Kitabı oku: «Жандарм-4», sayfa 2
В отличие от морского путешествия, поездка на дилижансе была более интересной. Хоть скорость у него и в разы меньше. А все потому, что вокруг ты видишь не одну лишь воду, а сменяющиеся пейзажи природы. Да и отправились мы в составе настоящего каравана из трех почтовых повозок и семи пассажирских дилижансов. Что сказалось на безопасности пути. Командир каравана не поскупился нанять команду ганфайтеров, как называли здесь наемников, что зорко следили за округой и в прямом смысле слова стреляли на каждый подозрительный шорох.
А вот в самой Оттаве, куда прибыл караван дилижансов, мне пришлось изрядно побегать, прежде чем я нашел возможность добраться до границы с Аляской. Прямых пассажирских рейсов до полуострова здесь не было. Русскую губернию местная власть показательно игнорировала, несмотря на ее статус свободной экономической зоны. Что было и понятно. Аляска для многих была «занозой в заднице», куда бежало население в поисках лучшей жизни. Как я понял из обрывочных разговоров – полуостров воспринимался местными как шанс возвыситься, если «ухватить удачу за хвост». В итоге мне удалось лишь чудом договориться о месте в составе товарного поезда, который прицепил один пассажирский вагон, набрав его «под завязку». Пусть местные не жаловала полуостров, но от торговли с ним не отказывалась и товарняки ходили в том направлении гораздо чаще, чем любой пассажирский состав.
Что сказать об этом отрезке пути? Жуткая скученность, никакого комфорта – мне пришлось делить койку с рыжим любителем пива и ночевать по очереди. Еда – только то, что взяли с собой. Сальные шутки авантюристов, что решились сменить спокойное проживание в дико провинциальной Оттаве (это мое мнение о городе после сравнения даже с тем же Кале) на риск получить пулю в лоб или убойное заклинание в спину при добыче золота на Аляске. Да постоянное выяснение отношений между попутчиками после очередной бутылки «бормотухи» и партии в карты. Кстати, именно здесь я узнал, что такое «покер» и как в него играют. И это кардинально отличалось от той игры, в которую я когда-то играл в одном из салонов Москвы.
Закончилось мое путешествие очень… радикально. И неожиданно. До границы Канады с Аляской оставалось немногим более двух часов езды. Была ночь, большинство в вагоне уже спали. И я тоже. Бодрствовали только те, чья очередь ко сну должна была подойти в дневное время. И вдруг паровоз затрясся, меня выкинуло верхней полки прямо в окно, и последнее, что я услышал – крики боли окружающих. Сквозь муть в глазах я еще сумел рассмотреть торчащий у меня из груди сучок дерева, а после – темнота…
Глава 3
Месяц после крушения паровоза. Тверь. Поместье Бологовских
– Господин!! – ворвался в кабинет Бориса Леонидовича конюх Степан.
Старик раздраженно поднял бровь, проявив свое неудовольствие слуге, но ничего говорить не стал. Он знал Степана уже не первый год, и просто так тот не стал бы врываться без стука. Значит, произошло что-то крайне серьезное.
– Там молодая госпожа в обморок упала!
– Ну так приведите ее в чувство. Любаву позови, если уж сам не можешь. Сам знаешь, она на сносях, такое у девиц бывает у каждой второй! – рявкнул старик.
– Так это, – растерялся Степан. – Я так и сделал. Только у нее это… кровь пошла. Снизу… – уже гораздо тише закончил слуга.
– Чего?!!! – взметнулся из-за стола Борис Леонидович. – Так чего же ты дурень медлишь? Целителя вызывай! Если у нее выкидыш случится, о помощи в приданом для дочки – забудь!
Степан тут же юркнул обратно за дверь, только тяжелый топот ног по коридору и слышен, а старик медленно опустился обратно в кресло. В сердце кольнуло. С чего бы Евгении в обморок падать? Неужели она увидела ту газету? А ведь как сам старик вначале даже обрадовался, что чужак в теле его внука погиб. Он-то все думал, как представить свету возможный отказ Григория от свадьбы, а тут – ну сгинул вдали, чего уж? Бывает. Зато все приличия соблюдены. Хоть Борис Леонидович и угрожал Григорию, что примет в род Евгению с правнуком, а самого парня вычеркнет из семьи, но сам делать этого не хотел. Слишком большой урон для репутации мог получиться. Потому и давил старик на непокорного «внука», указывал на невозможность исполнять условия клятвы вне рода, распускал слухи, что Григорий – отверженный, но официально от него не отказывался. И пусть слухи тоже не очень хорошо влияют на репутацию, но серьезные люди смотрят не на них, а на поступки. А раз Григорий из списков рода не вычеркнут, то на слухи можно смотреть сквозь пальцы.
Вот и радовался старик, прочитав в иностранной прессе о крушении паровоза в Канаде и список всех пассажиров, в котором увидел знакомое имя. Когда поезд не пришел в назначенное время в конечный пункт своего пути, ему навстречу отправили конный патруль. Он-то и обнаружил сошедший с рельсов в лесу состав с пирующей на трупах стаей волков. Выживших не нашли, а недостаток тел списали на тех же хищников. Все же патруль добрался до места аварии лишь на вторые сутки после крушения. Причину крушения тоже установили – один из рельсов лопнул, видно был из некачественной стали, и сдвинулся на пару сантиметров вбок. Этого хватило, чтобы колеса паровоза слетели с созданного для них «маршрута» и состав полетел под откос.
Бориса Леонидовича эта ситуация более чем полностью устроила. Чужака в теле внука он никогда своим не считал и его смерть воспринял спокойно. Но понимая, что у Евгении могли быть настоящие чувства к Григорию, а не напускные, как едко об этом говорили некоторые дамы в салонах, да и о «вселенце» она не знала, старик приказал сжечь ту газету. Но мало ли где она еще могла услышать информацию о смерти ее любимого «Гриши»? Те же «добрые» подруги вполне могли постараться и донести до нее эту новость.
– Только бы не выкидыш, – прошептал себе под нос старик. – Род Бологовских должен жить!
* * *
Месяц по сле крушения паровоза. Москва. Поместье Воронцовых
– Лидочка, ты наконец вернулась! – широко улыбаясь, София Александровна крепко обняла дочь. – Как твой отдых? Как Париж?
Расцепив объятия, две женщины удобно расположились в креслах гостиной и, дождавшись пока слуги накроют столик для небольшого чаепития, приступили к обмену новостями.
– Париж прекрасен, – пригубив чая, начала Лида. – Но на мой вкус, чересчур грязен. У нас почище будет. Хотя кавалеры там не в пример нашим более галантны, этого у них не отнять.
– Нашла там себе кого-то? – хитро улыбнулась мать.
– Нет, – фыркнула Лида. – Пусть они и галантны, но этого мало. Да и… не сказать, что французы трусы, однако от дуэлей они уклоняются. При мне семь раз между ними вспыхивал спор за мое внимание, и все заканчивалось через десять минут взаимных расшаркиваний! Да наши мужчины без сомнений бы бросили перчатку за некоторые из слов, что они друг другу говорили, а эти…! – Лида недовольно и даже чуточку брезгливо передернула плечами.
– Ну-ну, тише моя дорогая, – посмеиваясь, стала успокаивать дочь София Александровна. – Может это не страх у них был, а просто разум у них выше эмоций?
– Чушь! – фыркнула Лида.
– Пусть так, – легко согласилась женщина. – Главное, что ты смогла выкинуть все лишнее из головы.
Сказала она и тут же прикусила язык, потому что взгляд Лиды резко изменился.
– Ты сейчас про Григория, так? – с нотками льда спросила девушка.
– Да нет, что ты, – замахала руками женщина, коря себя за несдержанность.
– Этот человек меня давно не интересует. Пусть и дальше бегает за любой юбкой и надувает им животы хоть каждый день!
– Вот как? – весело спросил Сергей Михайлович, как раз в этот момент зашедший в гостиную. – Я рад, что ты забыла о нем. Тем более что теперь-то он точно не будет ни за кем бегать и рушить чужие жизни.
– Ты о чем? – насторожилась Лида, а София Александровна предостерегающе посмотрела на мужа.
Но тот словно не заметил этот взгляд.
– Григорий погиб при крушении паровоза месяц назад. Жаль конечно, парень он был отважный и верный родине. Но уж эта его манера волочиться за любой юбкой – она мне тоже не нравится. И хорошо, что ты это разглядела в нем до того, как вы могли сделать глупость. Что такое?
Только тут Воронцов заметил, как его дочь побледнела после слов о гибели Бологовского, а ее рука непроизвольно дрогнула, отчего горячий чай частично выплеснулся на красивое платье.
– Гриша… умер?..
* * *
В первый раз сознание вернулось ко мне от резкой боли в груди. Кто-то подхватил меня и буквально сдернул с ветки дерева, на которую я напоролся грудью. Перед глазами все плыло и рассмотреть, что происходит, не получалось. Слышались чьи-то голоса на незнакомом языке. Это не французский и не английский, которые я понимал. Потом раздался волчий вой, мне что-то прижали к ране, из-за чего меня прострелило болью, и я снова отключился.
Во второй раз мое пробуждение было более приятным. Нос щекотал аромат каких-то трав. На грудь что-то давило, но боль уже была тянущей и слегка колющей. Подобное бывает, когда рана заживает. Слегка напрягшись, я смог открыть глаза и оглядеться.
Первое, что я увидел, были блики огня от горящей свечи. Они сначала ослепили меня, однако проморгавшись, я смог разглядеть, что это была не свеча, а лучина – несколько тонких щепок, закрепленных на стене… чего-то. Стена шла под наклоном и плавно переходила в потолок. Рядом никого не было, чему я пока только порадовался. Это дало мне возможность спокойно осмотреться и попытаться понять, где я оказался.
Не знаю, сколько времени прошло, но мои глаза привыкли к тусклому свету лучины, а мозг заработал почти привычно, не стремясь «сбежать» в спасительное забытье.
Я оказался определенно в какой-то то ли палатке, то ли шалаше. А даже скорее в чу́ме – рукотворной «палатке» из шкур животных. Лежал я тоже на шкуре. Мне сложно судить, но вроде она раньше принадлежала волку или собаке. Серый короткий мех был довольно приятным на ощупь. У моей головы стояла плошка с какой-то жидкостью, которую я не рискнул пить. К потолку был подвешен пучок тлеющих трав, который и распространял разбудивший меня запах.
Попытка пошевелиться закончилась частичным успехом. Пальцы слушались, ноги я тоже чувствовал, а вот руки я поднять не смог. И не потому что они были привязаны – нет, я определенно не в плену. Просто когда я начал их поднимать, рану в груди закололо, а перед глазами пошла муть, и я счел за лучшее пока не шевелиться.
Переждав приступ слабости, я все же смог немного осмотреть себя. Грудь была плотно перевязана какой-то тканью. Потому я и чувствовал давление на нее. Одежды на мне не было, а сверху тело было укрыто тонким шерстяным покрывалом. Под головой ощущалась тонкая подушка, набитая какой-то крупой. Стоило мне пошевелить головой, как она тут же шуршала, а кожа чувствовала под тканью мелкие зерна. Было даже приятно. Этакий массаж головы получался.
В одиночестве я провел пару часов и, когда меня наконец навестили мои спасители, жажда уже вовсю требовала утоления. Но вот полог чу́ма откинулся, и внутрь проскользнула молодая девушка. Черные прямые волосы, слегка раскосые глаза, миловидное лицо с небольшими ямочками на щеках. Одета в просторную рубаху с длинными рукавами, скрывающую очертания тела. На рубахе вышиты какие-то узоры, но что они означают, и означают ли вообще что-то – понятия не имею.
– Ты пришел в себя? – заметила она, что я смотрю на нее.
– Да. Можно мне попить? Воды, – добавил я, а то еще даст ту плошку с непонятной бурдой.
– Я спрошу у Апая, можно ли тебе, – сказал она и покинула чум.
Через пару минут вернулась она с каким-то сморщенным стариком. Тот сел возле меня «по-турецки» и бесцеремонно откинул покрывало в сторону, начав тыкать в мою грудь заскорузлым пальцем.
– Больно? – спросила девушка, заметив, как я поморщился.
– Терпимо.
– Апая не говорит по-русски. Я переведу, – сообщила мне девчонка и тут же сказала несколько слов на своем языке старику.
Тот многозначительно покивал, что-то ответил и, встав, покинул чум, не потрудившись вернуть покрывало на мое тело. Что интересно, девчонка смотрела на мое голое тело хоть и с интересом, но без стеснения. Она-то и вернула покрывало «на место», а после снова на пару минут покинула меня, вернувшись с кожаным бурдюком, наполненным водой. Напившись вдоволь, я решил наконец выяснить, где оказался.
– Ты в нашем стойбище. Охотники нашли тебя раненого возле сошедшего с рельс паровоза.
– Еще кто-то спасся?
– Нет. Больше никого не спасали.
– Не спасали? – зацепился я за ее фразу.
– Нашему шаману было видение, что нужно помочь нашему другу, который возвысит племя. Кроме русских здесь у нас друзей нет. Ты был единственным русским на том поезде.
Я нервно хихикнул.
– И как же вы это поняли?
– По документам в твоей одежде, – пожала та плечами.
Ну да. Пусть я и спал, но одежду не снимал ни на миг. И некуда было ее положить, и боялся, что могут обокрасть, пока я сплю.
– А где мои вещи? – закрутил я головой.
– Там, – махнула девчонка рукой в угол чума.
В полумраке я не смог рассмотреть, куда она указывает, но решил пока поверить на слово.
– И что теперь? – после пятиминутного молчания, пока я пытался осознать, насколько мне повезло, что какому-то шаману пришло «видение», спросил я.
– Выздоравливай, – пожала она плечами. – Как окрепнешь, можешь отправляться дальше, куда ехал.
– Вот так просто?
– Я поеду с тобой, – тряхнула она волосами. – Буду рядом. Таково решение шамана. Если я буду рядом, племя возвысится. Как – не знаю. И шаман не знает, не спрашивай.
– Хорошо, – выдохнул я.
Конечно то, что мне навязывают в попутчицу какую-то девчонку, мне не нравилось. Однако они меня спасли. Да и удерживать никто не собирается. Это главное, а там посмотрим, что значат слова этого шамана о «возвышении» его племени.
– Как тебя хоть зовут-то?
– Анука.
– А меня Григорий зовут.
– Нет, – вдруг мотнула она головой. – Теперь ты – Нигугьак.
– Чего? – не понял я ее пассажа.
– У нас все тебя будут звать Нигугьак. Это значит «свет».
– А чем вам мое имя не понравилось? Или вы всем встречным имена даете?
– Не всем. Только тем, кто рождается у нас.
– Так я не у вас родился, – хмыкнул я.
– У нас. Охотники не успели донести тебя живого. Когда они принесли твое тело, ты был уже мертв. Шаман потратил много сил, чтобы вернуть тебя к нам. Каждый из нас отдал часть себя, чтобы восполнить твои потери. Когда твое сердце забилось вновь, тебя окутал желтый свет. Потому тебя и нарекли – Нигугьак.
При дальнейшем опросе выяснилось, что мне сделали переливание крови, а сам шаман оказался целителем, иначе бы чужая кровь с фиг знает какими свойствами просто не прижилась бы. Да и мертв я был недолго – минуты три или четыре. Клиническая смерть, вот что я испытал. Снова повезло. Задержись охотники хоть на пару минут, и спасти меня не смог бы даже их шаман. Теперь мне даже теоретически будет сложно отказать в их просьбе взять Ануку с собой.
А еще оказалось, что в этом чуме я валяюсь уже почти неделю. И еще столько же времени мне понадобится на полное восстановление, из-за чего племени алеутов, которые меня и спасли, придется отложить поход к морю. Но слово шамана тут – закон. Это я так понял. Раз уж он сказал, что я принесу племени пользу, то будут меня опекать даже в некоторый ущерб себе.
Встать на ноги я смог лишь спустя два дня. Все это время за мной ухаживала Анука. Она приносила еду – сваренную из ягод и трав кашу в основном, но иногда баловали меня и вареной рыбой. Мясо пока не давали, слишком слаб. Да и ранение в живот не прошло даром. Нагружать мой желудок чем-нибудь «потяжелее» шаман похоже опасался. Анука же и помогала мне справить нужду. Что было для меня особенно не комфортно. Однако девчонка никаких признаков стеснения или брезгливости не выказывала, лишь по моей просьбе отворачивалась, пока я «делал дело».
Еще выяснилось, что Анука является племянницей вождя племени. Ее отца убили британцы, но в племени родные племянники-племянницы являются такой же родней, что и прямые дети. Так что в каком-то смысле за мной ухаживала дочка вождя. И да, вождь и шаман – не одно лицо. Да и вождь племенем «управлял» лишь во время боевых действий, а в остальное все решал совет старейшин. И я оказался не совсем прав, считая, что слово шамана абсолютная истина. Его вполне могли и оспорить и даже большинством голосов отказаться выполнять его волю. Однако старый Апая, которого я видел в первый день своего пробуждения, успел набрать достаточный авторитет в племени, чтобы от его слов не отмахивались. Да и вмешивался в дела племени он редко, и каждый раз его советы приносили всем выгоду.
Но вот на второй день я все же смог подняться на ноги и впервые выйти из чума, чтобы осмотреться. Мои вещи и правда сохранились, даже рубашку зашили, поставив на нее заплатки. А вот чемодан я потерял. Когда меня сняли с ветки дерева, то сразу поволокли в стойбище. Никто заморачиваться поиском моих вещей не стал. А потом как мне рассказали, на место крушения прибыл патруль, за которым позже подтянулся гарнизон форта, куда я должен был прибыть, и все хоть сколь-нибудь ценное забрали. При мне остался лишь паспорт, револьвер, да немного наличности, что я держал в кармане.
Что я могу сказать о племени, которое меня спасло? Небольшое, человек пятьдесят всего. Стариков почти нет. Мужчины все либо охотники, либо рыбаки. Мастеровых среди них нет, это удел женщин. Сшить что-то, вырезать из дерева посуду, создать оберег, который шаман потом наделит силой – все это к ним. Мужчины если что и мастерят, то только оружие себе. Воинов в привычном мне понимании у них тоже нет. Но есть выдающиеся охотники, на которых и ложится основное бремя защиты племени от врагов. Их кстати всего трое было, но как я понял – все они владеют магией. Однако какой – не знаю. При мне никто ей не пользовался. К выдающимся относится и вождь племени, дядя Ануки.
Когда я впервые вышел из чума, на меня лишь покосились с интересом, но никто подходить не стал. Разговаривать тоже, но вскоре выяснилось, что просто русский язык знают от силы трое-четверо человек. Еще с десяток может худо-бедно понимать, да на пальцах объяснить что-то. И все. А так поболтать никто не отказывался, если я сам подходил.
На четвертый день моего пребывания, когда я только проснулся и разлепил глаза, снаружи раздались выстрелы и испуганные крики…
Глава 4
Никогда еще я не был в ситуации, когда нападают на спящий лагерь. Ну или мирное стойбище, как было сейчас. И ничуть не жалею об этом. Лучше бы и дальше не получал такого опыта. Однако моего согласия никто не спрашивал, и когда я выскочил из «своего» чума, мне предстала неприглядная картина.
Стойбище было «построено» из десятка больших чумов на пять-десять человек каждый и еще три чума поменьше: один для шамана, второй был «больничным», который сейчас занимал я, и в третий сейчас использовался как склад для добычи, но в любой момент он мог быть «переоборудован» под гостевой. Чумы не располагались в каком-то порядке, а были поставлены в наиболее сухих и приподнятых местах, чтобы в случае дождя в них не натекла вода. Поэтому понять сразу, где враги, было затруднительно – казалось, крики идут со всех сторон, а между чумами метались незнакомые мужики. Одежда на них была покрыта грязью, словно они валялись (или ночевали?) прямо на земле. В руках мелькали сабли, кинжалы, которыми напавшие ловко отражали попытки мужчин стойбища проткнуть их охотничьими копьями и гарпунами. В ответ шел выстрел в упор. Напавшие не жалели ни женщин ни детей. Прошла всего минута, как я выскочил из чума, чтобы понять, что происходит, а при мне какой-то чернявый бородатый мужик, похожий на мопса, презрительно пнул местного мальчугана, кинувшегося на него с копьем наперевес. Он хотел уже пристрелить мальчишку, когда я вскинул свой револьвер, который всегда держал заряженным, и прострелил «мопсоподобному» голову.
Меня заметили. Еще двое напавших, которые тащили за волосы молодую девушку племени, отбросили ее и наставили на меня оружие. Создание водяного щита и их выстрелы произошли одновременно. Мой щит лопнул от двойного попадания, но свою задачу успел выполнить, защитив меня от пуль. А дальше картина нападения снова резко поменялась.
Сунувшаяся в один из чумов тройка нападавших вылетела оттуда кровавыми кусками мяса. Двоих словно изрешетили чем-то, а третий теперь смело может называться безголовым. Следом за ними из чума выскочил разъяренный вождь племени. С правой руки у него стекала струя воды, как у моего водяного хлыста. Тут на его руке коричневым цветом вспыхнула искорка, после чего вождь весь «посерел»… А через секунду в его голову вонзилась пуля, отрикошетив в воздух. От попадания мужчину повело в сторону, серость на его теле пропала. Я заметил рыжебородого противника, притаившегося за одним из чумов и сейчас целящегося в вождя, и выстрелил в него. Не попал, но прицел сбил и заставил спрятаться. Это дало вождю немного времени, чтобы прийти в себя, и снова ринуться в бой. Опять вспышка коричневого на руке, но в этот раз я сумел разглядеть охватывающий запястье вождя браслет. А непростой браслетик-то! Наборный, из драгоценных камней, один из которых и полыхнул магией земли, создав вождю каменную защиту и «покрасив» его в серый цвет. Затем на браслете засветился магией синий сапфир, и струя воды, так и стекающая по ладони мужчины, резко собралась став достаточно толстой, напоминая дубину, созданную из воды. Вождь взмахнул этой своеобразной дубиной и с нее веером полетели капли воды, с огромной скоростью устремляясь к врагам.
Теперь мне стало понятно, как вождь убил попытавшихся прорваться в его палатку бандитов. Пятерку врагов, которых он атаковал сейчас, прошило точно так же.
– Анука!! – вдруг с яростью и болью в голосе закричал вождь.
Проследив за его взглядом, я увидел, как один из врагов пятится прочь из стойбища, прикрываясь телом знакомой девчонки. В руках у него был нож, который он приставил к ее горлу. Позади него в десятке метров уже начинался лес. Пройдет это расстояние, и попасть в него станет сложнее в разы, не говоря уж о том, что он может посчитать девушку балластом и по-быстрому прирезать, когда они скроются за деревьями. Этого допускать я был не намерен!
Пригнувшись, чтобы уменьшить возможность попасть в меня, если в стойбище остались еще враги, я метнулся в сторону. Мой план был прост – обойти бандита с Анукой по дуге, прячась за чумами, и зайти либо в спину, либо с боку – как получится. Главное, чтобы враг не заметил меня.
Вождя тем временем отвлекли другие враги, снова попав в него из револьвера и сбив защиту. Но в этот раз они учли прошлый опыт и еще до того, как вождь успел восстановить свою броню, ему в бок прилетел метательный нож. Неужто у врагов пули закончились? Но мне было уже не до него.
Я сумел все же незамеченным проскочить по краю стойбища, хотя далось мне это нелегко. Ранение все еще сказывалось, от чего дыхание сбилось, а на лице обильно выступил пот, начав застилать глаза. К намеченному месту, где я бы смог увидеть врага, я добежал минуты за три. Увы, но тот уже успел отступить под покров леса, но вот дальше не шел. Анука оказалась не послушной «овечкой», а дикой кошкой. Уж не знаю, как ему удалось ее схватить раньше, но сейчас она впилась зубами в руку с ножом, не обращая внимания на тяжелые удары по телу, которые ей наносил бандит свободной рукой.
В борьбе друг с другом бандит с девчонкой то поворачивались ко мне то спиной, то боком, а затем и вовсе упали на землю. Из-за этого была большая вероятность попасть по Ануке, и мне пришлось бежать к ним вплотную, не рискуя применять свой револьвер.
Вот сейчас бы мне то условно-боевое заклинание из магии разума очень помогло бы! Секундная дезориентация для обоих – и я смог бы растащить их в стороны, после чего добить врага. А теперь вынужден подгадывать момент, чтобы ухватить врага за что-нибудь и… Есть!
Когда бандит подмял Ануку под себя, я наконец смог схватить его за шиворот и дернуть вверх, одновременно приставив револьвер к его виску.
– Бах!
Пуля прошила череп мужика, вырвав при выходе кусок кости с плотью. Откинув мертвое тело, я помог девушке подняться и бегло осмотрел ее. Вроде серьезных ран нет, только синяки, да небольшой порез на руке. И никакой растерянности или испуга! Как только она поняла, что с врагом покончено, тут же кинулась в стойбище, позвав меня за собой.
Но волновалась девушка зря. Когда мы вернулись, все уже было закончено. Между чумами валялись тела как нападавших, так и некоторых жителей племени, кому особенно не повезло в это утро. Их уже начали стаскивать на окраину стойбища. Своих аккуратно складывали в ряд, а бандитов небрежно скидывали в кучу подальше от стойбища. Вождь сидел у чума шамана и ждал, пока тот залечит его рану, попутно что-то объясняя двум охотникам племени. У них на руках я заметил похожие браслеты. Что-то мне подсказывает, что сейчас эти двое пойдут искать место, откуда прибыли бандиты, чтобы проверить – не остались ли еще враги. Спросив об этом у Ануки, я без удивления увидел ее подтверждающий кивок. Скоротечный бой закончился. Теперь будем разгребать последствия, что займет намного больше времени.
Чтобы убрать тела, сжечь трупы врагов, предварительно их обобрав, да выяснить, откуда они взялись и кто такие, ушел весь день. Вечером Анука сидела у меня и делилась подробностями, пока я пил горячий отвар из трав, сваренный специально для меня шаманом.
– Это были бродяги. Мы их так называем. Неудачники, которые приехали в поисках золота и наших богатств, но не смогли найти ни того, ни другого. Они иногда сбиваются в такие вот стаи и бродят по лесам, стараясь не показываться в фортах. Набредают на стойбища и если уверены в победе, нападают. Охотников, стариков и детей вырезают, а девушек забирают для продажи.
– Почему они решились напасть на вас? Я видел, как сражался вождь, его одного практически хватило, чтобы уничтожить их всех.
– Они не знали, что у нас есть Анылги минлу. «Большие стены», – видя мое непонимание, уточнила Анука. – Так мы называем лучших воинов-защитников, владеющих магией. К тому же наши анылги минлу умеют еще и применять камни предков.
– Ты про браслеты на руках? Как у твоего дяди?
– Да.
– Что это за артефакты? Никогда ничего подобного не видел. В них встроены готовые заклинания?
– Нет, – покачала головой Анука. – Камни в браслетах усиливают связь со стихией. С его помощью можно управлять своей магией, как собственной рукой.
– Это как? – не совсем я понял ее слов. – Никаких заклинаний не нужно? Голый «контроль»?
– Нет, – покачала головой девушка. – Заклинания нужны, но…
Тут она задумалась, пытаясь подобрать правильные слова.
– Ты же владеешь магией воды? – уточнила она.
Я кивнул.
– Что ты можешь?
– Ну… – я задумался, стоит ли рассказывать о своем арсенале, но решил, что за откровенность нужно отвечать тем же. – Немного. «Брызги», водяной щит и водяной хлыст. Все.
– Это много, – серьезно произнесла Анука. – Вождь знает лишь одно заклинание воды. Водяной бич. Сегодня он защитил с его помощью племя.
– Сильное заклинание, – согласился я.
– Нет. Слабое, – покачала головой Анука, изрядно меня удивив. – Дело не в силе заклинания, а в том, как его можно применить. Покажи свой хлыст.
Пожав плечами, я создал небольшую струю воды.
– Это водяной бич, – констатировала Анука. – Как у вождя.
– Но я не могу с ним поступать так же. Это просто невозможно! Только увеличить или уменьшить толщину струи. Думаю, ты путаешь.
– Нет, – покачала головой девушка. – Это он. Камни предков помогают сделать то, что ты назвал невозможным.
– То есть с помощью этих камней можно делать с водяным бичом что угодно?
Это же прорыв! Не нужно заучивать или искать сотню заклинаний, просто изучи одно и вытворяй с ним что хочешь, лишь бы хватило воображения! Правда меня тут же спустили с небес на землю.
– Не все. Из бича не создашь щит, хотя и можно его закрутить в спираль, отбивая атаки. Им нельзя исцелить, хотя мне известно, что у племени Ивакак шаман способен лечить с помощью магии воды. Камни лишь помогают работать с магией.
Вот теперь я кажется понял, о чем она. Практически абсолютный контроль заклинания – вот что дают камни. То есть, того же эффекта я теоретически могу достигнуть и без них, просто на тренировки уйдут годы.
– А у твоего дяди оказывается есть еще и способности к магии земли, так? – решил я выяснить для себя последний вопрос.
– Да, – кивнула Анука. – Но очень слабые.
– Но как же он тогда создавал с помощью земли себе броню?
– Камни предков, – сказала она так, словно это все объясняло. – Он прошел обряд. Если пройти обряд, можно укрепить эту связь. Дядя когда-то прошел обряд посвящения земле. Он стал чувствовать камень, но полноценным магом земли не стал. С помощью камней предков он может «позвать» камень на свою защиту. На это уходит много сил. Больше, чем на водяной бич. Но ему, как вождю, нужна была защита в бою.
– Почему же все в вашем племени не проходят его?
– Он опасен. Можно потерять себя. Только сильный духом способен услышать предков и после этого вернуться назад. Камни предков… это просто камни, – неожиданно выдала она, хотя ей самой такое «определение» не очень нравилось. – В чужих руках они не покажут своей силы. Даже у мага. Нужно чувствовать их.
– А как определяют, кто способен пройти обряд, а кто – нет?
– Никак, – пожала Анука плечами. – Те, кто чувствует в себе силы, идет к шаману и просит о проведении обряда. А там уж все в руках предков.
– И шаман никогда не отказывает? – удивился я.
– Он может отговорить, но отказать – нет. По нашим обычаям, любой имеет право пройти обряд посвящения стихии.
Этот разговор заставил меня всерьез задуматься о том, как мало я знаю о магии вообще и о возможностях магов различных народов в частности. А также зародил желание пройти этот обряд. Уж очень меня впечатлили возможности вождя. От своего назначения я отказываться не собирался и мало ли, какие опасности меня могут ждать там. Уж если даже простой казалось бы путь превратился в череду опасных и даже смертельных приключений, то когда я начну свою работу по поиску убийц сотрудников жандармерии, меня наверняка могут попытаться устранить. Так это будет или нет, не знаю, но готовиться надо к худшему.
Похороны своих погибших соплеменников местные жители проводили на следующий день. От рук бандитов пострадали почти все, но окончательно «ушли к предкам» как здесь принято говорить – восемь человек. Чудовищно много для небольшого племени. В основном пострадали охотники. Четыре тела пришлось на их состав. Еще погибла одна старуха, два подростка и один трех летний карапуз. Почти все эти жертвы пришлись на одну семью – тех, кому не повезло оказаться на пути бандитов в самом начале нападения. Их чум стоял с края стойбища у леса, откуда вышли «бродяги».
