Флотская история Шанхая

– Что? Что Вы имеете ввиду?

– А я пробовал…Вчера была просто отвратительная еда. Я думал, что мне подсунули морскую воду с песком вместо супа.

– Что Вы, это была свежайшая поставка!

– Да, я читал документы по поставкам, – равнодушно кивнул Аквила, всё ещё стоя к китайцу в профиль и смотря перед собой. – И я проверял не только документы запроса, но и документы прихода, а также путевые накладные.

Тут господин Фу как-то замялся, а на его лбу проступила испарина, хотя было совсем не жарко.

– Знаете, Вы просто волшебник, – с какой-то иронией произнёс Аквила. – Вы сумели превратить поставку японской рисовой лапши из запроса в поставку китайской третьесортной пшеничной лапши в путевых накладных и обратно. Более того, Вы сумели сделать так, что двадцать тысяч долларов куда-то просто испарились. Магия! Но, – Аквила размял пальцы. – Я тоже так умею, к Вашему сожалению. Более того, я умею то, чего не умеете Вы, – я умею раскрывать это колдовство. Но даже это не предел моих способностей. И я бы не советовал Вам добиваться того, чтобы Вы увидели всю мою силу в полном объёме. Боюсь, Вы этого не переживёте. Ведь в Китае за коррупцию в любом размере полагается смертная казнь, я прав?

– Г-господин Прончанезе… – пролепетал зампотыл.

– У Вас ведь большая семья в Верхнем Хэнане? Кажется, у Вас пять братьев и три сестры. Вы давно их видели?

– Ч-что Вы такое говорите?!

– Я просто хотел спросить, как у них здоровье. Знаете, мы, сицилийцы, очень ценим здоровье родственников. У нас высокие семейные ценности. И, если провинился один член семьи, позор и страдания ложатся на всех сразу чёрным пятном. До тех пор, пока проступок не будет искуплен. Иногда для этого требуется кровь.

Зампотыл сглотнул, у него дрожали колени. Аквила же продолжал в спокойном тоне.

– Вы уже знакомы с новым адмиралом? Она напомнила мне мою старшую сестру, Франческу. О, что за девушка! Она заботилась о нас, младших, когда мы ещё под стол пешком ходили. И она всегда хорошо для нас готовила. Ризотто с креветками и спаржей, как сейчас помню, – юноша мечтательно прикрыл глаза. – Знаете, сейчас Адмирал очень занята, поэтому не может уследить сразу за всем. Но это не значит, что у неё нет тех, кто ей помогает. Я уверен, она была бы счастлива, если бы мы ели вкусную еду. Я очень ценю душевное состояние Адмирала. И я точно знаю, что её расстроил инцидент с лапшой. На ней лица не было, когда я её видел. И это Ваша вина. А я не позволю никому обижать прекрасную caposala, – Аквила повернулся к китайцу и тот увидел гнев в глазах канмусу. – Бросив вызов моей семье, Вы отдаёте себе отчёт о последствиях этой вендетты? За ошибки одного будет расплачиваться вся семья. Я не шучу, я не блефую, я не буду говорить дважды и угрожать. Я скажу сейчас, один раз, чётко и внятно – либо Вы будете на нашей стороне, и будете слушать, что Вам говорят, либо от семьи Фу не останется даже камня на кладбище. Для того, чтобы доказать свою верность, у Вас есть два дня и запрос на поставку японской рисовой лапши. И 20 тысяч долларов, которые Вы прячете на одном из левых счетов в банке Южной Кореи. Надеюсь, мы поняли друг друга лучшим образом, господин Фу.

Китаец стоял бледный и едва живой, переваривая всё, что услышал. Аквила умел надавить. Но парень и впрямь не блефовал, он вообще не имел привычки блефовать. Аквила был мафией старой школы, которая либо говорила серьёзно, либо не говорила вообще. Он был воспитан своим отцом в традициях чести и уважения. И сейчас он проявил к этому китайцу всё уважение, разъяснив ситуацию и позиции в ней. Никаких туманных намёков и полумер. Он добился своего, теперь этот песик будет бояться и выполнять все команды. Но это не значит, что за послушание его наградят или одарят доверием. Аквила не держался за таких людей и предпочитал избавляться от них. В ближайшее время, он предложит Котоми сменить зампотыла, предоставив ей факты мелких нарушений со стороны оного. Кроме того, он заранее подберёт своего человека, возможно для этого надо будет поговорить с мистером Шенем, главой шанхаской ячейки триад, но тот будет только рад продвинуть своих людей. Такую услугу взамен на лояльность ему можно оказать. Но пока что надо было решить только один вопрос – вопрос снабжения базы провиантом. И Аквила решил его.

Китаец, между тем, успел промямлить что-то удовлетворительное, попросить разрешения идти, и, когда Фирро кивнул, скрыться. Авианосец достал ещё одну папиросу и закурил, поглядывая на деревья, что росли тут, за одним из ангаров, выходящих к парку базы.

Из молчаливого равновесия его вывели шаги. Лёгкие, едва шуршащие, медленные. Шаги приближались. Вскоре из-за кустов прямо на Аквилу вышла Ниобе. Одетая слегка душно, на взгляд Фирро, она была в плотной водолазке, джинсах и тёмных очках. Скорее всего, очки были специальными и затемнялись только на свету, потому что сейчас они были почти прозрачными. Альбиноска задумчиво посмотрела на Фирро.

– Ты на мне так дыру протрёшь, – усмехнулся Аквила в ответ на её пристальный взгляд.

– Хамишь, парниша, – прохладно, как северный ветер парировала Снежная Королева.

– Бррр, – итальянец наигранно поёжился. – Аж мороз по коже.

– В глаз захотел? – Ниобе сжала кулаки и начала грозно двигаться к Фирро. Сицилиец знал, что у этой девушки рука далеко не такая лёгкая, как кажется. Хотя Ниобе была худой, бледной, как мел, и казалась хрупкой, сил у неё было хоть отбавляй.

– Ладно-ладно, – поспешил замахать руками Аквила. – Не нарываюсь. А ты чего тут делаешь?

– А твоё какое дело? – всё ещё холодно проговорила девушка, следя за огоньком папиросы, который привлекал её взгляд. Он летал перед ней, как самолётик – маленький и яркий. У Ниобе была привычка цепляться взглядом за такие вещи. – Сам-то чего тут забыл?

– Сегодня не моя смена, так что я отдыхаю, – беззаботно откликнулся парень.

– И ты пришёл сюда?

– Ну да, а чего в этом плохого?

– Ты ведь явно чего-то не договариваешь…

– Не договариваю, но ты ведь мне не начальство, чтобы я перед тобой отчитывался, – на лице Аквилы играла лёгкая улыбка.

– Ладно, это не моё дело, – Ниобе встала рядом с ним и облокотилась на стену ангара. Она всё ещё следила за огоньком. – Слушай, это вкусно?

– Что? – не понял Фирро.

– Курить, как это на вкус?

– А это! Конкретно эти папиросы – весьма неплохо.

– Дай попробовать, – неожиданно даже для себя попросила Ниобе.

– Тебе не понравится.

– Жлоб.

– Да не-не, мне-то что? Хочешь – попробуй, – он передал ей сигарету, и девушка попробовала затянутся. Её тут же пробил кашель, но она не бросила курево.

– Легче, не вдыхай сразу всё, лучше медленнее, – посоветовал Аквила, наблюдая за этой пробой. Ниобе последовала его совету, и вторая затяжка далась ей легче.

– Необычно, – оценила она, возвращая сигарету. – Ты скрываешь, что куришь?

– Стараюсь не показывать, не люблю лишние вопросы.

– Но я-то теперь знаю.

– Точно, – с улыбкой кивнул Фирро. – Теперь у меня есть причина копать под тебя. Советую быть осторожной.

– Думаешь? – Ниобе впервые за всё это время улыбнулась, хищно и как-то демонически. – Думаю, что мы сможем договориться?

– Ого! – Аквила действительно удивился. – И что же ты хочешь?

– Будешь делиться со мной этим, пока я сама не найду, как раздобыть, – она указала на папиросу.

– Оооо, – Аквила довольно улыбнулся. – Распробовала, значит. Ну, без моей помощи, тут никуда.

– Не думай, что ты так просто получаешь меня, – девушка продолжала жёстко улыбаться. – У меня куча знакомых в Интерполе. Понимаешь, что я имею ввиду?

– Ц-ц-ц, – Фирро несколько раз довольно поцокал языком. Ему определённо нравилась эта страшная альбиноска. Он почувствовал в ней кого-то равного. Уже одно то, что она пригрозила ему, причём весьма целенаправленно, говорило о том, что она и сама не промах и чувствует ситуацию. Это ему понравилось. Раньше он никак не пересекался с Ниобе и не обращал внимания на эту исландку, он и не думал, что у него по соседству имеется такой человек, а она, оказывается, знала о нём намного больше. И сейчас эта холодная северная кошка показала когти. Демонстрируя своё влияние, она предложила дружеские отношения. Ведь вопрос вовсе не в сигаретах. Вряд ли для Ниобе было трудностью провезти их на базу с такими связями, просто она обратила внимание именно на Аквилу. Он улыбнулся, доставая из кармана пачку и протягивая её девушке. – Я обычно курю за этим ангаром или на запасном пирсе. Если тебе интересно.

– С удовольствием составлю компанию, – в холодных голубых глазах Ниобе блеснула искорка, и она с улыбкой приняла подарок, доставая из полной пачки сигарету. – Не поделишься огнём?

– С удовольствием, – Фирро приблизился к Ниобе, давая прикурить от своей сигареты. Та быстро поняла, что от неё требуется, и, затягиваясь, перехватила огонёк. Где-то недалеко шумел прибой, база жила своей обычной жизнью.

Лютцов услышал разрывы ещё до того, как на краю радарной сетки замигали контакты. Не много, но один из них был опознан, как свой. Это была нештатная ситуация и Москит-1 отправился к месту сражения, в то время, как через Москита-2 велась связь с базой. Кто там сегодня был за дежурного у радиостанции, Лютцов не помнил, поэтому обратился без указания адресата.

– В квадрате DC-3 идёт сражение между одним канмусу и превосходящими силами противника, принимаю решение вступить в бой, – он сразу перешёл на полный ход и привёл орудия в боевую готовность, чтобы дать залп по неприятелю.

Между тем, разведывательный Арадо добрался до места боя и смог дать рейдеру картинку. Два крейсера и два эсминца Глубинных раздирали на части лёгкий крейсер. От канмусу оставалось уже не так много, но девушка отчаянно сражалась в неравном бою, из последних сил давая залпы. Лютцов при виде этой картины стиснул зубы и только перевёл двигатели в форсажный режим. Ему хотелось спасти эту несчастную одиночку, которая по каким-то причинам заплыла в эти воды. От части в нём говорил родственный дух, ведь на мачте модуля у бедолаги колыхался флажок Кригсмарине. А значит, это не просто свой, не просто канмусу, а тот, кто будет сражаться до конца. Значит, её надо спасти любой ценой.

Перед тем, как дать залп, Лютцов сбавил обороты двигателей и замедлился, чтобы разброс не получился таким сильным. Он развернул свои огромные башни и, с совершенно спокойной холодностью, открыл огонь. Первой его целью были зазевавшиеся крейсера, которые увлечённо расстреливали канмусу. Сконцентрировав весь огонь на одном из них, Лютцов добился того, что полный орудийный залп всего главного и вспомогательного калибра просто снёс этого глубинного. От града попаданий он подпрыгнул и несколько раз перевернулся, рождая снопы брызг. Противник очнулся от расстрела беззащитной цели, но был всё ещё обескуражен. Этого замешательства Лютцову хватило на то, чтобы механизмы перезарядки загрузили новый снаряды, а наведение скорректировало угол стрельбы по второму крейсеру. Вторая цель погибла за считанные минуты. Лютцов был просто ужасен в орудийном бою. Оптимальный калибр орудий, Цейсовские дальномеры и прицелы, германская автоматика перезарядки и все это на среднем ходу, что давало возможность уворачиваться от снарядов и торпед.

Эсминцы глубинных не проявили заинтересованности в этом бое. Они разбросали торпеды веером в направлении Лютцова и поспешили ретироваться на полном ходу. Что ж, тем было лучше. Лютцов пришёл сюда не для того, чтобы играть в пострелушки, а для того, чтобы спасти товарища. Он приблизился к девушке, которая еле стояла на ногах. Даже раненная и побитая, она старалась стоять ровно и твёрдо.

– Лёгкий крейсер «Эмден», база приписки – Сингапур, – с виноватой улыбкой она отдала честь.

– Да потом! – в запале шикнул Лютцов. – Давай руку, тебе надо срочно в лазарет!

– А это, – как-то беспечно отозвалась Эмден. Она была какой-то растерянной и странной, словно ничего с ней и не происходило, а они встретились в море случайно. Лютцов внимательно посмотрел на неё. Обычная девчушка лет 18, если бы не кровоподтёки везде, она бы выглядела мило. Но была в её фигуре, в её позе, в её движениях какая-то хрупкая обречённость. Лютцов догадывался, что он видит, но гнал от себя эти мысли.

– База, освободить пирс номер три для оказания первой помощи на месте. Адмирала, Лотту и Шеер к пирсу.

– Да не стоит, – с усилием улыбнулась спасённая. – Со мной всё хорошо, просто корпус помяли.

– Да, это просто процедура, – поспешил успокоить её Лютцов, хотя успокаивал он скорее себя. – Поплыли к нам, до Сингапура далековато, а у нас ты передохнёшь.

– Хорошо, в гости! – радостно отозвалась Эмден.

Они двинулись в путь. Оказалось, что у Эмден повреждены винты и она не может держать полный ход, поэтому шли на среднем.

– Как ты забралась так далеко? – чтобы не плыть в неловком молчании, Лютцов начал простую беседу.

– Я же рейдер, мой адмирал посылает меня далеко от базы, чтобы я могла вести разведку и бои на коммуникациях. Я – настоящий рейдер.

– Ах да, – тут Лютцов спохватился. – Меня зовут Лютцов. Линейный крейсер класса Дойчланд «Лютцов».

– Ух ты! Ты тоже рейдер! Причём знаменитый! Такая честь! – глаза Эмден засияли от счастья, словно она увидела супер-звезду.

– Да просто Лютцов, – отмахнулся канмусу. – Мы же Кригсмарине, одна семья.

– Да-да! Точно. На моей базе, кроме меня из Кригсмарине есть Граф Цеппелин! Она очень хорошая, я бы вас познакомила!

– Обязательно, – Лютцов попытался выдавить из себя улыбку. Они остановились, чтобы Эмден сделала передышку. Её разбирал кровавый кашель.

К тому времени, как они прибыли, на пирсе собрались все, кого позвал Лютцов и даже больше. Миралья был тут, Жерайс и Таскалуза. Едва сняв модуль, Эмден упала в обморок на бетон, и к ней подбежала Лотта, начиная приводить в чувство. Котоми стояла над ними ровно и непоколебимо. Странное выражение лица было у неё. Словно она пыталась улыбнуться, но мышцы лица не слушались её. Шеер стояла рядом, не выражая никаких эмоций. Глаза Святой Сестры были прикрыты, а губы медленно шевелились в беззвучной молитве.

После нескольких минут непрямого массажа сердца и искусственного дыхания, Эмден открыла глаза и невидящим взглядом посмотрела на собравшихся, которые склонились над ней. На её лице была тихая, угасающая улыбка.

– Не плачьте над могилою моей, – тихо проговорила она. – Меня там нет, я не уснула в ней…

Пара слезинок прочертила полосочки от уголков глаз к вискам, потому что девушка лежала ровно на спине. Холодной тенью в тишине, раскинув руки, выгнув тело, обняв огромный мир не смело, она лежала на земле. Лотта осторожно взяла запястье, потом посмотрела на часы.

– 12.25, – коротко проговорила она и отступила от тела. Котоми медленно приблизилась к мёртвой и, достав из кармана платок, протёрла её лицо от слёз и крови. Потом закрыла Эмден глаза.

– Перенесите тело в подсобные помещения церкви и приготовьте к похоронам, – мягко приказала она, поворачиваясь к своим подчинённым. – Это всё.

На совершенно негнущихся ногах адмирал пошла в свой кабинет. Надо было решить дела с базой Сингапура и подготовить сопровождающие документы. Слёз не было. Котоми не хотела сейчас плакать. Она знала, что будет плакать, просто потом, чуть позже. А сейчас, перед своими подчинёнными и коллегами, ей надо проявить силу и твёрдость.

На следующий день все флаги были спущены в связи с приказом Котоми о двухдневном трауре. Стояла удивительно безоблачная и тёплая погода. В церкви перед алтарём стоял открытый гроб, в котором покоилось тело Эмден. Дежурства были перенесены, чтобы у всех было время попрощаться с канмусу с другой базы. И пришли снова все. И снова тут не было ни одного служащего базы, кроме Котоми. Адмирал стояла не в форме, а в чёрном траурном костюме. Она не говорила долго. Да и что она могла сказать? Она – простой человек, – им – уже не совсем людям. Что надо отомстить? Бороться? Быть едиными? Всё это пафос и словоблудие, по мнению Котоми. Она просто пригласила всех попрощаться с Эмден. Именно пригласила, потому что объявление о похоронах было выполнено не в форме приказа. Можно было и не посещать похороны.

Шеер, понимая, как трудно адмиралу быть на виду, и как та скорбит об этой утрате, взяла всю организацию на себя. Она обратилась к собравшимся с речью, она прочитала молитву и прощание. В конце всех ждал очередной сюрприз от монашки, которая совершенно по-своему понимала прощания, похороны и смерть вообще. Гориция, сидящая на своём месте за органом, положила руки на клавиши и начали играть.

Она играла мелодию, которую сама сочинила и назвала «Траурная колыбельная для органа: памяти Эмден». Традиционная минута молчания стала не минутой тишины, как это было принято обычно, а несколькими минутами прощальной песни, которую исполнял дуэт Гориции и Шеер.

Do not stand at my grave and weep

I am not there; I do not sleep.

I am a thousand winds that blow

I am the diamond glints on snow,

I am the sunlight on ripened grain,

I am the gentle autumn rain.

When you awaken in the morning's hush,

I am the swift uplifting rush

Of quiet birds in circled flight.

I am the soft stars that shine at night.

Do not stand at my grave and cry,

I am not there; I did not die.

Совершенно неповторимым голосом Шеер выводила песню, основанную на старом стихотворении. Строки из этого стихотворения и были последними словами Эмден. Исполнение было коротким. После него было необязательное прощание с гробом. Затем все разошлись и остались только четверо. Гориция, Шеер, Лютцов и Котоми.

– Вас оставить, Адмирал? – осторожно спросила Шеер у девушки, которая подошла к гробу и положила на тело несколько лилий.

– Ты хорошо позаботилась о ней.

– Спасибо. А Сингапур не захотел вернуть тело себе?

– Нет… – Котоми покачала головой. – Адмирал флотилии Сингапура пошёл против воли своих людей и сказал, что трупы ему не нужны. Убогий человек. Уже одно то, что он послал её так далеко от базы, где её могли вообще не найти, говорит о нём, как о жестоком человеке.

– Вы не такая, не переживайте. Вы очень многое делаете для нас, – заверила Котоми монашка.

– Я хочу дать Лютцову выходной. Мне бы хотелось, чтобы он побыл дома.

– Думаю, что он примет любое Ваше решение. Мой брат не из тех, кто спорит с начальством.

– Я бы хотела, чтобы я была для канмусу больше, чем просто начальством, которое надо слушаться. Я должна сделать всё, чтобы заслужить их уважение. Этим я им обязана.

– Вы – очень сильная Адмирал. Вас не сломали потери и смерти, хотя Вы давно служите. Но Вы не стали относиться к этому с привычкой или ломаться каждый раз. Вы отдаёте честь погибшим, уважая их.

– Спасибо. Я не буду тебя задерживать, надо похоронить её. Всё сделают служащие базы. Я уже распорядилась.

– Вам пора возвращаться к работе. Не терзайтесь, Вы нужны нам.

Котоми покинула церковь без особого удовольствия, оставив Эмден, которую вынесли из зала через час. На базе не было особого места под кладбище, поэтому его разбили за церковью, там, где можно было побыть в уединении, подальше от лишних глаз.

Раньеро Дзофф

Господин Фу, вытирая пот со лба после разговора с Аквилой, отчётливо почувствовал, как земля готовится уйти у него из-под ног. Чёртова мафия! И почему здесь, на другом конце земли от итальянцев всё ещё нет спасу? Аквила, Миралья, Гориция – их что, нарочно столько собрали? Только бы продержаться два дня…

Отчётливое чувство было обманчивым. Пусть зампотыл Фу Ляо ещё ходил по земле – на самом деле она уже поглотила его. Он, не замечая того, уже стремглав летел в глубины ада. У него не было даже дарованных Аквилой двух дней. Но Фу Ляо, как следует отхлебнувший рисовой водки, не знал, что обречён. Никто не верит в то, что его убьют – особенно если время его истекло…

Потому что в этот самый момент почти в сотне километров от базы, на одном из бесчисленных рынков Шанхая, толкалась маленькая девушка в шерстяном пончо. Лотта – а это была она – время от времени пересиливала свою нелюбовь к толпам и выбиралась в город. Зачем? Пожалуй, на этот вопрос могла бы ответить только она сама.

Плавмастерская возвращалась на базу ОВМС то с радиоприемником, то с восьмибитной приставкой, то с какой-то бесформенной детской игрушкой, повторявшей любую сказанную фразу… Какую адскую машину строила Лотта, не знал никто.

Но в этот раз, взглянув на один из лотков, плавмастерская обмерла. Её сложно было удивить – но здесь… Впрочем, обмерла Лотта лишь на мгновение – а затем её окутала чистая, кристаллическая белая ярость. Возможно, финка так злилась впервые в жизни…

Потому что на лотке среди всяческих запчастей, отвёрток и проводов лежал небольшой набор инструментов. Новый, чистый, блестящий… И на прозрачном пластике футляра была ясно видна аббревиатура ОВМС. Это были инструменты, заказанные Лоттой ещё месяц назад. И вот теперь они всплыли на рынке. Плавмастерская достала мобильник и карманный справочник, имевшийся у каждого канмусу…

Старичок-продавец не понимал английского, а потому видел лишь перекошенное злобой лицо говорившей по сотовому маленькой девушки, обращённое к его лотку. По-видимому, ей что-то не нравилось – но что именно, он понял, лишь когда рядом с ним возникли трое военных полицейских. Они-то и объяснили старичку несколько прописных истин:

– Если на товаре написано «Не для продажи» – это не товар. Не надо его продавать;

– Иметь дело с ворами очень-очень плохо, потому что перепродающий краденое становится соучастником кражи.

– Если ты соучастник кражи у военных – они непременно явятся за своим добром. И тогда тебя не спасёт ничто.

И следующей же ночью Фу Ляо как непосредственный исполнитель упомянутой кражи был вытащен из постели, упакован в наручники и увезён в Шанхай. Ничего хорошего его там не ждало: всплывшие на рынке инструменты были лишь верхушкой айсберга, который обрушился на бывшего зампотыла. А суровость китайских законов Аквила ничуть не преувеличил…

…Затем была гибель Эмден, затмившая всё – даже арест зампотыла. Обычно невозмутимая Лотта на некоторое время приостановила работы по Clownfische, поскольку голова совершенно не хотела соображать. И даже через неделю плавмастерская не могла отвязаться от мыслей о бездарно потерянном рейдере:

– Жаль, что я посадила не сингапурского адмирала… – процедила она, в очередной раз потирая замерзающие руки.

– Я не подозревал, что вы так мстительны… – проговорил Лютцов, внимательно глядя на Вулкан.

– Обычно – нет, – выдавила из себя Лотта. – Давайте вернёмся наконец к чертежу…

Вулкан и Лютцов сидели на пирсе, разложив чертёж прямо на бетоне. Канмусу группы Baker: Аквила, Ришелье, Кеппель и Глостер – расположились рядом в полной боевой готовности. Вообще-то и Лотта не должна была особенно отвлекаться – но она предпочла заняться разработкой ловушки, раз уж возникла возможность.

У воды сидели Фьюриэс и Жерайс, готовые по первому сигналу ринуться на помощь товарищам, вышедшим в открытое море. Авианосец, впрочем, уже отправил за горизонт существенную часть своего ангара и, не видя никакой угрозы, пребывал в неплохо расположении духа. Не имевшая авиации Жерайс – несколько застенчивая рыжеволосая девушка – волновалась куда сильнее. В своём модуле – тяжёлом кресле, облепленном разнокалиберными стволами – линкор была вполне уверена… если не считать скорости. Если учесть, что Минегумо с Минотавром и Таскалуза разошлись весьма далеко и друг от друга, и от базы – помощь может к ним попросту не успеть… Особенно к американке, самозабвенно играющей в немца. Не дай бог погибнет как Эмден…

Таскалуза вполне освоилась с ролью полурейдера и уверенно чувствовала себя вне радиуса самолётов Фьюриэса. Четыре самолёта в воздухе, ушки на макушке – вот и весь секрет успеха. Плыви, смотри на радар и не пропусти подлодку… В конце концов после Бейры и Сурабаи Шанхай казался курортом. По крайней мере по оснащению – да и по компетентности командующего. Нет, ну какая скотина командует в Сингапуре – откуда он вообще взялся?! Так, Таскалуза, не пойти на дно с первого попадания – сохраняй концентрацию!

– Вижу что-то на радаре. Направляю самолёты…

Тяжкрей знала, что даже после такого неопределённого сообщения подкрепление встрепенётся и хоть на шаг пододвинется ближе к воде. И в самом деле, Аквила даже поднял в воздух истребители-бомбардировщики Re.2002. Но что-то подсказывало Таскалузе, что эта тревога не будет ложной…

– Вижу Глубинных! Минимум пять кораблей: Ri-класс в сопровождении лёгких крейсеров To-класс и He-класс! Готовлюсь к бою!

– Таскалуза, мы выдвигаемся навстречу тебе! – мгновенно отозвался Фьюриэс. – Отходи к базе!

– Никак нет! – отрезала тяжкрей. – Я под атакой пикировщиков! Где-то рядом Nu-класс, пытаюсь его найти!

Американка за все четыре года в море не получила ни одного ранения. Но теперь почти наверняка оказалась в окружении, из которого имела все шансы не выбраться. Нужно было понять, в какую сторону лучше всего прорываться. Да и чёртов авианосец найти…

Но крейсерский отряд нашёл Таскалузу первым – и решил навязать ей артиллерийский бой. Похоже, Глубинные совершенно не представляли, с каким мощным кораблём связались. И тяжкрей с удовольствием отсалютовала им девятью орудиями главного калибра – так, для пристрелки и острастки. А затем завязалась правильная артиллерийская дуэль, в ходе которой Таскалуза пыталась как можно быстрее расстрелять Глубинных, а те – окружить и потопить девушку если не слабыми орудиями, то торпедами или авианалётом. К тому же Ri-класс, известный как «Пасть», мог вступить и в ближний бой с катастрофическими для Таскалузы последствиями…

Пока всё преимущество было на стороне канмусу. Это слышали даже спешившие ей на помощь товарищи – ведь эфир оглашали воинственные крики и насмешки:

– Иди сюда, дорогой! И тебе очередь в голову! А где твой ГК – акула отгрызла? Отправляйся к ней сам! Торпеды в своего – молодчинка, хвалю! Ребята, поторопитесь там – а то они тут сами себя перетопят!

– Я уже здесь! – отозвался Аквила. – Nu-class встал между тобой и базой. Сейчас он получит горячий привет…

Лёгкий авианосец Nu-class представлял проблему разве что для Миральи – и то если «хитроавианосец» не был готов. Более мощные Аквила и Фьюриэс без особых усилий расправлялись с этимГлубинным и в одиночку – а сейчас их было двое. В мгновение ока Nu-класс потерял интерес к Таскалузе, поскольку торпедоносцы Re.2002 при поддержке истребителей Sea Fighter вогнали ему в борт сразу две торпеды. Чуть ранее Ri-класс был атакован торпедоносцами Фьюриэса и «распят на кресте» – так на жаргоне авианосцев назывался одновременный перпендикулярный пуск торпед по по одной цели…

Из Глубинных около Таскалузы осталась пара лёгких крейсеров. Они собирались отступать – но опоздали с этим намерением, и на них бросились голодные до побед Глостер и Минотавр, которые своего шанса не упустили.

Первая победа нового шанхайского гарнизона была добыта ценой двух сбитых гидропланов Таскалузы. Удивляла беззаботность Глубинных, вступивших явно недостаточными силами в долгий бой с мощным тяжкреем. Неужели гибель Эмден так вскружила им головы, что они решили, будто этот район вообще не патрулируется? В любом случае второй такой ошибки ожидать не стоит. Пусть враг не видел Жерайс с её артбатареей – теперь он точно знает, что гарнизон Шанхая вновь боеспособен….

Эрнст Вебер

После дежурства Жерайс медленно пошла в парк. Она любила парк, ведь он напоминал ей лес в её родных краях. Она была дочерью лесника, с детства проводила много времени среди природы, деревьев, кустарников и травы. Она прекрасно ориентировалась в лесах, могла спокойно гулять по глухим дебрям и никогда не теряться, она очень любила природу. До того, как стать канмусу, она хотела пойти учиться на эколога. Но судьба была намного хитрее, и девушка поступила во флот, как линейный крейсер Минас Жерайс. Её оборудование было столь тяжёлым, что для неё сделали особую плавучую платформу в виде кресла, на котором расположили всю орудийную мощь корабля. Однако, сама Жерайс оставалась скромной и стеснительной девушкой из Румынии. Она до сих пор мечтала, как вернётся в свою деревушку, рядом с Плоешти, как выйдет замуж и будет растить детей, заботиться о семье. Строго говоря, она была очень семейной девушкой. Шанхайскую базу она приняла, как свою семью, с которой она проводила большую часть своей жизни. От части это было потому, что она была тут одной из первых и никуда не перебазировалась с тех пор. Она провела почти всё своё время службы на этой базе. Она видела многих канмусу на ней, она видела не одного адмирала. И сейчас Адмирал Котоми очень симпатизировала ей. Впервые Жерайс подумала, что у детей моря на базе появился кто-то ещё, кроме них самих. Кто-то, кто заботится, кто беспокоится, кто не оставляет их. И сейчас она шла и думала, что она могла бы сделать для всех, как и Адмирал, как и Шеер. Во время своих выходных, разумеется. Но тут на её пути возникла массивная, высокая, грандиозная фигура.

– Bonjour cher, – проговорил густой, бархатный голос мужчины. Жерайс потупила взгляд и залилась краской. Она совсем не ожидала встретить тут этого канмусу, и он был для неё полной неожиданностью, хотя и очень желанной.

– Stimate, domnule, – тихо проговорила девушка на родном румынском. Она знала, что мужчина поймёт, хотя они не знали полностью языков друг друга. Скорее, они приучались понимать друг друга чисто интуитивно, на ощущениях момента и близости, хотя иногда Жерайс переспрашивала его о значении французских слов.

Фигура вышла из тени дерева и показалась на освещённой закатним солнцем тропинке. Высокий, плечистый, крепкий, но изящный и грациозный, настоящий плейбой. Острые черты лица, небольшие усики. И пристальные горящие глаза золотистого цвета, как у ястреба. Француз по национальности, военный дворянин по происхождению, пират на море, повеса по жизни…и только для одной Жерайс верный, мягкий, чувственный и заботливый любимый. Таким был линкор Ришелье. Как и Жерайс – один из «стариков» на базе Шанхая.

Их встреча в своё время решила их судьбы. Они были первыми тяжёлыми кораблями на базе и служили в одном соединении. Но не бои и не служба держала их вместе всё это время. Жерайс сразу понравилась Ришелье. Он был очарован милой, внимательной и такой простой румынкой. Их свёл дурацкий случай, как в кино. Ришелье был в запале и с кем-то поругался, а Жерайс начала уговаривать его успокоиться, и так распалилась, что пообещала сделать что угодно, лишь бы француз успокоился. И случай замяли, а Ришелье забыл обо всём уже на следующий день. И был совершенно обескуражен, когда через день к нему в комнату пришла Жерайс и начала перечислять, чем она может быть ему полезна, чтобы отплатить. Любой бы воспользовался ситуацией и придумал что-то сложное или бестолковое в шутку, но Ришелье в тот момент был просто очарован такой простой прямотой. Он не стал ничего придумывать и просить невозможного. Он просто пригласил её на свидание вечером. Причём, он сделал именно приглашение, а не потребовал обязательной явки. Так и начались их отношения. Со стороны Жерайс они начались ещё раньше. Она и полезла в ту ссору только, чтобы защитить Ришелье от необдуманных поступков и избежать ругани начальства. И была безумно счастлива, когда тот пригласил её прогуляться в парке. С тех пор они встречались тут довольно часто, когда выпадало время.