного, и нам надо действовать без промедления. Виллум считает, что ты в этом можешь помочь. Поэтому тебя надо исцелить. Я принесу травы, чтобы облегчить тебе неудобства.
– Неудобства?
– Ты сама все увидишь.
В глазах целительницы все еще светилась подозрительность. Мабатан были вполне понятны ее сомнения. Решение этой задачи было испытанием для них обеих – пережить исцеление дано не каждому.
* * *
Уже спустились сумерки, и потому путешествие казалось ей мрачным, даже в чем-то зловещим. Хотя Стоув была безмерно благодарна белым сверчкам, ей все равно было как-то не по себе от того… как бы это поточнее выразиться… в общем, потому, что и на плечах ее, и на голове собралось множество насекомых. К тому же ее постоянно окружали четыре воительницы-апсара. Они, как старые приятели, без умолку болтали с Виллумом, да еще и над ней постоянно подшучивали.
– Ну что, Стоув, погано ты, должно быть, себя чувствуешь?
И Виллум говорил с ней так участливо, так заботливо, что аж тошно становилось. Как же она ненавидела этот его тон! Такой терпеливый, настойчивый, как будто он разговаривал с безнадежно больной или с капризной принцессой на горошине.
– Ты почему-то не счел нужным сказать мне, что мы будем путешествовать в сопровождении этой оравы, – проговорила она самым что ни на есть елейным голоском.
– В этих землях полно фандоров, поэтому я и попросил этих женщин нас сопровождать.
Стоув поняла, что Виллум подавил вздох. Теперь он еще позволял себе держаться с ней не то покровительственно, не то снисходительно!
– Нам не нужны эти апсара. Мы и без них сможем отразить любое нападение.
– Проявлять наши с тобой способности было бы крайне неразумно. Если хоть один человек случайно это заметит, Дарий сможет узнать о нас.
Она вдруг поняла, что сморозила глупость. Почему мысли у нее в голове так путаются? У Дария ведь повсюду шпионы! Никто об этом не знает лучше, чем она. Глаза у Дария как кинжалы, руки как когтистые лапы… Волосы ей поглаживает… Это он все зовет и зовет ее: дочка… дочка… дочка…
– Стоув, Стоув, послушай меня, я делаю все, что в моих силах, чтобы заблокировать его, но нас это истощает. Легче будет, если ты заснешь. Постарайся уснуть. А когда проснешься, встретишься с моей семьей, с сестрой моей и бабушкой. С ними мы будем в безопасности.
Она почувствовала, как мысли Виллума коснулись ее разума, утешая и снимая напряжение. Скоро, – говорил он ей, – скоро ты освободишься от Феррела. Скоро ты будешь дома.
Уже совсем засыпая, она коснулась щеки Виллума. Его лицо было мокрым от слез. Глупенький Виллум – с чего бы ему плакать?
ИСТОРИЯ, ДОСТОЙНАЯ РАССКАЗА
СЫН И ДОЧЬ НЕГАСИМОГО СВЕТА
ПОВЕДУТ ВСЕХ НА БОЙ
ПРОТИВ ТЕХ, КТО ЗА СНАДОБЬЕ ЭТО
ВСЕХ ГОТОВ ПОВЕСТИ НА УБОЙ.
ПОДДЕРЖАВ ИХ, РАЗДЕЛИШЬ
ПЛОДЫ ИХ ПОБЕД. ЕСЛИ НЕТ,
ЕСЛИ К НИМ ПОВЕРНЕШЬСЯ СПИНОЙ,
БУДЕТ СТЫДНО ТЕБЕ, ПОКА БУДЕШЬ ЖИВОЙ.
КНИГА НАРОДА НЕГАСИМОГО СВЕТА
Стоув была недалеко, Роун чувствовал ее присутствие. Правда, связаться он с ней никак не мог, потому что вокруг нее была установлена защита наподобие той, которую использовали ловцы видений, когда пытались скрыть его от обращенных. Но в отличие от зыбучих песков и сети из защитных нитей, уничтожавших любую попытку проникновения, защитный барьер Стоув был как бы разжиженным – он вел его прямо к Стоув, одновременно меняя место ее пребывания. Неужели это был Виллум? Разве мог он обеспечить ей такую защиту? Может быть, Роун слишком поторопился, приняв решение идти на поиски библиотеки Феррела? Может, лучше было бы самому пуститься на поиски Стоув? Хотя ему очень хотелось снова встретиться с сестрой, он, тем не менее, принял верное решение – что-то влекло его к библиотеке Феррела, причем это была совсем не карта, которую он искал.
После опасного и напряженного спуска с горы Роун замерз и сильно проголодался. Поэтому теперь все его внимание сосредоточилось на еде, которую готовил Лампи.
– Судя по запаху, все уже готово, – заметил он, с жадностью глядя на похлебку с тушенкой.
Лампи расплылся в широкой улыбке.
– Тогда налетай!
В котелке над небольшим костром Лампи приготовил на скорую руку похлебку из овощей. От жара котелка и аппетитного запаха у Роуна даже немного закружилась голова. Он с наслаждением набросился на еду.
– Понравилась тебе моя похлебка? – спросил Лампи.
– Потрясающая! – ответил Роун. Заметив в глазах друга озорные огоньки, он спросил: – А из чьего мяса сделана эта тушенка?
– Угадай с первого раза, – улыбнулся Лампи.
– И где же ты на этот раз жуков-то отыскал? – с подозрением спросил он друга.
Лампи с удовольствием раскрыл ему секрет тушенки:
– У апсара. Они делают эту замечательную тушенку из насекомых, чтобы брать с собой в путешествия или на случай осады. У них там запасены тонны такого мяса. Какие молодцы! – Лампи глубоко вздохнул. – Разве не замечательно, что мы с тобой снова отправились в путешествие?
– Просто прекрасно, – ответил Роун.
Оставаться у апсара на вершине спящего вулкана было, конечно, безопаснее, но по ночам небеса там затягивали облака, а Роуну очень не хватало вида звездного неба.
Лампи снял с шеи серебряный свисток, свисавший на кожаном ремешке, и так сильно в него дунул, что к лицу даже кровь прилила. Никакого звука друзья не услышали, но их белые сверчки мгновенно оживились, поэтому ребята были уверены, что свисток Лампи сделал свое дело. Повесив его на шею, Лампи прислушался, потом огляделся, но, ничего не услышав и не увидев, приуныл.
– Сколько же раз мне нужно в него свистеть?
– Тысяч пять, – пошутил Роун, но Лампи был так расстроен, что лишь подавленно взглянул на друга.
– Когда Миза дала мне эту штуку, она сказала, что, если я в нее свистну, придут хроши. Где же они, хотел бы я знать?
– Ты был бы счастлив, наверное, если бы к тебе пришел какой-нибудь старый хроши, да? Или все-таки ты надеешься, что навестить тебя придет Миза? – снова попытался пошутить Роун, и Лампи почему-то покраснел. – А может быть, они нашли себе нового… как, ты говорил, это называется? – спросил Роун.
– Зошип, – буркнул Лампи. – Трудно быть в роли посредника, когда даже твой единственный друг… по крайней мере, тот, кого ты считаешь другом…
Но Роун его уже не слушал. Он проворно вскочил на ноги, выхватил меч-секач и принял боевую стойку. Потом кивнул другу, показывая на кого-то, украдкой спускавшегося с горы.
– И что же мы здесь имеем?! – услышали они громоподобный голос приближавшегося к ним человека. – Да это же мифический спаситель цивилизации и его верный друг – подающий надежды гений театральных подмостков!
При звуке знакомого насмешливого голоса Роун расслабился и убрал меч в ножны.
– Камьяр! – воскликнул Лампи. Как только он узнал в приближавшемся человеке сказителя, у него сразу улучшилось настроение.
– Рад снова тебя видеть, – сказал ему Камьяр. – Я пришел к тебе так быстро, как только смог. А что это там у вас в котелке так восхитительно пахнет? Неужели похлебка из тушеных жуков?
– А что ты… что привело тебя сюда… как ты?..
Роун никак не мог сформулировать вопрос так, чтобы не показаться грубым или непочтительным. С чего бы, интересно, ему в чем-то подозревать такого испытанного друга, как Камьяр? Но он, к сожалению, знал, как ненадежна преданность человеческая, и тяжело переживал, обнаруживая, что нередко люди оказываются совсем не теми, за кого себя выдают.
– Это я попросил его прийти, – не без смущения признался Лампи. – Ты ведь сам говорил, что тебе не терпится увидеть лицо Камьяра, когда он узнает, что мы собираемся отыскать библиотеку. Я это воспринял в определенном смысле буквально.
Роун в замешательстве обернулся к сказителю.
– Ты уж прости, у нас тут так много всякого случилось…
– Ты ничем меня не обидел, Роун из Негасимого Света. Я рад, что ты усвоил тот бесплатный совет, который я дал тебе в Оазисе, – задавай побольше вопросов и ничего не принимай на веру… Хорошая фраза получилась, красиво звучит! Так что ты там говорил насчет библиотеки?
Камьяр внимательно слушал Роуна, пока тот пересказывал все, что поведал ему брат Аспид о двух целителях. Он нашел уютное местечко у костра и аккуратно расстелил там свое походное одеяло.
– У этих двоих в Оазисе весьма своеобразная репутация – там считают, что они немного с приветом. Но они – люди по-своему выдающиеся. Должен признаться, что, если они и впрямь знают, где находится эта библиотека, я им даже слегка завидую. Я ведь и сам не раз пытался разнюхать, где она и что с ней, но безрезультатно. Ловцы видений ревниво охраняют сведения о своих… тайных базах. Я так понимаю, на денек-другой вы ваше путешествие отложить не можете? А то мне еще надо встретиться с Талией и Доббсом…
– Хотелось бы, да никак не можем – к новолунию нам надо быть в лагере братьев, а мы понятия не имеем, сколько времени нам придется туда добираться.
– И какое же дело, позвольте осведомиться, не может обойтись без вас на горе у братьев?
– Мы рассчитываем встретиться там с контрабандистом. А потом туда прибудет Энде с несколькими апсара. И правитель там еще будет, – с гордостью сказал Лампи. – Может быть. Я никогда правителей живьем в глаза не видел, а тем более с ними не встречался.
– Ну и дела! – В голосе Камьяра слышалось ликование. – Сдается мне, это что-то вроде военного совета. А я приглашен?
– Да, – не задумываясь выпалил Роун. – Конечно! Мы бы все хотели, чтоб ты там был. – С одной стороны, он считал Камьяра своим другом, с другой – нуждался в нем как в политическом союзнике, и эта двойственность заставляла его чувствовать себя немного неловко. – У Дария много врагов, но сейчас в большинстве своем они между собой не ладят. Вот я и подумал, что для начала было бы неплохо некоторых из них объединить.
Камьяр воспринял сообщение Роуна всерьез.
– Такую встречу я не пропущу даже за все богатства мира, – торжественно проговорил он. – Кроме того, Роун, не следует недооценивать важности коммуникаций. Городу удавалось контролировать Дальние Земли, проводя политику «разделяй и властвуй», сея вражду и недоверие, но мне кажется, настало время использовать эту политику против тех, кто ее направляет. – Жестом фокусника он извлек из недр своих одеяний изящную миску и слегка придвинулся к костру. – Не возражаете, если я воспользуюсь вашим гостеприимством? Благодарю вас, – сказал он и наполнил миску похлебкой Лампи. – Честно говоря, слегка удивлен тем, что вы покинули Кальдеру именно в то время, когда туда должна прибыть твоя сестра.
– Виллум нашел Стоув? С ней все в порядке?
– Этого я не знаю, но зато располагаю достоверными сведениями, что она жива.
Роун подскочил к Камьяру и так крепко его обнял, что даже оторвал от земли.
– Спасибо тебе! Ты просто не представляешь себе, как много для меня значат твои слова!
Камьяр, с трудом удерживая наполненную горячей похлебкой миску, пытаясь отстраниться от Роуна, проговорил:
– Зато я теперь вполне отчетливо себе представляю, чего эти слова могут стоить мне.
– Прости, – сказал Роун, выпуская сказителя из своих медвежьих объятий. – Я очень за нее волновался! В горах я ее не чувствовал.
– Если кто-то и может ей помочь, так это Виллум. – Поднеся миску к носу, Камьяр театральным жестом вдохнул вкусный аромат. – Вот это да… А теперь, с вашего позволения… – Устроившись со своей похлебкой поудобнее, сказитель с волчьим аппетитом набросился на еду.
Роун прочистил горло и неловко заерзал.
– Значит… получается, что, если ты оказался здесь, мы можем рассчитывать на поддержку сказителей?
Камьяр резко вскинул голову.
– Да… Но вот в чем вопрос… – взглянув искоса на Роуна, он продолжил: – Всего сказителей двадцать восемь. Только трое из них из Оазиса, остальные – бродяги из Дальних Земель. Некоторые, такие как я, поддерживают с Оазисом тесные связи, доставляя туда контрабандой снадобье для ловцов видений. А для остальных Оазис служит лишь привалом для отдыха. В основном его привлекательность, как вы знаете, определяется библиотекой Орина… Возвращаясь к вопросу о библиотеке, хотел вас спросить вот о чем – вы хотите использовать Отара и Имина, чтобы найти карту?
Роун лишь улыбнулся, отметив про себя настойчивость, с которой сказитель выведывал их планы.
– Да.
– А если, предположим, вы будете оставлять нам какие-нибудь знаки…
Лампи от возбуждения даже подскочил.
– Мы могли бы делать на деревьях такие же зарубки, как ты делал на камне, когда мы блуждали по лабиринту в Оазисе.
– Мудрое предложение… А ты как считаешь, Роун из Негасимого Света?
– Почему бы и нет? Только они должны быть незаметными. И двигаться мы будем быстро.
– К скорости мне не привыкать. Но в этой связи я хотел бы раскрыть вам некоторые секреты нашего ремесла. Вертикальная линия обозначает северное направление, горизонтальная – южное. Восточное указывает диагональ, проходящая справа налево, а западное – слева направо. Если вы направитесь на северо-восток, оставите соответствующие обозначения. Отметок должно быть как можно меньше, их нужно оставлять лишь тогда, когда вы будете менять направление, в противном случае все это теряет смысл.
– А в Оазисе эти символы известны? – осторожно спросил Роун.
– На ловцов видений, Роун, я работаю. Но секреты свои храню при себе и делюсь ими только с теми, кому доверяю. Истории всякие, легенды и мифы – да, надо сказать, я их делаю более привлекательными, чтобы люди их лучше воспринимали. Но даже в этом я с самого начала отклонялся от предначертанного пути, хоть порой это небезопасно.
– Почему? – спросил Роун.
– Ты задаешь слишком много вопросов, – хмыкнул Камьяр. – Ну да ладно, давай лучше я тебе одну историю расскажу, которая приключилась со мной. Как-то лет двадцать назад встретился мне один странный человек, и эта встреча изменила всю мою жизнь. В тот момент я только-только закончил демонстрировать свое актерское ремесло тепло встречавшей меня публике. Ко мне подошел худой мужчина неопределенного возраста. «Стоит рассказывать только такие истории, – сказал он с оттенком осуждения, – которые могут изменить мир». Этой короткой фразой он тут же оборвал поток моей самовлюбленной болтовни, но, к счастью для себя, я вдруг понял, что эта встреча имеет для меня особое значение. У меня возникло такое чувство, что я должен его выслушать, причем очень внимательно. Оказалось, что он сам был величайшим рассказчиком из всех, кого мне доводилось встречать. По крови он принадлежал к племени вазя. Последний раз я видел Хутуми года три назад, если не больше, но голос его звучит у меня в голове, будто я говорил с ним вчера.
Лампи медленно, будто смакуя это слово, сказал:
– Вазя. Я слышал что-то об этих таинственных, чуть ли не сверхъестественных созданиях.
– Ничего сверхъестественного в них нет, по крайней мере в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. Просто их нелегко встретить. Но там, где они появляются, действительно подчас случаются чудеса. Вазя – носители одной из самых древних культур человечества. Они – одинокие странники, которые сеют семена, а потом следят за растениями, врачующими нашу разрушенную и опустошенную землю. Говорят, что там, где они оставляют свой след, потом появляются белые сверчки. И они с самого начала путешествовали в Краю Видений без всякого снадобья. В каждом поколении у них есть кто-то один, кто знает все их предания и мифы. В нынешнем поколении такой человек – Хутуми.
На Роуна вдруг будто снизошло озарение, и он все понял.
– Крыса… Хутуми – это крыса! Я видел его в Краю Видений. У него одно лицо превращается во множество других. Он – все и ничто. Хутуми и образы всех его предков заключены в крысе.
– Твоя похлебка, Лампи, поистине великолепна, – сказал Камьяр и снова наполнил миску.
– А где, интересно, можно встретить Хутуми, кроме Края Видений? – спросил Роун.
Камьяр облизал ложку.
– Он имеет обыкновение всегда куда-то ускользать. А в прошлом году, мне говорили, он получил серьезное ранение и теперь не может путешествовать. Только дочь его знает, где можно найти Хутуми. Я с ним связываюсь через нее. Она же мне рассказала много преданий и мифов, и некоторые из них – о вас.
– У него есть дочка? – спросил Лампи.
Роун склонился к другу и коснулся его руки:
– Это Мабатан. Хутуми сказал мне об этом, но к тому времени, как я спустился, чтобы увидеться с тобой, Волк и Жало уже ждали нас и…
Лампи проигнорировал извинения Роуна и от удивления даже затряс головой.
– Вот почему она путешествует без снадобья, дружит с белыми сверчками и… и… так много знает. Она – вазя.
Вазя… Это слово затронуло что-то в самых глубинах памяти Роуна. Давным-давно ему рассказывала о них мама. Он был тогда еще совсем маленький, и воспоминания об этом почти стерлись из его памяти. Кроме слова этого странного – вазя. И мама брала тогда его руку в свою, касалась ею то камня, то дерева, то листочка и спрашивала:
– Ты это чувствуешь?
Она, должно быть, многое о них знала. Вазя как-то связаны с Негасимым Светом, он был в этом уверен.
– Мабатан нашла Виллума? Она сейчас с ним? – Роуну почему-то очень понадобилось это выяснить.
– В последний раз мне говорили, что она была в том селении, куда нередко наведывался Святой. Там, где живет много этих… сильных апсара. – Камьяр широко улыбнулся. – Они могут быть очень дружелюбны, если им понравится рассказ. Поэтому, когда я у них бываю, всегда стараюсь выбрать что-нибудь особенно интересное. У нее в том селении наверняка какое-то дело. Но что бы там ее ни задерживало, уверен, она снова встретится с тобой… когда все будет сделано.
Роун хмыкнул – не то от огорчения, не то от радости.
– Если какие-то мифы Хутуми могут дать нам прямые ответы, – сказал Роун, – мне бы хотелось их послушать.
– По правде говоря, Роун из Негасимого Света, проблема нередко заключается не столько в ответе, сколько в том, как мы его понимаем. – Камьяр отер лицо и погладил себя по заметно округлившемуся брюшку.
– Я вот думаю, следовало ли мне вообще уезжать из Кальдеры? – вздохнул Роун. – Поиски библиотеки, которая, возможно, разрушена…
– Знаешь, – сказал Камьяр, подвинувшись ближе к огню, – одна из самых полезных мыслей, которыми поделился со мной Хутуми, состоит в том, что мы открываем возможности для себя и для других в тех историях, которые нам рассказывают. Потому что возможность бесполезна, если у человека нет желания ею воспользоваться. Тебе, Роун, нужно стремиться использовать возможности, которые перед тобой открываются. Следуя этому совету, ты достигнешь такого могущества, что сможешь переосмыслить и воссоздать не только себя, но и мир. Поверь в предначертанный тебе путь, и он пред тобой откроется.
Высказавшись, Камьяр зевнул во весь рот и стал устраиваться поудобнее, чтобы покрепче и подольше поспать. Но Роун еще не узнал все, что хотел:
