Kitabı oku: «Возрождение из пепла. История города Узников», sayfa 3

Глава 5

– Тайну?! Кажется, он сказал тайну, что скрывает город. «О чем это он?» —спрашивал я у полусонного Сальвадора.

Мне не спалось всю ночь, я размышлял над словами охотника.

– А я думал, чумные доктора спят в своих масках. Не боишься болезнь подхватить? Недавно тут скончался кузнец. В ответ Сальвадор лишь перевернулся на другой бок. Полагаю, он не торопился возвращаться к своему привычному занятию.

–Ты тоже считаешь, что прокалывание гнойных пузырей спасает от чумы? – продолжал я донимать Сальвадора. Я тут уже полгода, но ни одного спасенного не видел. От Вас есть, какой-то толк, кроме запугивания детей своим кошмарным видом?

Сальвадор что-то пробурчал себе под нос, но просыпаться, явно не торопился.

Друзей у меня здесь не было, неплохо было их завести, наконец, чтобы по вечерам заходить в гости и за приятным разговором попивать горячий чай с молоком.

– Все мечты… Не прошло и дня, а я уже забыл, что мне «отписали» время дожития.

– Расскажи мне про охотника, лекарь. Я совсем не знаю за него. Вы были друзьями?

– С охотником мы знакомы не так давно, я не местный – просыпаясь, сказал Сальвадор. Но он не так жесток, как о нем говорят. Обстоятельства вынуждают быть таким. Ты сам был охотником, не думаю, что травил шутки, подобные этим. Не уверен, что знаю, о тайне, о которой он сказал, да и странно, что ключ оказался у него…

Он рассказал мне про жизнь охотника, о его ребенке которого тот не мог воспитывать, о самоубийстве жены. Рассказ был долгий, монотонный, но очень интересный. Этот город и вправду таил много необычного. Старожилы давно молчат, очень трудно получать информацию в городе запуганных людей.

За завтраком я думал о ней, о прекрасной дочке палача. Если мне суждено было умереть, то только от ее руки, но не раньше, чем она коснется моего лица.

Мы вышли в полдень, в городе уже была суета. Видимо искали охотника.

У ворот я обнаружил мертвого стражника. Очевидно, он был задушен. Муж лежал на животе с очередным «посланием» на шее в виде рубца. Мне порядком стало надоедать. Численность города постоянно убавляется, а кому-то хочется поиграть с человеческими жизнями. Да и таскать все время задубевшие тела огромных мужей – не самое лучшее занятие.

– И вправду больной маньяк – подумал я.

Мешочек с деньгами находился при стражнике. Ограбление точно отпадало. Свежих следов, ведущих за ворота – я тоже не наблюдал. На горле удалось разглядеть рисунок. Это была монета с распятием. Но в отличие от тех, что чеканят на монетном дворе в городе, крест повернут в противоположную сторону. И тут до меня кое-что дошло.

– Сальвадор! – обратился я. Помоги мне донести труп до гончарной мастерской. Я изучу его получше.

Мы шли с чумным доктором, волоча хладный труп по улицам города, где в суете уже искали пропавшего охотника. В мастерской не успевало проветриваться. Запах гнилых человеческих тел, что складывают сюда, не успевает уходить.

Положив на стол стражника, я принялся к осмотру. Он был достаточно крупный, душили его долго. Глаза были красные, но их убийца не тронул на этот раз. Вполне возможно его кто – то спугнул, либо убийца хочет запутать мое расследование.

Я надеялся найти новую деталь в ряде убийств, но кроме вырисовывающейся картинки на шее погибшего, не было ничего нового. Это огорчило меня. На секунду я подумал, что вот она, разгадка, сейчас на теле я найду, что – то еще. Но лишь монета, вдавленная в горло.

Времени на раскрытия тайны оставалось всего месяц, по истечению которого красавица казнит меня на глазах у сумасшедшей толпы. Смерти я не боялся, да и пытки был готов вынести. Я устал от такой жизни. Каждый из нас, рано или поздно теряет смысл своего существования.

Не понятно только, что я сделал, чтобы убивать меня. Да, возможно не справился со своей работой, но я не ведьма и не шлюха, чтобы ублажить похоть инквизитора. В глубине души было ясно, что лишь мои действия забросили меня в этот город. Не стоило плевать в лицо толстому инквизитору, у которого рука не поднимется, чтобы вытереть плевок.

Из головы не выходили слова охотника, что тайну можно отыскать в архиве. Но просто так мне туда не попасть. Боюсь, что, узнав о моей попытке проникнуть туда с ключом, инквизитор воспользуется моментом и пойдет со мной, поглядеть на пару документов. Странно, что он просто не зашел туда, не посмотрел, что нужно, а затем не казнил всех, кто воспрепятствует.

Хотя доступ к расследованию у меня не был ограничен, до сегодняшнего дня я не решался обыскать покои короля и королевы. Возможно, в их судьбах была связь, но как доказать ее инквизитору?

Было очевидно с самого начала, что где-то в закромах королевских стен я найду, что-то запредельное, но решился пойти туда только сейчас. Теперь терять было нечего.

Но сначала я пойду к молодой красавице.

– Нет, конечно, не полюбоваться ей, утешал я сам себя. Вдруг она владеет ценной информацией.

Площадь была чиста и спокойна. Город быстро забывает, что было вчера. На двери хижины палача висело объявление, где сказано, что за поимку охотника – изменника будет щедрое вознаграждение. Я немного нервничал. Такого чувства не испытывал никогда. Мне толком не доводилось знакомиться с порядочными девушками, я не был уверен, что со мной может заговорить девушка подобная дочери Рикардо.

Я ожидал увидеть оторванные языки, замоченные в растворе человеческие пальцы, но войдя в дом, обнаружил красивые глиняные горшки, с посаженными в них фиалками. На стенах красовались нарисованные цветы, которые выглядели словно живые. В доме стоял приятный аромат.

– Наверное, у нее есть добрая заботливая сестра, что ухаживает за цветами – подумал я.

На стуле в дальней комнате сидел белый ухоженный кот, замурлыкавший при виде меня. А в самом углу я увидел ее. Она не точила топоры, как я мог об этом подумать, не перекладывала головы, она просто сидела и вышивала на белой ткани красные розы, слегка напевая какую-то песню себе под нос.

– Зачем Вы здесь – тихим скромным голосом произнесла она. Разве, Вы не знаете, что палач неприкосновенное лицо. Ах, да, Вы чужак из столицы, который считает трупы. А я-то думала мое занятие самое противное…

Она была прелестна. Ее нежная кожа источала аромат цветов, что нарисованы на стенах обветшалой хижины. Черные длинные волосы, словно опускались до самой поясницы.

– «Убей меня сейчас, милая» – вырвалось у меня, вместо сухого приветствия.

– Смешной Вы, улыбаясь, произнесла она. Обычно при виде меня на плахе люди говорят: «Пощади» Ваша очередь не пришла, но слышала, что скоро на плахе окажитесь и Вы.

– Вы обо мне слышали?!

– В этом городе можно многое узнать, просто не все умеют слушать. Я почти не бываю на улице, но что инквизитор лично казнит «Ищейку» я слышала.

«Ищейку» – уточнил я? Это меня так называют здесь?

– «Крот», «престарелый охотник», «чужак» – по-всякому. Людям только дай волю для фантазии.

Странно… Мне казалось, что хоть я и не радушный гость этого города, но хотя бы меня тут знают не как престарелого охотника.

– Не такой уж я и старый – выпалил я.

– Да, согласна, Вы мне в отцы годитесь, а не в деды, как мне показалось по началу. Сейчас я пригляделась…

Ее слова вернули меня в реальный мир. Для нее я и вправду был стар. Когда она только родилась, я отправил на костер несколько сотен женщин. Было ясно, о любви мне с ней не поговорить.

– Скажи мне, дочь Рикардо, что ты знаешь об убийствах, которые происходят каждую ночь? – неожиданно перевел тему.

– Агата, произнесла она. А что Вы хотите узнать? Неужели за полгода пребывания здесь, Вам не пришло в голову прогуляться по ночному городу «Ублюдков» и понаблюдать за удушениями?

При ее молодой натуре, мне казалось, что я выгляжу глупо, а она надо мной надсмехаться.

– Не обижайтесь, но я каждую ночь вижу, что кого – то убивают.

– Почему тогда не убили Вас? Вполне разумно предположил я

– Потому, что в отличие от многих здесь, я вижу.

– Вижу?! Вижу?!, а нету глаз, значит, не вижу. Девочка да ты просто великолепна – вырвалось у меня.

– Теперь Вы тоже увидели… Но боюсь это ничего не изменит.

Наш разговор прервал стук в дверь. Стражник инквизитора требовал Агату явиться в зал суда. Я ушел не прощаясь. Мою голову переполняли мысли о услышанном. Значит действительно есть смысл в этих убийствах. Пришла пора и мне покараулить этой ночью за происходящем.

Но до вечера оставалось пару часов, и пока город не канул во мрак, я решил обыскать покой королевы. После ее смерти ничего не трогали, сообщила мне ее служанка. И это было весьма кстати.

В ее покоях было необычайно красиво. Красные занавески разбавляли серые каменные стены. Большая деревянная кровать с шелковым постельным бельем, стояла посреди комнаты. Много подсвечников и дубовый письменный стол. Не было ничего, что могло как-то пролить свет на ее внезапную казнь, и тем более ничего не говорило о ворожбе и наведение чумы. Один лишь дневник в коричневом кожаном переплете, где в основном были нарисованы различные женские платья.

Ни одного слово о короле Рауле, ни слова о беременности, и только одна вырванная страница, что возможно и скрывала тайное. Однако надежда была. Вдавленные следы от написанной страницы остались на следующем пустом листе.

Мне не терпелось вернуться в кузницу и попытаться прочитать.

Я снова хотел зайти к Агате, но сделать этого просто не мог. Нельзя навязываться к семнадцатилетней девушке – палачу.

Возвратившись, я сразу приступил к анализу дневника. Посыпав мелким песком на эту страницу, мне удалось прочитать некоторые надписи. Этому способу я научился еще в далеком детстве, когда мама мне оставляла короткие послания на камнях, царапая на них слова. Песок попадает в мелкие щели, где происходило вдавливание, и картинка вырисовывается сама собой. На листке было написано: «Сильвио окончательно сошел с ума, его ревности и жестокости нет предела. Боюсь, он перешел все границы. Если Рауль узнает, он казнит нас обоих…» – Дальше надпись обрывалась и была нечитаемой.

– Сильвио?! – кажется, вслух произнес я. У королевы был любовник?! Ситуация приобретает неожиданный поворот.

– А, что, если наместный король узнал о похождениях своей жены и приказал ее казнить, а потом сбежал? Но Сильвио, кто же он? За полгода, что я нахожусь здесь, ни разу не слышал этого имени. Оно довольно странное, будто бы не из этих мест.

Все следующее утро я опрашивал людей, в надежде узнать, кто такой Сильвио, но все было тщетно. Ни Сальвадор, ни даже умная красавица Агата не слышали о таком.

Мне не очень хотелось беспокоить Лоренцо подобными вопросами, но больше идти было не к кому. Он единственный старожил, кто еще разговаривает со мной.

Он как обычно месил тесто с отреченным от жизни лицом. При виде меня лишь кивнул слегка головой.

– Скажи Лоренцо – сразу решил перейти к делу, слышал ли ты о парне, по имени Сильвио, что когда-то возможно проживал здесь.

– Слышал – обнадеживающе произнес он. Странно, что спустя столько лет, я снова услышал это имя.

– Тебе не довелось застать при жизни одну старушку, что жила на окраине леса. Она была ведьма, которую никто и никогда не трогал. Уже мало кто помнит, когда она стала отшельницей, но, когда еще жила в городе у нее был маленький сын, звали его Вито. Не приметный был мальчуган – протянул он. Я никогда не общался с ним. Между нами была приличная разница в возрасте, да и мальчуган он был странный, молчаливый…

– Когда у нее казнили мужа, уже не помню, чем он занимался, рыбачил может, или на чине стоял, она забрала сына и перебралась в глубину леса. Вито иногда приходил в город за едой, может даже дружил с кем-то… Но его имени мало кто знал, поэтому его и прозвали Сильвио, что означало мальчик из леса. С тех пор много воды утекло, но помню, что в один из дней он перестал приходить, а их избушка в лесу опустела. Спустя лет пятнадцать женщина вернулась в свою покосившуюся хижину, но сына с ней не было. Теперь уже навряд ли узнаем, где этот повзрослевший мальчуган, Эрнеста умерла полгода назад.

– А может его еще кто-нибудь знал?

– Не уверен, но в детстве у него был друг вроде. Кстати, а зачем тебе он?

– Да это не имеет значение, Лоренцо, но ты мне очень помог, спасибо!

Я не стал его больше отвлекать от рутинного замеса, к тому же наступила ночь, и пора было наблюдать.

Улицы уже были безлюдны. Цоканье кузнечиков напоминало, какую-то мелодию. В окне Сальвадора виднелся яркий свет от множества свечей. Он как обычно лопал бубоны чумных больных. Это было очевидно из-за криков, доносящихся из его хижины.

Прошло несколько часов, как я торчал в одиночестве на улице, когда вдруг услышал чьи-то шаги.

– Вполне возможно кто-то шатается в поисках еды – пришло мне в голову. Однако погодка была не из самых лучших для этих мест.

Когда я открыл глаза, было уже светло. Возле меня собралась большая толпа. Голова сильно болела и двоилось в глазах.

– Один жив – шептала, какая-то девушка возле меня. Это же тот старый охотник.

Некоторое время я не мог подняться, но почему-то мне никто не спешил помочь.

Возле меня лежало холодное тело стражника с синим лицом и выпученными глазами.

– Меня не убили, – думал я. Значит, я ему был не нужен. Не только как жертва, но и как свидетель. Борозда на шее стражника была очевидна. На горле вырисовывалось распятие, повернутое вовнутрь. Теперь было точно ясно, что это за рисунок.

Оправившись от потери сознания, я отправил гонцов в разные стороны от города Проклятых, в надежде найти место, где чеканят монету с развернутым распятием. Это позволит понять, откуда пришла беда.

Глава 6. Каталина

Я нашла его на опушке леса. Едва ли он выжил бы без нашей помощи. По началу мы и приняли его за покойника. Запах, исходивший от его тела, был просто ужасен. Лишь приблизившись я услышала его тяжелое хриплое дыхание.

Не подоплёку находился ручей. Бедняга из последних сил пытался добраться до воды. Его руки были черные, слово тот разбирал остывшее пепелище, а на шее выступали огромные язвы, оставшиеся от лопнувших гнойных пузырей. Мужчина умирал от чумы.

Я не забуду этот день. Незнакомцу была необходима помощь, и мы могли ему помочь, но было одно весомое обстоятельство. Несмотря на сильно изменившееся тело и лицо, все узнали в этом мужчине охотника, что выгнал нас как собак из города Мертвых. Такое трудно забыть… Со своими послушниками он вышвыривал нас за ворота города, в котором мы прожили всю жизнь, в котором оставались наши родные и близкие, матеря, отцы и дети. Он не дал шанса побороться за жизнь, найти другой путь в своей судьбе. Наших родственников сжигали на наших глазах, хотя не все они были больны. И теперь этот изверг лежит перед нами, сломленный этим недугом и ему нужна помощь.

Чумы мы не боялись, мы победили ее. Это далось нам многими жизнями, и без последствий не обошлось. За возможность жить, каждому из нас пришлось пожертвовать красотой. Когда впервые нашим травникам удалось изобрести лекарство от чумы, эффект выздоровления не заставил себя ждать. Мы очень обрадовались. Еще никому не удавалось победить эту страшную болезнь. Мы были готовы вернуться в город и помочь всем больным, но случилось нечто странное. Спустя несколько дней, когда симптомы болезни стали отступать, кожа вокруг рта и на щеках начала стареть и покрываться рубцами, а глаза начали терять свой цвет. Зрение не ухудшалось, но зеленые, синие, карие глаза – превратились в сплошь однородный мутно-голубой цвет. Зрачки покрылись пеленой. Жизнь стоила того, но пути назад больше нет. Стоит только приблизиться к воротам, нас отправят на костер, испугавшись, что мы принесли беду и без того в измученный город.

Наши мужи перенесли охотника и оставили неподалеку от лагеря, где мы обычно собирались все вместе. Нас осталось немного, едва ли можно насчитать три десятка человек.

Охотник причинил боль каждой семье, что здесь находилась, но покончить с ним, как с животным мы не могли. В изгнании сложились свои порядки и правила – это отличало нас от животных и напоминало, что несмотря ни на что мы все еще люди.

Спор о его судьбе произошел у большего костра. В основном речь шла, как лучше истязать его измученное тело. Он мог и не дожить до этого. Но едва ли кто хотел предложить ему помощь, боль была слишком глубока.

Многие порядки нашей общины сохранились из прежних времен, и шестнадцатилетняя девочка вроде меня не могла спорить со взрослыми мужчинами. Однако несмотря на жажду мести, что кипела в моей крови, мне стало жаль его. Я подумала о том, что, если в душе он не так жесток, что может он просто выполнял свою работу, защищая семью, детей. Ведь никто не знал о судьбе охотника, мало кому доводилось с ним говорить. Никто и никогда не слышал его имени. Его личность была чуждой для нас.

За его исцеление выступал только наш травник, поистине мудрый человек. Он считал, что лечить нужно даже своего врага, если тот пришел с просьбой о помощи к твоему дому.

Я тоже решила заступиться за него. Мое слово не значило ничего, но этот человек мог нам многое рассказать, а присоединившись к нашей общине, помочь, хотя я не знала, как. В общем то я ничего не знала и не могла сопоставить в его пользу.

В туманных глазах мужчин трудно прочитать, какие эмоции вызвала моя короткая речь, но после небольшой тишины было решено оказать ему помощь. Я тоже принимала участие в его спасении, так, как училась у травника Рамиро лекарскому ремеслу.

Может когда-нибудь настанет счастливое время и лекарей будут почитать, а не сжигать, как сейчас.

Шансы на его спасение были очень малы. Чума также могла оставить его и без рук. Когда мы обрабатывали его раны, я прислушивалась к его каждому вздоху. Они были тяжелые прерывистые. Тело горело, будто бы его достали из огня. В одну секунды наше дыхание поравнялось, и я почувствовала что-то родное, близкое по духу чувство. Мы просто были обязаны его спасти!

С тех пор миновало несколько дней. Лекарство Рамиро помогло охотнику, но он был еще слаб и не вставал с лежанки, что я сделала ему из сухой травы. Он молчал, никого не звал. Я приносила ему еду и воду. Он почти ничего не ел. Боль, что он терпел, нельзя передать словами. Мы все прошли через это. Каждую ночь я слышала адские крики друзей, я сама кричала и просила Бога забрать мою душу. Но охотник не проронил ни единого стона. Мне не доводилось видеть такое сильное чувство духа и желание жить. многие из нас умерли, убив сами себя, не в силах стерпеть эту боль и смириться с чумой. Так проходил каждый день.

В одно туманное утро, что было достаточно холодным для этих краев, я принесла охотнику поесть, пока взрослые мужи отправились на рыбалку. Никто и не заметил, как из дымки начали выходить неизвестные мужчины в меховых одеждах. Они выглядели очень сурово. Их лица были покрыты шрамами, а голоса будто сотрясали воздух. Это были лесные разбойники, что часто грабили рынок города Мертвых.

– Вот эта молоденька с тряпкой на лице – моя! – тяжелым голосом произнес один из них

– Давай поделим ее, ты не один хочешь свежую плоть!

Дикари бросились хватать беспомощных женщин, рвать на них одежду в попытке учинить ужасные вещи над их честью и телом. В мою сторону медленно направлялись двое мужчин, те, что решили делить мое тело. Прятаться было негде, они застали нас врасплох. В лагере были только женщины. Учесть моя была предрешена. Я почувствовала холод смерти, что приближался ко мне. Оставалось только зажмуриться и закричать. Стоны бедных женщин начали сводить меня с ума. Грубые мужчины, надругавшись над женскими телами, хотели еще. Они насиловали и убивали их. Им было мало. Они словно голодные псы искали добычу. Возможно первое изнасилованное тело и было ради удовлетворение своей похоти, последующие же были скорее ради забавы и вымещение агрессии.

Время замерло вокруг меня. Я испытывала страх, который сковал мое тело. Я не могла двигаться, мне подчинялись только мои уши. Раздался лязг мечей и сжала кулаки, как вдруг моего плеча коснулась грубая мужская рука. Она схватила меня очень крепко. Я поняла – это мой конец. Крики умолкли. Наверняка я была последней, чья кровь обагрит этот лес, ставший нашим домом.

– Вставай – больше нечего бояться!

Когда я подняла глаза, на меня смотрел охотник, которому мы спасли жизнь. Его одежда и лицо были испачканы кровью. Стояла гробовая тишина. У него был уверенный взгляд. Он словно сказал мне: «Этот ад закончился»!

За его массивной спиной лежали окровавленные тела разбойников. Обезглавленные туловища бились в агонии. Теперь они не представляли угрозы.

На этот раз он спас нас. Не знаю, что было сейчас, если мы оставили его тогда умирать возле речки.

– Я и не знаю, как Вас благодарить – скромно произнесла я, пытаясь не показывать свой страх. Но это было невозможно. Меня трясло.

– Твоя юная улыбка и есть благодарность. Давно я не видел такого красивого лица.

– Ты шутишь, да? Болезнь сделала меня отвратительной. Разве не видно? Тебя, к сожалению, это тоже ожидает.

– Несмотря на то, что ты скрываешь половину лица, твой образ напомнил мне одну женщину, которую я любил всю свою жизнь. Вы спасли меня, и я ответил вам тем же.

– Неужели хладнокровный убийца ведьм, мог, кого-то любить? – подумала я. Рядом с ним я сразу начинала забывать, что существует страх.

– Любили?!

–Да, любил. Она умерла много лет назад.

Мне показалось, его взгляд стал мягким и будто бы сейчас навернется, скупая мужская слеза.

Наши мужчины вернулись назад. К сожалению, они были очень далеко, чтобы помочь. Некоторые женщины были обесчещены. Погибла одна из нас, ее звали Адора. Она была одинока. Некому будет по ней скорбеть.

Остальным удалось убежать в глубь леса. Вероятно, они вернутся, когда поймут, что опасности больше нет.

После этого страшного события дни пролетали довольно быстро. Меня что-то тянуло к этому взрослому мужчине. Иногда я забывалась в мечтах, что не дано разобрать мне самой, как вдруг вспоминала, что он отправлял на жестокую казнь сотни невинных девушек и женщин подобных мне. Я ненавижу его всеми силами, но в тоже время меня притягивает к нему. Он взрослый, сильный мужчина, повидавший в жизни очень многое.

Как-то ночью я проснулась от жуткого сна. Пальцы на ногах сводило от холода. Кажется, прошел небольшой дождь и подмочил землю.

Все крепко спали. Можно было слышать храп и сопение. У костра сидел охотник, ему видно не спалось. Мы разговаривали с ним иногда, но я боюсь подпустить его ближе к себе. Конечно, Рамиро дал положительный прогноз, и охотник не умрет от чумы, но что – то тревожило мое не окрепшее сердце.

– Что можно сказать о человеке, видя, как он убивает женщин? – неожиданно заговорил он. Наверное, услышал, как я направляюсь к нему медленными шагами.

– Убийца, падший человек, негодяй? – продолжал…

– Думает ли зебра, что лев негодяй, когда он впивается в ее шею? Думает ли она, что лев жестокий убийца?

– А может ли она подумать, что дома с добычей, льва ждут голодные львята?

– Нет! Зебре не дано думать об устройстве мира. Зебра всего лишь пища для хищника. Но человек… Человек – это существо более сложное. Ему дана возможность выбора. Ему дано право на размышление. Способность выбора, быть жертвой или стать хищником…Объясни мне маленькая девочка, почему такое существо как человек, думает, что лев – это жестокий убийца, а зебра – это жертва.

– Я не совсем понимаю тебя – ответила я.

Кивком головы он показал мне присесть ближе к огню, поняв, что мне очень холодно.

– А что бы сделала ты, если тебе сказали, что сегодня будет костер, и шансы попасть на него ведьме, что живет на окраине города и твоей матери – абсолютно равны?

– И что бы сделал любой из них, желающих подвергнуть меня жестоким пыткам на обсуждениях возле костра ради своей семьи? А что, если многие девушки, чьи души очистил огонь, и вправду творили темные дела и похищали детей?

Охотник говорил, не прерываясь ни на секунду. Эти слова звучали будто крик его души. С каждым словом он будто становился ближе ко мне и говорил прямо мне в лицо.

– Да, я пытал беспомощных девушек! Эти грехи за мной все записывают? Спросил охотник у меня.

– Пытал, и молодых и старых пытал. А знаешь почему я это делал? Потому, что у меня другого выбора не было.

– Вот вас силой выгнали из города, у вас был выбор? Может мне назвать вас жалкими трусами, что не смогли за себя постоять? Я был один в сопровождении трех послушников, что – же ваши смелые мужи, которых было около сотни не воспротивились? Все вы осуждаете то, чего не знаете.

Я сидела молча, слушала каждое его слово, за которым скрывалась настоящая душа охотника, которая была покрыта мраком.

Он рассказывал мне, как пытал беспомощных женщин, чтобы уберечь от костра свою семью, которую в итоге так и не сберег. Как оттаскивал дьяволиц, от изрезанных детей, на которых те проводили ритуалы.

– Ни одному из них, паршивых болтунов не доводилось глядеть в глаза дьяволу. И уж поверь мне девочка, я говорю не про свое отражение. Дьявол – это не придуманное существо, это одна из форм человеческой сущности. Не лев, выгонял Вас из своих домов за ворота умирать, а дьявол, посчитавший Вас не нужными для своих утех.

Я не понимала, о ком так загадочно говорит охотник.

– Что это все значит? – в недоумении спрашивала я?

– Когда-нибудь ты все узнаешь, но я не тот человек, кто должен усмирить дьявола.

Кажется, я начинаю понимать и влюбляться в этого человека. Мое чувство ненависти, сменяется состраданием, мне хочется прижать его к себе и сказать, что все кончилось, но сложно понять какая именно эта привязанность.

Иногда он словно мудрый защитник, что оберегает меня как отец, а бывает, я просто хочу прижаться к его мужественному телу, забыть обо всех и быть с ним только вдвоем. Кажется, я схожу с ума. Зачем он вообще появился в моей жизни?

Я смотрела на него и голове вертелась старая песня миссис Аделаиды, что напевала мне каждую ночь: «Закрой глаза и растворись в напевах своего времени. Наслаждайся сокровищами, подаренными судьбой, под красивой летней луной»

Он закончил разговор, но я не спала всю ночь, размышляла над услышанным. Я пыталась вспомнить, как выглядела моя мать. Его слова о семье, напомнили мне ее. Матери не стало, когда мне было года четыре, а отца я и вовсе не помнила. Выросла я в городском приюте, где маму заменила миссис Аделаида. Она была хорошая женщина, любила воспитанников как родных, никогда не ругала нас, и всегда нами восхищалась. Ее не стало за час до того, как нас выгнали за ворота. Хорошо, что хоть она избежала адского костра.

С рассветом я отправилась на речку стирать белье. Меня ужасно клонило в сон, с трудом несла вещи в охапку. Было прохладно. Туман опустился на воду. Река была спокойна и безмятежна, но только до тех пор, пока туман не рассеялся.

Когда солнце выглянуло из-за деревьев, а дымка рассеялась в воздухе, я увидела горы трупов, что плыли вниз по течению. Болезнь продолжала забирать множество жизней.

Вода была отравлена трупным ядом. Очевидно, здесь нельзя было оставаться, иначе чума захлестнет нас новой волной.