Kitabı oku: «Мерзавцы», sayfa 2

Глава 4 (Лера)

Во рту сухо до горечи, ноги как вареные макаронины, но Лекс, или как там его, крепко держит меня, и еще крепче прижимает к себе.

Я хочу зажмуриться или хотя бы отвести взгляд, но он сам липнет к его члену, который слишком большой. В жизни такое бывает?

Феллини прищуривается почти по звериному, усмехается криво и делает шаг ко мне.

– Смотри, маленькая, – он проходится рукой вверх-вниз по стояку, обнажая блестящую головку. – Заждался он тебя.

– Еще как, – интимный шепот в самое ухо, и Лекс скользит пальцем по моим губам. – И не только он, но я подожду своей очереди.

Я хочу отбиваться, хочу чувствовать отвращение, но собственное тело предает меня. По низу живота словно прокатывается волна крутого кипятка, мышцы сжимаются пружиной, и я просто хрипло дышу в его руках, как под гипнозом гляжу на движения Феллини.

Он приближается, как в замедленной съемке, смотрит завораживающе, и я в какой-то момент запутываюсь в его взгляде, пропускаю очередное движение ко мне и вздрагиваю, как от удара током, когда моей ладони касается что-то горячее и гладкое.

Выныриваю на секунду из этого жаркого, влажного безумия, которое колотится под моей коже, и тут же падаю в него снова, ухожу с головой, когда его ладонь накрывает мои пальцы и обжимает их вокруг пульсирующей плоти, которую я даже не могу обхватить целиком.

– Давай, малышка, – шепчет второй порочный голос, и кончик языка оставляет влажную дорожку на моей шее и останавливается за ухом.

– Проведи рукой, Лера, не бойся, – немного хватая воздух на каждом слове, говорит Феллини.

– Если сделаю, – выталкиваю слова по одному, не узнаю собственного голоса, – вы оба отстанете от меня?

– Сегодня – да. А для совсем отстать нужно что-то покруче и для обоих, – Феллини прикрывает на мгновение глаза, когда я случайно дергаю рукой.

– А потом, – Лекс зубами сдергивает с моего плеча рукав и присасывается к коже, зажимая ее губами, – потом ты уже не захочешь, чтобы мы от тебя отставали, малышка. Будешь бегать за нами, просить еще… Вы же все не такие, да?

– Скажи что-нибудь, малышка, – Феллини склоняет ко мне голову, утыкается мне лбом выше виска с другой стороны. – У тебя классный голос.

– Зачем вы так со мной? – пропискиваю я. – Я же вам ничего не сделала. Это все Маринка.

Я плыву от их запаха. От него рот наполняется слюной, низ живота колет иголочками. Он окутывает меня коконом, не позволяет нормально дышать и рождает в пылающей голове неправильные мысли. Хочется просто закрыть глаза и позволить уже им сделать это, чтобы так не мучиться.

– Зачем что? – губы Лекса опять щекочут мою шею, а пальцы скользят по бедру вверх, натыкаются на краешек трусиков. – Тебе разве сейчас плохо? Хочешь кончить, Лерочка? А то нервная какая-то без разрядки.

Феллини сильнее сжимает мою ладонь, заставляя меня крепче обхватить его член. Ведет моей рукой к основанию, и обратно к головке. Его шумный выдох врывается в мое ухо, поднимая рой мурашек.

– Молчание – знак согласия, – усмехается совсем потемневший от желания голос у другого моего виска, и палец прижимает твердую горошинку клитора прямо через тонкую ткань трусиков. – Какая заведенная крошка, а.

Мне вдруг становится безумно стыдно. Что бы я ни говорила, это неважно, потому что мое собственное тело кричит о моих желаниях гораздо громче.

Он мягко массирует чувствительное местечко, куда стянулись все мои нервные окончания, и из моей груди вырывается стон. Он такой громкий, что эти двое просто не могли не услышать.

– Да, малышка, – хрипло дышит Феллини, шевеля волосы у моего лица и все быстрее двигая моей рукой.

Лекс крепче прижимает меня к себе – я чувствую, как в бедро упирается его член, такой же твердый и большой, как и тот, что хлюпает кожей у меня под ладошкой. Он жарко дышит мне в шею и все настойчивее трет и пощипывает мой клитор.

– Лекс, у Леры есть вторая рука, – Феллини сжимает мои пальцы у самой головки, и я действительно слышу, как под ладошкой стучит пульс.

– Как-то не хотелось портить вам романтик, – очередная шуточка, сказанная обычным тоном, – но если никто не против. Ты ведь не против, малышка?

– Я…

– Она не против, – за меня отвечает брюнет.

– Ну раз так, – он особо яростно начинает выделывать восьмерки на моей бусинке. Я вновь издаю пошлый, стон, хватаю его за руку. – Что ж, Лера, сделаем друг другу хорошо.

Я слышу, как разъезжается молния на его джинсах, как шуршит ремень о щербатый кирпич. Хватает меня за запястье, отрывает мою руку от себя и крепко прижимает к такой же тикающей, пульсирующей плоти.

– Давай сама, Лер, – шепчет тихо Феллини. – Никто не узнает.

Отпускает мою ладонь, кончиками своих пальцев ведет по внутренней стороне запястья.

– Да, малышка, простые движения, – подначивает Лекс, сжав мои пальцы на своем члене и тихо застонав. Вновь терзает меня через ткань, сводя с ума. – Меня же не надо просить делать тебе приятно.

Я закусываю губу, молчу, потому что просить меня отпустить уже кажется таким глупым, бесполезным, неправильным. Закрываю глаза, обещая себе, что потом обязательно за это как-нибудь накажу себя, но это потом. А сейчас я, слушая только тарахтение моего сердца, едва ощутимо, всего на сантиметр сдвигаю свои руки по гладкой коже стволов.

Где-то глубоко внутри растет странное чувство. Мне льстит, что те, на кого пускают слюнки все девчонки в универе, кончат от моих действий. Я на сегодняшний вечер уже не я. Я скольжу пальчиками по их стволам, чувствую, как под ладошками задерживается хлюпающей гармошкой кожа, а потом вновь становится гладкой до нежности. Они оба стонут, несинхронно, абсолютно по-разному, и эти звуки уже не в ушах, а внутри моей собственной головы.

Эти движения, мои движения, распаляют и меня. Я шире раздвигаю ноги, чтобы Лексу удобнее было меня ласкать. Жалею почти до слез, что между его пальцами и моей кожей есть ткань, которая мешает мне достичь пика.

Феллини чуть сдавливает мою грудь освободившейся рукой, прихватывает пальцами обозначившийся сосок, трет его, оттягивает.

– Вот уже хорошо, малышка, – Лекс смыкает зубы на мочке моего уха. – Как же мне тяжело удерживаться в рамках приличий. Хочу сначала трахнуть тебя пальцами, а потом и членом, но давай не будем портить волшебство момента.

– Не будем, – шепчу я, на секунду пугаясь всему тому, что он перечислил.

– Лера… – Феллини поднимается к моей шее, слегка сжимает. – Быстрее.

И я слушаюсь его, словно ждала разрешения. Ласкаю их, скольжу по влажной, твердой, пульсирующей плоти так быстро, как только могу координировать действия своих рук.

Лекс сжимает мою талию одной рукой, а другую почти убирает от моего тела. Я готова заплакать – так хочу, чтобы он продолжал, но блондин словно пытает меня.

Они толкаются в мои руки, подстраиваясь под темп моих движений, стонут, и я стону с ними в унисон. Не хочу думать, что будет, если нас с ними кто-то увидит, или что будет завтра, хочу касаться их, и чтобы они касались меня. Подаюсь бедрами за рукой Лекса, тянусь за ней так стыдно и абсолютно в собственном праве.

Он словно чувствует меня, накрывает мой лобок горячей, влажной ладонью и яростно выписывает восьмерки на моем припухшем, жестком до болезненности клиторе.

Я делаю последний вздох, и меня впечатывает в стену, мышцы натягивает канатами, из груди вырывается хриплый крик. Сильная рука придерживает мое лицо, разворачивает к себе, и губы Феллини врезаются в мои, глуша мой стон, делясь своим. Его язык достает мне чуть ли не до гланд, и я хватаю ртом его воздух, почти задыхаюсь, сжимаюсь сладко, когда его стон становится громче и горячая струя бьет мне прямо на ногу.

Чувствую, как мои пальцы сжимает у самой головки. Пульсация такая сильная, что дрожью проносится по всему моему телу, и вновь заставляет низ живота сжаться. Громкий стон, дрожание в моей ладошке, и мое бедро, на котором задралось платье, обливает еще одной горячей струей.

Глава 5 (Феллини)

У нее не такой вкус. И стонет она не так. И воздух не тот выдыхает. Как так получилось, что такая подлая душонка и действительно вся… не такая?

С трудом разлепляю веки, восстанавливаю дыхание и понимаю, как загнал. Понимаю… и снова коротко целую ее в губы.

– Ну уже лучше, – как могу исправляю ситуацию. – Не такая не так уж и безнадежна.

– Лерочке пора в люлю, – выдает Лекс, поглядывая то на меня, то на собственный член, все еще чуть подрагивающий в ее руке. – Обещали же, правда, Феллини? А то завтра новая рабочая смена у нее, – балагурит он, а тон не такой уж и шуточный.

– Проводить надо, – бросаю я, застегивая молнию джинсов и, отчего-то чувствуя себя премерзко. – А то ты видишь, у нее суперспособность. Мужиков находить.

– Не надо меня провожать, – как всегда мямлит она.

– Вижу-вижу, – прищурившись, выдает он пространно, спрятав вялый ствол в джинсы и подхватив Леру под локоть. – Пошли, не такая, сейчас посадим тебя в карету и сопроводим домой до полуночи.

– Я сама доберусь, правда, – глазки прячет, краснеет, бледнеет, как бы в обморок не свалилась.

Отлепляет ее от стенки и ведет к припаркованной неподалеку тачке.

– Не доберешься, – говорю, а сам отстаю чуть от Лекса с Лерой, смотрю, как она забавно смотрится рядом с огромным Лексом.

– Что застопорился? – бросает мой почти брат, на ходу оглянувшись через плечо. – Не такая “Спокойной ночи, малыши” пропустит, пока ты стоишь там разомленный.

– Иду я, – на языке вертится тупое предложение довезти самим, но мы же не сажаем в наши тачки баб. Что ж такое-то.

– Ну что, братан? – Лекс хитро прищуривается и пикает брелоком сигналки. – Сделаем для Лерчика исключение? А то есть опасения, что на нее и таксист накинется в попытке изнасильничать.

– Да меня только вы изнасильничать!.. – неожиданно возмущается Лера.

– С кем поедешь, Лер? – беру себя в руки и натягиваю на морду улыбочку.

– Вот так всегда, – картинно вздыхает Лекс, уложив руки и подбородок на открытую дверь своей тачки и рассматривая Леру, которая зябко передергивает плечиками под его притапливающим взглядом. – Сначала хватается за твой хуй и руку к своему сладкому местечку прислоняет, а потом орет о насилии. Кто, говоришь, тебя пытался снасильничать, не такая? Может, все же те двое? Вряд ли бы ты с ними кончила.

Не такая хватает ртом воздух, сжимает кулачки. Думаю, много чего хотела бы сказать, но не решается пока. Приобнимаю ее за плечи, от чего она дергается, но уже не так, как раньше.

– Ну чего ты? Договорились же, никто ничего не узнает, – чем она пахнет, не пойму. Шампунь какой-то не такой, как обычно у девчонок. – Какое насилие? Все полюбовно же.

– Да что ты тут перед ней пируэты развел? – кипятится Лекс и сплевывает на землю у ее ног. – Быстро в тачку села, не такая, пока мы не придумали что-то поинтересней на остаток вечера!

Окатывает его злым взглядом и пару минут стоит как вкопанная, поджав губы и раздувая ноздри. Наблюдаю. Вмажет, не вмажет не такая? Я б вмазал уже.

– Я с ним поеду, – пропискивает сдавленно и круто разворачивается на шпильках.

– Какая фифа, – ухмыляется Лекс. – Конечно, кто с барышней сосался, тот и катает.

Он рывком заскакивает за руль, хлопает дверцей и буквально срывается с места, использовав преимущество пустой парковки.

– Ну… что, поехали? – чего-то мнусь я.

– Поехали, – кратко кивает она и смотрит на меня с недоверием. – Только я назад сяду. И высади меня не у входа в общагу, хорошо?

– А чего назад? Брезгуешь? – вырывается раньше, чем я думаю.

Сколько бы времени я ни провел с Лексом, так и не научился быть таким, как он. Легким.

– Нет, – выдает и смотрит на свои ладошки, испачканные подсыхающей спермой. – Просто вы обещали больше не трогать. Обещали, что отпустите. Пожалуйста, не надо больше ничего со мной делать, – она всхлипывает, некрасиво морща нос, по красным щекам текут слезы.

Мне становится очень неловко. Чувствую себя реально последним насильником.

– Я же сказал, что просто отвезу домой, – смотрю в упор на нее, заставляю себя разглядывать потеки туши на ее лице. – Просто отвезу.

– Хорошо, – соглашается обреченно и подходит чуть ближе ко мне. – Но я все равно сяду назад.

Неприятное ощущение, которое благополучно дрыхло лет пять, неожиданно поднимает голову.

– Садись, куда хочешь, – открываю тачку брелоком и сажусь за руль.

Не такая забирается на заднее сиденье и буквально вжимается в противоположную от водительского сиденья дверцу – хочет быть подальше от меня. Газую и наблюдаю за ней в зеркало. Роется в сумке, оттирается от наших следов салфетками, морщится не таясь. Строит из себя целку-фанатичку нецелованную. Можно подумать.

– А ты… из какого города? – зачем-то спрашиваю я.

– Из Пензы я, – отвечает, чуть застопорившись. – Есть такой город, небольшой. А зачем тебе?

– Знаю я, что есть, – хмурюсь, чувствую себя пятнадцатилетним пацаном вдруг, которого еще не нашел Лекс. – Просто спросил.

Молчание. Остервенело трет ладони и пальцы, рассыпая по себе и сиденью бумажные катышки. Иногда она все же поднимает глаза, и мы встречаемся взглядами в зеркале заднего вида. Секунды, и она прячет глаза опять.

– А я отсюда, – опять не могу заткнуться я. – Только… ну не с центра, в общем. Меня, кстати, Рома зовут.

– Я так и поняла, что не с центра, – почти передразнивает, делая особый акцент на предлоге. – Как и я не с Москвы, Рома.

– Так заметно? – сколько не пытайся, не дотянешь.

– А тебе есть до этого дело? – фыркает она, пытаясь подтянуть короткий подол ближе к костистым коленкам.

– Ну я же спрашиваю, значит есть.

Ее общага уже близко, но я помню о Лериной просьбе не подъезжать. Торможу недалеко от местного супермаркета.

– Я провожу тебя, – говорю, стараясь звучать непрекословно.

– Не надо меня провожать, – почти взвизгивает Лера и буквально выскакивает из машины, громко хлопает дверцей. – И да заметно! У таких, как ты, никогда нет манер. И дела до других тоже нет.

Поворачивается ко мне спиной и опять вытирает слезы со щек.

Да блядь… Выскакиваю следом, злобно зыркаю на каких-то пацанов, трущихся в свете огней магазина, обегаю машину спереди.

– То есть, у тебя манер больше? И о других ты думаешь?

Идет в сторону общаги, жмет плечами зябко, а я, как дебил, иду в паре шагов от нее.

– Может, и больше, – мажет по мне взглядом. – Может, и думаю. Тебе откуда об этом знать? Можно подумать, вас вообще волнует, что у девушки в голове и за душой.

– А может, и волнует, – почти равняюсь с ней. – Ты-то откуда знаешь?

– Оно и видно, – выдает зло и замолкает. – В библиотеке увидела. И сегодня. Просто отстаньте от меня. Я же, и правда, ничего не сделала.

Дергаю ее за руку, разворачивая лицом к себе. Почти бьется носом о мою грудь, упирается в нее ладошками.

– А если я не потому, что ты что-то сделала? – смотрю сверху-вниз, разглядывая блики в темноте ее глаз.

– Зачем я вам? – блеет, в голосе ужас. – У вас же девчонки гораздо более красивые. Любая согласится с вами гулять. А у меня в Пензе парень остался. Я учиться приехала, правда. Ром, ну пожалуйста, оставьте меня в покое.

– Лер, один поцелуй и пойдешь думать о своем парне, идет? – не приближаюсь, просто удерживаю за талию.

– Так нечестно, – выдает так по-детски, поджатая нижняя губа забавно дрожит. – Вы слово мне дали, что отпустите хотя бы сегодня, если я сделаю… – замолкает, судорожно всхлипывает.

– Ну пожалуйста, – уголком рта улыбаюсь я. – Всего один, Лер. Я же прошу. Не пристаю, видишь.

– Я не буду с вами спать, – ее бровки сдвигаются домиком. – Пообещай, что если поцелую, вы не станете ко мне приставать.

– Не будешь, конечно, – абсолютно безбожно лгу я. – Но поцелуй-то можно.

– Хорошо, – быстро выдает она, неуклюже кладет мне руки на плечи и тыкается в мои губы своими горячими и сухими. – Все?

– Ты че, Лер, – возмущаюсь я, сдерживая смех. – Меня так бабушка целует. Нормальный поцелуй, Лер.

Зависает, как перегретый пентиум и вновь касается моих губ своими. Неуверенно проводит кончиком языка по моей нижней губе и позволяет ей скользнуть в свой рот.

Перехватываю ее затылок и впиваюсь в ее рот, жадно вылизываю ее, скольжу языком по нёбу, всасываю, прикусываю ее язык, ее губы. Прижимаю к себе все крепче, сильнее вдавливаюсь в хрупкое тело.

Она не пытается отбиваться. То ли смирилась с моим напором, то ли сама этого хочет. Мне в рот срывается тихий стон, ее тонкие пальцы сминают ворот куртки. Второе. Определенно второе. Прононс ей мой не нравится, а отдаться готова тут же на капоте. Все же такая же, как и все.

Давлю большим пальце на ее подбородок, тяну за копну густых волос, заставляю себя остановиться, потому что она, похоже, уже и не сможет. Последний раз углубляю поцелуй и отстраняюсь, придерживаю ее за талию, потому что кажется, что она сейчас упадет.

– Спокойной ночи, Лера, – говорю я и удивляюсь, как не задыхаюсь, как от двадцати километрового полумарафона.

Смотрит на меня долгим взглядом, молча разворачивается на сто восемьдесят градусов и почти бежит к общаге.

Глава 6 (Лекс)

Чуть пригнувшись, без труда ухожу от удара Феллини – всю тренировку без толку молотит кулаками воздух. Если так будет в клетке, то разбитой в фарш мордой он не отделается.

– Что это вчера было, братан? – спрашиваю я, на всякий случай отскочив от него на пяток шагов. – Вроде хотели просто шугнуть, пугнуть и трахнуть, чтобы отпало желание стучать, а ты запал, что ли, на отличницу?

– А если и запал? – шмыгает носом, откидывает назад мокрые волосы. – Мне надо будет сегодня отъехать, без меня дальше, хорошо?

Накидываю на шею полотенце, пытаюсь загасить раздражение, которое разливается в груди противной желчью. Не люблю, когда что-то становится не в кайф.

– К ней, что ли, отъехать? – расплываюсь в своей дежурной улыбочке. – Трахнулись уже без меня? Не делают так, братан. Не по-пацански как-то.

Смотрит на меня немного разочарованно, что ли.

– К матери. Бабки у них закончились. А Олега, походу, опять прикроют.

– Ну ладно, – морщусь, зря наехал. – Долго еще будешь тянуть эту хевру? Я бы на твоем месте предпочел притвориться сиротой, забыть о них, нахер!

– Ну так притворись, – фыркает он. – И про место твое и мое не надо.

Черные глаза недобро сверкают, но Феллини тут же гасит свои порывы. Как всегда.

– Я обычно делаю вид, что приемный, – ухмыляюсь я, спешно переводя все в шутку. Хватаю глоток холодной воды из бутылки. – Ты ее трахнул?

Бросает взгляд через плечо и снова отворачивается.

– Нет, – вытирает лицо и уже идет в раздевалку. – Хочешь первый? Вперед.

– А что если хочу? – поддеваю его, чтобы уже рыкнул, а не держал всю эту херь в себе. – Это проблема, что ли?

– Я же сказал, нет, – разворачивается, в широком жесте расставляет руки. – Ты ж мне брат. Все мое – твое, все твое – наше.

– Я знал, что ты не станешь из-за обычной девки со мной рамсить, – выдаю с широкой улыбкой, полушуткой. – Поеду тогда, прокачу не такую, чтобы не расслаблялась.

– Я стану с тобой рамсить, если и дальше будешь нести хуйню и доебываться, – огрызается Ромка и выходит. Увеличивает расстояние. Для него это почти единственная возможность не слететь с петель, когда начинает накрывать.

– Ладно, – говорю уже себе, как идиот зависнув посреди ринга. – Надо бы развеяться и поиграть немного с отличницей.

Она меня забавляет. Такая ромашечная наивность. Так и хочется научить плохому и наблюдать за реакцией.

Насвистываю какую-то попсовую херню, которая въелась в мозг без моего ведома, и иду в душевую. Принимаю максимально холодный душ, переодеваюсь и заскакиваю в любимую спортивную тачку, которая со мной почти одно целое. Любимая моя девочка – не предаст и всегда в настроении порычать подо мной.

Никогда не любил библиотеки, но теперь начинает думаться, что это неплохая локация для порнушки.

Иду по проходам между стеллажей тихо, намереваясь сделать не такой сюрприз. Сегодня она меня и подбешивает, и заводит. Интересно.

Опять книжки свои перебирает за обшарпанным столом. Вся такая не такая. Правильная отличница. У нее бы, может, и получилось меня наколоть, если бы Лерочка так ловко не надрачивала нам на темной парковке каких-то десять часов назад.

– Привет, не такая, – упираюсь ладонями в столешницу, нависаю над Лерчиком. – Скучала по мне? А я ведь обиделся, что ты вчера дала мне отставку, – изображаю плаксивую гримасу.

– Рома же обещал, – ее глаза едва не выпадают из орбит, когда она меня видит. Задыхается от своего псевдоприличного возмущения. – Вы же не будете меня больше… преследовать.

– Ах уже Рома, – приближаюсь к ней, почти сталкиваюсь с отличницей носами. – Ах обещал… Ну я не Рома, так что… Поехали покатаемся!

– Нет, – она перекладывает книжонки дрожащими пальцами. – Я уже объясняла. У меня есть парень. Я не могу кататься… со всеми. Это совершенно не то… что мне нужно.

Внутри себя я прыгаю от восторга. Ну какая же она, сука, лань. Раритет какой-то, но будет весело.

– А твой парень, Лера, знает, что ты вчера вдохновенно дрочила сразу двум малознакомым чувакам? – кладу палец ей на подбородок. Дергается. – Сейчас вся библиотека узнает. А потом – универ. И он, конечно, тоже. Так что, лучше поехать со мной прямо сейчас. Бегом давай, не такая, нет у меня времени с тобой тут в недотрогу играть.

– Нет времени, так оставь меня в покое, – шипит она, пытаясь еще бравировать, но я уже вижу, как заволакиваются слезами ее глаза, и как подрагивают пухлые губки.

– Какой покой? – продолжаю развлекаться я. – Для покоя ты еще нихера не сделала. Считаю до пяти и начинаю портить… Нет! Уничтожать твою репутацию. Один…

– Какие же вы…

– Так какие мы, не такая? – я хватаю ее за волосы на затылке, чтобы не расслаблялась. – Сказала “А”, говори “Б”. Ну давай. Если проникнусь к тебе уважением, оставлю в покое. Но это не точно.

– Мерзавцы, – выдыхает, дрожащим голоском. – Отпусти, мне больно.

– Ууу, – ослабляю хватку и просто укладываю ладонь ей на затылок. Какие мягкие волосы, люблю блондиночек. – Какое тут уважение? Не удивила, не поразила, прости! Пошли уже, нечего титьки мять. А забыл… – картинно бью себя ладонью по лбу. – Есть еще варик. Могу разложить тебя прямо на этом столе. Что думаешь?

– Зачем ты так? – все же не выдерживает и всхлипывает.

– Не люблю, когда ломаются, – бросаю я, откатившись от нее. – Хочешь хорошего отношения, веди себя соответствующе. Я просто приглашаю тебя покататься.

– И я должна просто с тобой поехать? – мнется, закусывает щеки изнутри. – Пообещай, что не будешь…

– Не буду что? – вздыхаю я, понимая, что уже раздражаюсь. – Ты еще список мне напиши, что нельзя с тобой делать.

– Ничего нельзя со мной делать, – быстро выпаливает она. – Я поеду, если ты пообещаешь, что не будешь… приставать.

– Не могу этого обещать, – ухмыляюсь. – Хорош уже ломаться. Я бы на твоем месте бежал из этого места, пока щелка мхом не заросла. Да и вчера ты громко так стонала, когда я, – делаю пальцами кавычки, – приставал. Поехали уже.

– Ты не на моем месте, – тихо говорит она, но кардиганчик со спинки стула берет. – Просто давай покатаемся, и я вернусь домой. Не надо каждый день доводить меня до истерики.

– А до оргазма? – прыскаю со смеху, глядя на ее сдвинутые у переносицы бровки с мягкими волосками. – Разберемся. Ты первая телка, которую я пущу в свою любимую тачку. Гордись, не такая.

– Буду… гордиться, – она обходит стойку, становится рядом и опускает глазки в пол.

– Ну что ты как неродная? – прижимаю ее к себе, утыкаюсь носом в шею и шепчу на ушко. – Ты не забывай, кто вчера заставил тебя кончить. Если будешь не такой колючкой, будет еще приятнее. – резко отпускаю, толкаю вперед и звонко шлепаю по заднице. – Пошла.

– Убери руки… – совсем не угрожающе выдает она. – Я не одна из этих, кому это приятно. И давай забудем про вчера. Такого больше не повторится.

– Уверна? – нагоняю, беру ее под ручку и веду между стеллажами. – И нет, не забудем. Еще немного, и сама будешь стонать мое имя и просить еще.

– Господи, какие мерзости ты говоришь, – шепчет себе под нос.

– Завелась уже, да? – спрашиваю уже на крыльце. – Держу пари, что мокрая от моих мерзостей.

– Просто давай уже поедем, – перебирает пальцами край кардигана.

– В следующий раз надень что-то другое, не эту бабкинскую кофту, ок? – подмигиваю ей и открываю дверцу, делаю приглашающий жест. – Фигурка у тебя огонь, а тряпки – отстой, все портят. Хочешь, я тебе платьишко куплю? Или косуху крутую?

– У меня нормальная одежда, – цедит она. – И я не собираюсь одеваться, как эти все…

– Это что? – она слишком сильно хлопает дверцей, и меня передергивает. Зараза. – Я слышу нотки зависти в твоем голосе? Что, Лера, хочется быть, как они, а что-то не дает?

– Не хочется, – складывает руки на груди и отворачивается к окну. – А не дают нормы приличия.

– Да нахер их, нормы эти, – смотрю на забитую лань, и мне становится ее даже немного жаль. – Руки на руле, прикури мне сигарету.

– Я не курю, – холодно говорит Лера.

– Я не предлагаю пока, – кошусь на нее. – Или я сам, но… Тогда мне придется убрать руки с руля, а скорость приличная, – вдавливаю педаль газа в пол. – Вмажемся в отбойник, и все из-за твоего дебильного упрямства.

– Да что ты за человек такой?! – взвизгивает она, вжимаясь в сиденье. – Я боюсь, сбавь скорость, пожалуйста!

– Сбавлю, – соглашаюсь с безумной улыбкой. Пульс выше ста пятидесяти, и мне кайфово, – но только после того, как ты подкуришь сигу и сделаешь пару затяжек. Иначе… Ты бы только знала, не такая, как можно разогнать эту крошку. И лучше пусть мои руки будут на руле.

– Да боже! – чуть не плачет. Или плачет. – Где твои сигареты? Зачем тебе все это, я не понимаю!

– Для веселья! – ору, перекрикивая шум ветра в ушах. Адреналин забирает, и она кажется мне вполне себе прикольной. – В кармане джинсов. Сама достань. А то руки на руле… ну ты помнишь, – плавным движением вписываю послушную крошку в поворот.

Она отрывается от сиденья и вновь вжимается в него. Боится. Во второй раз у нее выходит дотянуться до моего кармана.

– Что… что я должна делать? – трясущимися руками достает пачку. – Я не умею, блин, курить.

– Блин, Лера, – передразниваю ее, – всему тебя учить… и как с членом обращаться, и с сигаретами. Прикуривай и дым в себя. В себя, да… И давай побыстрее, а то прямой участок дороги заканчивается, – шугаю ее, зная, что мы почти уже выехали из города и дальше можно вообще не париться.

– Да что ж такое-то, – она щелкает зажигалкой, и у нее все не выходит высечь огонек. – Сбрось скорость, я уже прикуриваю.

Наконец зажигалка чиркает огнем, подпаливает кончик сигареты. Отличница втягивает в себя дым и сразу же закашливается.

– Какая гадость! – кашляет она.

– Еще давай! – требую я, вновь топя педаль газа в пол. – Люблю красиво курящих женщин. Покажи, как умеешь, и я остановлюсь. Обещаю. Слово пацана даю!

– Да блин…

Лера снова затягивается, но в этот раз не так глубоко, поэтому не кашляет, а просто чуть давится дымом.

– Доволен?

– Ага, – чуть сбавляю обороты. – Давай сюда сигарету.

Она приближает к моему рту сигарету, и я обхватываю фильтр губами. Он весь пропитан ее слюной и вкусом. Затягиваюсь до легкого головокружения и сворачиваю с пустой дороги на обочину.

– Выходи, – командую я, вылезая из тачки.