Kitabı oku: «Корона Суперзвезда», sayfa 10

– Чай будешь? Яичницу сделать?

Какое-то время мы слонялись по дому, потом вышли на прогулку. Опять же, не разговаривая, иногда перебрасываясь фразами, типа, «пойдём туда или сюда?», «в магазин заходить будем или на обратном пути?»

Когда настало время обеда, я предложил сесть за столик открытого кафе под пальмами с видом на море. Было многолюдно, стол, который мы заняли, был последним свободным. Пришлось выстоять очередь, чтобы сделать заказ. Когда мы получили на раздатке свою еду и приступили к трапезе, стало ясно, почему здесь аншлаг. Еда была изумительнейшая – харчо божественный, шашлык и люля-кебаб – наивкуснейшие, хачапури вне всяких похвал! Ирина и Яна с кислым высокомерием поглощали пищу, одаривая презрительными взглядами посетителей за соседними столиками, и отпуская язвительные комментарии, типа, какое быдло тут собралось. Дима не притронулся к еде, как обычно, Ирине с трудом удалось впихнуть в него ложку супа. В своей обычной манере он ныл: «Мне надоело тут сидеть, когда мы отсюда уйдём!?»

Определённо, меня удивляли абсолютно все его высказывания. Ходить он не мог, потому что уставал раньше, чем начинал ходьбу. Сидеть нигде тоже не мог, потому что надоедало, едва только он куда-либо усаживался…

Всё же, было одно занятие, от которого он никогда не уставал: лежание на диване, или на полу, перед телевизором, и поглощение сладостей, подаваемых матерью или сестрой.

Закончив трапезу, мы пошли к морю. Ирина с надменным видом феодала шла подле меня, Яна с ещё более надменным и угрюмым видом шла поодаль, Дима, как кошак, путался у нас под ногами.

Ирина снизошла до разговора со мной. Назвала меня «упрямым бараном» за то, что не попросил прощения за вчерашний проступок. Поведала о том, что в одной кабине с ними с вершины горы спускался интересный мужчина, москвич, обеспеченный и деловой (я чуть не расхохотался, когда она это говорила – до чего же одинаково тупые курицы описывают мужьям посторонних парней, чтобы вызвать приступ ревности!!!), который, узнав о пропаже сумочки, сразу принял участие в поисках. Стал расспрашивать фуникулёрных работников, охранников, прочий служилый люд… если бы не он, сумочку бы не нашли, и виноват в этом был бы я!

Она всё нахваливала и нахваливала «мужчину, которому не всё равно», всё стыдила и стыдила меня, но никак не могла пробить брешь в моём бронированном равнодушии и задеть за живое. Тем более, после обильной еды, абсолютно невозможно было до меня достучаться.

Лет двадцать назад моя первая жена пыталась сделать то же самое, и уже тогда мне было абсолютно безразлично, какой там «интересный мужчина обеспеченный и деловой» пытался на дорогом джипе её увезти. Ей, двадцатилетней дурочке, тогда было простительно. Но с возрастом она поумнела и сейчас ни таких, ни каких-либо других глупостей не говорит и не делает.

Да уж, свезло так свезло, нынешней моей избраннице не суждено уж поумнеть. Ибо сказано: если в сорок лет ума нет – то и не будет.

Я как бы нехотя процедил:

– Чтож ты не продолжила знакомство с «интересным мужчиной, обеспеченным и деловым»? Ты же любишь цеплять в этом городе всякую дебилятину, тащить домой для замужества и создания семьи!

Яна одарила меня ненавидящим взглядом, заревела и с воем побежала вперёд. Ирина, в тот момент что-то говорившая Диме, не расслышала мои слова, и переспросила:

– Что ты сказал?

– Когда моешь уши компотом, не забывай выковыривать оттуда косточки, – отчеканил я в ответ.

Она побежала за дочерью, мы с Димой неспешно продолжали идти вдоль моря. Так мы прошли мимо истошно рыдающей Яны и успокаивающей её Ирины, пройдя немного дальше, повернули к морю и пошли к воде. Мы достаточно долго бродили вдоль береговой линии, пока Ирина с дочерью не подошли к нам. Препоручив Диму Яне, Ирина набросилась на меня:

– Как ты смел!? Она не любит, чтобы при ней плохо отзывались о её родном отце! Она моим родителям не позволяет плохо говорить…

И прочая, и прочая… среди которого было такое заявление: «Последний раз езжу на отдых с кем-то, буду теперь ездить одна!!!»

– Ага, я тоже! – обрадованно ответил я.

Мы продолжили прогулку обмениваясь дежурными фразами, «пойдём направо», «зайдём в магазин за едой», и так далее.

Вечером, нам кое-как удалось помириться, но Ирина, опять же, осталась спать с детьми под предлогом «успокаивать расстроившуюся дочь».

* * *

Вечером следующего дня, 5-го января, мы сели на поезд, а днём 6-го прибыли домой.

Глава XXXII: половой инстинкт, жара, КОВИД, будни такие страстные

Суточное дежурство 10 июня 2020 года в ковидарии началось, как обычно, – кофе с бутербродами, болтовня с коллегами, уединение с Лолой. Помимо интимного общения у нас имело место общение словесное. В нём Лола отказывалась от любых намёков на смысл, и, хватая меня за руку, прыгала вместе со мной на территорию чистого нонсенса и радостной пошлятины. Даже когда я не понимал логики наговариваемых ею текстов, её энергетика оставалась неотразимой. Первые три часа на работе были супер… а вот четвёртый был плохой… позвонил охранник и сообщил, что на территорию больницы заехала «скорая помощь».

Мы переоделись и прошёл в приёмку. Клиент лежал на каталке, – очень запущенного бомжатского вида дядька 66 лет. Фельдшер «скорой» доложила, что «скорую» вызвали родственники, навестившие одиноко живущего дядьку, обнаружили его в таком плохом состоянии, и позвонили 103. Он злоупотребляет алкоголем, у него алкогольная энцефалопатия и панкреатит, когда-то делали операцию по поводу панкреонекроза, чудом остался жив.

Выслушав анамнез, я поинтересовался:

– Всё это прекрасно! Но при чём тут наша инфекционная больница?! Мы принимаем только коронавирус!

Фельдшерица весело сообщила, что сатурация без кислорода 86, в лёгких ослабленное дыхание, там 100 % пневмония. Я в ответ лишь расхохотался, тогда она смущённо призналась, что доставленное ею тело – её отчим.

Я махнул рукой, да ладно, мол, мне вообще всё равно. Привезла, так привезла.

При взятии эпид. номера возникла заминка. Диспетчер СЭС не могла выдать номер пациенту, у которого наличие инфекционного заболевания ничем не подтверждено, он прибыл из дома, и о заболевании известно только со слов фельдшерицы в противочумном костюме, которая утверждает, что в таком виде выслушала у пациента «ослабленное дыхание».

Кое-как фельдшерица уговорила диспетчера СЭС выдать номер на диагноз «Вирусное заболевание неуточнённое». И мы стали оформлять пациента.

Явился кем-то вызванный реаниматолог, осмотрел больного, долго возмущался, мол, какого чёрта его привезли в инфекционный стационар без теста на коронавирус, без рентгена, без КТ, вообще без каких-либо элементарных исследований! Ведь так можно хватать всех подряд прохожих с улицы и тащить их сюда.

– Дык по большому счёту так всё и делается, – заметил я. – Более 80 % наших пациентов не нуждаются в стационарном лечении, непонятно, что они тут делают.

Но этот явно нуждался, учитывая сильную одышку и низкую сатурацию, правда, не в нашем стационаре. И реаниматолог сказал, чтобы оформляли больного и поднимали в реанимацию.

На тот момент я уже был мокрый насквозь в своём противозачаточном костюме, с меня текло сквозь все поры, я просто задыхался. Вопреки запретам я был готов включить сплит-систему, но не нашёл пульт.

И я очень расстроился прибытию новой «скорой». На сей раз женщина с подтверждённым КОВИД-19 и пневмонией. Лола оформила историю болезни, взяла кровь, сделала ЭКГ, я пациентку опросил. Потом сходил в отделение, осмотрел, как невролог, больную в подостром периоде инсульта. Вернулся в приёмное… и к своему ужасу увидел очередную «скорую» с четырьмя (!!!) пациентами на борту. Это был согласованный с руководством перевод ковид-подтверждённых больных с пневмониями из точно такого же инфекционного стационара, как наш.

«Но какой в этом смысл?» – мысленно возмущался я, разглядывая свои руки в перчатках. Что справа, что слева, под перчатками перекатывались пузырьки воздуха. До меня не сразу дошло, что они циркулируют в жидкости, то есть в скопившемся поту. Выпустить его не представлялось возможным, так как две перчатки на каждой руке были плотно схвачены на кисти скотчем.

Я зашёл в соседнее помещение, поднял правую руку, и стал массировать её левой от кончиков пальцев к кисти, как бы выдавливая жидкость. Часть стекала в рукав защитного костюма, ибо нижняя перчатка была заправлена под рукав, часть на пол. Потом то же самое проделал с левой рукой.

Затем подошёл к открытому окну, оттянул от себя очки и респиратор, подышал… хотя было особо нечем, на улице стояла жара 40 градусов.

После чего вернулся в регистратуру, где оформлялись вновь прибывшие. Повезло ещё, что они оказались совершенно вменяемыми людьми. Одновременно с приёмом происходила выписка двоих пациентов из больницы. Им выдали больничные листы, выписки, обработали дезинфектантом вещи, заставили расписаться в документах и вымыться в душе. И только потом выпустили на улицу.

Процесс приёма новых больных в стационар и выписка выздоровевших из стационара через одно и то же помещение так долго обсуждали… что ничего не придумали, и в итоге оставили всё, как есть.

Постепенно я адаптировался к своему положению, с меня по-прежнему лился пот градом, но переносилось это более менее нормально. И я почти не расстроился прибытию очередного пациента. Санитарки почему-то в тот день в смене не было, и, чтобы помочь Лоле, я отвёл поступивших пациентов по отделениям, и, опросив последнего пациента, вернулся в чистую зону.

Перед этим я выбросил на улицу, в палисадник, копии выписок пациентов и лист бумаги, на котором были написаны данные опроса. До этого я либо сразу писал свой осмотр в программе «Инфоклиника», либо писал сообщение самому себе и отправлял по электронной почте, чтобы не забыть полученную информацию. Но в этот раз работать за компьютером в защитном костюме было абсолютно невозможно. Тем более, что испортилась клавиатура, цифры вообще не печатались. Не представляю, как медсёстры умудрялись работать в программе.

Итак, вернувшись в чистую зону в начале третьего, я переоделся в уличную одежду, смазал руки кремом, вышел на улицу, подобрал свои бумажки возле приёмного отделения, и пошёл в магазин купить себе холодных напитков. Походив по рядам, я взял 0,5 Старопрамена, 0,3 лимонного Швепса и полторашку кваса.

Швепс я выпил сразу на улице возле магазина, пиво выпил за обедом, а вот квас после обеда не зашёл вообще. Он оказался с каким-то странным и очень неприятным привкусом, я подумал, может, просроченный. Лола посмотрела на этикетку и прочитала надпись: «Квас окрошечный с хреном»… вот такой хреновый квас. Она тоже не смогла его пить, пришлось баклашку выкинуть.

После обеда я занёс со своих бумажек в инфоклинику данные по пациентам. После чего мы с Лолой выдвинулись в направлении моего офиса, в котором было то, чего так недоставало в нашей 12-й палате – кондиционера и душа… но на полпути нас развернул телефонный звонок – снова позвали в приёмку. Из БСМП (больница № 2, в которой в доковидную эпоху я поддежуривал) доставили лежачую реанимационную бабку на кислороде. Более полугода она находилась в психушке с диагнозом «Деменция». Три дня назад она стала загружаться и её направили по «скорой помощи» в БСМП с подозрением на инсульт. Инсульт ей быстро исключили, и, вместо того, чтобы вернуть её назад в психушку (как я это всегда делаю с подобными клиентами), стали дальше обследовать и положили в реанимацию № 3 (всего в БСМП их 4, три из которых являются специализированными и принимают только пациентов с чёткими диагнозами и изначально известно, за каким отделением они числятся, а вот № 3 принимает всякую мутную шваль, и каждое утро начмед с заведующими приходит туда разбираться, чтобы определить, за каким отделением закрепить того или иного больного. Эти обходы являют собой дикие срачи, заведующие ругаются между собой, не желая брать на себя то дерьмище, что там находится).

Так вот, эта бабка провалялась в этой реанимации 3 дня, и ни за каким отделением она не была закреплена. Ей сделали КТ ОГК (двусторонняя полисегментарная вирусная (?) пневмония тяжёлой степени), тест на коронавирус (положительный) и по согласованию с нашим начмедом переправили в нашу больницу.

Дровищи, одни словом. Не стал я её осматривать, сделал копию выписки и направил в реанимацию (там она и зажмурилась двумя днями позже).

Далее поступили ещё двое, муж с женой, с результатами КТ ОГК на руках (пневмония вирусная (?)) без выполненных тестов на ковид. Плюс ещё одна семья с пригорода с интересным анамнезом.

Итак, семья – муж с женой по 38 лет и их 15-летний сын. Анамнез: на днях мать семейства пошла на работу, на входе ей измерили температуру – 37,5 градусов. Её отправили в поликлинику, там сделали тест на ковид… оказавшийся положительным. У её мужа обнаружилась «пневмония с большой долей вероятности вирусная» (он работает холодильщиком, на работе подолгу пребывает в холодильниках-морозильниках), но у него тест отрицательный.

Так что всю семью заластали и направили в нашу больницу, сына взяли до кучи, тест ему не делали, равно как рентген и КТ.

Я спросил её: а что, нельзя было температуру перемерить, вы же зашли в здание с улицы, жара стоит сорокаградусная, вы могли просто перегреться!? Или сказать человеку, который измерял температуру, что, мол, всё нормально, я иду на работу, а ты стой тут и не отсвечивай… ну, как-то решить вопрос, чтобы обойтись без поликлиники и без тестов… а если муж попался с пневмонией, дык пускай сам её лечит, а вы с сыном, типа, с ним вместе не живёте, тем более у вас фамилии разные.

Она смотрела на меня, как баран на новые ворота, бормоча одно и то же: «У меня же тест положительный, мы все контактные»…

Да… мне стало ясно, что реальных своих проблем она не ведает. За отсутствием свободных палат в нашей инфекционной больнице, где всё смешалось, как в доме Облонских, разместили эту семью по трём разным палатам, в которых уже находились больные с самыми разнообразными диагнозами…

Уже темнело, когда мы вернулись в чистую зону. На улице я подобрал копию выписки лежачей бабки и записанные на листочек данные остальных пациентов, и, стал заносить информацию в инфоклинику.

Объясню, зачем я выкидывал в окно сделанные в грязной зоне записи, а потом, вернувшись в чистую, их подбирал. Из грязной зоны нельзя было что-либо выносить в чистую без санобработки в санпропускнике. Я бы мог проносить, конечно, но в санпропускнике дежурили санитарки, опрыскивававшие всех сотрудников дезинфицирующим раствором, некоторые из них дуры тотальные, они могли раструбить по всей больнице, что кто-то проносит из грязной зоны в чистую какие либо вещи, что называется, святая простота. Также, я бы мог свернуть бумаги вчетверо и сунуть в карман хирургического костюма, надевавшегося под СИЗ, но после работы в грязной зоне он был мокрый насквозь.

Такая вот ситуация с записями, сделанными в грязной зоне.

Итак, едва я успел оформить осмотры в инфоклинике, позвонил охранник и сообщил о прибытии очередной «скорой помощи». Лола пошла в грязную зону одна. Там она опросила пациента, позвонила мне по местному телефону и продиктовала все данные, а я занёс их в программу.

Информация следующая. Габаритный паренёк, 41 год, примерно в 17–00 пошёл в магазин, ему стало плохо (накануне выпивал), он упал, ударился спиной о бордюр. На «скорой помощи» его доставили в БСМП, там сделали томограмму пояснично-крестцового отдела позвоночника, обнаружили перелом поперечных отростков 1–3 поясничных позвонков слева… заодно сделали КТ ОГК, хотя пациент не жаловался на проблему с дыханием… обнаружили «вирусную пневмонию»… и переправили по «скорой помощи» в нашу больницу…

Ночь прошла относительно спокойно… конечно, неспокойно, ибо какое тут спокойствие рядом с Лолой… а спокойно в плане того, что Лола не кричала во время секса, вняла моим просьбам, видимо; а я не храпел во время сна, потому что не выпивал в тот день.

* * *

Итого, макароновирусные расклады на утро: инфицировано в мире 7 397 349, скончалось 417 109, выздоровело 3 478 385… по России: инфицировано 502 436, скончалось 6 532, выздоровело 261 150… в нашем городе инфицировано 4346, умерло 25, выздоровело 1627… по нашей больнице состоит 146 из них ковид-положительные 115, пневмоний 85 (из них ковид-положительные 45), всего прошло 338, умерло 8.

Если во всём мире статистика ведётся, как в нашей больнице, я сочувствую тем, кто на основании полученных цифр принимает какие-то значимые решения.

Как вы видите, только 80 % наших пациентов ковид-положительные (и то под вопросом, учитывая достоверность тестов). Остальные 20 % тоже имеют диагноз «Коронавирусная инфекция», но он поставлен одним лишь фактом нахождения в нашей инфекционной больнице. Плюс изменения на томограмме, характерные для ВИРУСНОЙ пневмонии. То есть, имеет место быть вирусное заболевание, а какой это вирус – неизвестно. Может, грипп. Рентгенологи пишут «изменения, характерные для пневмонии с высокой/средней/низкой вероятностью ассоциированные с вирусом COVID-19», но это не значит, что там действительно имеет место быть COVID-19.

Таким образом, речь идёт о вероятном инфицировании коронавирусом. Среди наших пациентов большинство со средней и низкой вероятностью, но, всё равно, всем в выписке пишут «Коронавирусная инфекция COVID-19 (лабораторно подтверждённая)», либо «Коронавирусная инфекция COVID-19 (лабораторно неподтверждённая)», либо «Вероятная коронавирусная инфекция COVID-19».

Большинство выписанных нами гостей ничем не болели вообще, и оказались в нашей больнице случайно. Это вахтовики из Якутии, контактные или те, кто по каким-то причинам сдавал тест, и он оказался положительным. Они отлежали в больнице, им сделали ещё один тест, оказавшийся отрицательным, и их выписали. Они НЕ болели. Называть их выздоровевшими некорректно.

И ещё. Мы нашим умершим ставили причину смерти «Коронавирусная инфекция» (писано по воде белыми вилами, от чего умерли эти пожилые хронические больные на самом деле, но мы же инфекционная ковидная больница, какой диагноз мы ещё можем поставить?!). И эти наши смерти не вошли в официальную городскую статистику. Специально следили – все эти дни официальные коронавирусные смерти фиксировались в районах области, но не по городу. Говорят, что точное установление причины смерти от ковида происходит в течение 45 дней, и только потом конкретный умерший появляется в официальной статистике. Но тогда в ежедневных коронавирусных сводках должны быть данные по умершим на дату 45 дней назад (?!)

Данные по другим больницам могут различаться, не всем так повезло, как нам, в специализированных пульмонологических центрах больше тяжёлых пациентов, и, соответственно, выше летальность.

Но, тем не менее. От 30 до 50 процентов «инфицированных» и «выздоровевших» не являются «инфицированными» и «выздоровевшими». Это статисты, или статистический материал, жертвы неправильной диагностики, – если называть вещи своими именами.

У 20–30 % реально заболевших тест на ковид отрицательный, они каким-то другим вирусом болеют. Возможно, именно этим вирусом будет вызвана следующая пандемия)))

Глава XXXIII, об испытаниях, которые я выдержал 12 июня 2020 г на суточном дежурстве в больнице № 3

12 июня я дежурил сутки в больнице № 3. Тихое место, где я всегда отдыхал, спал по полдня, занимался своими делами, превратилось в какой-то ад, мясорубку… в больницу № 2, например, которая работает по приёму инсультов, и дежурства там всегда очень напряжённые. Из-за того, что несколько больниц закрыли на карантин, облздравотдел изменил маршрутизацию, и неврологическое отделение больницы № 3 по чётным дням стало принимать инсульты. И взяло на себя обслуживание пригорода с населением 500,000 человек + несколько областных районов + одного крупного городского района. А по нечётным дням сюда стали возить с этих же районов всю неврологию, кроме инсультов. Нагрузка увеличилась в несколько раз! Для сравнения – в обычное время отделение принимает неврологических больных всего двух районов города.

Я крутился, как белка в колесе, у меня даже не было времени сходить в KFC за своими любимыми острыми крылышками! Пришлось заказать их через Delivery Club, потеряв 159 рублей (за доставку). Эта вакханалия закончилась только к 4-м утра. Всего я принял 37 пациентов, плюс ещё меня три раза вызывали на консультации в другие отделения.

Параллельно с этим я решал вопрос со спинномозговой пункцией для знакомого милиционера, госпитиализированного в это отделение для того, чтобы пройти медкомиссию и получить инвалидность. Сам он от пункции отказался, понятно дело, пришлось делать манипуляцию одному из поступивших инсультников. Полученную спинномозговую жидкость я отнёс в лабораторию на анализ, а в протоколе пункции написал, что ликвор вытекал струёй под давлением 305 мм водного столба, что необходимо для выставления диагноза «Гипертензионно-гидроцефальный синдром». За всё про всё, за конечный результат в виде выписки с нужным диагнозом, я получил сумму, равную моему месячному заработку в доковидную эпоху.