Kitabı oku: «Огненный крест», sayfa 19

Брианна выдохнула, чувствуя странное успокоение. Она никогда не сомневалась, что Фрэнк Рэндалл и впрямь ее любит. Не стоит сомневаться в этом и сейчас.

– Да.

– Вот и славно. – Джейми нежно коснулся ее груди, где по кожаной рубашке уже расплывалось влажное пятно. – Джемми наверняка проголодался. Идем. Пора домой.

Они пошли сквозь море золотых каштановых листьев, глядя на бегущие впереди сплетенные тени.

– Как думаешь… – начала она, но тут же осеклась. Одна из теней склонила голову набок, прислушиваясь. – Как думаешь, Иэн счастлив?

– Надеюсь. – Роджер обнял ее крепче. – А если ему досталась такая же чудесная жена, то даже не сомневаюсь.

Глава 21
Орлиное зрение

– Теперь закрой левый глаз и прочитай самую мелкую строчку.

Многострадально вздохнув, Роджер прижал к левому глазу ложку и прищурил правый, вглядываясь в листок бумаги, приколотый к кухонной двери. Сам он стоял на пороге дома – лишь в этом коридоре я насчитала нужное расстояние в двадцать футов.

– «Et tu, Brute?»²⁹ – Он опустил ложку и выразительно изогнул брови. – Еще никогда не видел таблиц для проверки зрения с цитатами из классики.

– Просто буквы – скучно, – сказала я, переворачивая листок. – Другой глаз, пожалуйста. Какую строчку видишь?

Он прижал ложку к другому глазу, уставился на пять строчек, которые я, как могла, в нужном размере вывела печатными буквами, и медленно, по слогам, прочел третью:

– «Не кушайте ни луку, ни чесноку». Это еще откуда?

– Из Шекспира, конечно, – сказала я, делая пометки. – «Да еще, возлюбленные актеры, не кушайте ни луку, ни чесноку, потому что дыхание наше должно быть приятно»³⁰. А строчки ниже ты уже не видишь?

Я заметила, как Джейми при этом изменился в лице. Они с Брианной стояли на крыльце позади Роджера и с интересом наблюдали за нашими упражнениями. Брианна тревожно подалась вперед, переживая за мужа.

Джейми же, казалось, был удивлен – а еще испытывал легкую жалость вперемешку с самодовольством. Сам-то он, судя по всему, пятую строку прочитать мог: «Я чествую его». Из «Юлия Цезаря»: «Так как он был отважен, я чествую его; так как он был властолюбив, я убил его»³¹.

Перехватив мой взгляд, он тут же принял прежний непринужденный вид. Я прищурилась: «Тебе меня не одурачить», и он отвел глаза, дернув уголком рта.

– Что, совсем не видишь? – Брианна подалась вперед и пристально уставилась на листок, потом перевела полный надежды взгляд на мужа. Очевидно, она тоже могла прочитать две нижних строки.

– Нет, – выдавил тот не сразу. Роджер согласился по моей просьбе проверить зрение, но с большой неохотой. – Еще что-нибудь?

Он нетерпеливо хлопал ложкой по ладони.

– Только парочка упражнений. Идем туда, там свет лучше.

Взяв его под локоть, я повела Роджера в медицинский кабинет, через плечо свирепо покосившись на Джейми и Бри.

– Брианна, может, пора уже накрывать на стол? Мы быстро.

Она замешкалась, однако Джейми положил руку ей на плечо и что-то негромко сказал. Брианна кивнула, бросила на Роджера еще один тревожный взгляд и ушла. Джейми примирительно пожал плечами и последовал за ней.

Роджер стоял посреди операционной с видом медведя, заслышавшего лай гончих, – вроде как настороже, но при этом донельзя раздраженный.

– Ничего не надо, – сказал он, когда я закрыла дверь. – Я прекрасно вижу. Просто стреляю пока из рук вон плохо.

– Разумеется, – заверила я. – Мы сейчас быстренько проверим, и все… по правде говоря, мне самой интересно.

Я заставила его сесть, за неимением фонарика зажгла свечу и поднесла ее к лицу Роджера, чтобы проверить зрачки. Какие у него все-таки красивые глаза – не карие, а чисто-зеленые, в тени кажутся почти черными, а на свету – удивительно яркими. Даже мурашки по коже… Особенно у тех, кто знал Гейлис Дункан и видел, как в точно таких же глазах плясало безумие.

Он моргнул, темные ресницы взметнулись, и пугающее сходство исчезло. Эти глаза были красивы – но совершенно спокойны и ясны. Я улыбнулась, и Роджер невольно улыбнулся в ответ.

Я принялась водить свечой перед его лицом: верх, вниз, налево, направо, – попросив следить за пламенем. Раз ничего особенного не требовалось, Роджер разжал кулаки.

– Очень хорошо, – с той же легкостью сказала я. – Да, отлично. Вверх посмотри, пожалуйста. А теперь вниз, в угол окна. Угу… И на меня. Видишь палец? Хорошо, закрой левый глаз и скажи, сдвинулся ли он. Ага…

Наконец я задула свечу и с тихим стоном разогнула затекшую спину.

– Итак, ваш вердикт, госпожа врач? Мне скоро понадобятся трость и черные очки?

Роджер рукой развеял облачко дыма, оставшееся от свечи, пытаясь шутить, но напряженные плечи его выдавали.

Я рассмеялась.

– Нет, собаку-поводыря пока тренировать не будем. Хотя… ты сказал, что не видел таких таблиц для проверки зрения. А обычные, с буквами, видел? Ты в детстве носил очки?

Роджер задумчиво свел брови.

– Да, было дело. Лет в семь или восемь. В них было ужасно неудобно, а еще постоянно болела голова. Так что я их все время терял. Только купят новые, и я тут же, буквально через час, забывал их то в автобусе, то в школе. После третьей пары отец смирился. – Он пожал плечами. – Если честно, не помню, чтобы они были так уж мне нужны.

– Да, сейчас они тебе уже не нужны.

– Вы это о чем?

– У тебя небольшая близорукость на левый глаз. – Я потерла переносицу, словно поправляя очки. – Дай угадаю: в школе ты отлично играл в футбол или хоккей, а вот с теннисом дела не складывались?

Он расхохотался.

– Теннис? В школе Инвернесса? Это же спорт для слабаков южан! Мы его так и называли – игра для педиков. Но я понял, о чем вы. Да, правильно, я хорошо играл в футбол, а в крикет не очень. А что?

– У тебя нет бинокулярного зрения. Скорее всего, в детстве это заметили и пытались исправить с помощью специальных очков… но к тому времени было уже поздно, – поспешно добавила я. – Действовать надо было раньше, лет до пяти.

– У меня нет… бинокулярного зрения? Что это значит? Я прекрасно вижу…

Роджер уставился на свою ладонь, поочередно закрывая то один глаз, то другой, словно пытаясь найти ответ в переплетениях линий.

– Глаза видят отлично, – заверила я. – Просто изображение не сливается в одно. Заболевание, кстати, очень распространенное, а многие люди о нем даже не знают. Это значит, что мозг не может объединить две картинки, создав трехмерный образ.

– То есть я не воспринимаю объемные изображения?

Роджер глядел на меня, щурясь, – словно ждал, что я вот-вот плоской картинкой сравняюсь со стеной.

– Ну, у меня нет инструментов окулиста… – Я махнула рукой, указывая на свечной огарок, ложку, нарисованные от руки картинки и деревянные палочки, которые составляли весь мой нехитрый инструментарий. – Да и на офтальмолога не училась…

Мои объяснения Роджер выслушал спокойно. Зрение у него было острым. Но раз мозг не мог правильно воспринимать информацию, значит, ему приходилось оценивать расстояние до объектов, лишь сравнивая их размеры друг с другом. Следовательно…

– Видишь ты отлично, – успокоила я. – И скорее всего, легко научишься стрелять, потому что, когда целятся, один глаз все равно закрывают. А вот со стрельбой по движущейся мишени могут возникнуть сложности. Ты видишь цель, однако без бинокулярного зрения не поймешь, в какую именно точку надо стрелять.

– Понятно… То есть если дойдет до драки, лучше полагаться на кулаки, так?

– По моему скромному опыту, шотландцы почти все конфликты решают именно кулаками. Ружья или арбалеты нужны лишь на случай войны, и то для убийства они предпочитают сабли. По крайней мере, так уверяет Джейми.

Роджер насмешливо хмыкнул. Он сидел спокойно, обдумывая мои слова, пока я наводила порядок. Из кухни доносился лязг посуды и шкворчание сала – а еще восхитительный аромат жареного лука и бекона.

Ужин готовили на скорую руку – миссис Баг весь день собирала поклажу для похода. Однако даже простейшие ее блюда были весьма аппетитны.

За стеной раздались приглушенные голоса: внезапный вопль Джемми, краткое восклицание Брианны, потом какая-то реплика от Лиззи и, наконец, низкое бормотание Джейми, успокаивающего ребенка, пока Бри и Лиззи накрывали на стол.

Роджер тоже их слышал, потому что повернулся на звуки.

– Какая у вас чудесная дочь, – с легкой улыбкой пробормотал он. – Может сама убить дичь и сама приготовить ее на ужин. Это хорошо… Потому что я-то много мяса добыть не сумею.

– Пф-ф-ф, – бодро объявила я, пытаясь избавить его от ненужных сожалений. – Я в жизни не держала ружье, а обед готовлю каждый день. Если тебе так хочется кого-нибудь прикончить, к твоим услугам цыплята, гуси и свиньи. А если поймаешь белую свиноматку, пока она не срыла весь дом, так и вовсе станешь героем.

Роджер криво усмехнулся.

– Думаю, чувство собственного достоинства рано или поздно ко мне вернется. Вопрос, как теперь рассказать о моей проблеме нашим стрелкам. – Он качнул подбородком в сторону кухни. – Теперь будут видеть во мне безногого калеку.

Я засмеялась, убирая в шкаф чистую ступку.

– Бри за тебя волнуется из-за регуляторов. Однако Джейми считает, что в походе это умение тебе все равно ни к чему. Скорее всего, обойдется без стрельбы. Кроме того, у хищных птиц вовсе нет бинокулярного зрения, – добавила я. – Только у сов. А у ястребов и орлов глаза расположены по разные стороны черепа. Поэтому скажи Бри и Джейми, что у тебя орлиное зрение.

Расхохотавшись, Роджер встал, отряхивая полы пальто.

– Точно, так и сделаю.

Он услужливо открыл передо мной дверь, но, когда я выходила, придержал за руку.

– Бинокулярное зрение… Оно ведь врожденное, так?

Я кивнула.

– Да, почти всегда.

Роджер медлил, не зная, как выразить свою мысль.

– А оно… передается детям? Мой отец служил в ВВС, у него такой проблемы быть не могло, а вот мать носила очки. Они висели на цепочке у нее на шее, я помню, как с ними играл. Вдруг мне это от нее досталось…

Я поджала губы, пытаясь вспомнить, что знаю о наследственных заболеваниях глаз, однако на ум ничего не шло.

– Не могу сказать. Может, и так. А может, и нет. А что, ты волнуешься за Джемми?

Роджер неумело пытался скрыть разочарование.

– Нет, не волнуюсь. Просто подумал… если оно наследственное и у парня тоже есть, я бы тогда знал, что…

В коридоре вкусно пахло беличьим рагу и свежим хлебом, а я изрядно проголодалась – но все равно стояла на месте, глядя на Роджера.

– Не то чтобы я желал парнишке таких проблем, – поспешил он добавить. – Ни в коем случае! Просто если бы было так… – Роджер замолк и, нервно сглотнув, отвел взгляд. – Только, пожалуйста, Бри ничего не говорите.

Я легонько тронула его за руку.

– Думаю, она и сама понимает. Ты просто хочешь знать наверняка.

Он смотрел на кухонную дверь, за которой Бри напевала «Клементину» под веселое лепетание сына.

– Одно дело – понимать. И совсем другое – слышать своими ушами.

Глава 22
Огненный крест

Мужчины ушли. Джейми, Роджер, мистер Чишолм и его сыновья, братья Маклауды… они исчезли еще до рассвета, оставив лишь крошки от торопливого завтрака да грязные следы на крыльце.

Джейми вставал и одевался так тихо, что редко меня будил. Обычно целовал перед уходом и шептал на ухо пару ласковых слов; его прикосновения и запах вплетались в мои сны.

Сегодня он меня не разбудил.

Эта миссия досталась мальчишкам Чишолм и Маклауд, которые на рассвете затеяли битву под моим окном.

Оглушенная криками, я подпрыгнула на кровати и невольно зашарила вокруг в поисках шприца и марлевых тампонов. На мгновение показалось, будто я снова в больнице. Тут я учуяла запах дыма, а не спирта и медикаментов, и увидела помятое сине-желтое одеяло, одежду, мирно висящую на колышках, и полузакрытые ставни, из-под которых пробивался бледный солнечный свет. Дома. Я дома, в Ридже.

Внизу распахнулась дверь, и крики затихли, сменившись топотом и приглушенным смехом.

– Вот так-то, – довольно заявила миссис Баг, разогнавшая бунтовщиков. Дверь хлопнула – и скрип дерева с лязгом стального засова возвестил о начале нового дня.

Спустившись, я обнаружила, как эта милая женщина жарит тосты, варит кашу и при этом громко сетует на беспорядок, царивший в кухне. Ее возмущала не сама грязь – чего еще ждать от мужчин? – а то, что Джейми ее не разбудил, чтобы она приготовила им приличный завтрак.

– Как же он выдержит дорогу? – кипятилась миссис Баг, укоряюще помахивая вилкой. – Такой крупный солидный мужчина – а уехал, перекусив на скорую руку черствой лепешкой и глотком молока?!

Бросив сонный взгляд на гору грязной посуды, я прикинула, что «крупный солидный мужчина» и его спутники слопали не меньше двух дюжин кукурузных булочек, целую буханку хлеба с фунтом свежего масла, банку меда, миску изюма и ведро парного молока.

– Вряд ли он так уж голоден, – пробормотала я. – А кофе готов?

Старшие дети Чишолма и Маклауда спали в кухне. Они давно проснулись, и возле скамьи теперь лежала горка одеял. Запахи еды тем временем растекались по дому, и сверху тоже послышался шум – вставали женщины с младшими детишками. В окнах замелькали любопытные личики.

– А вы отмыли свои грязные лапы, а, маленькие дикари? – рыкнула миссис Баг. Она указала ложкой из-под каши на лавки возле стола. – Если да, заходите и садитесь. И только попробуйте не вытереть ноги!

В мгновение ока все скамьи и стулья были заняты; миссис Чишолм, миссис Маклауд и миссис Аберфельд, позевывая, принялись поправлять своему потомству рубашки и платки, вытирать обслюнявленными пальцами грязные щеки и приглаживать растрепанные волосы.

Миссис Баг порхала между столом и очагом, торопясь накормить десяток голодных ртов. Должно быть, в прошлой жизни она была синицей.

– Вы утром видели Джейми? – спросила я, когда она снова взялась за чайник, в другой руке держа большую колбаску.

– Увы, нет, – покачала та головой. – Я не знала, что они уходят. Слышала, как мой старик поднялся, но решила, он просто в уборную идет. Однако он так и не вернулся, а когда я встала, оказалось, что все уже ушли… Эй, положи на место!

Заметив, как шестилетний Маклауд тянется к банке с джемом, миссис Баг огрела его колбаской.

– Может, на охоту пошли? – робко предположила миссис Аберфельд, кормя овсянкой маленькую дочку. Женщине было лет девятнадцать, и она ужасно стеснялась более зрелых товарок.

– Лучше бы нарубили леса и занялись стройкой. – Миссис Маклауд подняла ребенка к плечу и похлопала по спинке. Откинув с лица прядь седых волос, она криво усмехнулась. – Не подумайте ничего, миссис Фрейзер, мы ценим ваше гостеприимство, но не хотелось бы всю зиму путаться у вас под ногами. Джорджи! А ну оставь сестру в покое, не то пожалеешь!

Я, будучи не в лучшем расположении духа, сонно пробормотала в ответ что-то вежливое. Мне тоже не улыбалась мысль привечать в своем доме с десяток человек.

В письме губернатора заявлялся недвусмысленный приказ: все здоровые мужчины должны вступить в ряды милиции и к середине декабря явиться в Солсбери. Тут уж не до стройки. Впрочем, надеюсь, Джейми что-нибудь придумает. А то котенок все время прятался в моем шкафу с медицинскими инструментами, а кухня каждое утро походила на полотно Иеронима Босха.

Зато воздух прогревался быстрее, и теперь здесь было тепло и шумно. В такой толпе я не сразу заметила лишние лица.

– Ты что тут делаешь? – поразилась я, увидев в углу свою дочь, завернувшуюся в пыльный плед.

Она сонно моргнула и поправила Джемми, увлеченно сосущего молоко, невзирая на шум и суету.

– Посреди ночи к нам заявились Мюллеры. Восемь человек. Они плохо говорят по-английски, но, как я поняла, их па позвал.

– Правда? – Я потянулась за кусочком пирога с изюмом, уведя его из-под носа юного Чишолма. – Они все еще здесь?

– Угу… Спасибо, мама. – Она взяла у меня половинку пирога. – Да. Па забрал Роджера до рассвета, но Мюллеры ему, судя по всему, пока не нужны. Когда Роджер ушел, старый Мюллер поднялся с пола, сказал: «Bitte, Maedle» – и лег рядом со мной. – Брианна залилась румянцем. – Так что я решила прийти сюда.

– О. – Я не сдержала улыбки. – Это, наверное, Герхард.

Старик фермер не понимал, почему должен морозить кости на твердом полу, если в теплой кровати есть место.

– Наверное, – пробурчала Брианна, набив рот. – Я знаю, он безобидный, но все же…

– Да уж, – иронично согласилась я.

Герхард Мюллер был патриархом большой семьи немцев, жившей между Риджем и Салемом. И безобидным этого человека я бы не назвала.

Джейми рассказывал о скальпах, прибитых к двери его сарая. Женских скальпах, с длинными черными волосами. «Совсем как живые, – сказал тогда Джейми. – Словно птицы, пришпиленные к стене». А белый скальп Герхард принес мне, завернув в тряпку, намокшую от крови… Нет, он вовсе не безобидный. Я сглотнула, проталкивая пирог в пересохшее горло.

– Как бы там ни было, они явно голодны, – объявила миссис Чишолм. Она держала в руках соломенную куколку, мокрую пеленку и извивающегося младенца – и при этом умудрялась потягивать кофе. – Надо бы прибраться здесь, пока немцы не учуяли завтрак и не стали ломиться в дверь.

– А нам есть чем их кормить? – встревожилась я, припоминая, сколько мяса осталось в коптильне. Еще две недели гостеприимства – и запасы растают как дым.

– Конечно, есть, – бодро заявила миссис Баг, ворочая ломтики колбасы на шипящей сковородке. – Сейчас все доделаю, и можете их звать. Ну-ка ты, muirninn³², – она постучала лопаткой по плечу восьмилетней девочки. – Сбегай в подвал, принеси картофеля. Немцы картофель любят.

Я доела кашу и принялась собирать грязные чашки, а миссис Баг безжалостно выметала с кухни мусор и детей, выдавая при этом десятки поручений Лиззи и миссис Аберфельд – кажется, молодую маму звали Рут, – судя по всему, назначив их своими помощницами.

– Давайте помогу… – начала я робко, но миссис Баг покачала головой и взмахнула метлой в мою сторону.

– Забудьте, миссис Фрейзер! У вас и так достаточно дел… Эй! Куда это вы на чистую кухню в грязных сапожищах?! Вон отсюда, и не вздумайте показываться, пока не оботрете их как следует!

Герхард Мюллер в сопровождении детей и племянников в замешательстве застыл у порога. Миссис Баг, ничуть не смущаясь разницы ни в языке, ни в росте (он был выше на целую голову), скорчила гримасу и яростно указала метлой на его сапоги.

Я приветливо махнула ему рукой и, воспользовавшись моментом, сбежала.

* * *

Итоги инвентаризации погреба меня подбодрили. К счастью, все оказалось не так плохо, как я думала: запасов должно хватить на зиму, хотя щедрую руку миссис Баг придется-таки ограничить.

Кроме четырех окороков, там нашлись копченые бока, целая полка сушеной оленины и половина свежей туши. Под закопченной крышей гроздьями уродливых цветов висели большие связки потрошеной рыбы. Соленая хранилась в десятке бочек, еще в четырех – свинина. В большом глиняном кувшине – топленое сало; в тех, что поменьше, – нутряной жир и зельц… Насчет последнего я, правда, сомневалась.

Зельц я делала по рецепту одной из женщин Мюллеров в переводе Джейми – но никогда прежде его не видела и не была уверена, что он должен выглядеть именно так. Я подняла крышку и принюхалась; тухлятиной вроде не пахло, только чесноком и перцем. Надеюсь, от отравления трупным ядом мы не умрем, хотя, пожалуй, первым я угощу Герхарда Мюллера.

– Как вы можете привечать этого злодея? – ужаснулась в свое время Марсали, когда Герхард с сыновьями пару месяцев назад наведывался в Ридж. Зная о судьбе индианок, она с отвращением разглядывала немцев.

– А что мне делать? – возмутился в ответ Джейми, не донеся ложку ко рту. – Перестрелять всех Мюллеров, потому что одним Герхардом дело не обойдется, и прибить их скальпы к своему сараю? Боюсь, перестанут доиться коровы.

Марсали, не оценив шутку, сердито нахмурила брови.

– Пусть так. Но принимать их в своем доме, словно друзей!.. – Она перевела взгляд на меня. – Женщины, которых он убил… они же были вашими подругами!

Я переглянулась с Джейми и пожала плечами. Он помолчал, медленно помешивая суп, чтобы собраться с мыслями.

– Герхард совершил ужасный поступок. Но он мстил. Мне тоже следует ему мстить?

– Нет, – тут же отозвался Фергус. Он взял Марсали за руку, не давая ей продолжить спор, и ласково улыбнулся жене. – Французы никогда не ищут мести.

– Не все, – пробормотала я, вспоминая графа Сен-Жермена.

Марсали, однако, не хотела сдаваться.

– Хмм… Вы так говорите, потому что лично вас это не затронуло, да? – Джейми удивленно нахмурился, и она пояснила: – Те женщины… Если бы на их месте была ваша семья? Я, Лиззи, Брианна…

– Тогда я бы вмешался, – ровно произнес Джейми. – Но то была семья Герхарда.

Он встал из-за стола, оставив суп недоеденным.

– Фергус, ты все?

Тот поднял миску и допил содержимое через край, дергая кадыком на загорелом горле.

– Oui. – Он вытер рот рукавом. Встал и дернул Марсали за прядку светлых волос, выбившихся из-под чепчика. – Не переживай, chéri. Если кому приглянется твой скальп, я сделаю из его мошонки кисет для табака.

Марсали раздраженно фыркнула и хлопнула мужа по руке, но разговор о Герхарде Мюллере больше не заводила.

Я подняла тяжелый кувшин с зельцем и поставила возле двери, чтобы не забыть на обратной дороге. Интересно, приехал ли с Герхардом его сын, Фредерик? Скорее всего, да, парню уже лет двадцать, в таком возрасте жаждут приключений. Молодая жена Фредерика и их новорожденный сын умерли от кори – а Герхард решил, что заразу на их дом наслали индейцы.

Нашел ли Фредерик себе новую жену? Наверное. А если нет… Среди приехавших недавно арендаторов есть две молоденькие девушки. И Лиззи, само собой. Возможно, Джейми захочет подобрать им мужа.

Ларь с кукурузой был полон на три четверти, вот только мышиный помет вокруг навевал неприятные мысли. Муки маловато – всего восемь мешков. Надо попросить Джейми съездить на мельницу…

Еще мешок риса и бобов, по бушелю кедровых, грецких и серых орехов. Горка сушеной тыквы, мешок овсяной и кукурузной муки, по галлону яблочного сидра и уксуса. Кувшин соленого сливочного масла, еще один – свежего, корзина круглых козьих сыров, выменянных на ежевику и смородину. Остальные ягоды я засушила вместе с диким виноградом или сварила из них варенье, припрятав в кладовой, подальше от детей.

Мед. Я замерла, поджимая губы. Двадцать галлонов чистого меда, а еще четыре банки с сотами, которые ждали своей очереди переплавиться в свечи. Все это хранилось в «родильном» загоне, куда не могли добраться медведи. Вот только там частенько бывали дети, чтобы покормить животных. Подозрительно липких мордашек и рук я пока не замечала, но надо бы предупредить возможные набеги.

Судя по запасам, голодать нам зимой не придется. Меня больше волновала нехватка витаминов. Каштановая роща совсем осыпалась. Свежей зелени мы не увидим еще месяца четыре, хотя на грядках у меня оставались репа и капуста.

Погреб под домом был полон. В нем пахло землистым картофелем и сладкой репой с едкими нотками лука и чеснока. У задней стены стояли две большие бочки с яблоками, возле которой виднелись отпечатки детских ног.

На стропилах висел дикий виноград, медленно превращающийся в изюм. Ягод было много, хотя нижнюю часть гроздьев уже общипали до голых стеблей. В общем, цинги нам можно не бояться.

Я побрела домой, пытаясь посчитать про себя, сколько продуктов выделить Джейми для его милиции, а сколько – оставить женщинам и детям. Пока сложно сказать, все зависит от того, большой ли отряд он соберет и возьмут ли мужчины свои собственные припасы. Хотя полковником был Джейми, и именно ему надлежит кормить людей, надеясь в будущем когда-нибудь получить компенсацию.

Не в первый раз я пожалела, что знаю о революции так мало. Долго ли еще просуществует Ассамблея?

Брианна медленно расхаживала вокруг колодца, сосредоточенно шевеля бровями.

– Сейчас делают металлические трубы? – спросила она. – У римлян они были, но…

– В Париже и Эдинбурге я их видела, по ним отводили дождевую воду с крыш. Правда, в колониях не встречала; если они здесь и есть, то стоят баснословно дорого.

Как и другие металлические изделия, вроде подков и гвоздей, привозимые из далекой Британии.

– Хмм… По крайней мере, люди знают, что это такое. – Она прищурилась, вычисляя угол наклона между колодцем и домом. – Я могла бы сделать насос. Как-нибудь провести воду. – Она зевнула, сонно моргая от яркого света. – Боже, как я устала. Джемми ревел всю ночь, а едва он успокоился, заявились Мюллеры. Кажется, я вообще не спала.

– Мне это знакомо, – сочувственно кивнула я и рассмеялась.

– Я что, была капризным ребенком? – с улыбкой спросила Брианна.

– Не то слово, – заверила я, шагая к дому. – А где Джемми?

– Он у…

Брианна застыла, хватая меня за руку. Я обернулась, и живот свело от страха.

– Что… Господи боже, это что такое?

Крест. Большой крест, футов семь высотой, из ободранных сухих сучьев, перевязанных веревкой, торчал рядом с голубой елью, охранявшей дом. Не бросался сразу в глаза, но ненавязчиво довлел над окружающим, как ларец со святыми дарами в церкви. Однако веяло от него не покоем и благоговением, а зловещим чувством страха.

– У нас что, ожидается собрание секты?

Брианна дернула уголком рта, пытаясь обратить все в шутку. Крест пугал ее не меньше моего.

– Не слыхала о таком.

Судя по аккуратной работе, крест сколотил Джейми. Ветви он выбрал самые ровные, тщательно их обстругал, заострил концы. На крестовине сделал выемки, а узел завязал со старанием моряка.

– Может, па решил основать свою собственную религию? – Брианна тоже узнала руку мастера.

Из-за угла вдруг вылетела миссис Баг. При виде нас она застыла, разинув рот. Я невольно съежилась, ожидая очередной отповеди, и Брианна сдержанно хихикнула.

– А, вот вы где, мэм! Я только что сказала Лиззи, какой стыд, какой ужасный позор, что эти отродья перерыли весь дом, разбросав повсюду свои объедки, – даже в кабинете хозяйки, а Лиззи говорит мне…

– Что? В моем медицинском кабинете?! Как?! Что они сделали?

Забыв про крест, я поспешила к дому. Миссис Баг бежала за мной по пятам, непрерывно тараторя.

– Я поймала там двух чертенышей, которые играли в крикет с вашими бутылочками и яблоками, и, уж будьте уверены, хорошенько надрала им уши. Будут теперь знать, как переводить хорошую пищу, та аж вся сгнила и…

– Мой хлеб!

Я рванула в коридор и распахнула дверь операционной, чтобы увидеть, как все внутри сияет чистотой – включая столешницу, на которой еще утром лежали последние образцы для выведения пенициллина. Теперь та была совершенно пустой, дубовую поверхность отдраили до царапин.

– Такая гадость была! – возмущалась за моей спиной миссис Баг. Миниатюрная шотландка чопорно поджимала губы. – Повсюду плесень, все аж синее, и…

Я сделала глубокий вдох и стиснула кулаки, чтобы ненароком ее не придушить.

– Миссис Баг… – начала я, еле сдерживая крик, – я очень ценю вашу помощь, но не могли бы вы…

Распахнувшаяся входная дверь шарахнула по стене рядом со мной.

– Старая карга! Как ты посмела тронуть моих детей!

Повернув голову, я нос к носу столкнулась с миссис Чишолм, красной от ярости. Она наперевес держала метлу, а за ее юбку цеплялись два детеныша с перемазанными от слез мордашками. Меня она и вовсе не заметила, глядя лишь на миссис Баг, ощетинившуюся, точно ежик.

– Ты и твои драгоценные детки! – возмущенно выпалила миссис Баг. – Раз уж произвела их на свет, надо и воспитать должным образом, а не бросать на произвол судьбы, а то носятся от чердака до подвала, как стая диких обезьян, и хватают своими липкими ручонками все, что не приколочено!

– Ну, ну, миссис Баг, вряд ли они хотели… – вмешалась я, но мой голос потонул в воплях троих Чишолмов, причем старшая орала громче всех.

– Да кто ты такая, чтобы называть моих деток ворами, старая nettercap!³³

Выставив перед собой метлу, несправедливо обвиненная мать двинулась вперед. Я быстро влезла между ними.

– Миссис Чишолм, – примиряюще подняла я руку, – Маргарет, честное слово, я уверена, что…

– Как ты меня назвала? – Миссис Баг дрожжевым тестом раздувалась на глазах. – Меня – богобоязненную женщину и ревностную христианку? И ты смеешь разговаривать так с теми, кто старше и лучше тебя и твоего проклятого племени, которое в лохмотьях шлялось по горам, не имея за душой даже ночного горшка?!

– Миссис Баг! – завопила я, оборачиваясь уже к ней. – Нельзя…

Миссис Чишолм до ответа не снизошла, просто взмахнула метлой и ринулась на противника. Я перехватила другой конец метлы, и Маргарет, не в силах оттолкнуть меня в сторону, просто принялась истошно тыкать палкой поверх моего плеча.

Миссис Баг, чувствуя себя в безопасности, скакала за моей спиной, точно шарик от пинг-понга.

– Голодранцы! – кричала она, надрывая легкие. – Попрошайки! Цыгане!

– Миссис Чишолм! Миссис Баг! – умоляла я, но меня никто не слушал.

– Kittock! Mislearnit pilsh!³⁴ – ревела миссис Чишолм, безумно размахивая метлой. Дети плакали на два голоса. Так продолжалось бы еще долго, только Маргарет – женщина весьма грузная – вдруг наступила мне на ногу.

У меня лопнуло терпение. Увидев, как я сверкнула глазами, миссис Чишолм выронила метлу и попятилась.

– Ха! Распутная дура! Ты и твои…

Пронзительные вопли миссис Баг за моей спиной вдруг затихли, я обернулась и увидела, как Брианна, должно быть обежавшая вокруг дома и зашедшая через кухню, зажимает ей рот и приподнимает над полом, а та, выкатив глаза, истошно колотит ногами. Бри подмигнула мне и попятилась, унося свою пленницу.

Я повернулась к миссис Чишолм, намеренная с ней разобраться, – но та, взмахнув серыми юбками, уже исчезала за углом вместе со своим потомством. Метла валялась у моих ног. Я подняла ее, зашла в кабинет и закрыла за собой дверь.

Зажмурив глаза, ухватилась руками за пустой стол. Ужасно хотелось ударить кого-нибудь – и я замолотила кулаками по столешнице.

Какого черта со мной творится? Да, вмешательство миссис Баг вывело меня из себя, но не настолько же… А миссис Чишолм со своим выводком рано или поздно уйдет из моего дома… Надеюсь.

Сердце стучало уже медленнее, но колючки раздражения крапивницей еще щипали кожу. Чтобы успокоиться, я заглянула в шкаф – только бы любопытные руки не дотянулись до его содержимого.

Нет, там все было в порядке. Бутылочки, отполированные до блеска – солнечный свет играл на синих и зеленых боках, – стояли на месте, обратив ко мне аккуратно подписанные этикетки. С пучков сушеных трав смахнули пыль, но развесили каждую на свой гвоздик.

Вид лекарств меня утешил. Я прикоснулась к баночке с мазью против вшей, чувствуя себя скупцом, лелеющим свои сокровища.

Спиртовая лампа, пузырьки с лекарствами, микроскоп, большая пила для ампутации, баночка с нитками для швов, мешочек с паутиной – все выстроилось по полкам, точно разношерстные новобранцы перед сержантом. Пусть миссис Баг и позволяла себе слишком много, зато хозяйкой она была отличной.