Kitabı oku: «Говорящий свёрток – история продолжается», sayfa 4
Глава 9. Спасение утопающих
Перенесемся теперь на мгновение (а что такое мгновение? – может быть как раз одна глава этой книги?), так вот, перенесемся обратно в Мифландию, где мы оставили её жителей в прямо скажем незавидном положении.
Дождь лил нескончаемым потоком, и соответственно вода продолжала постепенно прибывать. Всё короче становились верхушки деревьев и башни замка, и всё меньше становился, некогда огромный, Холм Лунных Тельцов. Повсюду, куда ни кинь глаз, плавали по поверхности воды пробки и бутылки, оторвавшиеся от, как вы можете догадаться, пробочных и бутылочных деревьев.
Поразмыслив, Ха-Ха решил приспособить их к делу. Русалкам было велено собирать бутылки над водой и под водой, опорожнять их, и, накрепко заткнув подходящей пробкой, приносить на берег, к тому месту, где неустанно кипела работа над строительством гигантского плота – по сути – плавучего города, на котором теперь предстояло разместиться всем жителям волшебной страны. Отдельные плоты, выдуманные из лунного желе, соединяли крепкими бревнами, и затем скрепляли всю конструкцию веревками из паутины. Этими же веревками, наполненные воздухом бутылки подвязывали снизу к конструкции, чтобы повысить её плавучесть – и, соответственно – грузоподъемность.
Из пещеры Ха-Ха прибыли по воздуху – на огнёвочных судах – многочисленные сородичи Дульчибеллы – пауки. Они производили огромное количество паутины, из которой маленькие дракончики, под руководством драконихи Табиты, вили многожильные крепкие веревки. Чтобы концы их не пушились и не распускались, дракончики осторожно прижигали их своим легким огненным дыханием.
Пауки распевали славные старинные песни. Не единожды была исполнена баллада о борще, но было и множество других песен, о которых жители волшебной страны раньше никогда и не слыхивали. Особенно запомнилась слушателям печальная песнь о тысячелетней Геометрической черепахе, узор на панцире которой послужил образцом для создания самой совершенной на свете паутины. Песнь, как и полагается, исполнялась нараспев:
ПЕСНЬ О ТЫСЯЧЕЛЕТНЕЙ ГЕОМЕТРИЧЕСКОЙ ЧЕРЕПАХЕ
Панциря твой.
Геометричен узор.
Мечтаю.
Соединю.
Тысячи нитей.
В стаю.
Соединю.
Все города.
И веси.
Соединю.
Замыслы все.
И песни.
Переплету.
Радости.
И печали.
Ты посмотри.
Видишь.
Зачем мы ждали.
Ты посмотри.
Видишь.
Чего боялись.
Ты посмотри.
Где мы теперь.
Оказались.
Соединю.
Всю красоту.
В сети.
Остановлю.
Пламя войны.
Этим.
Панциря твой.
Геометричен узор.
Мечтаю.
Переплету.
Остановлю.
Растаю.
Однако, песнь эта показалась Ха-Ха уж слишком печальной в сложившихся обстоятельствах, и он попросил пауков вспомнить что-нибудь повеселее. Призадумавшись, один старый, видавший виды паук, по прозвищу Чпырь, вспомнил превесёлую песнь о паутинных батутах, которые в его детстве плели для него, братьев, и соседских детей их родители, родовитые пауки клана Спайдершмидтов. На удалУю песнь, восхваляющую упругость паутины и высоту прыжка, собрались заинтересованные слушатели. Особенно заманчивой эта история, конечно, показалась юным дракончикам, грифончикам, горностайчикам, и жабятам, которые настойчиво потребовали старого паука сплести им вот именно такой вот ровно баутут, причём сплести немедленно. Бывалый паук Чпырь Спайдершмидт растерянно оглядывался, надеясь получить поддержку от своих сородичей. Быстро оказалось, что искусство плетения паутинных батутов давно забыто, и восстановить его по памяти ни Чпырь, и никто из заслуженных пауков не в состоянии. Однако, дракончики пыхтели, грифончики хлопали крыльями, горностайчики горланили, а жабята жали на жалость.
Волей-неволей, пришлось паукам уступить, и отвлечься на некоторое время от постройки многоплота. Впрочем, пауки не даром слывут самым искусными в мире ткачами. Через какие-нибудь четверть часа, первый небольшой батут был изготовлен, и немедленно опробован безумно обрадовавшейся детворой, правда в порядке строгой очереди, за соблюдением которой внимательно следила Табита. Чпырю пришлось клятвенно пообещать, что на многоплоту пауки со временем сплетут ещё несколько больших батутов.
– Ребяты, – умоляюще заверил он, прижимая к груди четыре из имеющихся восьми лап, – пожалуйста, нам необходимо вернуться к постройке многоплота, вы же видите, как быстро прибывает вода. На плоту мы сделаем такой батутище, что он будет способен выдержать не только дракончика, но даже и вполне взрослую дракониху, если ей вдруг тоже захочется немного полетать.
– Ну, знаете! – немедленно вспыхнула Табита, выдыхая небольшие язычки пламени, – Ну, знаете, во-первых, я совсем не так уж много и вешу! А во-вторых, я и так прекрасно летаю в свои годы, даже если некоторым это сложно себе представить! – возмущение Табиты разгоралось на глазах. – И нету рядом моей любимой Пенелопы, и никто меня теперь не утешииииит, ааааа…. – всё больше распалялась она. Теперь она уже вовсю выдыхала огонь, и одновременно рыдала, и её крупные слезы, летевшие во все стороны, тут же тушили воспламеняющуюся вокруг траву.
Ситуация становилась пожароопасной, а уж чего-чего, но пожара, способного уничтожить их таким трудом сооружаемый плот – им точно сейчас точно нельзя было допустить. Пришлось вмешаться Ха-Ха, а затем и многоопытной грифонихе Бретте. Вдвоем, строгостью и лаской, им с трудом удалось утихомирить разбушевавшуюся Табиту. И то сказать, вода прибывала и прибывала, ситуация становилась все напряжённее, и нервы у кого-то начинали потихоньку сдавать. Меж тем, для Ха-Ха это был важный повод задуматься о защите их огромного судна от пожаров – ведь теперь, и возможно очень надолго – многоплот становился их единственным домом и землей.
Наверное, впервые за всю историю Мифландии, в одном месте собрались практически все её жители. Грифоны обсуждали с горностаями особенности рытья туннелей в разных породах почвы. Единороги просили огнёвок полетать вокруг, любуясь перламутровыми переливами на своих рогах. Дракончики и жабы, ненадолго отрываясь от работы чтобы размяться, азартно соревновались в прыжках в длину и высоту. Лунные тельцы, моргая и поводя рожками, с удивлением смотрели на столь пёстрое собрание на своём домашнем холме.
Для полноты собрания не хватало разве что фениксов, улетевших от наводнения на вершины Горы Эхх, а также оборотней и василисков. Отсутствию последних, нужно признаться, собравшиеся обитатели Мифландии были скорее рады – ведь это были, как вы помните, весьма неприятные создания. Барражирующие огнёвочные суда вскоре выяснили, что василиски, оборотни, мандрагоры, и блуждающие огоньки, объединив усилия, сплели из веток исполинских размеров гнездо, и сейчас дрейфуют где-то на просторах Поющего моря.
Меж тем, на Холме Лунных Тельцов кипела работа, и стоящий на воде «многоплот» рос на глазах. Ха-Ха, поначалу ужасно расстроенный тем, каких бед наделали его поспешные заклинания, окончательно взял себя в руки и сосредоточился на решении текущих задач. Не будем забывать, всё-таки он был очень мудрым волшебником, хотя и слегка рассеянным. Он с удовлетворением вышагивал по растущему многоплоту, что-то, бормоча, прикидывая, додумывая, и выдумывая из лунного желе недостающие элементы конструкции.
При помощи грифонов и тележек, которые они предусмотрительно прихватили, на плот было доставлено некоторое количество плодородной земли, с использованием которой Ха-Ха разбил аккуратные грядки для культивации лунной моркови. Как известно, урожай лунной моркови обычно снимается лишь раз в год, но Ха-Ха надеялся усовершенствовать её, создав скороспелый сорт. Совершенно неизвестно, сколько жителям страны придется провести на плоту, и нужно было озаботиться решением продовольственной проблемы. Отдельную плантацию Ха-Ха учредил для грибов с лимонно-жёлтыми шляпками в чёрный горошек. Вообще-то, никто в волшебной стране не употреблял их в пищу, и не знал их предназначения, однако Ха-Ха с таким невозмутимым и сосредоточенным видом обустроил для них просторные отельные грядки, что все подумали, что волшебник знает, что делает, и постеснялись спросить. Для единорогов, и лунных тельцов, Ха-Ха также высадил на многоплоту несколько больших лужаек быстрорастущей травы, а для огнёвок – разбил великолепные клумбы, пестрящие цветами всех цветов радуги.
Жабы, грифоны, и горностаи начали выстраивать на теперь уже совершенно огромном многоплоту лёгкие деревяные конструкции, которые теперь послужат им домами. Конечно, в Мифландии всегда тепло. Им также не грозил сейчас и дождь, ведь теперь он шел исключительно над верхушками башен замка, едва выступающими из воды. И все же спать под открытым небом было непривычно и неуютно, и жители волшебной страны, каждый на свой манер, принялись обустраивать свои новые жилища.
Грифонам, к их расстройству, пришлось отказаться от использования тяжелых каменных конструкций, но они оказались большими мастерами и деревянного строительства, и уже через несколько часов на плоту стали вырастать их искусно собранные, крепкие и легкие домики. Однако было очевидно, что полноценное строительство, по сути, нового города на плоту займет гораздо больше времени, чем теперь у них теперь оставалось.
Вода продолжала прибывать, и, волей-неволей, теснящимся на вершине холма обитателям приходилось потихоньку перебираться на многоплот. По указанию Ха-Ха, работы на плоту были остановлены, и жители сосредоточились на заготовке и погрузке строительного материала – бревен, лунного желе, мотков паутины, пробок, бутылок, и всякого прочего.
Вскоре, удивлённо мотавшие головой лунные тельцы, подгоняемые горностаями, жабы, под предводительством Этельреда, несущие Великие книги, а за ними и горностаи, грифоны, пауки, огнёвки, дракончики, и наконец, сам волшебник Ха-Ха, подхватив последние пожитки (не забыв конечно и про батут), перешли на борт многоплота – их новый дом, и новую сушу.
Дощипав, сколько успели на прощание, сочной травы, спокон веку растущей на лунном холме, один за другим покидали исчезающий на глазах клочок суши единороги, гулко отстукивая копытами по необъятной палубе. В тот момент, когда прибывающая вода окончательно закрыла вершину холма, Король Единорогов последним вступил на борт плавучего города. Чуть замочив задние копыта, он прыгнул, его перламутровый рог ярко блеснул в солнечных лучах, и волшебная страна, казалось, навсегда скрылась под пучиной бесконечно прибывающей воды.
Глава 10. Так да раз-так
Итак, друзья, коль скоро жители волшебной стороны на время оказались в относительной безопасности, перенесемся теперь обратно, в селение Диакофта, и посмотрим, как идут дела у команды Попугая и инженеров. Как вы помните…
Иайоргос и Попугай той же ночью отправились на поиски Пенелопы. Попугай, окрыленный ожиданием скорой встречи с ней, упражнялся в словесности, и тихонько напевал самые неожиданные песни. Его безупречная память помогла Иайоргосу отыскать дорогу даже в темноте, и ещё в предрассветный час они уже подошли к уютному, встроенному в склон горы домику, буквально нависавшему над самым синим морем, в котором проживали Пенелопа и её отец.
Попугай поднялся на высоту второго этажа, опустился на подоконник распахнутого окна, заглянул в комнату, и тихонько постучал клювом по ставне. Потом ещё раз, и ещё, и ещё… Наконец, в углу комнаты послышалось какое-то шевеление, на мгновение показались в лунном луче и тут же исчезли рыжие кудри, и снова наступила тишина. Попугай прислушался. Пенелопа снова мирно засопела.
– Кхе-кхем! – тихонько, но настойчиво прокашлялся он. – Пенелопа, просыпайся! – проскрипел он громким шёпотом.
– Пня-мня…, – не просыпаясь, проныла Пенелопа. – сбоку ящичек, деревящичек… – Пенелопа перевернулась на другой бок, и минуту спустя снова послышалось сонное сопение.
– Пенелопа, проснись! – чуть погромче заскрипел Попугай. – Мифландия! Наводнение!
– Там… – откликнулась все ещё спящая Пенелопа, – положите… на комод, – и снова засопела.
Попугай задумался. Понятное дело, он не хотел поднимать шум на весь дом. Ещё не хватало разбудить дядю Генри. Однако же, Пенелопу необходимо было поскорее растолкать. Во-первых, их уже ждали, неподалеку от паровозихи, остальные члены экспедиции. Во-вторых, ей, конечно, нужно было выбраться из дому пораньше, пока взрослые ещё спали. Попугай перелетел на спинку кровати, и позвал ещё:
– Пенелопа! Полундра! Карамба! Катастрофа! Драматургия! Землетрясение! – бешеным шепотом выкрикивал Попугай, надеясь затронуть какую-нибудь яркую и пугающую тему, которая заставила бы Пенелопу проснуться.
Но нет, Пенелопа не просыпалась, отвечая на все его старания только посапываниями, бессвязными звуками, и, в лучшем случае, ленивыми подергиваниями.
– Хм, – задумчиво нахмурился Попугай, – Двойка, в четверти!
Пенелопа в ужасе открыла глаза. Однако, на неё смотрела не строгая преподаватель математики, а её старый знакомый Попугай. Протирая глаза, и окончательно просыпаясь, она радостно протянула к нему руки.
– Попугай! Как же я рада тебя снова видеть! Ты представляешь – мне сейчас приснилась математичка! Брр… в первый раз со мной такое, кошмар.
– Эмм, – усмехнулся Попугай, – ну и крепко же ты спишь, скажу я тебе. Спасибо твоей математичке, а то бы я, кажется, будил тебя до вечера.
– Что-то случилось? – окончательно проснувшись, Пенелопа начала догадываться, что говорящие волшебные Попугаи не появляются на твоей кровати посреди ночи просто так, без веской на то причины, – Снова василиски?
– Кхем, нет, на этот раз проблема, пожалуй, посерьезнее. Большая беда в Мифландии, нужна твоя помощь.
– А ребята? – воскликнула Пенелопа. Во-первых, она уже успела по ним соскучиться. Во-вторых, ей совершенно не хотелось бы сейчас оказаться без Саймона и Питера, один на один с проблемой Мифландии, которая была оказывается «посерьезнее» василисков.
– За ними уже отправился Станополус, – отмахнулся крылом Попугай, – собирайся скорее, Иайоргос ждет внизу.
– Станополус? Иайоргос? Кто это?
– Инженеры, я всё расскажу по пути, собирайся же, – нетерпеливо проскрипел Попугай.
В других обстоятельствах, Пенелопа, пожалуй, взбесилась бы от такого обращения. Представьте себе, вас поднимают до рассвета, на самом интересном месте, когда вам как раз снится математичка, играющая роль пирата на школьной постановке во время землетрясения. Вы только продрали глаза, вы не причесаны, не завтракали, не умывались, и главное – толком ещё не поспали. А вам ничего не объясняют, и требуют немедленно собраться и куда-то бежать, кого-то спасать, без Питера, без Саймона, да ещё и с какими-то незнакомыми инженерами.
Однако же, Пенелопа понимала, что дело серьезное. Кроме того, предыдущие приключения, в которых Пенелопе приходилось удирать от огнедышащего василиска с единорожком на руках, выводить на чистую воду профессионального шпиона, побывать в плену у оборотней… словом, это была уже не совсем та Пенелопа, которая ещё казалось бы совсем недавно, вместе с Питером с Саймоном, обнаружила на берегу моря Говорящий сверток.
Пенелопа быстро и тихо собрала всё необходимое в свой походный рюкзак: спальник, лёгкая трёхместная палатка, складной коврик, миниатюрный набор канов с чайничком, кружка, ложка, газовая горелка, теплые носки… Так скоро, что Попугай даже не успел как следует удивиться, Пенелопа уже была готова к выходу, одетая в лёгкие походные штаны, майку, непромокаемую курточку и лихо, набекрень натянутую бейсболку. Папе она оставила короткую записку: «Уехала к подруге Рокотелле в Арнеа, сходим с друзьями в небольшой поход, не переживай, целую, дочка».
Чтобы не будить отца, Пенелопа спустилась через окно, по имевшейся у неё на такой случай раскатной веревочной лестнице. Иайоргос тихонько присвистнул:
– Хорошенькие дела! – прошептал он басовитым шепотом. – В наше время кудрявые девчонки твоего возраста выходили обычно через дверь.
– Ничего, я привычная, – откликнулась Пенелопа, и включила карманный фонарик, – идём в Диакофту? – деловито осведомилась она.
– Так точно, – пробасил Иайоргас, – всё больше понимая, что перед ним не совсем обычная девочка.
– Отлично, я тут знаю одну короткую дорогу, – и Пенелопа смело шагнула прямо в заросли шипастого кустарника. Казалось, свет её фонарика раздвигал колючие ветки, прокладывая дорогу. Что ж – Пенелопа была у себя дома, и Иайоргасу с Попугаем пришлось довериться и последовать следом за бойкой девчонкой. По пути Попугай, насколько успел, обрисовал Пенелопе всю катастрофичность положения волшебной страны.
Всё ещё стояло ранее утро, когда путники, следуя короткой Пенелопиной дорогой, добрались до мастерской, где застали остальную команду и инженеров в состоянии полной растерянности.
Как вы помните, лихорадочные сборы продолжались всю ночь, вперемешку с горячими обсуждениями возможных вариантов спасения Волшебной страны. И вот, как раз в тот момент, когда Ксантиппос и Димитрис, перебивая друг друга, подошли к самой захватывающей части сооружения воображаемого гигантского насоса для откачивания бесконечно поступающей дождевой воды, горностай Лётчик, ошеломленный внезапным прозрением, широко вскинул лапки, остановив таким образом их бурную беседу, и с большими, круглыми от ужаса глазами, страшно просипел:
– Всё пропало!
Ксантиппос, Димитрис, Фенелла и Дульчибелла – все посмотрели на него в испуге и непонимании.
– В чем дело, горностайчик? – вкрадчиво пропела Дульчибелла. В самом деле, было совершенно непонятно, что такое должно было случиться вот именно сейчас, посреди ночи, что Лётчик вдруг решил, что «всё пропало».
– У нас ничего не выйдет, – сокрушенно опустил лапки Лётчик, – мы совсем забыли… ведь подземный проход в Мифландию слишком узок. Ни один взрослый, а тем более… – горностай покосился на долговязого Димитриса, – в общем, ни одному взрослому ЧЕ-ЛО-ВЕ-КУ там просто не НЕ ПРО-ЛЕЗТЬ, – обреченно заключил он.
Вся компания потрясенно замолчала. Ещё минуту назад казалось, что они уже почти знают, что делать. А если не знают – то непременно придумают – только бы поскорее добраться до волшебной страны. И вот, в один момент, все их запылавшие надежды рухнули. Как же они сразу об этом не подумали! Ведь действительно, проход между горным туннелем и Мифландией был чрезвычайно узок. Даже Пенелопа протискивалась там с некоторым трудом, что уж говорить про взрослого человека, будь он хоть сто раз инженер.
И вот, как раз в эту минуту всеобщего отчаяния, та самая Пенелопа показалась на пороге мастерской, в компании с неунывающим Попугаем и Иайоргосом. Её золотые кудри, казалось, добавили света в и без того ярко освещенную ночную мастерскую. Лётчик, Дульчибелла, и Фенелла восторженно приветствовали её появление, и Ксантиппос и Димитрис тоже невольно заулыбались внезапному появлению большеглазой веснушчатой девчонки.
Казалось бы – ведь все пропало. Инженерам, как выяснилось, не попасть в волшебную страну, а значит целый удивительный мир, населенный диковинными, мифическими, чудесными существами, остается в огромной опасности, один на один с бесконечно наступающей водой, созданной одним единственным неудачным заклинанием доброго, но такого рассеянного волшебника Ха-Ха.
И все-таки, глядя в глаза златокудрой улыбчивой Пенелопе, поверить в такое оказалось невозможно. Не ясно почему, но стало почему-то ясно, что выход найдется. Во всяком случае, уж сама-то Пенелопа доберется до Мифландии, а это уже немало. И Попугай, к тому же инженеры дадут им с собой необходимое оборудование… Только вот никак не смогут доставить до места событий свои инженерные мозги, а без них…
Не успела наша пестрая команда про все это как следует подумать, как в самом углу мастерской, заваленной всевозможным хламом… (только вот, пожалуйста, никогда не говорите инженерам, что их мастерские, гаражи, дачи… ну… и просто любые и всякие места их обитания бывают завалены ХЛАМОМ. Уверяю вас, они очень обидятся, и вообще-то правильно сделают. Ведь то, что для обычного человека кажется бессмысленной старой железякой, у инженера может вызывать целый калейдоскоп мыслей о полезном её применении. И пускай даже эта железяка годами валяется без дела, не спешите, дамы, дети, и господа, судить о её достоверной ненужности…).
Но, впрочем, мы немного отвлеклись. Как уже было сказано, в самом углу мастерской, заставленной разными, самыми нужными, приборами, деталями, запасными частями, и прочими необходимыми в любой уважающей себя мастерской предметами – раздался железный грохот. Дело было в том, что со старой железной бочки из-под паровозных гудков свалилась железная крышка, с выцветшим, но вполне узнаваемым изображением мадам Гортензии. Громыхая и дребезжа, крышка выкатилась на середину мастерской, и, немного покатавшись, с новым грохотом повалилась набок, отвлекая на себя внимания от собственно бочки. И, самое главное, дело было в том, что из этой бочки показалась, задумчиво поправляя очки, сосредоточенная, светловолосая, мальчишечья голова.
Дождавшись, пока отгремит, наконец, увлеченная неожиданным путешествием железная крышка с изображением мадам Гортензии, и НЕ дожидаясь лишних вопросов от честнОй компании, мальчишечья голова уверенно произнесла:
– Я поеду.
– Так да раз-так, – только и смог вымолвить на это Иайоргас.
Пожалуй, даже для наших, видавших виды друзей, это было уже слишком. Первой, не выдержав, расхохоталась огнёвка Фенелла. А огнёвки, надо отдать им должное, смеются весьма заразительно. Вслед за ней загрохотала разноголосым смехом и вся наша пестрая компания.
Бывает, что калейдоскоп событий совершенно сбивает с толку, не только героев повествования, но и читателя, и даже, откроюсь, и самого писателя, не готового к внезапному повороту бегущего куда-то сюжета… Не отсмеявшись как следует, совершенно невозможно оказывается двинуться дальше…
Так да раз-так…
