Kitabı oku: «Огненный крест. Книга 2. Зов времени», sayfa 4

Глава 63
Журнал хирурга

Пункт 28: Хирург обязан вести журнал и записывать сведения о каждом поступившем человеке: имя, роту, день обращения за помощью, день выписки.

Из «Устава лагеря»

Прохладный ветерок коснулся щеки, и я вздрогнула, хотя день стоял теплый. В голову пришла абсурдная мысль, что меня коснулось перышко, словно мимо по своим мрачным делам пролетел Ангел смерти.

– Чушь, – буркнула я вслух.

Эван Линдси услышал и тут же глянул на меня – мимолетно. Он, как и все остальные, глазел на восток.

Люди, не верящие в телепатию, никогда не служили в армии и не ступали на поле битвы. Что-то передается от человека к человеку, когда войско готово выдвигаться. Это чувство звенит в воздухе; наполовину страх, наполовину нетерпение, оно щекочет кожу и вгрызается в позвоночник, словно вдруг нахлынувшая похоть.

Вестника еще не было, но я знала, что он появится. Что-то где-то случилось.

Все словно вросли в землю в ожидании. Меня охватило страшное желание пошевелиться, развеять чары, руки так и чесались что-то сделать. Котел закипел, и вода ждала своего часа, накрытая куском чистой ткани. На пне стоял мой медицинский сундучок. Я откинула его крышку и в который раз принялась бездумно перебирать содержимое, хотя прекрасно знала, что там все в порядке.

Атропин, белладонна, настойка опия, лавандовое масло, масло можжевельника, болотная мята, язвенник… и коричневая бутылочка спирта. Без него никак. В фургоне у меня стоял целый бочонок.

Краем глаза я уловила движение. Джейми. Его рыжие волосы вспыхнули в лучах солнца, проникающих сквозь листву деревьев, под которыми он проезжал. Он то наклонялся шепнуть кому-то слово, то касался чьего-то плеча, словно волшебник, возвращающий статуи к жизни.

Я замерла, сжав передник в пальцах. Джейми шутил и подбадривал, небрежно касаясь рук людей, и все же в нем чувствовалась напряженность. Когда он в последний раз стоял с армией, ждал приказа о наступлении?..

У Каллодена, с содроганием подумала я, и волоски на руках встали дыбом, бледные в лучах весеннего солнца.

Раздался топот копыт, затрещали кусты. Все развернулись на звук, сжимая в руках оружие. А потом дружно вздохнули и удивленно забормотали, когда первый всадник появился на поляне, наклоняя ярко-рыжую голову, чтобы не зацепить кленовую ветвь.

– Господи Иисусе! – воскликнул Джейми на всю поляну. – А она-то какого черта здесь делает?!

Мужчины, узнавшие ее, рассмеялись, и напряжение треснуло, словно лед. Плечи Джейми немного расслабились, однако навстречу он пошел с крайне мрачным видом.

К тому времени, как Брианна остановила лошадь и спрыгнула с седла рядом с Джейми, я тоже успела к ним приблизиться.

– Что… – начала я, но Джейми уже подошел к дочери вплотную и, схватив ее за руку, быстро и тихо говорил по-гэльски.

– Простите, мэм, она настояла… – Из зарослей показалась вторая лошадь, на которой с виноватым видом сидел чернокожий парень, Джошуа, конюх Иокасты. – Я не смог ее остановить, миссис Шерстон тоже. Мы очень старались.

– Ясно, – вздохнула я.

Щеки Брианны, выслушивающей отповедь отца, пылали, но садиться на лошадь и уезжать она не собиралась. Она что-то ответила, тоже по-гэльски, и Джейми попятился, будто его оса в нос ужалила. Брианна коротко кивнула, довольная результатом, и отвернулась. Тут она увидела меня, и ее лицо осветила широкая улыбка.

– Мама!

Брианна меня обняла. От нее слабо пахло свежим мылом, воском и терпентином. На подбородке виднелся след голубой краски.

– Здравствуй, милая. Откуда ты приехала?

Я поцеловала Брианну в щеку и отступила, радуясь ее появлению, несмотря ни на что. Одета она была очень просто: в коричневое платье из грубого домотканого полотна. Длинные рыжие волосы были собраны в косу. За спиной, на шнурке, висела соломенная шляпа.

– Из Хиллсборо. Вчера у Шерстонов были гости, за ужином они рассказали, что здесь расположился ваш лагерь… вот я и приехала. Привезла немного еды, – она махнула на набитые седельные сумки, – и трав из сада Шерстонов, может, тебе пригодятся.

– Да, чудесно. – Я почувствовала спиной, как надо мной возмущенно навис Джейми. – Э-э… не подумай, что я тебе не рада, солнышко, но скоро здесь начнется битва и…

– Знаю. – Румянец, так и не схлынувший с ее щек, стал ярче. – Ничего страшного. Я приехала не сражаться. Иначе надела бы бриджи.

Брианна бросила взгляд за мое плечо, откуда донеслось громкое фырканье в сопровождении хохота братьев Линдси. Я тоже не сдержала улыбки.

– Я останусь с тобой, – произнесла она тише и коснулась моей руки. – Придется ухаживать за ранеными… я помогу.

Я колебалась. Если дело дойдет до сражения, лишние руки мне пригодятся. Брианна, разумеется, не медсестра, зато знала о микробах и антисептиках, а это в каком-то смысле важнее, чем анатомия или физиология.

Бри расправила плечи, пробежала взглядом по лицам собравшихся в тени клена мужчин.

– Где Роджер? – спросила она спокойно.

– В порядке, – заверила ее я, надеясь, что так и есть. – Утром Джейми отправил его на ту сторону реки, под белым флагом, чтобы он привел Эрмона Хазбенда для разговора с губернатором.

– Он там? – Брианна невольно повысила голос, потом взяла себя в руки. – У врага? Если их можно так назвать.

– Он вернется. – Джейми стоял рядом со мной, рассматривая дочь без удовольствия, но смирившись с ее присутствием. – Не волнуйся, малышка. Под белым флагом его никто не тронет.

Внезапно побелев, Бри вскинула голову, вглядываясь в сторону реки.

– А этот флаг ему поможет, когда начнется стрельба?

Ответом, который она знала и сама, было «скорее всего, нет». Джейми даже не стал произносить это вслух, как и то, что стрельбы, возможно, получится избежать. Воздух потяжелел и пропитался едкими запахами просыпанного пороха и человеческого пота. Все замерло в ожидании.

– Он вернется, – повторил Джейми мягче и убрал с лица Брианны упавшую прядку волос. – Обещаю, милая.

Она внимательно посмотрела на отца и молча кивнула. Поцеловав дочку в лоб, Джейми отошел к Робу Бирнсу.

Бри глянула ему вслед, а потом развязала шнурок своей шляпы и присела рядом со мной на камень. Руки ее слегка дрожали. Брианна глубоко вздохнула и зажала их между колен.

– Я могу сейчас помочь? – спросила она, кивнув на открытый сундучок. – Что-нибудь принести?

Я покачала головой:

– Нет, у меня все есть. Остается только ждать, – скорчила я гримасу. – Самое сложное.

Брианна что-то буркнула, неохотно соглашаясь, и с хмурым видом оценила мои приготовления: костер, кипящую воду, раскладной стол, большой набор инструментов и маленькую сумку с предметами первой необходимости.

– А что там? – Она легонько ткнула ботинком холщовую сумку.

– Спирт и бинты, скальпель, щипцы, пила для ампутации, жгуты. Если получится, раненых будут приносить ко мне или к другим хирургам. Но если придется отправиться на поле боя к тяжелораненому, все необходимое должно лежать наготове.

Брианна сглотнула и вновь побледнела так, что на носу резко выделилась россыпь веснушек. Затем набрала было воздух, чтобы заговорить, и вдруг подозрительно принюхалась. Длинный нос шевельнулся, словно хоботок муравьеда.

Я тоже чувствовала этот запах – из рощи доносилась вонь свежих испражнений.

– Такое часто бывает перед сражением, – тихонько пояснила я, стараясь не смеяться над тем, как дочь кривится. – У бедняг расстройство.

Взгляд Брианны вновь начал блуждать по поляне, от одного человека к другому. Я знала, о чем она думает. Как такое возможно? Как смотреть на человека, целого и живого – вот он наклоняется к товарищу, тянет руку за флягой, то хмурясь, то улыбаясь, – и понимать, что скоро он будет ранен… или убит?

Тому, кто не видел, такого и не представить. Но можно помнить… Я кашлянула, надеясь отвлечь нас обеих.

– Что ты сказала своему отцу, а? Когда приехала, вы заговорили по-гэльски.

– А, ты про это. – Веселый румянец оживил бледное лицо Брианны. – Он стал меня ругать: мол, что за игру я затеяла, хочу оставить своего ребенка сиротой, раз рискую своей жизнью, как и Роджер. – Она смахнула прядь рыжих волос, что настойчиво лезла ей в рот, и слегка раздраженно улыбнулась. – Ну, я и сказала ему, что если здесь так опасно, а он не против твоего присутствия, то он что, хочет ставить сиротой меня?

Я тихо рассмеялась.

– Ты ведь здесь в безопасности, правда? – Брианна оглядела лагерь. – В тылу?

– Да. Если сражение подойдет слишком близко…

Донесся топот копыт, и весь лагерь встрепенулся. Прибыл вестник – мальчишка-адъютант Триона, запыхавшийся и бледный от возбуждения.

– Будьте наготове! – крикнул он.

– А мы чем с самого утра заняты, а? – нетерпеливо отозвался Джейми. – Что, бога ради, происходит?

Как выяснилось, на переговоры с губернатором прибыл священник от регуляторов.

– Священник? – перебил Джейми. – Квакер?

– Не знаю, сэр, – ответил адъютант. – Священник по имени Колдуэлл, преподобный Дэвид Колдуэл.

Несмотря на религиозную принадлежность посла, Трион остался непоколебим: он не может и не будет договариваться с толпой, точка. Пусть регуляторы разойдутся, и тогда он обещает рассмотреть все жалобы, предоставленные должным образом. Однако регуляторы обязаны разойтись в течение часа.

– Можешь-будешь в коробке́? – пробормотала я. Ожидание почти выбивало меня из колеи.

– Или у лисы в норе?¹ – Джейми снял шляпу, и рыжие волосы ярко вспыхнули на солнце.

Бри сдавленно хихикнула.

– Не может и не будет толпу он знать, – тихо отозвалась она в тон. – Не может и не будет… убивать?

– А вот это Трион может, – заметила я вполголоса. – И боюсь, что будет.

В сотый раз за утро я глянула на ивы, за которыми исчез Роджер.

– Час, – повторил Джейми слова адъютанта и тоже посмотрел на ивы. – Сколько еще осталось?

– Около получаса. – Адъютант, вдруг показавшийся еще младше своих лет, сглотнул и надел шляпу. – Я должен возвращаться, сэр. Слушайте пушку, сэр, и удачи вам!

– И вам, сэр.

Джейми коснулся руки адъютанта на прощание, а потом хлопнул коня по крупу своей шляпой, отправляя его в галоп.

Лагерь ожил. Люди проверяли и перепроверяли заряженные ружья, расстегивали и застегивали пряжки, натирали до блеска значки, отряхивали от пыли шляпы и крепили к ним кокарды, подтягивали и подвязывали чулки, встряхивали фляги, проверяя, не испарилось ли их содержимое за последние четверть часа.

Суета оказалась заразной. Я опомнилась, вновь перебирая бутылочки, словно бусины четок. Их названия звучали в голове, как слова пылкой молитвы. Розмарин, атропин, лаванда, гвоздичное масло…

Среди суматохи выделялась одна Бри – сидела неподвижно на камне, не сводя глаз с деревьев вдалеке. Я расслышала, как она что-то пробормотала, и обернулась.

– Что там?

– Этого нет в книгах.

Брианна стиснула руки, лежащие на коленях, будто могла усилием воли заставить Роджера появиться из завесы ивовых ветвей. Она вскинула подбородок, указывая на поле, деревья, людей вокруг нас.

– Этого, – произнесла она, – нет в книгах по истории. Я читала о Бостонской бойне в исторических книгах там и в газетах здесь. Но ни слова не видела ни о губернаторе Трионе, ни о Северной Каролине, ни о реке Аламанс. Значит, ничего не будет, – воскликнула она отчаянно. – О крупном сражении обязательно написали бы. А раз не написали… значит, ничего не будет. Ничего!

– Надеюсь, ты права, – отозвалась я и почувствовала, как холодный страх слегка отступил.

Наверное, так и есть. Ну, или произойдет мелкая стычка. Революция разразится всего через четыре года, и даже небольшие конфликты, предшествовавшие ей, были хорошо известны.

Бостонская бойня случилась чуть больше года назад. Уличная драка, столкновение между толпой горожан и взводом нервных солдат. Несколько оскорбительных выкриков, несколько брошенных камней. Первый случайный выстрел, беспорядочная стрельба. Пять погибших. Об этом писали, причем весьма предвзято, в одной из бостонских газет. Я читала ее у Иокасты; кто-то из друзей прислал ей экземпляр.

Двести лет спустя незначительный инцидент увековечили в детских учебниках, как доказательство растущего недовольства колонистов. Я оглядела готовящихся к битве мужчин. Если здесь произошло сражение, в котором королевский губернатор усмирил, по сути, мятеж налогоплательщиков, уж конечно, об этом должны были написать!

По крайней мере, так логично предположить… Я с тревогой понимала, что история просто не оценила значимость того, что вот-вот случится.

Джейми стоял возле привязанного к дереву Гидеона. Он собирался идти в бой пешим, со своими людьми, и сейчас вытаскивал из седельной сумки пистолеты, укладывая запасные заряды в мешочек на поясе. Я вдруг страшно захотела его коснуться, что-то сказать. Я пыталась переубедить себя, что Бри права, что ничего не произойдет, что никто даже не выстрелит… но на берегах Аламанса собрались три тысячи вооруженных мужчин, готовых пролить кровь.

Я оставила Брианну, которая по-прежнему сидела на камне и смотрела на лес, и поспешила к нему.

– Джейми…

Я коснулась его руки. Она как будто превратилась в высоковольтный провод. Под изоляционным покрытием кожи гудела энергия, готовая вырваться ослепительной вспышкой. Говорят, отпустить такой провод невозможно. Жертва прикипает к нему, не в силах пошевелиться и спастись, пока поток электричества выжигает мозг и сердце.

Джейми накрыл мою руку ладонью.

– Моя красавица, – чуть улыбнулся он. – Пришла пожелать мне удачи?

Я как можно шире улыбнулась ему в ответ, хотя изнутри меня сжигал тот самый ток.

– Не могу отпустить тебя, не сказав… хоть что-то. Думаю, «удачи» сойдет. – Слова застряли в горле, на них у меня просто не было времени. И наконец я сказала только самое важное. – Джейми… я тебя люблю. Будь осторожен!

Он говорил, что не помнит Каллоден. Распространяется ли потеря памяти на те часы перед битвой, когда мы сказали друг другу «прощай»?.. Я взглянула ему в глаза и поняла, что нет.

– «Удачи» сойдет, – произнес он и сжал мою руку, точно так же прикипев к потоку, что циркулировал в наших телах. – Но «я тебя люблю» куда лучше.

Джейми коснулся моих волос, лица, глядя на меня так, словно хотел запечатлеть мой образ, – если наша встреча окажется последней.

– Может настать день, когда мы вновь разлучимся, – тихо проговорил он, невесомо дотронувшись до моих губ. – Но не сегодня.

Из-за деревьев донеслись звуки горна, пронзительные, как клекот дятла. Брианна по-прежнему сидела на камне, неподвижная, словно статуя, и смотрела на лес.

Глава 64
Сигнал к атаке

Примечание: на марше выстрел трех пушек служит сигналом для боевого построения, а пяти – сигналом к атаке.

«Порядок сражения», У. Трион

Роджер неторопливо отошел от лагеря регуляторов, заставляя себя не оглядываться. В его сторону выкрикнули несколько оскорблений и угроз, а потом толпа потеряла к нему интерес и вернулась к собственным распрям.

Отойдя подальше, Роджер остановился. Голова кружилась от гулявшего по телу адреналина. Стоя в кольце враждебных лиц, он ничего, ровным счетом ничего не чувствовал. Теперь, на безопасном расстоянии, ноги начали трястись, а кулаки свело от напряжения.

Похоже, ночной перелет над Ла-Маншем под зенитным огнем не очень и страшен…

Однако он жив, он вернется домой к жене и сыну. Мысль вызвала странные чувства: пробирающее до самых костей облегчение и глубокую, неожиданную тоску об отце, которому не так повезло.

Легкий ветерок обдавал влажные волосы долгожданной прохладой. И рубашка, и сюртук пропитались потом, а платок будто норовил удушить. Роджер скинул сюртук, дрожащими пальцами сорвал с шеи ткань и замер, закрыв глаза и наслаждаясь свободой, пока тошнота наконец не отступила.

Он вызвал в памяти образ Брианны – она стоит с Джемми на руках в дверном проеме, ее влажные от слез ресницы, печальные глаза малыша, – и его настиг отголосок чувства, испытанного в лачуге с Хазбендом: видение красоты и радость, которые успокоили разум и облегчили душу. Надо к ним вернуться, вот все, что имело значение.

Роджер открыл глаза и, подняв с земли сюртук, отправился дальше.

Он не привел Хазбенда к Джейми, однако цели добился. Возможно, толпа регуляторов – армия из них никакая, что бы там ни думал Трион – попросту разойдется по домам, лишившись даже слабого подобия предводителя.

Или нет. В бурлящем котле отчаяния и злости мог возникнуть новый лидер, способный повести их вперед. Вспомнились слова, смутно доносившиеся сквозь стук в дверь лачуги.

«У нас нет времени!»

«Колдуэлл вернулся от губернатора!»

«Час, Эрмон! Он дал нам всего час!»

– Черт, – выругался вслух Роджер.

Дэвид Колдуэлл, пресвитерианский священник, который поженил их с Бри. Наверняка это он от имени регуляторов отправился на переговоры с Трионом. И получил лишь предупреждение.

Всего час. Чтобы разойтись мирно? Или чтобы ответить на ультиматум?

Роджер сунул шейный платок в карман, к неиспользованному белому флагу. Не важно, что означал этот час, – ему самому уж точно пора уходить.

Стоял ясный и жаркий день, пропахший сочной зеленью. Мысли о лагере регуляторов гудели в голове, словно шершни, и мешали оценить красоты вокруг. И все-таки глубоко внутри еще жило то спокойствие, которое он вынес из лачуги. Роджер размышлял об этом по пути к реке, даже не замечая колючие заросли ежевики.

Удивительно, думалось ему. Ведь, в сущности, ничего необычного, сверхъестественного не произошло. Однако он никогда не забудет то, что произошло. Удастся ли объяснить это Брианне…

Свисающая ветвь чуть не задела лицо, и Роджер отвел ее в сторону. Даже в столь простом действии он с удивлением отметил, насколько листва гладкая на ощупь, как изящны ее изгибы и остры зубчики. Вновь накатили отголоски той пронзительной красоты, слабые, но узнаваемые. Видела ли подобное Клэр? Видела ли она красоту в телах, которых касалась? Не потому ли она стала целительницей?

Хазбенд видел наверняка. И увиденное только подтвердило его квакерские принципы, поэтому он покинул поле битвы, неспособный ни чинить насилие, ни его поощрять.

А принципы самого Роджера? Если он и раньше не собирался ни в кого стрелять, то теперь и подавно.

В воздухе до сих пор висели весенние ароматы. Мимо пролетела беззаботная синяя бабочка. День оставался прекрасным, однако иллюзия спокойствия рассеялась. Роджер еще чувствовал запах пота, грязи и страха, которые окружали лагерь регуляторов.

А принципы Джейми Фрейзера? Он частенько задумывался о мотивах Фрейзера, к которому его влекла как личная симпатия, так и профессиональный интерес историка. Роджер принял решение: он не причинит никому вреда намеренно, хотя предполагал, что ему, при необходимости, придется защищать свою жизнь. А Джейми?

Роджер был практически уверен, что Джейми сочувствует делу регуляторов. Вдобавок вряд ли его тесть предан Короне. Ни один человек, переживший Каллоден и его последствия, не будет считать себя обязанным хранить верность королю Англии, не говоря уже о чем-то большем. Нет, дело не в Короне. Может, в Уильяме Трионе?

Явно не преданность, исходящая из личных мотивов… однако некие обязательства все равно присутствовали. Трион призвал Джейми Фрейзера, и тот откликнулся. Но оказавшись здесь, станет ли он сражаться?

А как иначе? Он должен вести вперед своих людей, и если начнется битва… Роджер оглянулся, словно мог увидеть над деревьями облако гнева, окружавшее регуляторов. Да, Джейми придется сражаться, невзирая на его мнение об этой затее.

Роджер попытался представить, как направляет ружье на человека, ничем его не обидевшего, и спускает курок. Или, еще хуже, рубит соседа саблей. Например, бьет по голове Кенни Линдси. Но воображение его подвело. Неудивительно, что Джейми хотел прибегнуть к помощи Хазбенда, прежде чем все начнется.

Впрочем, Клэр однажды упоминала, что в молодости Джейми сражался во Франции в качестве наемника. То есть, скорее всего, убивал людей, которые ни в чем перед ним не провинились. Как…

Роджер скользнул под завесу ивовых ветвей, за которыми скрывался брод, и услышал голоса. На берегу реки находилась группа женщин, сопровождавших лагерь. Некоторые стирали, наклонившись над водой, другие относили мокрые вещи к деревьям и кустам, чтобы развесить. Роджер мимоходом скользнул по ним взглядом, как вдруг заметил… Что? Что там?

Вот. В ней не было ничего примечательного – и все же она выделялась среди других женщин, словно кто-то обрисовал ее силуэт черными чернилами на фоне потока воды и цветущей зелени.

– Мораг, – шепнул Роджер, и его сердце радостно забилось. Жива.

Он почти выбрался из-под ив, когда наконец задумался, что творит. Впрочем, уже было поздно.

Несколько женщин глянули в его сторону, еще несколько настороженно замерли. Но Роджер был один и без оружия, а их – около двадцати, и мужья, в случае чего, располагались неподалеку, поэтому женщины наблюдали за ним просто с любопытством.

Она стояла неподвижно по колено в воде, подобрав юбку. Его узнала, однако виду не подала. Остальные женщины на всякий случай отступили, и лишь Мораг осталась на месте, среди порхающих стрекоз. Из-под чепца выбилась прядь каштановых волос, из рук свисала забытая мокрая сорочка. Роджер вышел из воды и остановился перед ней.

– Миссис Маккензи, – тихо произнес он. – Рад встрече.

Она улыбнулась краем рта. Глаза у нее были карими. Роджер раньше этого не замечал.

– Мистер Маккензи, – отозвалась Мораг и коротко кивнула.

Роджер лихорадочно соображал. Надо ее предупредить, но как? Не в присутствии же остальных… Сообразив, он схватил плавающую у ее ног одежду и пошел с ней к берегу. Мораг поспешила следом.

– Вы что творите? – воскликнула она. – Эй, верните мою одежду!

Роджер дошел до пролеска и небрежно уронил вещи на куст, все же постаравшись, чтобы они не испачкались.

– Да что вы себе позволяете, воруете? – возмутилась раскрасневшаяся Мораг. – А ну отдайте!

– Я ничего не ворую, – заверил ее Роджер. – Просто хочу поговорить с вами наедине.

– М-да? – подозрительно глянула Мораг. – И о чем?

Роджер улыбнулся. Худая, с загорелыми руками и здоровым цветом лица, одета она была чисто и утратила тот мертвенно-бледный затравленный вид, который имела на «Глориане».

– Я хотел спросить, все ли у вас хорошо, – тихо произнес Роджер. – И как ваш сын… Джемми?

Имя заставило его вздрогнуть, и на мгновение образ Брианны с сыном в дверном проеме наложился на воспоминание о Мораг с ребенком на руках в полумраке трюма.

– А-а… – Ее подозрение немного ослабло, сменившись неохотным осознанием, что у Роджера есть право на подобный вопрос. – У нас все хорошо… у обоих. И у моего мужа тоже, – подчеркнула она.

– Рад слышать, – вновь заверил ее Роджер. – Очень рад. – Он подыскивал слова, чувствуя себя неловко. – Я… я думал о вас порой… гадал, все ли в порядке. А сейчас… вот решил спросить.

– Понимаю. Ну, большое вам спасибо, мистер Маккензи. – Мораг серьезно взглянула в его глаза. – Я знаю, что вы для нас сделали. Я не забуду. И молюсь за вас каждую ночь.

– Ох. – Роджеру показалось, будто что-то легкое толкнуло его в грудь. – Э-э… спасибо.

Временами он задавался вопросом, думает ли Мораг о нем. Помнит ли поцелуй, который он подарил ей в трюме, ища ее тепла, чтобы спастись от пробирающего до костей одиночества? Роджер закашлялся, покраснев от воспоминания.

– Вы… живете неподалеку?

Мораг покачала головой, и какая-то мысль заставила ее сжать губы.

– Жили… ну, теперь это не важно. – Она вдруг деловито принялась снимать одежду с куста, встряхивая ее, прежде чем свернуть. – Большое спасибо за ваше беспокойство, мистер Маккензи.

Разговор был явно окончен. Роджер вытер ладони о бриджи и переступил с ноги на ногу, не желая уходить. Он должен ей рассказать… однако, найдя ее вновь, он почему-то не хотел просто предупредить ее и следовать дальше своей дорогой. В нем кипело любопытство… и странное ощущение связи.

Может, не такое уж и странное. Все-таки эта маленькая загорелая женщина была его семьей. Единственным человеком его крови, которого он знал после смерти родителей. И все-таки очень странное, понял он, когда взял ее за руку. Она ведь была его далеким предком.

Мораг напряглась, пытаясь отстраниться, но Роджер держал крепко. Ее кожа была холодной от воды, а под его пальцами бился пульс.

– Подождите, прошу. Всего мгновение. Мне… мне нужно вам рассказать… кое-что.

– Нет, не нужно. Я не хочу.

Она потянула руку сильнее и выдернула ее из ладони Роджера.

– Ваш муж. Где он?

Ему в голову пришла запоздалая мысль. Если Мораг не живет поблизости, значит женщины у реки, и она в том числе, действительно сопровождают лагерь. Мораг не шлюха, значит, она последовала за мужем, то есть…

– Он очень близко!

Мораг отскочила на шаг назад, поглядывая на оставшееся белье. Между ней и кустом стоял Роджер, мимо которого надо было пройти, чтобы забрать нижние юбки и чулки.

Вдруг осознав, что она его боится, Роджер поспешно схватил наугад какие-то вещи.

– Простите. Ваша стирка…

Роджер сунул ей одежду, Мораг машинально ее схватила. Что-то упало – детская рубашка, – и они оба наклонились, звонко столкнувшись лбами.

– Ай! Святая дева! – Мораг схватилась за голову, не забывая одной рукой прижимать к себе чистые вещи.

– Боже, все в порядке? Мораг… миссис Маккензи, с вами все в порядке? Простите!

Роджер коснулся ее плеча, прищурившись от боли, затем наклонился за маленькой рубашечкой и тщетно попытался отряхнуть ее от грязи. Удивленно моргнув, Мораг невольно рассмеялась.

Столкновение каким-то образом разрушило напряженность. Мораг хоть и отступила, но уже не боялась.

– Ничего. – Она шмыгнула носом, вытирая глаза, а потом осторожно коснулась назревающей шишки. – У меня крепкий череп, как всегда говорила мама. А вы как?

– Нормально. – Роджер дотронулся до своего лба и вдруг остро осознал, что он повторяет изгиб лба напротив. – И у меня крепкий череп, – улыбнулся Роджер, чувствуя себя нелепо счастливым. – Семейная черта.

Он осторожно протянул Мораг испачканную рубашечку.

– Простите, – снова извинился он. – Ваш муж. Я спросил о нем потому, что… он ведь из регуляторов?

Мораг вскинула бровь:

– А вы разве нет?

Конечно. Кто же еще мог быть на этой стороне Аламанса? Войска Триона в полном боевом порядке заняли луг на другом берегу, а здесь, словно пчелы, роились регуляторы, без предводителя и без управления, гудящая от гнева масса, готовая к насилию.

– Нет, – ответил Роджер. – Я с ополчением.

Он махнул в сторону дыма от костров армии Триона, за рекой. В глазах Мораг вновь отразилась тревога.

– Об этом я и хотел вам сказать. Предупредить вас и вашего мужа. Губернатор настроен серьезно, он привел организованную и вооруженную армию, у него пушки.

Роджер наклонился к Мораг, передавая ей оставшиеся чулки. Она протянула руку, не сводя с него выжидающего взгляда.

– Он собирается подавить мятеж любой ценой. Отдан приказ убивать в случае сопротивления. Понимаете? Вы должны передать мужу, заставить его уйти, прежде… прежде, чем что-нибудь случится.

Мораг побледнела и невольно прижала руку к животу. Влага от стираных вещей промочила ее муслиновое платье, и Роджер заметил под ним небольшую выпуклость, круглую и гладкую, как дыня. Он ощутил укол страха, будто мокрые чулки в руках Мораг проводили электричество.

«Жили… ну, теперь это не важно», – сказала она. Мораг могла иметь в виду лишь то, что они переехали, но… она стирала и детские вещи, значит, сын с ней. А муж где-то в бурлящей толпе.

Одинокий мужчина вполне мог взять ружье и присоединиться к мятежу просто из скуки или на пьяную голову. Женатый и с ребенком так не поступил бы. Подобное говорило о серьезном недовольстве, последовавших за ним лишениях и обидах. А раз он привел и жену, и ребенка, значит, не сумел найти для них безопасного места.

Роджер подумал, что, скорее всего, у Мораг с мужем и вовсе не осталось дома. Если мужа покалечат или убьют, как она вырастит Джемми и еще не рожденного малыша? У нее здесь больше никого нет.

Вернее, есть, но она об этом не знает.

Роджер схватил ее за руку, притягивая к себе, преисполненный желанием защитить Мораг и ее детей. Он уже однажды их спас и спасет снова.

– Мораг, – произнес он. – Выслушайте меня. Если что-то случится, что угодно, найдите меня. Если вам что-нибудь понадобится. Я о вас позабочусь.

Она всмотрелась в его лицо, и меж ее бровей залегла небольшая морщинка. Роджера охватило непреодолимое желание установить с Мораг физическую связь – не только ради него самого, но и ради нее. Он наклонился и очень нежно ее поцеловал.

А затем, открыв глаза и подняв голову, понял, что смотрит через плечо Мораг на изумленное лицо еще одного своего предка.

– А ну отошел от моей жены!

Уильям Бакли Маккензи с громким треском выскочил из кустов. На его лице застыло зловещее выражение. Он был высоким, почти как Роджер, на плечах бугрились мышцы. Остальные детали казались неважными, учитывая, что у него, вдобавок, был нож. Все еще в ножнах на поясе, но Уильям многозначительно положил ладонь на рукоять.

Роджер сдержал порыв сказать: «Это не то, что вы думаете». Так и было, однако объяснить свой поступок внятно ему все равно не удалось бы.

– Я не хотел проявить неуважение, – произнес он и медленно выпрямился. Сейчас не следовало действовать резко. – Извините.

– Да? А что же ты этим хотел проявить, черт возьми?

Маккензи властно положил руку на плечо жены. Она вздрогнула – пальцы мужа впились в ее плоть.

– Я встретил вашу жену… и вас на борту «Глорианы», год или два назад. А когда увидел ее здесь, то решил спросить, как дела у вашей семьи. И все.

– Уильям, он не замышлял ничего дурного. – Мораг коснулась руки мужа, и болезненная хватка ослабла. – Он говорит правду. Разве ты его не узнаешь? Это он нашел нас с Джемми, когда мы прятались в трюме… Он принес нам еды и воды.

– Вы попросили меня о них позаботиться, – веско добавил Роджер. – Во время драки, когда моряки выбрасывали больных за борт.

– Да? – Маккензи немного расслабился. – Так это был ты? Не разглядел лица в темноте.

– И я вашего.

Зато сейчас Роджер его увидел. Значит, вот он, непризнанный сын Дугала Маккензи, бывшего военного вождя клана Маккензи из Леоха. Присмотревшись, Роджер легко различил широкие скулы и высокий лоб, которые Джейми Фрейзер унаследовал от клана своей матери. Ну, и рост – Маккензи был выше шести футов, почти вровень с Роджером.

Мужчина слегка повернулся, и в ярких зеленых глазах сверкнуло солнце. Роджеру захотелось прикрыть свои, чтобы Маккензи вдруг не осознал то же самое, что и он.

Впрочем, тот все равно отвлекся. Из кустов появились двое, беспокойные и грязные от долгой лагерной жизни. Один держал ружье, другой был вооружен лишь дубинкой, смастеренной из толстой ветки.

– Кто это, Бак? – спросил мужчина с ружьем, разглядывая Роджера с подозрением.