застолья эксцентричная, но еще вменяемая Алевтина Марковна, которую не раз таскали в Большой дом на беседы , проклинала трусость нынешней мрази , всех этих жалких конформистов, готовых жрать подачки властей и лизать отравленный мед с руки Гебухи … Ее слушали вполуха; время уже было не то, записываться в пикеты не торопились, все больше искали иностранных дипломатов – картинку продать, завязать знакомство на будущее – да стремились участвовать в квартирных выставках. Когда все перепились, только ленивый не запирался с Алевтиной Марковной в ванной. Вывалившись оттуда в полном беспорядке, она кричала: «Владислав Никитич, простите меня, я – курва, я – скотская женщина!» Супруг отвечал ей: «Что вы, Алевтина Марковна, какой мещанский вздор. Главное, что ваша высокая душа мне принадлежит безраздельно…»