Kitabı oku: «Зелье для Ее Величества. Заговор», sayfa 6

Иван нахмурился, вспоминая. А ведь действительно, тогда, в вечереющем лесу, он, облизав губы, почувствовал горечь и запил её водой из фляжки.

– Я также думаю, – продолжил Пётр – Что это те волки, которые сожрали тела разбойников, которые, в свою очередь, поубивали друг друга, отведав докторской микстуры. А может, им ведьма чего ни будь влила – дюже они вели себя не по-волчьи.

– Это точно – согласился Иван.

– И я могу предположить, – продолжил Опричников, – что с кровью волка в Вас тоже попало какое-то вещество. Возможно, оно отвечает за реакцию. Вспомните, когда солдат стрелял в Вас в лесу, Вы же видели дуло?

Иван поднял глаза ко лбу, вспоминая тот момент. Действительно, он отчётливо вспомнил чёрный зрачок дула. Потом его голова резко качнулась вправо и вернулась на место. Просто в тот момент он этого не осознал. Потом ещё шея побаливала, как будто он потянул её. Поймал себя на мысли, что держится рукой за подбородок. Убрал руку. Сказал:

– У этих людей, если их так можно назвать, есть ещё одна схожая черта, точнее, возможность.

– Какая же?

– Они могут издавать рёв.

– Рёв? – переспросил Опричников.

– Ах да, вы, Пётр Николаевич, были без сознания, я побежал за ним, – Иван неопределённо мотнул головой в сторону двери, – и даже успел выстрелить, после чего он издал вой, очень схожий с тем, который издала ведьма у проклятого озера, когда мы… точнее, вы отбивались от бешеных людей Пугачёва.

Пётр неопределённо хмыкнул, почесал в затылке, сказал:

– Ещё они очень гибкие. Когда я повалил на пол нашего шустрого покойничка, он саданул меня локтем из невозможного для человека положения. Палач ваш опять же говорил, что кости не хрустят.

«При каждой встрече с ними мы узнаём что-то новое», – подумалось Ивану.

– Однако, господин Розинцев, что-то мы засиделись в застенках, да ещё и без палача, – хохотнул Пётр. – Пора нам и на свет Божий.

Иван был с этим полностью согласен. Предложил Петру помощь, но тот, отказавшись, указал ему рукой на ведро:

– Вам всё-таки неплохо было бы умыться.

Вспомнив, что ему так и не дали привести себя в порядок, Иван пошёл завершать начатое. После одел камзол и вновь стал похож на добропорядочного служаку.

– Выходить будем осторожно, а то запросто на залп можем нарваться, – предупредил Опричников.

***

Отец Прокопий по обыкновению своему обходил внутреннее помещение церкви, готовясь к заутренней молитве, когда двери отворились, чуть не сорвавшись с петель. В церковь ввалился запыхавшийся солдат с ружьём в руке:

– Батюшка, выручай! Нечистая сила на свет Божий вырвалась! – и размашисто перекрестился.

От такого неслыханного богохульства у отца Прокопия глаза полезли на лоб:

– Я тебя, нехристя, сейчас вот посохом благославлю как следует! – наконец смог вымолвить святой отец. – С утра уже зенки залил! Ты куда, чёрт поганый, с ружьем вломился?! В храм Божий!

Солдат посмотрел на ружьё, как будто видел его впервые, ужаснулся и выбежал вон. Но не успело затихнуть эхо от стука закрывшейся двери, как он вернулся. Перекрестился, поклонился:

– Батюшка, отец родной! Тебя это, как его, сами их высокоблагородие господин Шешковский зовут, и чтобы святую воду прихватили!

– Да ты никак белены объелся?! Ты что несёшь, охальник?!

– У них там это, в пытошной, видать, зло накопилось и бесом-то и вырвалось, а ещё там оборотень засел. Господин, как его, господин Проклов говорит, чуть не в упор в него выстрелил с двух пистолетов, а тот даже не шелохнулся! Христом Богом прошу, святой отец, поторапливаться надо!

Отец Прокопий внимательно смотрел на солдата. Тот был как не в себе, глаза таращит, всего потряхивает, однако хмельным от него не несло. Вспомнил, как с рассветом протяжно и страшно выла собака. Не к добру. Молча перекрестился, взял кадило, крикнул служке, чтобы взял небольшую серебряную чашу со святой водой и кропило.

– Пошли.

Скоро вошли во двор большого дома, в котором строем стоял десяток солдат, два офицера и два вельможи. Перекрестились.

Невысокий и сухонький человек, судя по всему, здесь главный, обратился к нему:

– Святой отец, тут у нас в подвале нечистая сила образовалась. Пули простые её не берут. А серебряных у нас нет. Подумали, хорошо будет освятить обычные пули святой водой.

– Господи! – воскликнул и перекрестился священник.

– Ничего тут богопротивного нет, – продолжал невысокий человек. – Церковь же дозволяет освящать оружие и воинство, идущее на битву. А тут бой не с кем-нибудь, а с посланцем тёмных сил, – назидательно поднял палец.

В его словах была правда. Отец Прокопий осознал праведность предстоящего дела:

– А пули где?

Сразу же прозвучала команда:

– Скусить патрон!

Солдаты достали картонные патроны, откусили верх.

– Порох засыпай, пыж забивай, пули сюда, – сухонький человек снял свою шляпу и пошёл вдоль строя.

Батюшка провёл необходимый обряд, и вскоре освящённые пули были забиты шомполами в стволы ружей и пистолетов.

– Однако первым пойду я, – заявил святой отец.

– Как же это? – удивился сановник. – Ведь загрызть может!

– А ты что же думаешь сын мой, вурдалак против Слова Божьего сдюжит?!

Перекрестившись, откинув страхи и преисполнившись веры, начал спускаться, читая молитву, покачивая кадилом и окропляя полумрак лестницы святой водой.

Когда они со служкой прошли половину пути, дверь внизу лестницы открылась, и в неясном свете ламп появились два прилично одетых молодых человека. Перекрестившись, они стали подниматься навстречу батюшке, и по пути один из них даже отвесил земной поклон.

Отец Прокопий стал громче читать молитву и обильнее поливать лестницу, а затем и юношей святой водой. Она не оставляла на их лицах ожогов, как должно было быть, случись на её пути нечисть, молодые люди не ощеривались от запаха ладана и вполне набожно поцеловали протянутый крест.

Чинно поднялись на свет Божий. Для того, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что из подвала поднялись добрые христиане, а не вурдалаки, он ещё раз обошёл их с ладаном, окропил святой водой и дал поцеловать крест. Затем, благословив всех собравшихся во дворе, с достоинством удалился.

***

После обстоятельного доклада о происшедшем и полученного разноса от начальства молодые люди, отстранённые от поимки охотников за чинами, зашли в считавшийся вполне приличным кабачок подкрепиться и подумать, что делать дальше. Им было велено выяснить судьбу отряда, посланного на поимку ведьмы.

– Может, прижать как следует баронессу? – подал идею Иван.

– Да, с ней можно поговорить обстоятельно. У неё есть какой-то свой интерес, и, чтобы мы не нарушили её планы, думаю, она сможет поделиться информацией, – ответил Пётр, задумчиво покручивая что-то в пальцах.

– Тогда вечером наведаемся к ней, мне же надо по уговору отдать ей зелье, заодним и поговорим предметно.

– Так и сделаем… Только сначала наведаемся на кладбище, – повернул разговор в неожиданное русло Пётр.

– На кладбище?!

– Именно, Иван Михайлович, – подтвердил Опричников и продолжил: – Скажите, дорогой мой друг, Вы случаем на пулях не имеете обыкновения выцарапывать И. Х. – Иисус Христос?

Иван густо покраснел. Когда они готовились к поимке охотника, он действительно нацарапал на пуле иголкой этот символ.

– Посмотрите, как интересно получилось, – и он протянул Ивану его немного сплющенную пулю.

Пока Розинцев её рассматривал, Пётр продолжил:

– Я подобрал её на лестнице. Получается, что Вы в него всё-таки попали, причём он был совершенно голый, но пуля, во-первых, его не поразила, во-вторых, не сильно сплющилась, как было бы, попади она во что твёрдое.

Иван перекрестился. Спросил:

– А при чём здесь кладбище?

– Нашего дорогого лекаря ведь должны были похоронить. Если бы он воскрес, как там, у озера, я думаю, мы бы об этом знали.

– И что Вы хотите сделать?

– Выкопать его и рассмотреть не торопясь, – и он недвусмысленно показал глазами на нож в своей руке, которым он разрезал отбивную.

Ивана чуть не стошнило.

Пётр несколько недоумённо посмотрел на него, потом кивнул чему-то своему:

– Ах да, я забыл, что Вы не привычны к подобного рода зрелищам. Я возьму кого-нибудь из солдат.

– Нет, нет, – быстро перебил его Иван, – я пойду, по крайней мере, помогу выкопать, а там уж смотрите сами. Про нас и так уже судачат на каждом углу, ещё не хватало, чтобы узнали о наших похождениях ночью на кладбище.

– Договорились, – хохотнул Пётр.

У начальника надзирателей узнали, что тело лекаря было похоронено на Малоохтинском кладбище, о котором шла недобрая молва, мол, там постоянно собираются колдуны и ведьмы, а ночью можно запросто встретиться с призраком. И тюремщики решили, что колдуну там самое место.

На погост пришли, когда уже стемнело. Пётр достал интересный фонарь, который светил только вперёд. Побродив, поспотыкавшись между могил, нашли, какую искали. Ошибиться было сложно – в изголовье был вбит кол, на котором красовался череп рогатого животного.

– Ну вот и славно, – удовлетворённо кивнул Пётр. – Надеюсь, неглубоко закопали.

Ивана снова замутило. Но делать нечего: взялся за гуж – не говори, что не дюж. Земля была мягкая, копалось хорошо. На метровой глубине лопаты стукнулись о крышку гроба. Просунули под него руки, вытащили.

Опричников принялся кинжалом открывать крышку, Иван отошёл и отвернулся. С характерным звуком вытаскиваемых гвоздей крышка была снята и брошена рядом. Его нос уловил запах горелого дерева с примесью ещё какого-то знакомого вещества.

После короткой паузы Опричников присвистнул.

– Что там? – спросил Иван, не оборачиваясь.

– Думаю, Вам будет любопытно взглянуть самому, Иван Михайлович.

Постояв какое-то время, Иван решился. Повернулся и подошёл к открытому гробу. Он был пустой. Лежащая рядом крышка и внутренняя сторона были сильно обожжены, а дно было залито каким-то веществом с серебристым оттенком, бликующим в свете от фонаря.

Пётр поднёс поближе фонарь, макнул палец в жидкость, принюхался:

– Это ртуть, – выдал он однозначное заключение.

Иван стоял, ничего не понимая. Само собой вырвалось:

– Может они своих так хоронят? Подсмотрели, где их человека закопали, затем выкопали, провели обряд, тело в реке, к примеру, утопили, а гроб обожгли и ртутью зачем-то залили.

– Может быть, может быть… – задумчиво протянул Опричников.

Ночь за их спинами хрустнула курками взводимых пистолетов и произнесла голосом баронессы:

– Движений резких не советую делать, господа.

***