Kitabı oku: «Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины»

© Веденеев Д. В., 2016

© ООО «ТД Алгоритм», 2016

* * *

От автора

Органы государственной безопасности на протяжении практически всего периода советской истории играли особую, активную и нередко зловещую роль в церковно-государственных отношениях. В определенные периоды именно профильные контрразведывательные подразделения ОГПУ – НКВД – НКГБ – МГБ – КГБ (Объединенное государственное политическое управление при Совете народных комиссаров СССР, 1922–1934; Народный комиссариат внутренних дел; Народный комиссариат государственной безопасности; Министерство государственной безопасности; Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР) выступали ведущим инструментом либо подавления религиозной жизни, незаконных репрессий по отношению к «служителям культа» и верующим различных конфессий, либо жесткого контроля со стороны государства и активного вмешательства в жизнедеятельность религиозной сферы советского общества.

Существование мощной государственной машины по преследованию религии и насаждению безверия (от сети кафедр «научного атеизма» и до специализированных подразделений одной из самых сильных в мире спецслужб) удивляла даже убежденных марксистов и верных союзников СССР. В этой связи показательно свидетельство одного из руководителей внешней разведки КГБ Николая Леонова¹, который тесно общался с лидером революционной Кубы Фиделем Кастро: «У Фиделя Кастро, воспитанника католических колледжей… спросил: как у тебя увязывается и то, и другое? Он говорит: знаешь, одна только партия, КПСС, в своих уставах писала, что член партии обязан быть научным атеистом, никто больше такого в уставах не писал – ни французы, ни итальянцы, ни кубинцы. Они говорят: наоборот, Иисус Христос в свое время был проповедником очень многих морально-нравственных ценностей, которые потом унаследовала партия». В современных же условиях, подчеркнул ветеран тайного фронта, общество «объединяет только одно – наша вера православная»².

Органы госбезопасности долгое время выступали ведущим инструментом политики государства в религиозной сфере, их служебные приоритеты и тактика оперативной работы решающим образом определялись директивными установками Коммунистической партии и правительства СССР. Именно органы ВЧК – ОГПУ – НКВД стали непосредственными и ведущими исполнителями жутких физических репрессий 1920–1930-х гг., унесших лишь в Православной церкви жизни свыше 150 архиереев и десятков тысяч священнослужителей, не поддающегося учету количества истинно верующих мирян. Печальную известность получили инспирированные «чекистами-религиоведами» расколы в православии (обновленческий, автокефальный, «лубенский» и др.), причем сами организаторы и активисты раскольнических движений вскоре пополнили мартиролог жертв незаконных репрессий, лишились свободы или бежали за рубеж.

В дальнейшем органы госбезопасности также выполняли богоборческие функции, держали религиозную сферу под неусыпным агентурно-оперативным контролем, вмешивались в нее, грубо нарушая положения о свободе совести, закрепленные в конституционно-правовых актах самого же Союза ССР.

Территория Украины и ее конфессиональное поле требовали особого внимания спецслужб в силу ряда исторических обстоятельств:

• наличия большой православной общины – наследницы крещальной купели Руси, понесшей страшный урон от репрессий и преследований;

• масштабного религиозно-оппозиционного движения (катакомбников по типу «Истинно-Православной церкви» или «подгорновцев»);

• тесного переплетения социально-политического и национально-идеологического протеста с лозунгами защиты веры и свободы совести;

• присутствия значительной католической общины (питательной среды для «агентуры Ватикана» в понимании чекистов);

• острых коллизий вокруг ликвидации Греко-католической (униатской) церкви в 1946–1949 гг. (операциями НКГБ – МГБ, неразрывно связанными с подавлением движения ОУН И УПА, форсированной советизацией Западной Украины);

• распространения в годы «холодной войны» течений, находившихся под контролем противников СССР (прежде всего общины «Свидетелей Иеговы», базировавшейся в Украине);

• приоритетности для спецслужб нацистской Германии, а затем и держав – противников СССР по «холодной войне», конъюнктурного использования религиозной сферы Украины.

Отметим, однако, что деятельность спецслужб по отношению к Церкви в 1943–1953 гг. все же имела определенную конструктивную специфику, обусловленную особенностями курса политического руководства СССР на заметную либерализацию по отношению к Православной церкви и некоторым другим конфессиям, признание ее духовно-патриотических заслуг, конъюнктурным использованием Церкви для достижения задач государственной политики, включая и международные отношения. Как это не покажется парадоксальным, но нередко позиция профильных подразделений спецслужбы по отношению к религиозным общинам была заметно более взвешенной и прагматичной, нежели у партийных органов, занимавших жестоко-догматическую идейно и «кровожадную» в уголовном отношении позицию.

К тому же нельзя не признать, что определенные острые мероприятия отечественных спецслужб были закономерно обусловлены необходимостью противодействия разведывательно-подрывной деятельности гитлеровской разведки, беззастенчиво использовавшей религиозную сферу, а также цинично превратившей вероисповедальное измерение в поле информационно-психологического противоборства в период «холодной войны» и межблокового противостояния 1946–1991 гг. (где инициатива, как правило, принадлежала геополитическим противникам Советского Союза, мастерски овладевшим инструментарием направленного воздействия на сознание социальных групп).

На сегодняшний день наряду с масштабной работой, проведенной исследователями по изучению репрессивной политики советской власти и правящей коммунистической партии по отношению к религии в Украине и роли в ней спецслужб³, одним из наиболее малоизученных аспектов истории церковно-государственных отношений советской эпохи является, на наш взгляд, собственно оперативная (контрразведывательная, оперативно-розыскная, информационно-аналитическая) деятельность органов госбезопасности в конфессиональной среде.

Думается, что углубленное изучение (на основе документов самих спецслужб) упомянутых аспектов прошлого церковно-государственных отношений открывает дополнительные возможности для лучшего научного понимания инструментария богоборческой политики властей и особенностей вынужденного реагирования на нее религиозных общин, механизма обеспечения реализации государственных актов в религиозной сфере, исследования репрессивной политики сталинизма как таковой, дальнейшего изучения истории Церкви, религиозной персоналистики, а также истории отечественных спецслужб.

В этом отношении перспективными направлениями исследования деятельности советских спецслужб в религиозной сфере представляются:

• исследование концептуального и нормативно-распорядительного механизма воплощения партийно-государственных актов в области религиозной политики в оперативно-служебную деятельность органов госбезопасности в целом и на уровне союзной республики;

• изучение детерминационного влияния международного положения и внешней политики СССР, внутренней политики «государственного атеизма» и деятельности правящей партии в культурно-ментальной сфере на содержание работы спецслужбы по религиозной линии;

• анализ организационно-функционального устройства и эволюции подразделений органов госбезопасности, которые специализировались на агентурно-оперативной «разработке» и информационном мониторинге религиозной жизни страны;

• освещение устремлений зарубежных разведок и соответствующих иностранных негосударственных (конфессиональных) центров, а также Ватикана по отношению к религиозной сфере Украины, противоборства с ними советских спецслужб;

• углубленное исследование форм и методов агентурно-оперативной, следственной и информационно-аналитической работы органов госбезопасности СССР;

• изучение служебной биографии руководителей и ведущих сотрудников тех оперативных подразделений «чекистских органов», на которые возлагалась работа «по борьбе с антисоветскими элементами из числа духовенства, церковников и сектантов» (распространенное в свое время определение данного профиля оперативной работы).

В силу присущему советскому периоду истории тотальному контролю и вмешательству госбезопасности в религиозную сферу СССР и Украинской ССР, в частности (от подбора и вербовки монахинь монастырей Украины для перевода в Горненский монастырь близ Иерусалима до слежки за Патриархом Московским и всея Руси на отдыхе в Одессе), документы упомянутых подразделений спецслужб представляют собой исключительно продуктивный исторический источник в сфере изучения прошлого церковно-государственных отношений. Правда, требующий одновременно тщательной источниковедческой и историко-герменевтической экспертизы и критики. Более того, акции спецслужб в религиозной сфере, изменения служебных приоритетов, форм и методов оперативной работы представляют своеобразную квинтэссенцию государственного курса по отношению к религии на определенных этапах истории советского общества.

К сожалению, огромный, представляющий чрезвычайную историко-познавательную ценность массив документов спецслужб в Украине по линии оперативной работы в религиозной среде был уничтожен (исходя из складывавшейся в Украине динамичной общественно-политической и оперативной обстановки) в соответствии с приказом КГБ УССР № 00150 1990 года. Были буквально «зачищены» фонды подразделений, занимавшихся религиозной сферой.

Прежде всего речь идет о документальной базе 5-го Управления КГБ УССР (переименованного в то время в Управление «З» – защиты конституционого строя), его предшественниках в структуре так называемых «секретно-политических» подразделений органов госбезопасности, с начала 1920-х гг. занимавшихся общественной сферой, нелегальными националистическими и национал-демократическими организациями, диссидентами, религиозными конфессиями, областью культуры, интеллигенцией, творческими союзами, неформальными организациями. До нас, к примеру, не дошли:

• 6-томное дело по «церковникам и сектантам» 1942–1945 гг. производства;

• 23-томное литерное дело (1952–1965 гг.) на подполье «Истинно-Православной церкви» и подобные формирования, а также по нелегальной Украинской автокефальной православной церкви;

• литерные дела 2-го Управления МГБ УСССР «Греко-католическое духовенство» и «Греко-католики» (1946–1947 гг.);

• 28 томов дела на «бывшее униатское духовенство» (1950–1965 гг.);

• 16-томное дело по старообрядцам (1954–1962 гг.);

• литерное дело 1952–1961 гг. об «антисоветской деятельности» монашествующих Русской православной церкви;

• несколько многотомных оперативных дел на духовенство украинской Греко-католической и Римско-католической церквей (1947–1973 гг.);

• многотомное дело на духовенство Русской православной церкви;

• многочисленные агентурно-оперативные многотомные дела на «церковно-монархическое подполье» – «Остров», «Халдеи», «Скит», «Бирюки», «Блудницы», «Юродивые», «Проповедники» и др.;

• литерное дело по обновленцам (1937–1941 гг.) и многие другие, вплоть до материалов о появившихся в 1980-х гг. неокультах типа кришнаитов и буддистских сект, а также «немало дел-формуляров» на конкретных церковных иерархов и «авторитетов» сектантских формирований⁴.

Колосальный объем эмпирического материала по драматическим аспектам церковно-государственных отношений погиб навсегда или восстанавливается по сохранившимся фрагментам. Тем большее научно-познавательное значение имеет солидный документальный массив спецслужб и других советских государственных органов, исследованный авторами и использованый при написании этой книги. Помещенный в книге документальный материал преимущественно впервые предлагается вниманию читателей.

Речь идет об изученных нами плановых, отчетных, информационно-аналитических, агентурно-оперативных документах профильных подразделений контрразведывательных органов спецслужбы (в частности, 2-го Управления НКГБ – МГБ – КГБ УССР; отдела «О» МГБ УССР; соответствующих отделов 4-го (секретно-политического) Управления КГБ при СМ УССР, 5-го Управления КГБ – «борьба с идеологической диверсией»), материалах следственных подразделений и уголовных делах, документах оперативно-технических подразделений спецслужбы, привлекавшихся к разработке религиозной сферы. Кроме того, существенную информационную нагрузку несут материалы подразделений, занимавшихся внешней разведкой, разведывательной работой за линией фронта в 1941–1944 гг. (4-е Управление НКВД – НКГБ УССР, разведывательный отдел Украинского штаба партизанского движения).

В книгу вошли научно-документальные очерки, тематически охватывающие основные составляющие оперативной деятельности спецслужбы в религиозной сфере в 1920–1960-х гг. (хронологические рамки исследования, надеемся, будут расширяться по мере рассекречивания документов КГБ УССР). Речь идет о деятельности контрразведки по отношению к канонической Православной церкви, Римско-католической и Греко-католической церквям, протестантским течениям, Украинской автокефальной православной церкви, «катакомбным» течениям и деструктивным сектам. Впервые раскрываются организация, кадровый состав, формы и методы деятельности антирелигиозных подразделений НКГБ – МГБ – КГБ УССР. Воссозданы биографии руководителей упомянутых подразделений.

Мы сочли необходимым самостоятельный раздел работы посвятить иерархам Православной церкви, ставшим священномучениками и исповедниками за веру Христову, личным примером показавшим современникам великую духовную стойкость и ревность в служении в годы невиданного со времен римских кесарей богоборчества и мученичества христиан.

Безусловно, восприятие приведенных материалов сопряжено с серьезной морально-психологической нагрузкой, ведь они порождены специфической и циничной работой спецслужб, действовавших в условиях целенаправленного превращения духовной сферы в арену отстаивания земных и зачастую неправедных интересов «центрами силы» тленного мира. Однако, помимо научной необходимости демонстрации реальной картины религиозной жизни Украины бурного ХХ столетия, приведенные материалы напоминают о страшных долговременных последствиях грубого и своекорыстного вмешательства в духовную сферу, преследующую своей целью спасение людских душ.

Часть первая
Спецслужбы на «Религиозном фронте»

«Мне есть что вспомнить…»
Богоборческая карьера Евгения Тучкова

…15 апреля 1957 г. в Центральный госпиталь МВД СССР срочно пригласили Патриарха Московского и всея Руси Алексия I. Встретиться для исповеди с первоиерархом Русской православной церкви пожелал умиравший от распадающегося рака желудка… бывший главный организатор гонений на церковь от органов госбезопасности, бывший ответственный секретарь Антирелигиозной комиссии ЦК партии большевиков, бывший член Центрального Совета Союза воинствующих безбожников, отставной майор госбезопасности Евгений Тучков. В партийных кругах его за глаза прозвали «главпопом», в церковных – «игуменом», а историки Церкви и поныне считают «одной из ключевых и загадочных фигур российской истории советского периода».

Революцией призванный

«Ведущий религиовед» ОГПУ СССР родился в 1892 г. в деревне Теляково Суздальского уезда Владимирской губернии. Рано осиротевшего Евгения воспитывала старшая сестра Анастасия – глубоко религиозная женщина, стремившаяся воцерковить брата. Закончив четырехклассную приходскую школу, Евгений «ушел в люди», в 1915 г. призвался в армию, служил писарем при штабах на Западном фронте. Интересно, что когда в 1916 г. в императорской армии отменили обязательную исповедь, к ней добровольно приходило не более 16 % военнослужащих-православных. Вызревали духовные предпосылки грядущего масштабного кровопускания Гражданской войны… В октябре 1917 г. избрался от солдат гарнизона членом Совета рабочих и крестьянских депутатов в городе Юрьеве-Польском, а через год по партийному набору попал на службу в ЧК Иванова-Вознесенска, где заведывал… юридическим отделом!

В 1919 г. был направлен на руководящую работу в Уфимскую губернскую ЧК, там сформировал отряд особого назначения, который принимал активное участие в жестоком подавлении Мензелинского крестьянского восстания в Башкирии (ранее крестьяне вилами перебили продотряд численностью в 35 человек). Как способный организатор получил назначение заведующим секретным отделом губернской ЧК. На Урале же встретил подругу жизни – Елену Яковлеву. В Уфе у них родился сын, умерший во младенчестве. В браке прожили долгую жизнь, в Москве в 1923 г. родился второй сын Борис, единственный ребенок, которого любил и баловал отец⁵.

Начальник антирелигиозного подразделения ОГПУ Евгений Тучков (1892–1957 гг.)

Летом 1921 г. чекист Тучков отличился при изъятии церковных ценностей (официально – «в пользу голодающих»), и за особое рвение осенью того же года его перевели в Москву.

В центральном аппарате советской спецслужбы ВЧК (с 1923 г. – ОГПУ) «специализациею» Е. Тучкова являлась «церковная линия». Он стал сначала заместителем руководителя, затем – начальником 6-го отделения Секретно-политического отдела (СПО, борьба с идейно-политическими противниками, церковью и интеллигенцией) ОГПУ, а с сентября 1922 г. – еще и ответственным секретарем Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б) (координация антирелигиозной борьбы в СССР). С весны-лета 1921 г. началось фронтальное наступление власти на церковь как на главную помеху овладения сознанием и душами людей. Е. Тучкову довелось сотрудничать по линии Комиссии с ведущими фигурами «ленинской гвардии» (и будущими фигурантами процессов времен «Большого террора») – Н. Бухариным, А. Каменевым, Г. Зиновьевым, а также председателями ОГПУ Ф. Дзержинским и В. Менжинским.

Стратегию изощренного подрыва Церкви предложил в записке в Политбюро ЦК РКП(б) от октября 1922 г. Лев Троцкий, глава военного ведомства республики. Лев Давыдович рекомендовал инспирировать раскол Православной церкви на лояльную власти, «обновленную», противопоставившую себя «патриаршей» («реакционной»). Главным инструментом раскола стали органы госбезопасности и репрессивные мероприятия. Тучков лично допрашивал патриарха Тихона, докладывая о результатах Л. Троцкому и восходящему лидеру партии И. Сталину. В 1923 г. его за особые заслуги наградили именным «маузером».

Вплоть до роспуска Антирелигиозной комиссии (АРК) в 1929 г. Тучков ведал в ОГПУ СССР практически всеми «делами» Русской православной церкви (РПЦ), протестантов, мусульман, иудеев. Именно в недрах 6-го отделения в 1927 г. сформировали организационную церковную структуру, в основных чертах сохранившуюся и по сей день.

В столице Тучков вместе с семьей и набожной сестрой поселился в Серафимо-Дивеевском подворье, где сестер-монахинь возглавляла матушка Анфия. Получив отличные апартаменты и бытовые услуги сестер, «главпоп» весьма оригинально благодарил монахинь. Как пишет историк М. Губонин, получив от агентуры сведения о местах предстоящих торжественных богослужений святейшего патриарха Тихона или архиепископа Илариона (Троицкого), которого особенно любили верующие москвичи, монахини безбоязненно направлялись на службу. «Мы уж ему премного благодарны. А то ведь другой-то давно бы уж нас всех разогнал: кого куды, и костей не соберешь», – говаривала матушка Анфия⁶.

Технолог расколов

По слову святителя Иоанна Златоуста, грех раскола церкви не смывается и мученической кровью, ведь церковь – живое тело Христа, и Он же ее Глава. Технологию агентурно-оперативной работы по расколу РПЦ изложил сам Тучков на заседании АРК 31 октября 1922 г.: «Пять месяцев тому назад в основу нашей работы по борьбе с духовенством была поставлена задача – борьба с реакционным тихоновским духовенством и, конечно, в первую очередь с высшими иерархами, как то: митрополитами, архиепископами, епископами и т. д. Для осуществления этой задачи была образована группа, так называемая “ЖИВАЯ ЦЕРКОВЬ”, состоящая преимущественно из белых попов, что дало нам возможность поссорить попов с епископами, примерно как солдат с генералами, ибо между белым и черным духовенством существовала вражда еще задолго до этого времени, так как последнее имело большое преимущество в церкви и ограждало себя канонами от конкуренции белых попов на высшие иерархические посты…»⁷

С осени 1924 г. «игумен» Тучков приступил к подготовке нового дела против патриарха Тихона – создал агентурную разработку по так называемой «Шпионской организации церковников». В начале февраля 1925 г. Тучков арестовал известного церковного историка, профессора И. Попова, которому приписывалось «вхождение в группу», возглавляемую патриархом. Лишь смерть владыки Тихона позволила ему избежать Соловков, регулярно пополняемых клиром РПЦ⁸.

Разумеется, основным средством борьбы с церковью была агентура в среде священнослужителей и мирян, хотя в то время отказ от сотрудничества мог стоить весьма дорого. Как докладывал Е. Тучков, по «церковной линии» количество секретных осведомителей («сексотов») с 400 в 1923 г. выросло до 2500 в 1931 г. За полноту влияния на РПЦ Е. Тучкова часто сравнивали с обер-прокурором Святейшего синода Константином Победоносцевым (по определению народного комиссара образования СССР Анатолия Луначарского)⁹. Как отмечал известный перебежчик-«невозвращенец» из разведки ОГПУ Георгий Агабеков (позднее ликвидированный бывшими коллегами), «работа по духовенству поручена шестому отделению ОГПУ, и руководит ею Тучков. Он считается спецом по религиозным делам и очень ловко пользуется разделением церкви на старую и новую, вербуя агентуру с той или с другой стороны»¹⁰.

Нередко выступал он и в советской прессе со статьями под псевдонимом Теляковский (по названию родного села), став автором 30 статей и трех антирелигиозных брошюр. Не сумев окончить МГУ, получил специальное образование в Высшей школе НКВД (1935–1939), хотя писал с массой орфографических ошибок.

В 1931 г., готовя для начальника СПО ОГПУ Якова Агранова проект наградного листа на себя же, Е. Тучков так излагал свои «заслуги» на антицерковном фронте: «В настоящее время состоит в должности начальника 3-го отделения Секретно-политического отдела ОГПУ… В 1923–1925 гг. им были проведены два церковных собора (всесоюзные съезды церковников), на которых был низложен патриарх Тихон и вынесено постановление об упразднении монастырей, мощей, а также о лояльном отношении церкви к соввласти. На протяжении ряда лет тов. Тучковым проводилась серьезная работа по расколу заграничной Русской православной церкви. Блестяще проведена работа по срыву объявленного папой римским в 1930 г. крестового похода против СССР… Благодаря энергичной работе тов. Тучкова была раскрыта и ликвидирована в конце 1930 и 1931 гг. Всесоюзная контрреволюционная монархическая организация церковников “Истинно-Православная церковь”, опиравшаяся в своей антисоветской деятельности на черносотенно-клерикальные круги. Организация имела множество своих филиалов – 300 повстанческих ячеек, огнестрельное и холодное оружие…»¹¹

Считалось, что сопротивление церкви практически было сломлено, митрополит Сергий и его Синод стали карманными. Именно Тучков сфабриковал текст «Декларации 1927 года» о полной лояльности РПЦ власти и заставил мягкого митрополита Сергия подписать подложный документ.

Одновременно «главпоп» жестоко мстил Местоблюстителю Патриаршего престола (в 1925–1936 гг.), митрополиту Петру (Полянскому), который, несмотря на суровые условия ссылки в Заполярье, одиночные камеры, издевательства, цингу, астму, болезни ног, твердо стоял на своих позициях, не желая слагать с себя полномочия Местоблюстителю «в пользу каких-то проходимцев». Не удалось опытному агентуристу Тучкову и заполучить владыку Петра в аппарат «сексотов» – негласных помощников ОГПУ – НКВД. В июле 1931 г. Особое совещание ОГПУ приговорило митрополита к очередному продлению срока заключения, дав ему 5 лет лагерей. Однако по личной записке Тучкова «заключенного № 114» в лагерь не отправили (хотя священномученик и просил в точности исполнить приговор – «просторный» лагерь позволял хотя бы быть на воздухе и общаться с людьми), а содержали в «одиночке» Верхнеуральской тюрьмы для особо опасных заключенных, запретив даже ночные прогулки. 10 октября 1937 г. митрополита Петра расстреляли по приговору «тройки» Челябинского УНКВД¹².

Хотя Е. Тучков и получил орден Трудового Красного Знамени, с ликвидацией в 1929 г. Антирелигиозной комиссии и приходом в 1934 г. к руководству органами НКВД и госбезопасности Генриха Ягоды начинается карьерный закат «игумена», пробавлявшегося теперь участием в кадровых «чистках» московских районных парторганизаций и вузов. В «команду» расстрелянного в 1938 г. Ягоды он не попал, что, видимо, и спасло «религиоведу» жизнь.

В последние годы работы в НКВД занимал должность уполномоченного по Уралу. В звании майора госбезопасности (что соответствовало армейскому комбригу) в 1939 г. был уволен, занимался атеистической пропагандой и в 1941 г. стал ответственным секретарем Центрального Совета союза воинствующих безбожников, возглавляемого «старым большевиком» Емельяном Ярославским (Минеем Губельманом)¹³.

Целенаправленному государственному богоборчеству положил начало Декрет советского правительства «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Церковь утратила правовой статус государственного учреждения, право на распоряжение имуществом, защиту в судебном порядке, у нее изымались материальные ценности. Борьбу с самой верой Христовой В. Ленин в программной статье марта 1922 г. «О значении воинствующего материализма» назвал «нашей государственной работой».

В 1932 г. в СССР провозгласили начало «безбожной пятилетки», в ходе которой гонения на православие приобрело всеобщий и систематический характер. Тогда же Союз воинствующих безбожников (СВБ) официально имел 50 тыс. первичных организаций, до 7 млн членов, из которых 2 млн входили в группы «юных воинствующих безбожников».

Конституция СССР 1936 г. уже не включала положения о свободе религиозного исповедания, оставляя гражданам лишь право на «отправление религиозных культов», зато закрепляла право на «свободу антирелигиозной пропаганды». Преследования Православной церкви повлекли и еще одно тяжкое последствие – оживление псевдоправославного сектанства, появление мистических течений, «подпольных групп».

Однако, несмотря на почти полную административно-репрессивную ликвидацию церкви, всесоюзная перепись населения 1937 г. показала реальный уровень религиозности советских людей (вопросы о религиозных убеждениях в опросные листы внесли по личной инициативе И. Сталина). Из 30 млн неграмотных граждан, старших по возрасту 16 лет, верующими объявили себя 84 % (25 млн душ), из 68,5 % грамотных – 45 % (свыше 30 млн).

Антирелигиозная пропаганда, признавали власти, к концу 1930-х велась в основном пассивно, формально-казенно. В докладной записке отдела культпросветработы ЦК ВКП(б) от февраля 1937 г. отмечалось, что из 13 антирелигиозных журналов закрыто 10, из них 6 на «национальных» языках, кино- и радиоантирелигиозной пропаганды не ведется, сеть первичек и районных организаций Союза безбожников почти везде развалилась, членские взносы Союза с 200 тыс. рублей в 1933 г. сократились до 35 тыс. ежегодно, некоторые областные организации ударились в «сомнительные коммерческие махинации». Формально ячейки СВБ к 1941 г. действовали только в 34 % колхозов Украины.

Сам И. Сталин, видимо, не педалировал наступление на церковь, хотя и имел безраздельную власть и мощный аппарат принуждения. Его отношение к религии определялось, скорее, политической конъюнктурой. Д. Волкогонов в работе «Сталин и религия» приводит слова вождя – отбирая литературу для дачной библиотеки, он пишет: «Прошу, чтобы не было никакой атеистической макулатуры!» Тем не менее результаты политики агрессивного безбожия принесли страшные плоды. К началу Великой Отечественной войны церковь в Советском Союзе была почти полностью разгромлена. 250 архиереев расстреляли, в ссылке находилось 16 владык (среди них будущий архиепископ Симферопольский и Крымский Лука (Войно-Ясенецкий), выдающийся хирург и ученый, ныне прославленный как святитель Лука Крымский). На свободе пребывало лишь три митрополита и епископ.

Как сообщалось в архивном отчете о деятельности Наркомата госбезопасности УССР в годы войны, в Украине к 1941 г. уцелело 3 % приходов от их дореволюционной численности, в ряде индустриальных областей действующие храмы отсутствовали полностью. В Одессе действовала одна церковь, в Киеве вели службы два храма, три священника и один дьякон (до революции в Киеве было 1750 храмов и монастырей).

Чудом избежал расправы в 1939 г. митрополит Сергий (Местоблюститель Патриаршего престола), был расстрелян его келейник и арестована сестра Александра. В 1940 г. Георгий Маленков вообще предложил И. Сталину ликвидировать Московскую патриархию. Как полагают историки церкви, диктатора удержали от этого возможные волнения балканских народов в защиту православных в России и наличие 60 млн православных верующих в самом СССР (Да и приближение войны он прекрасно понимал. – Прим. авт.). Протоиерей Леонид Константинов, настоятель Николо-Иосафовского собора в Белгороде, писал, что в январе 1941 г. глава НКВД СССР Лаврентий Берия назначил на 22 августа операцию по окончательной ликвидации Православной церкви. Но 22 июня грянула война…

Банкротство дела всей жизни

Состоявшийся в годы Великой Отечественной войны впечатляющий религиозный подъем народа, выстоявшего в страшной войне, определенные послабления со стороны продолжавшего оставаться воинственно-атеистическим режима привели к неожиданному еще несколько лет назад росту воцерковления людей. 4 сентября 1943 г. на ночном совещании у И. Сталина (при участии Л. Берия) приняли решение о либерализаци политики по отношению к РПЦ. Уже 8 сентября 1943 г. Поместный собор избрал Патриархом Московским и всея Руси митрополита Сергия. Началось открытие храмов, монастырей, духовных учебных заведений. 31 января 1945 г. Поместный собор утвердил «Положение об управлении РПЦ». Новым «куратором» церкви от органов госбезопасности стал полковник (с 1945 – генерал-майор) Георгий Карпов, назначенный председателем Совета по делам Русской православной церкви при Совнаркоме СССР.