Kitabı oku: «Закон Выброса», sayfa 2
Шансы были так себе. Его обступили восемь автоматчиков, и все восемь стволов в их руках были направлены на него. Дернешься – мигом в решето превратят.
– О, глянь, глаза у бугая на место встали, фокус навел, – гоготнул один из оборванцев. – Ты это, меч-то свой аккуратно отстегни и кидай сюда, если не хочешь в жбан маслину поймать.
Данила не понял, что такое «маслина», но в целом смысл фразы был ясен. А еще было ясно, что это грязное мужичье не очень хорошо представляло себе, что такое кремлевский дружинник, с виду неповоротливый, а на деле имеющий некий наследственный фактор, позволяющий огромному телу двигаться со скоростью, неожиданной для противника.
К тому же автоматчики совершили ошибку, подойдя к жертве слишком близко, еще немного – и стволами в лицо тыкать начнут. Зря они это. Ой, зря.
Но при всем при этом Даниле не нужны были лишние отверстия в теле, не предусмотренные природой, потому он сделал совершенно дурацкое выражение лица – глаза выпучил, рот приоткрыл, ниточку слюны пустил и, шлепая губами, выдал:
– Л-люди добрые, помилосердствуйте. Скоморох я, и меч мой шутейный, деревянный. Ежели желаете, заберите, токмо из своих огненных палок огнем не плюйтесь.
На лицах автоматчиков одновременно появилось смешанное выражение озадаченности и брезгливости.
– Скоморох – это кто? – спросил один.
– Дурак древний, – сказал знаток, который был в курсе, что такое меч. – Типа клоуна.
– А чего тут у нас клоун делает? – поднял брови второй.
– Да хрен его знает, – пожал плечами знаток старины, опуская автомат. – Знавал я такую тему – с виду здоровенный мужик, а чуть кто ладошкой замахнется, у него уже полные штаны от страха. Этот, думаю, такой же. То ли с дурдома сбежал, то ли здесь на месте от ужасов Зоны рехнулся – ишь какую хрень забористую несет, фиг поймешь, чо сказать хочет. Палки огненные, тьфу. Вряд ли за дебила Паяльник больше штуки даст.
– И чего с ним делать? – поинтересовался третий, опуская ствол.
– Ну, по нашим временам штука тоже деньги…
Автоматчики беседовали, а Данила подмечал, что больше половины стволов уже направлены не на него – а значит, его шансы немного возросли. И немного в такой ситуации – это уже отлично, стало быть, пришла пора действовать.
Он все еще сидел на земле в нелепой позе беспомощного, напуганного человека – откинувшись назад, опершись на руки, ноги согнуты в коленях…
И прямо из этого положения он и начал двигаться, словно в танце, – резкий поворот, уходя от оставшихся линий выстрелов, перекат с одновременным быстрым, но плавным извлечением из ножен отнюдь не деревянного меча… И тут же круговое движение клинком, визуально размазавшимся в воздухе от скорости.
Мечи дружинников ковали в Кремле из старинной стали, многократно складывая ее и проковывая вновь – и при этом старики-кузнецы знали какой-то секрет, отчего мечи те точить, считай, не надо было: бритвенную заточку оружие держало отлично и при этом рубило толстые гвозди так же легко, словно они были деревянными. А уж кость человеческую – так и подавно.
Одним ударом Данила разрубил сразу три ноги – в четвертой клинок, потерявший скорость, завяз. Дружинник, продолжая двигаться понизу, словно в танце, рванул меч на себя, отчего раненый автоматчик шлепнулся на землю. Его товарищи, отчаянно матерясь, пытались поймать на мушку неожиданно шуструю тень, но только мешали друг другу. Один дал очередь, но попал не в Данилу, а в ступню соседа, который, прежде чем упасть, отреагировал на рефлексах – нажал на спуск и очередью разнес голову незадачливого стрелка.
А Данила был уже на ногах и рубил без остановки направо-налево, продолжая кружить спиралью, заходя противникам за спины и обрушивая на них свой клинок. Кровь хлестала, обильно орошая землю, крики раненых и хрипы умирающих слились в единый жуткий фон смертельной бойни, а меч дружинника все продолжал с отрывистым чавканьем погружаться в человеческую плоть…
Через несколько секунд все было кончено. На земле лежали семь трупов, а восьмой член банды бежал, бросив оружие и зажимая левой рукой длинную и глубокую рану на плече.
Правда, ушел он недалеко.
Молниеносным движением Данила выхватил из-за голенища засапожный нож, который метнул снизу без замаха – и раненый бандит, получив десять сантиметров стали пониже затылка, рухнул вниз лицом в грязь, пару раз дрыгнул ногами и затих навсегда.
Данила встряхнул мечом. Тяжелые капли крови веером сорвались с полированной стали, и верное оружие отправилось в ножны уже абсолютно чистым.
– Браво, – раздалось за спиной дружинника.
Он обернулся.
– Впечатляет, – усмехнулась Настя. – Я уж думала помочь, но ты и сам неплохо справился.
– Я б тебе помог не думая, – хмуро сказал Данила, направляясь к бандиту, которого убил последним – хоть теперь трофейных огнестрелов можно было набрать больше чем надо, это не значило, что нужно бросать на поле боя хорошо сбалансированный засапожник.
– Спасибо, учту, – сказала Настя, поднимая ближайший автомат со складным прикладом. – Думаю, это оружие может пригодиться. АКМС, компактная версия, разработанная специально для десантников. Модель надежная в эксплуатации, выпускалась миллионными тиражами, одна из самых популярных штурмовых винтовок прошлого. Хотя данный образец сохранил свои боевые качества лишь на восемьдесят четыре процента ввиду небрежной эксплуатации и отсутствия регулярной чистки.
– Видал такие, – сказал дружинник, беря труп за грязные волосы. Выдернув нож, Данила вытер клинок о ворот убитого и сунул засапожник обратно за голенище. Потом подобрал автомат мертвеца, покрутил в руках. – Видал, да не шибко часто в руках держал.
– Стрелять приходилось? – усмехнулась Настя.
– Редко, – признался Данила. – Мало их у нас осталось.
– Ну, смотри, что к чему, запоминай, – сказала девушка, после чего встала на одно колено, положила на спину ближайшего мертвеца автомат, чтоб в грязи его не возить, после чего разобрала и снова собрала оружие буквально за полминуты.
– Ловко, – качнул головой дружинник. – Я так быстро, небось, не смогу, но попробую.
Он суть-то запомнил и разобрал автомат быстро, а вот при сборке с затвором заминка вышла – не лезет, да и все тут.
– Дай покажу, – сказала Настя, подойдя ближе. – Тут секрет есть, на нем все новички ломаются. Повернуть вот так надо, тут пальцем придержать, потом вставляешь поршень, нажимаешь сверху и досылаешь.
Она была совсем рядом, показывала, что да как, но Данила смотрел не только на автомат – фантастические формы девушки отвлекали от усвоения материала, ее близость заставляла сердце биться чаще, разогнавшаяся по венам горячая кровь била в мозг не хуже хмельного вина…
Правда, было одно «но» – от девушки не пахло живой плотью, и роскошные волосы были словно неживыми, будто бабы тонких светлых ниток напряли и парик соорудили. Красивый, длиною до поясницы, но не настоящий. И кожа слишком гладкая – ни родинки, ни волоска, ни пятнышка. Не бывает так. Однако смотрится, конечно, очень красиво.
Но, несмотря на отвлекающий фактор, Данила науку понял, и, повторив за девушкой все движения, быстро собрал свой автомат.
– Благодарствую, – сказал он. – Где ж ты такому научилась?
– В нас это изначально заложено, – отозвалась Настя. – «Программа» называется. Не человек я. Машина. Кибернетический организм. Киборг. Совсем сокращенно – кио, номер 5627NST876. Хотя одноглазый почему-то назвал меня Настей, наверно, из-за названия серии NST. Мне понравилось. Так короче. И вам, людям, привычнее – вашему виду обязательно надо обозначать друг друга непонятными и ничего не значащими словами.
– То есть ты механизм, типа био? – уточнил дружинник.
– Био – тупые роботы-убийцы, – скривилась девушка. – Мы же конструкции гораздо более сложные. Пожалуй, нас можно назвать искусственными людьми с расширенными возможностями.
– А людские возможности у вас не обрезали?
– Ты про еду и секс? Или только про секс?
Данила покраснел.
– Ну я… это… просто полюбопытствовал…
– Не обрезали, не переживай, – усмехнулась кио. – Боевая машина с моей внешностью должна уметь хорошо трахаться для достижения поставленных задач – иначе зачем нам такая внешность? А также есть, в том числе чтобы в экстремальной ситуации активировать встроенный огнемет, работающий на газах, возникающих от переработки пищи.
– Ясно, чо, – пожал плечами Данила, отводя в сторону взгляд от роскошного бюста девушки. – Я про вас в Кремле только легенды слышал, а вживую впервые увидал.
– Лучше б не видел, – хмыкнула Настя. – А теперь отойди подальше и не смотри в эту сторону минут десять.
– Почему? – удивился Данила.
– Потому что переход через черное Поле Смерти стоил мне энергетических потерь в семьдесят три процента, и на оставшихся я далеко не уйду.
Данила посмотрел на трупы – и до него дошло.
– То есть ты, как и био, питаешься трупами убитых врагов?
– Органикой, – мягко уточнила Настя. – Любой. Но мясо как легкоусвояемый белковый продукт предпочтительнее. При этом я учитываю твои человеческие моральные ограничения, исходя из чего прошу отойти и не смотреть на то, что сейчас будет происходить.
Данила много чего видел в жизни, и не сказать, что его особо потрясло сказанное киборгом в женском обличье. Но плотское желание отбило напрочь. Одно дело – нормальная девка с хорошими формами, и совсем другое – красивая машина, жрущая трупы.
Он отошел и ждал, слушая, как за спиной методично, с влажным треском рвется свежее мясо. Говорят, люди в пору лютого голода тоже ели трупы себе подобных, история знает такие примеры. Но то есть ужас, запрет страшный. Многие предпочтут сами умереть, лишь бы не пасть до такого. А тут – семьдесят три процента потратила и пошла жрать грязных бродяг, будто так и надо. О чем думали те, кто создал столь красивое и столь жуткое существо, – непонятно.
А еще Данила думал о том, не зря ли он вообще тут стоит, дожидаясь незнамо чего. Ну, раскидало их Поле Смерти, ну и чего? Один он, что ли, не найдет того Снара, которому жизнь задолжал? На кой ему трупоедка с роскошными искусственными грудями, глядя на которые можно и забыть, кто она есть на самом деле?
Пока раздумывал, сзади раздались шаги.
– Ну что, добрый молодец, разонравилась?
Данила обернулся, ожидая увидеть кио всю в кровище, словно из дурного сна. Но он ошибся – кибердевушка была абсолютно чистой, бюст и все остальное прикрыты униформой, снятой с одного из мертвецов, а в руках у нее была еда – большой батон серого хлеба, разрезанный вдоль, в который были понапихана колбаса, нарезанная толстыми ломтями.
– На, поешь, – сказала Настя, протягивая Даниле батон, от которого пахло кислой сыростью, и зеленую армейскую флягу. – У одного из этих упырей в сумке было. Мне самих упырей хватило, а тебе тоже заправиться надо: думаю, путь у нас будет долгий.
Данила подумал пару мгновений и решил не кобениться: у каждого своя мораль, а жратва – она всегда жратва. Без нее о морали не думается, а только лишь о своем урчащем брюхе, в котором нет ни черта.
Батон он заточил за минуту, запив его водой, пахнущей тиной и алюминием. Хлеб отдавал плесенью, колбаса оказалась скользкой, жирной и на вкус как березовая кора, намазанная салом. Можно сказать, что в этих местах колбасу и батоны делали хреново, не то что в Кремле. Но желудок дружинника был привычен к любой еде, так что все прошло нормально – не сблеванул, значит, усвоится жратвенька, никуда не денется.
На более-менее сытый желудок думается лучше.
– Надо тех троих найти, – сказал Данила, сплюнув вязкую колбасную слюну. – Места тут поганые. Ладно эти ушкуйники близко подошли, другие могут и с поприща стрельнуть, слыхал я про такие ружья.
– Интересный у тебя говор, – отметила Настя, ковыряя в зубах соломинкой. – Смесь современного языка и старорусского наречия. И статью богатырской не обижен. Сразу видать, что из кремлевских дружинников.
– А то, – хмыкнул Данила, непроизвольно напрягая огромный бицепс. – Это у нас, дружинных, главное отличие от черного люда – сила да умище.
– Про умище я ничего не говорила, – отметила кио. – Кстати, мой тепловизор показывает активность примерно в километре отсюда. Число объектов более десяти, и, судя по их передвижению, есть у нас с ними высокая вероятность столкновения.
Данила, собиравшийся было оскорбиться за «умище», мигом про то позабыл и весь обратился в слух.
– Похоже, одноглазый со своими зверушками в беду попал, – сказал он. – Слышу неладное – много ног землю топчут. Бегут, окружают, словно волки на оленей охотятся.
– Думаю, нам имеет смысл пробежаться, – сказала кио, подхватывая с земли второй автомат.
* * *
Это был крупный отряд группировки «Борг», возвращавшийся из удачного рейда. В последнее время боргам не везло – сказались результаты жесткой дисциплины и слишком придирчивого отбора новичков. Ловцы удачи, проникавшие в Зону через кордон, предпочитали примкнуть к вольным, где порядки были попроще, чем у красно-черных, и свободы побольше.
В результате сейчас численность зеленых, извечных конкурентов «Борга», была больше раза в три. Они успешно отбили назад комплекс производств «Вектор», свою старую базу, и сейчас потихоньку, дом за домом, переулок за переулком отжимали окраину города Припять, находящегося под контролем борговцев.
Естественно, красно-черных это жутко бесило, но сил дать достойный отпор зарвавшимся вольным не хватало. Вместо этого борговцы действовали по другому: сформировывали ударный кулак из наиболее подготовленных бойцов и неожиданно наносили точечные удары туда, где зеленые их не ждали. Каждая такая молниеносная «разведка боем» приносила ощутимые результаты в виде трофеев, пленных, ценных сведений о противнике, плюс изрядно того противника деморализовывала, не позволяя ему приготовиться для решающей битвы за Припять.
В этот раз боргам изрядно повезло.
Вольные оборудовали укрепрайон в Нахаловке – дачном массиве, где до аварии жители Припяти самовольно захватили участки и понастроили себе дачи. После аварии эти дачи были снесены, так как самозахваченную территорию плотно накрыл западный след радиоактивного выброса и фонила она знатно.
Однако первый же аномальный Выброс из недр разрушенного реактора полностью восстановил Нахаловку, где среди убогих построек, возведенных из дерьма и палок, встречались вполне себе добротные кирпичные строения. Их вольные быстро превратили в хорошо укрепленные огневые точки и на этом успокоились, решив, что Нахаловка прекрасно защищена – в том числе и потому, что ее вдобавок окружало непроходимое болото.
Но они не учли, что Припять и ее окрестности очень долго были территорией боргов, прекрасно ее изучивших.
Ночью отлично экипированный отряд красно-черных, скрываясь за бетонными ангарами грузового двора станции Янов, незаметно подобрался к Нахаловке через гати, ранее проложенные в болоте ими же.
Бесшумно сняв подвыпивших и клевавших носом часовых, бойцы боргов так же тихо зачистили четыре огневые точки – и ушли обратно в ночь, груженные трофейным оружием, боеприпасами и продовольствием.
Понятно, что целиком вынести Нахаловку взвод боргов никак не мог – в дачном поселке укрепился целый батальон зеленых. Но по-тихому вырезать пару десятков вольных, затариться трофеями и вернуться, не потеряв ни одного бойца, было просто отличным результатом.
И дело не только в хабаре.
Проснутся вольные поутру, а караульщики-то их на месте стоят… вроде бы.
Ан нет, не стоят. Насажены на шесты, воткнутые в болотистую землю. А головы их бестолковые свернуты неведомым противником на сто восемьдесят градусов и смотрят назад – намек такой, мол, если б смотрели куда надо, глядишь, и не вышло б подобного казуса. Такая вот акция устрашения противника, совмещенная с пополнением боеприпасов и жратвы, – вольные, обложившие Припять со всех сторон, перекрыли боргам каналы поставок, но те вполне себе выживали, в том числе благодаря таким вот ночным вылазкам.
И сейчас этот взвод красно-черных спешно возвращался на базу, прекрасно понимая, что, как только вольные обнаружат результат ночной диверсии, немедленно ринутся в погоню. А когда боевая группа так уходит, то ей приходится уничтожать любое возможное препятствие на своем пути – будь то мутант или же человек, оказавшийся не в том месте и не в то время. Таков закон войны, и ничего с этим не поделать.
Впереди группы по такому случаю шли два автоматчика из числа опытных сталкеров, примкнувших к «Боргу», вооруженные практически бесшумными «Валами», а также пулеметчик с редчайшим в Зоне пулеметом АЕК999 «Барсук», снабженным прибором малошумной стрельбы. Подобная огневая мощь в авангарде отряда позволяла уничтожить практически любые вероятные цели, которые могли возникнуть на пути отряда.
К тому же и у автоматчиков, и у пулеметчика на разгрузках были закреплены дорогущие высокочувствительные детекторы аномалий последнего поколения, вследствие чего бойцы могли не отвлекаться на швыряние впереди себя болтов и гильз – бюджетный, надежный, но затратный по времени способ обнаружения смертоносных ловушек, на которые так щедра Чернобыльская Зона. Более того, в новых детекторах был встроен датчик пси-воздействия, позволяющий обнаружить атаку псионика еще до того, как она наберет мощь, опасную для человека: как известно, пси-мутанты обычно сначала прощупывают жертву, захватывая ее мозг, и лишь после этого наносят ментальный удар.
Вот на эти пси-щупальца и среагировали все три датчика одновременно, когда отряд выходил из рощи кривых деревьев. В наушниках бойцов запищал тревожный сигнал, и металлический женский голос произнес:
– Опасность пси-атаки через двадцать секунд… Через девятнадцать секунд…
– Вот паскуда, – сказал Седой, командир отряда, он же пулеметчик с бесшумной модификацией ПКМ в руках, падая на одно колено и вскидывая оружие. – Пси охотится, мать его в душу. Цель засек кто?
Ответом было двойное «нет» справа и слева.
– Рассредоточиться! – скомандовал Седой, в душе проклиная мута, который так не вовремя решил позавтракать. – Пси-блокаторы вколоть, немедленно!
Это была последняя разработка ученых из-за кордона, институт которых находился рядом с Зоной. Яйцеголовые не зря ели свой хлеб – результатом их изысканий стал небольшой шприц-тюбик, содержимое которого можно было впрыснуть себе при первых признаках атаки псионика.
Что члены отряда немедленно и сделали, всадив иглы шприц-тюбиков себе в ноги прямо через ткань тактических штанов.
* * *
Фыф схватился за голову.
– Не могу… Не получается. Раньше мог управлять хомо, но с этими не выходит. Будто блок какой стоит.
– Похоже, черное Поле тебе способности отбило, – предположил Рудик. – Но есть и хорошие новости – нас они пока не видят.
– Может, мимо пройдут? – пискнула Рут из своего укрытия.
Трое пришельцев из другой вселенной пока что скрывались в разрытых могилах – Рут спряталась в одной, а Рудик и низкорослый Фыф поместились в другой, соседней. Фыф надеялся отвести глаза отряду боргов, но мозги приближающихся бойцов были словно заблокированы от ментальных атак.
– Не пройдут, – качнул головой Рудик. – Я умею немного предвидеть вероятное будущее, и в линиях вероятности нет такого сценария, где элитные бойцы не обследуют схроны, из которых кто-то может ударить им в спину.
Он еще договаривал шепотом длинное предложение, как вдруг Рут выскочила из своей могилы и побежала наперерез отряду, который был уже метрах в пятидесяти от кладбища.
Фыф хоть и не мог управлять отрядом хомо, но мысли их видел отлично. Вся группа разом тормознула, увидев фигуру девушки в подвенечном платье, бегущую от кладбища по полю, – офигели маленько воины от такой картины, не ожидали подобного. Но тут же мозг главаря хомо нашел объяснение увиденному, следствием чего стал приказ:
– Зомби! – заорал командир отряда с позывным Седой. – Огонь!
«Почему „огонь“? – мелькнуло в голове Фыфа. – Что она им сделала? Ведь Рут бежит от них, совершенно не собираясь атаковать».
Но подобные мысли вряд ли посещали головы боргов, привыкших безоговорочно подчиняться приказам. Стрекотание очередей слилось в единый звуковой фон, все внимание бойцов сосредоточилось на бегущей фигуре в белом, которую так просто срезать пунктиром свинца, достаточно лишь взять небольшое упреждение и нажать на спусковой крючок…
Мысли всех стрелков были одинаковыми, словно распечатанными под копирку на древней печатной машинке…
И все внимание бойцов отряда сконцентрировалось на цели.
Всех бойцов.
Без исключения.
И тут Фыф понял, зачем Рут приняла такое самоубийственное решение!
И Рудик это понял тоже.
Девушка не со страху побежала. Она отвлекала смертоносный шквал огня на себя, давая товарищам шанс убежать, скрыться в другом направлении…
Которым Фыф и Рудик не воспользовались.
Они не сговариваясь выскочили из общей могилы и бросились вперед. На хомо, которые сейчас пытались убить Рут…
Человек, конечно, вершина эволюции, своим интеллектом, хитростью, подлостью и безжалостностью подчинивший себе всю планету. Но в плане скорости реакции и физической силы человек всегда уступал хищным животным.
А уж мутантам – тем более.
Особенно тем, кто сумел пройти через черное Поле Смерти и при этом остаться в живых…
Фыф сразу вычислил главного в отряде и сделал то, что должно сделать любое живое существо, которого собрались убить…
Седой, заметив краем глаза движение слева, резко развернул пулемет в сторону новой цели, но совместить линию выстрела с целью не успел. Неведомая сила буквально за долю секунды подняла его вверх метра на три – и с такой же скоростью опустила вниз, прямо на голову бойца с «Валом».
Раздался треск ломающихся костей, и те бойцы «Борга», что стояли рядом с командиром, в ужасе замерли. Это действительно страшно, когда на расстоянии метра от тебя стояли два взрослых, крепких, живых мужика – и вот уже вместо них на земле лежит куча расплющенного мяса, перемешанного с лоскутами разорванной одежды, и из этой кучи торчат окровавленные обломки костей.
Но на этом ужасная атака не закончилась.
Слева мелькнула тень, послышался хлесткий звук, словно пастуший хлыст щелкнул, – и второй боец с «Валом», уронив автомат, рухнул на колени, зажимая ладонями рассеченное горло. А остальные борги увидели, как та тень остановилась на мгновение, оказавшись лемуроподобной, покрытой короткой шерстью тварью ростом с человека. У твари было поджарое тело, мускулистые и когтистые лапы, злые глаза навыкате и под глазами – улыбающаяся пасть с длинными и острыми зубами.
А еще у твари был длинный хвост, действительно напоминающий пастуший хлыст, костяной кончик которого имел форму короткого кинжала. Сейчас этот костяной клинок был покрыт свежей кровью. Тварь поднесла его к пасти, просунула меж зубов гибкий язык, слизнула с кончика хвоста алую каплю – и вновь превратилась в стремительную тень, метнувшись в сторону от града пуль, пронзивших то место, где она только что стояла.
В это время в воздух взлетел еще один боец – и его тело с мерзким хрустом насадилось на толстую ветвь ближайшего дерева-мутанта, которая пронзила его в нескольких местах. Окровавленные сучья вылезли из горла, груди и живота борговца – и продолжали вылезать дальше, так как уже мертвое тело насаживалось на ветвь все глубже и глубже, словно великан-невидимка поставил себе целью протащить разорванные в клочья человеческие останки до самого древесного ствола.
Но бойцы группировки «Борг» были бы плохими бойцами, если б их можно было напугать жуткой смертью Седого и его помощников. В случае смерти командира каждый воин группировки становится самостоятельной боевой единицей, цель которой – выжить самому и не дать погибнуть тем товарищам, что находятся рядом с ним. И поскольку эта тактика взаимна, нередко бойцам «Борга» удавалось выстоять там, где однозначно сломались бы немногим менее опытные ветераны Зоны.
Да, мутанты, напавшие на них, двигались очень быстро – но не быстрее пули. И если не получилось срезать их десятком очередей, значит, нужно было сначала ограничить их перемещение.
Что, не сговариваясь, борговцы и сделали…
* * *
Свинцовый дождь перестал преследовать шустрые цели – пули словно по неслышной команде вдруг стали бить с очень большим упреждением в те места, куда Фыф с Рудиком намеревались переместиться. Им словно коридоры обрезали непроходимыми свинцовыми стенами с обеих сторон – и эти стены начали очень быстро сдвигаться. Пара мгновений – и они встретятся, размолов обоих мутантов в мясной фарш.
Фыф мощным ментальным усилием поднял еще одного бойца, швырнул его на другого, но это было уже из последних сил: телекинез цели, весящей более сотни килограммов вместе с оружием и снаряжением, требовал очень больших затрат внутренней энергии – как и скоростное перемещение. Быстро двигаться шамы умеют в случае необходимости, но очень недолго, так как короткие нижние конечности не приспособлены к продолжительному бегу.
Рудик, напротив, мог бежать быстро и долго, но с ментальными способностями у него было неважно: максимум, на что он был способен, так это усилием мысли заставить автоматчика споткнуться. Вот когтем полоснуть по артерии или кончиком хвоста горло вскрыть – это да, это он мог, но сразу три очереди распороли землю в том месте, куда спир собирался прыгнуть и врезаться в гущу отряда боргов, сея смерть направо и налево.
Увы, не получилось. Хомо оказались хитрее. Оставалось только еще мгновение пометаться туда-сюда, пока очереди раскаленного свинца не скрестятся на его теле…
Но – не скрестились.
Внезапно оба глаза того пулеметчика, что планомерно отсекал Рудику пути к наступлению и отступлению, взорвались кровавыми фонтанчиками, а у его соседа кадык на мгновение превратился в алый гейзер, прыснувший фонтаном на полметра вперед.
И борги растерялись. Спереди два опасных мутанта, а сзади их кто-то расстреливает, словно в тире.
А теряться в бою никак нельзя…
Двое красно-черных крутанулись на сто восемьдесят градусов, собираясь располосовать очередями тех, кто напал с тыла, но пока крутились, сами поймали по пуле – один в плечо, что при должном уходе лечится, а второй – в лоб, что уже неизлечимо.
Еще один борг рванул из подсумка гранату, к кольцу которой был привязан тросик – дернуть посильнее, и смертоносное зеленое «яйцо» уже готово к броску, – но что-то пошло не так. Наверно, пси-блокатор, вколотый перед боем, перестал действовать – то ли из-за огромной дозы адреналина, то ли из-за зашкаливающего сердцебиения, в ускоренном темпе разгоняющего кровь по телу. Иначе зачем бы бойцу со всей силы, кроша зубы, вбивать в свой раззявленный рот гранату, а после поворачиваться лицом к оставшимся боевым товарищам?
Само собой, взрыв разнес борговцу голову, и Рудик чудом уклонился от летящего ему прямо в морду куска затылочной кости. А вот товарищам теперь уже обезглавленного красно-черного не поздоровилось – одного осколки убили на месте, а двух других посекли очень серьезно: одному оторвали кисть руки и раскололи в крошку нижнюю челюсть, второму попали в паховую броневую накладку, вбив ее в тело до самого копчика.
И на этом бой закончился. На земле, бурой от не успевшей впитаться крови, лежали убитые и корчились трое раненых, на первый взгляд не способных к дальнейшему сопротивлению.
– Это что был за перформанс с гранатой? – спросил Рудик, уставившись на Фыфа. – Ты мне чуть харю куском хомовского черепа не расплющил.
– Возможно, она после этого стала бы выглядеть чуть поприличнее, – сказала Настя, подходя ближе. – И да, пожалуйста за помощь, не стоит благодарности. Кстати, убирать за собой никого тут не учили?
С этими словами она тремя точными выстрелами из автомата вложила по пуле между глаз каждому из раненых, прекратив их мучения.
– Зачем? – поинтересовался Данила, отставший от Насти буквально на пару шагов. – То ж увечные были, к воинскому делу уже не способные.
– Да ну? – усмехнулась Настя, глазами показав на пистолет в руке одного из свежеубитых. – Этот увечный, кстати, – не смотри, что яйца всмятку, – готовился тебя напоследок пристрелить перед тем, как отправиться в Край вечной войны. Так что и тебе пожалуйста, без проблем, обращайся, если что.
– Так-то она права, – пробормотал Фыф. – Раненый враг – это не обезвреженный враг, обезвредить которого можно только одним способом. И – благодарю, вовремя вы подоспели. Еще бы пару секунд, и…
– Ну, это еще вопрос, – перебил его Рудик. – Я, например, только разогрелся.
– В следующий раз тебя, разогретый, я точно спасать не буду, – стальным голосом бросила Настя.
– Хватит вам собачиться, – сказал Данила. – Живы – и слава Священному Мечу. А где Рут? Ее никто не видел?
Рудик, собиравшийся ответить Насте что-то едкое, запнулся.
– Рут… Она же…
– Бегом! – бросил Фыф. И, несмотря на жуткую усталость после ментального перенапряжения, бросился туда, где в последний раз видел мелькнувшее белое платье. Остальные побежали за ним – хотя Данила с Настей не совсем понимали, куда несется шам, но догадывались. И потому не отставали.
…Рут лежала за пригорком, на котором ее настигли минимум четыре пули – именно столько кровавых пятен растеклось на ее груди. Небольших, пуля калибра 5,45 имеет совсем крошечное входное отверстие. Правда, войдя в тело, она зачастую из-за малой массы и большой скорости теряет устойчивость и начинает вращаться, формируя внутри тела совершенно жуткий раневой канал. Фыф, хорошо знакомый с оружием хомо, именно об этом подумал в первую очередь. А мгновением позже, сопоставив мертвенную бледность лица Рут и активность ее мозга, словно на ладони видимую для псионика его уровня, понял все.
Рут была еще жива и даже нашла в себе силы улыбнуться.
– Вы пришли, – прошептала она. – И вы живы… Это хорошо… Значит, все было не зря.
Она перевела взгляд на Фыфа.
– Поцелуй меня, любимый… Пожалуйста…
Шам встал на одно колено, наклонился и поцеловал девушку в ледяные губы. По его глазным щупальцам текли слезы.
– Мне очень холодно, – еле слышно прошептала Рут. – Наверно, это плохая примета – надевать платье мертвой невесты.
Она попыталась улыбнуться снова – и тут ее взгляд остановился, словно она увидела меж черных туч, нависших над Зоной, что-то очень важное для себя.
Фыф всхлипнул и положил ладонь на лицо умершей. Все, что необходимо мертвому, не закрывшему глаза, это немного тепла от живого тела для того, чтобы веки могли опуститься – ведь они коченеют первыми… Больше мертвым от живых ничего не нужно.
– Если б он меня поцеловал, я бы тоже умерла, – тихо пробормотала Настя, и, поймав на себе укоризненный взгляд Данилы, пожала плечами: – Ладно, чушь сморозила. Мне тоже тошно, между прочим. Хоть она и восторженная дурочка была, конечно, но умерла героически, ничего не скажешь.
