«Камера наезжает!» kitabının incelemeleri

Почему-то эта повесть задела меня за живое. Автор пишет о своём опыте сотрудничества с кино, а, кажется, что о нашей жизни. Это грустный, порой даже чёрный, юмор и всё-таки правда. Причём самая современная, несмотря на то, что описанные в книге события произошли более тридцати лет назад. Так же и нынче всё покупается и продаётся сильными мира, т.е. состоятельными людьми. И вдохновение, и творчество, и так же трудно пробиться одарённому человеку. С детства в школе нас учили, что талант всегда пробьётся, а жизнь показала, что далеко не всегда. И Дина Рубина очень тонко об этой правде нам поведала. Большое ей спасибо!

Сюжет это уморительной книги и грустен, и абсурден, где-то возмутителен, где-то вполне потянет на сводку криминальных новостей. И при этом сама повесть создает абсолютно противоположное впечатление. Книга светла, в ней ни грамма тяжести, книга о молодости и о волшебстве.

Все волшебство заключено при этом в самой героине. Ее юмор, жизненная сила, душевное здоровье (я молчу про стиль и язык) – высшего сорта! Нелепые ситуации, в которые попадает главная героиня, от странице к странице становятся все абсурднее. Это похоже на сон – своей внешней пассивностью она, кажется, провоцирует события закручиваться все сильнее, окружающие ее персонажи раскрываются до самого дна своей души. При этом внутреннее «Я» героя не перестает анализировать, нет, – поэтизировать окружающую действительность, поднимая смешное до уровня трагического – и так же легко низвергая обратно.

Ни разу на протяжении повести героиня не изменила самой себе. Вместе с ней мы попадем в закулисье советского кинематографа, выстоим, забаррикадировавшись в номере гостиницы от пьяных негров, вместе с ней скорчимся с бритвой в руках в отчаянном порыве – и вместе спасемся, спасем себя, буквально за волосы вытащим из уныния и отчаяния – к абсолютно ничем не мотивированному свету и радости жизни.

Я не знаю, серьезная это литература или нет. Но в ней чувствуется талант и мастерство.

Люблю прозу Дины Рубиной, а здесь удивительно смешной и автобиографичный рассказ в котором очень много правды, смеха и слез

Алексей Федорычев

Не отпускает начальничек – конвойный ангел-хранитель с ухватками вертухая. Похабным тенорком прикрикивает: *Щиво!* и возвращает на жизненный этап. И тащит, навешивая пинков и пенделей. Тащит невыразимо долго. Правда, в верном направлении. Неужели на то самое Новодевичье? Хотя и в Иерусалиме быть похороненной красиво, черт возьми!

Пока же жизнь всё ещё бесконечна. Пока – надо столбенеть от счастья, глядя на скульптурно-складчатые холмы Иудейской пустыни.

А когда-то– давно и далеко– были азиатская провинция, Ташкент, *Узбекфильм* и неудавшаяся кино-лента (А ведь могла получиться такая роскошь! и родственники бы гордились *нашей девочкой!*).

Принудительные работы по преподаванию в Институте культуры аккомпанемента (О, сисилийсска песня!) к этому времени закончились; и дана взятка на вступление в кооператив, оказавшийся ненужным, а сама взятка безнадёжно обесценена (как и многие прочие).

Итак, производится, снимается, варганится кино:

(Тёртая и Верноподданная редактор Фаня Моисеевна, никогда не ошибающаяся величественная красавица лет семидесяти, которая всегда хотела как лучше; русский поэт-пьяница, охотно выдающий практические советы; студенты театрального института- ферганские гусары, напоминавшие пастухов; нежнейше -дружащие Стасик и Вячик – московские кинооператор и кинохудожник фильма –отчего-то камера постоянно сосредоточена на джинсах молодого героя фильма, а все снимаемые объекты упорно драпируются; снобиха-сценаристка, она же главная героиня и рассказчица повести; единственная в республике женщина-режиссёр Анжелла Фаттахова – маленькая грациозная женщина в джинсах, из тех, кого называют «огонь-девка», годам этак к пятидесяти; неосторожный её сын Маратик с пластикой, обретённой в студии каратэ; районная гостиница в Кадыргаче, где заселилась вся бестолковая кино-кодла, и беснующиеся там африканские студенты; немолодой местный актёр, одутловатый безнадёжный выпивоха в лаковых туфлях –так убедителен в образах главы мафии, Али-бабы и основоположника узбекской советской культуры! – в высшей степени интеллигентный и, вообще, душа-человек; изящная укладчица Виолетта– её вытянутые долгие медленные обвивающие друг друга ноги; полулежащий охранник студии за барьером, требующий *Пропск!*; приблудившийся известный артист, лениво отпускающий варианты озвучания кадра,–и каждый как жемчужина исполнительского мастерства; изумлённо-обиженный прототип героя фильма Саша –следователь и бард; композитор Шандор Каллош– монах в миру и граф,– с его изумительными оценками, произносимыми горьковско-ленинским говорком.

Благодаря композитору вся эта кино-история приобрела смысл и принесла героине ничего больше как счастливое замужество с преподавателем изостудии Борисом, способным подарить островок разумного существования и внутреннего покоя).

Киноэпопея закончена. Уведена или сама вышла за скобки. Уже осеняют иные виды, купюры, континенты.

А теперь – Склон Масличной горы. И до Новодевичьего бесконечно далеко. Ещё не по всем ведомостям и векселям оплачено, и вникнуть надо в оставшееся время во многое, да и всё ещё немало любопытного вокруг…