Kitabı oku: «Дональд Трамп. Искусство сделки»

Тони Шварц, Дональд Джон Трамп

Yazı tipi:

Моим родителям – Фреду и Мэри Трамп

Donald J. Trump, Tony Schwartz

Trump: The Art of the Deal

This translation is published by arrangement with Random House, a division of Penguin Random House LLC

© Перевод. Савина И., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Забавная, искренняя и непринужденная болтовня в формате автобиографии.
– New York Post

Дональд Трамп – делец. В этом столько же правды, как в том, что львы – плотоядные, а вода – мокрая.
– Chicago Tribune

Трамп заставит вас заново поверить в «американскую мечту».
– The New York Times

Увлекательно… Абсолютно захватывающе… Чтение и слог настолько живо изображают Трампа, что внимание читателя поглощается целиком и полностью.
– Boston Herald

Благодарность

Я должен сказать спасибо нескольким людям, благодаря которым появилась эта книга, несмотря на все мои прочие обязанности. Иване Трамп, моей жене, и троим моим детям, со стороны которых я видел понимание, когда проводил многие выходные, работая над ней. Сью Ньюхаусу (Si Newhouse), убедившему меня написать эту книгу вопреки моему первоначальному нежеланию, Говарду Камински (Howard Kaminsky), Питеру Осносу (Peter Osnos) и другим сотрудникам издательства Random House, которые были полны энтузиазма и поддерживали меня на всех этапах ее создания.

Тони Шварц (Tony Schwartz) хотел бы поблагодарить очень многих людей, которые щедро дарили нам свое свободное время, в особенности Роберта Трампа (Robert Trump), Дера Скатта (Der Scutt), Ника Рибиса (Nick Ribis), Бланш Спраг (Blanche Sprague), Нормана Левина (Norman Levine), Харви Фримена (Harvey Freeman), Тони Глидмена (Tony Gliedman), Эла Гласгоу (Al Glasgow), Джона Барри (John Barry) и Дэна Купера (Dan Cooper). За печать, фотокопирование, редактирование, исследования и проверку фактов благодарим Рут Мюллен (Ruth Mullen), Гейл Олсен (Gail Olsen), Адину Вайнштейн (Adina Weinstein), Дебору Иммергут (Deborah Immergut) и Нэнси Палмер (Nancy Palmer). Без Нормы Фёрдерер (Norma Foerderer), милой Нормы, решающей мои проблемы, я бы никогда не смог найти нужные мне время и возможности. Мой агент, Кэти Роббинс (Kathy Robbins), лучшая в том, что она делает, и не только: это редактор, группа поддержки и доверенное лицо. Эд Коснер (Ed Kosner), выдающийся редактор из New York, долгое время был источником идей, вдохновения и мудрых советов. Мои дети Кейт и Эмили – мои радость, вызов и вдохновение. Моя жена Дебора поддерживала меня больше, чем любой, кого я знаю, это мой первый редактор, мой лучший друг и спустя десять лет по-прежнему любовь моей жизни.

Глава I
Заключить сделку. Неделя из жизни

Я делаю это не ради денег. У меня их достаточно, больше, чем мне когда-либо понадобится. Я делаю это, чтобы делать. Сделки – моя форма искусства. Другие люди красиво рисуют на холсте или пишут прекрасные стихи. Я люблю заключать сделки, предпочтительно большие сделки. Это доставляет мне удовольствие.

Большинство людей удивляет то, как я работаю. Я свободен и расслаблен. Я не ношу портфель. Я стараюсь не назначать слишком много встреч. Я держу дверь открытой. Вы не можете проявлять воображение и предприимчивость, если вокруг все слишком структурировано. Я предпочитаю просто приходить каждый день на работу и наблюдать, как идут дела.

В моей жизни нет типичной недели. Чаще всего я просыпаюсь очень рано, около шести, и провожу примерно час за чтением утренних газет. Обычно я приезжаю в офис к девяти и сажусь за телефон. Редко случается менее чем 50 звонков в день, а часто их количество доходит до ста. Между ними у меня проходит минимум 12 встреч. Большинство из них спонтанны, и обыкновенно встречи длятся не более 15 минут. Я лишь иногда хожу на обед, а покидаю офис около 18.30, но часто делаю звонки из дома вплоть до полуночи и все выходные.

Остановок не бывает, и я не хотел бы, чтобы что-то было по-другому. Я пытаюсь учиться у прошлого, но планирую будущее, фокусируясь исключительно на настоящем. В этом весь интерес. А если это не доставляет удовольствие, то зачем все это?

Понедельник

9.00. Мой первый звонок Алану («Эйсу») Гринбергу (Alan Greenberg) в операционный зал Bear Sterns, крупной инвестиционной банковской фирмы на Уолл-стрит. Алан – генеральный директор Bear Sterns, мой инвестиционный банкир последние пять лет, и он в этом лучший. Две недели назад мы начали покупать акции Holiday Inn. Они продавались по 50 долларов с небольшим. Этим утром Алан говорит, что у меня чуть больше миллиона акций, или немногим более 4 % компании. В пятницу торговля закрылась на 65 долларах за акцию, главным образом потому, как говорит Алан, что пошел слух о моих крупных покупках и появилось мнение, будто я планирую заполучить контрольный пакет акций компании.

Правда в том, что я открыт вариантам. В конце концов я могу дойти до того, чтобы получить контроль над Holiday, которую считаю в чем-то недооцененной. При текущих биржевых ценах я мог бы получить контроль над компанией менее чем за 2 млрд долларов. Примерно столько могут стоить три казино отеля Holiday, а компания владеет еще 300 тыс. гостиничных номеров.

Второй вариант на тот случай, если биржевая цена пойдет вверх, – продать свою долю с очень неплохой прибылью. Если бы я сделал это теперь, то уже получил бы 7 млн сверху. Третья возможность состоит в том, что со временем Holiday может предложить выкупить мою долю с премией, просто чтобы избавиться от меня. Если премия будет достаточно высокой – я продам.

В любом случае мне приятно наблюдать, как далеко может зайти плохой менеджмент ради того, чтобы сохранить то, что компания называет своей независимостью и что на самом деле является просто рабочими местами менеджеров.

9.30. Мне звонит Абрахам Хиршфельд (Abraham Hirschfeld), спрашивает совет. Эйб – успешный застройщик, но он хочет стать политиком. К несчастью для Эйба, застройщик из него намного лучше, чем политик.

Этой осенью Эйб пытался вступить в борьбу за пост вице-губернатора против Куомо (Cuomo), личного кандидата губернатора Стэна Ландина (Stan Lundine). Куомо затеял против Хиршфельда суд, чтобы отстранить того от голосования по техническим причинам, и вполне естественно, что в разгар кампании суд исключил Хиршфельда из борьбы. Эйб знает, что я в дружеских отношениях с губернатором, и хочет моего совета по поводу того, стоит ли ему поддерживать Куомо или поменять партию и поддержать оппонента Куомо. Я говорю ему, что это бессмысленный вопрос: держись за победителя и хорошего человека.

Мы назначаем встречу на четверг.

10.00. Я звоню Дону Имусу (Don Imus), чтобы поблагодарить его. У Имуса одно из самых успешных в США радио-шоу на WNBC, и он помогал собрать деньги для Фонда Аннабель Хилл (Annabel Hill).

Я поражен тем, как это вылилось в подобное медийное событие. Все началось на прошлой неделе, когда я увидел в национальных новостях репортаж Тома Брокау (Tom Brokaw) об этой очаровательной леди из Джорджии – миссис Хилл. Она пыталась спасти себя и свою заложенную ферму от лишения права собственности. Несколько недель назад ее 67-летний муж совершил самоубийство, надеясь, что его страховка покроет стоимость фермы, которой семья владела несколько поколений. Однако выплаты по страховке оказались намного ниже требуемой суммы. Ситуация была очень грустной, она тронула меня. Это были люди, которые всю свою жизнь усердно и честно работали, только чтобы увидеть, как все разваливается у них на глазах. Мне это показалось просто неправильным.

NBC помогла мне установить контакт с прекрасным парнем из Джорджии Фрэнком Ардженбрайтом (Frank Argenbright), который очень старался помочь миссис Хилл. Фрэнк указал мне на банк, где хранилась закладная миссис Хилл. На следующее утро я позвонил туда и смог поговорить с одним из вице-президентов. Я объяснил, что являюсь бизнесменом из Нью-Йорка и заинтересован в том, чтобы помочь миссис Хилл. Он ответил, что очень сожалеет, но уже поздно. Они собирались продать ферму с аукциона и, как он сказал, «никто и ничто их не остановит».

И это заставило меня действовать. Я сказал тому парню: «Так, слушай меня. Если вы проведете продажу, я лично организую судебное дело против вашего банка за убийство на том основании, что вы довели мужа миссис Хилл до суицида». Представитель банка внезапно занервничал и сказал, что свяжется со мной позднее.

Иногда стоит быть немного несдержанным. Час спустя мне позвонили из банка и сказали: «Не беспокойтесь, мы решим этот вопрос, мистер Трамп». Миссис Хилл и Фрэнк Ардженбрайт пообщались со СМИ, и следующее, что мне известно, – история стала ведущей темой новостей.

К концу недели мы собрали 40 тыс. долларов. Один Имус собрал 20 тыс., обратившись к слушателям. В качестве рождественского подарка для миссис Хилл и ее семьи мы назначили церемонию сжигания закладной в канун Рождества в Трамп-тауэре. К тому времени, я уверен, мы соберем всю сумму. Если же этого не произойдет, я пообещал миссис Хилл, что добавлю недостающее.

Я говорю Имусу, что он лучше всех, и приглашаю его на следующей неделе быть моим гостем на теннисных матчах турнира U.S.Open. У меня есть бокс в первом ряду, и я там бывал почти каждый день. Однако сейчас я настолько занят, что чаще отправляю туда друзей.

11.15. Звонит Гарри Ашер (Harry Usher), уполномоченный представитель Футбольной лиги США (USFL). В прошлом месяце суд в антитрестовом разбирательстве, которое мы затеяли против Национальной футбольной лиги (NFL), определил, что NFL является монополией, но присудил нам только символическое возмещение ущерба в один доллар. Я уже позволил лучшим игрокам своей команды «Нью-Джерси Дженералс» подписать договор с NFL. Но судебное решение было смешным.

Мы спорим о подходе, которого стоит придерживаться. Я хочу быть более агрессивным. «Что меня беспокоит, – говорю я Гарри, – так это то, что никто по-настоящему не настаивает на апелляции».

12.00. В полдень звонит Джерри Шонфелд (Gerry Schoenfeld) – глава Shubert Organization, крупнейшей компании, владеющей почти половиной театров на Бродвее, чтобы порекомендовать свою протеже на работу офис-администратора. Он говорит, что женщина хочет работать именно на Дональда Трампа, и я отвечаю, что она не в себе, но с удовольствием встречусь с ней.

Мы немного беседуем о театральном бизнесе, и я говорю ему, что собираюсь отвести детей на «Кошек», одно из его шоу, во второй раз. Он спрашивает, заказываю ли я билеты через его офис. Я признаюсь, что не очень люблю эти вещи, на что он отвечает: «Не глупи. У нас есть сотрудница, в чьи обязанности входит решение вопросов с билетами для наших друзей. Вот ее номер. Звони, не сомневайся».

Это приятный жест от очень приятного человека.

13.15. Энтони Глайдмен (Anthony Gliedman) заходит обсудить проект «Уоллмен-Ринк». Глайдмен был уполномоченным по строительству при Эде Коче (Ed Koch). В то время мы много спорили, и, хотя я надеялся одержать над ним верх в суде, всегда считал его очень разумным. Я не держу на людей зла за то, что они в какой-то момент противостояли мне. Я всего лишь стремлюсь нанимать лучших специалистов, где бы они мне ни встречались.

Тони помогал в переустройстве катка «Уоллмен-Ринк» в Центральном парке Нью-Йорка – проекте, который городу не удавалось завершить в течение семи лет. В июне я предложил ему взяться за эту работу самому. Теперь мы работаем с опережением графика, и Тони сообщает мне, что назначил на четверг пресс-конференцию, чтобы обозначить последний важный этап строительства – заливку бетона.

Мне это не кажется достаточно серьезным новостным поводом, и я спрашиваю, появится ли там вообще кто-нибудь. Он говорит, что участие подтвердили уже не менее дюжины новостных организаций. Вот вам и моя оценка новостей.

14.00. Я занят судебным иском, который мы предъявили подрядчику по Трамп-тауэру. На середине выполнения работ мы вынуждены были уволить его по причине полной некомпетентности и теперь судимся за причиненный ущерб. Я ненавижу судебные разбирательства и расследования, но правда в том, что если ты прав, то свою правоту надо отстаивать или люди станут перешагивать через тебя. В любом случае у меня нет никакой возможности избежать разбирательств, даже если бы я сам никогда не подавал в суд. В наши дни, если тебя зовут Дональд Трамп, то, кажется, будто все только и думают о том, как бы тебя засудить.

15.00. Я прошу Норму Фердерер (Norma Foerderer), моего старшего помощника и человека, благодаря которому моя жизнь остается организованной, принести мне обед: банку томатного сока. Я редко выхожу, поскольку по большей части это потеря времени.

15.15. Я звоню сэру Чарльзу Голдштейну (Charles Goldstein), его нет на месте, и я оставляю сообщение. Он успешный юрист по недвижимости, но не один из моих любимых.

Я вполне уверен, что Чарльз Голдштейн из Бронкса, но он полон пафоса и имеет королевские повадки, поэтому я зову его сэр Чарльз. В конце прошлой недели я услышал, что Ли Якокка (Lee Iacocca) нанял сэра Чарльза представлять его в сделке по Палм-Бич, где мы с Ли намеревались выступать партнерами. У Ли никак не было возможности узнать о моем опыте взаимодействия с Чарльзом. Некоторое время назад, работая над сделкой с человеком, которому нужен был юрист, я порекомендовал ему сэра Чарльза. В вскоре узнал, что сэр Чарльз советует клиенту не заключать сделку со мной. Я поверить этому не мог!

Сделка касалась покупки двух многоквартирных домов в районе Палм-Бич. Я владею домом в Палм-Бич – впечатляющей собственностью под названием Мар-а-Лаго – и прошлой зимой, когда однажды оставался там на выходные, я пошел пообедать с друзьями. По пути мой взгляд упал на пару красивых блестящих белых башен. Я сделал пару звонков. Оказалось, здания были построены примерно за 120 млн долларов, и главный нью-йоркский банк только что взыскал их с застройщика. Следующее, что я помню, – как разрабатываю сделку по покупке проекта за 40 млн.

Наш общий друг Уильям Фугази (William Fugazy) первым заметил, что нам с Ли стоит заключить совместную сделку по недвижимости. Я считаю Ли выдающимся бизнесменом, который смог совершить чудо, перевернув с ног на голову ситуацию с Chrysler, он также нравится мне как человек. Так одно сложилось с другим, и мы начали обсуждать те башни. Это значительные инвестиции, и я не уверен, что Ли достаточно решительно настроен двигаться вперед. Если дело в этом, то мне кажется, он поступил очень правильно, наняв юриста, который мне не нравится. И именно это я собираюсь сказать сэру Чарльзу, когда он мне перезвонит.

15.30. Я звоню своей сестре Марианне Барри, чтобы обсудить недавнее решение в судебном разбирательстве, в котором мы участвовали в Атлантик-Сити. Марианна – федеральный судья в Нью-Джерси, а ее муж Джон – талантливый юрист, к услугам которого я прибегал во многих ситуациях.

«Можешь представить, что они вынесли решение против нас?» – спрашиваю я ее. Марианна очень умна, и, поскольку она знает о законах намного больше меня, удивлена не меньше моего. Я говорю ей, что договорился о том, что все материалы по делу будут немедленно переправлены Джону, поскольку хочу, чтобы он занялся апелляцией.

16.00. Я отправляюсь в конференц-зал, чтобы посмотреть слайды с возможными украшениями атриума Трамп-тауэра на Рождество. Эффектный шестиэтажный атриум стал главным местом притяжения для туристов в Нью-Йорке. Более 100 тыс. человек со всего мира каждую неделю приходят увидеть его и сделать там покупки, и сейчас это символ Trump Organization. Именно поэтому я вникаю даже в такие детали, как он будет украшен на Рождество.

Мне не понравилась большая часть показанного. Наконец я вижу огромную и великолепную золотую гирлянду для украшения входа и решаю, что использовать нужно только ее. Иногда – не часто, но случается – меньше значит больше.

16.30. Николас Рибис (Nicholas Ribis), юрист из Нью-Джерси, который занимался лицензированием двух моих казино в Атлантик-Сити, звонит сказать, что собирается уехать в Сидней, в Австралию, чтобы следить за сделкой, возможность которой я рассматриваю. Он говорит мне, что это 24-часовой перелет, и я отвечаю, что очень рад, что он едет вместо меня.

Однако сделка, возможно, стоит этого путешествия. Правительство Нового Южного Уэльса занято выбором компании для строительства и управления тем, что они представляют как самое крупное в мире казино. Мы – главные кандидаты на получение работы, и Нику предстоит встретиться с ключевыми членами правительства. Он говорит, что позвонит из Австралии, как только будут новости.

17.15. Я звоню Генри Канегсбергу (Henry Kanegsberg), руководителю NBC, ответственному за выбор нового места для штаб-квартиры сети. Мы обхаживали NBC более года, пытаясь убедить переехать компанию на территорию Вест-Сайда – год назад я купил 78 акров земли вдоль Гудзона, на которых собирался поставить самое высокое в мире здание.

Я знаю, Генри только что показали наши последние планы на местность, и мне нужна обратная связь. Я упоминаю, что Bloomingdale’s сгорает от желания стать ведущим магазином в нашем торговом центре, что сделает место по-настоящему престижным. Я также говорю ему, что город, кажется, очень взволнован этими планами. Потом я подтверждаю, что мы ждем предварительного одобрения в течение нескольких следующих месяцев.

Канегсберг как будто полон энтузиазма. Прежде чем отключиться, я снова упоминаю о расположении офисов NBC в высочайшем здании мира. «Подумайте, – говорю я, – это действительно символично».

17.45. Мой девятилетний сын Донни звонит узнать, когда я буду дома. Я всегда отвечаю на звонки детей, чем бы ни был занят. У меня их еще двое – Иванка, ей шесть, и трехлетний Эрик, и по мере того как они растут, быть отцом становится все проще. Я обожаю их, но мне никогда особенно не удавались игры с пластмассовыми грузовиками и куклами. Однако теперь Донни начинает интересоваться строительством, недвижимостью и спортом, и это отлично.

Я говорю Донни, что постараюсь быть дома как можно скорее, однако он настаивает, чтобы я назвал время. Возможно, в этом мои гены: ребенок не принимает ответа «нет».

18.30. Сделав еще несколько звонков, я выхожу из офиса и поднимаюсь на лифте в свою квартиру в жилой части Трамп-тауэра. Конечно, некоторое количество звонков я делаю из дома.

Вторник

9.00. Я звоню Ивану Боски (Ivan Boesky), который занимается арбитражными делами. А еще они с женой мажоритарные владельцы отеля Beverly Hills, и я только что прочитал, что он решил его продать. Когда я звоню, то понятия не имею, что через две недели от этого момента Боски признает себя виновным в торговле с использованием инсайдерской информации, и единственная причина, по которой он так хочет продать отель, в том, что ему нужны наличные.

Моя идея – нанять Стива Рубелла (Steve Rubell) и Йена Шрагера (Ian Schrager), создателей Studio 54 и Palladium, для управления отелем Beverly Hills вместо меня. Стив – невероятный промоутер, и он сможет снова сделать отель жарким местом. Я связываюсь с Боски и сообщаю ему, что очень заинтересован. Он говорит, что сделкой занимается Morgan Stanley and Company, и мне скоро оттуда позвонят.

Мне нравится Лос-Анджелес. В 1970-х я провел там много выходных и всегда останавливался в Beverly Hills. Но я не позволю своим личным предпочтениям повлиять на бизнес-суждения. Как бы мне ни нравился отель, он интересен мне лишь в том случае, если я смогу получить его за намного лучшую цену, чем просят сейчас.

9.30. Звонит Алан Гринберг. Мы купили еще 100 тыс. акций Holiday, и биржевая цена выросла еще на полтора пункта, – очень активный рост. Я говорю Алану, что слышал, будто главные парни Holiday пребывают в панике и проводят срочные совещания, где решают, как на меня реагировать. Алан считает, что Holiday задействует какую-нибудь «ядовитую пилюлю», чтобы защититься от любых моих попыток враждебного поглощения.

Наш звонок длится менее 2 минут. Это одна из черт, которые я люблю в Алане: он никогда не теряет времени.

10.00. Я встречаюсь с подрядчиками по постройке моего гаража на 2700 мест и транспортного центра напротив Trump Plaza на Бордуок в Атлантик-Сити. Это работа на 30 млн долларов, и они должны дать мне отчет о сделанном. Подрядчики говорят, что мы в графике и в бюджете.

Гараж будет готов к Дню памяти 1987 г., самым длинным выходным года в Атлантик-Сити, и это даст невероятный прирост нашему бизнесу. Сейчас мы хорошо справляемся при практически полном отсутствии парковки. Новое место будет расположено в конце главной дороги, ведущей к Бордуок, и соединено пешей дорожкой с казино. Любой, кто припаркуется в гараже, неизбежно попадет в наше заведение.

11.00. Я встречаюсь с ведущим банкиром Нью-Йорка в своем офисе. Он пришел узнать, не нужны ли мне деньги для новых проектов, и мы ведем общий разговор о сделках, которые я рассматриваю. Забавно это происходит: теперь банкиры приходят ко мне выяснить, не заинтересован ли я в том, чтобы одолжить у них денег. Они знают, где надежные ставки.

12.15. Приходит Норма и говорит, что мы должны перенести пресс-конференцию по катку «Уоллмен-Ринк» с четверга на среду. У Генри Стерна (Henry Stern), отвечающего за парки в Нью-Йорке, заминка: на четверг у него уже назначено открытие новой детской площадки в Центральном парке в Верхнем Вест-Сайде, поддерживаемой Дайаной Росс (Diana Ross), певицей.

Проблема в том, что мы никак не можем отложить заливку бетона, поэтому и созвали пресс-конференцию. Так какого черта? Я буду действовать по обстоятельствам, и все получится. Я не хочу усложнять Генри жизнь. На прошлой неделе и так охрана отказалась пустить его в Уоллмен без моего письменного разрешения. Здесь моя хорошая охрана, конечно, зашла слишком далеко. И как вы понимаете, Генри был этому не очень рад.

12.45. Джек Митник (Jack Mitnik), мой бухгалтер, звонит, чтобы обсудить возможные налоговые последствия сделки, которой мы заняты. Я спрашиваю его, насколько плохим для недвижимости будет, по его мнению, новый федеральный налоговый закон, поскольку он устраняет многие из нынешних налоговых льгот на недвижимость.

К моему удивлению, Митник говорит мне, что считает закон большим преимуществом для меня, поскольку большая часть моих средств приходит из казино и жилой недвижимости, и здесь высшая ставка налога снижается с 50 до 32 %. Как бы то ни было, я по-прежнему считаю этот закон катастрофой для страны, поскольку он убивает инициативы по инвестированию и строительству, особенно на вторичных локациях, на которых без инвестиций не будет никакого строительства.

13.30. Я прошу Норму позвонить Джону Данфорту (John Danforth), сенатору-республиканцу от штата Миссури. Я не знаком с Данфортом лично, но он один из тех, кто яро сражался против нового налогового закона. Наверное, уже слишком поздно, но я хочу поздравить его с тем, что он имеет смелость отстаивать свои убеждения, даже если это может отразиться на его политической карьере.

Данфорта нет на месте, но его секретарь говорит, что он перезвонит.

13.45. Норма видит перерыв в звонках и заходит спросить меня о нескольких приглашениях. Дэйв Уинфилд (Winfield), аутфилдер «Нью-Йорк Янки», приглашает меня быть председателем на ужине его фонда, борющегося с употреблением наркотиков. Я уже председательствую на двух ужинах в этом месяце – фонда United Cerebral Palsy и организации Police Athletic League.

Я не обманываю себя по поводу того, почему меня так часто приглашают выступать на многочисленных мероприятиях. Не потому, что я такой классный парень. Причина в том, что те, кто занимается благотворительностью, знают, что у меня есть богатые друзья и я могу повлиять на то, чтобы они купили столик. Я понимаю правила этой игры, и хотя мне не нравится в нее играть, нет красивого способа из нее выйти. Как бы то ни было, я уже обращался к друзьям дважды в этом месяце, но нельзя же просить людей заплатить по 10 тыс. долларов за столик бесконечное количество раз. Я прошу Норму отказать Уинфилду, – мои сожаления.

Другое приглашение – от «Организации молодых президентов» (Young Presidents’ Organization – YPO), которая приглашает меня выступить на ужине. YPO объединяет бизнесменов моложе 40 лет, являющихся старшими руководителями в своих компаниях. Мне исполнилось 40 два месяца назад, так что, думаю, в их глазах я теперь взрослый деятель.

Норма также спрашивает меня о полудюжине приглашений на вечеринки. Я соглашаюсь на две. Одну устраивает Элис Мейсон (Alice Mason), брокер по операциям с недвижимостью, которому удалось превратить себя в серьезного светского персонажа благодаря своему умению устраивать вечеринки с самыми горячими приглашенными. Другая – прием у замечательных людей – Барбары Уолтерс с АВС (Barbara Walters) и Мерва Аделсона (Merv Adelson), главы Lorimar-Telepictures, которые поженились несколько месяцев назад в Калифорнии.

Честно говоря, я не фанат вечеринок, поскольку терпеть не могу болтовню ни о чем. К несчастью, они часть бизнеса, так что я оказываюсь на них чаще, чем мне хотелось бы, – а потом стараюсь пораньше сбежать оттуда. И все же некоторые доставляют мне удовольствие. Однако постоянно я принимаю приглашение за много месяцев вперед, думая, что этот день настолько далек, что и вовсе никогда не наступит. Когда время все же подходит, я прежде всего злюсь на себя за то, что принял это приглашение. Однако отказываться, как правило, уже поздно.

14.00. У меня появляется идея, и я снова звоню Алану Гринбергу. Моя идея основана на том, что, если я собираюсь завладеть бизнесом Holiday, у меня должна быть лицензия оператора казино в Неваде, где Holiday владеет двумя казино. «Что думаешь о том, – спрашиваю я, – чтобы продать акции Holiday прямо сейчас, получить прибыль, а затем вновь подумать о поглощении компании после того, как получу лицензию?»

Алан настаивает, что нужно крепко держаться за то, что у нас есть. Я пока соглашаюсь. Мне нравится иметь как можно больше открытых возможностей.

14.15. Перезванивает Джон Данфорт. Мы приятно беседуем, и я прошу его и дальше продолжать хорошо выполнять свою работу.

14.30. Я делаю ответный звонок одному из владельцев отеля Dunes в Лас-Вегасе. Он также владеет, вероятно, лучшим незастроенным участком в районе Лас-Вегас Стрип. Может быть, я рассмотрел бы возможность его покупки за правильную цену.

Мне нравится бизнес казино. Мне нравится огромный размах, нравится гламур и больше всего мне нравится поток денег. Если ты знаешь, что делаешь, и ведешь дела достаточно удачно, то можешь получить очень хорошую прибыль. Если ты ведешь дела отлично, можешь сделать кучу денег.

14.45. Мой брат Роберт и Харви Фримен, исполнительные вице-президенты моей компании, заходят, чтобы сообщить о состоявшейся в тот день встрече с Con Edison и руководителями NBC по поводу проекта на территории Вест-Сайда. У Con Ed большая дымовая труба в южной стороне участка, и на встрече надо было обсудить, будет ли дым из этой трубы рассеиваться так же эффективно, если к ней близко подойдут высокие здания.

Роберт на два года младше меня, он мягко говорит и обладает добродушным характером, однако он очень талантлив и эффективен. Я думаю, нелегко иметь меня в качестве брата, однако он никогда не говорил ничего подобного, и мы очень близки. Определенно, это единственный человек в моей жизни, к которому я обращался «милый».

Роберту удается поладить практически со всеми, что замечательно, поскольку самому мне иногда приходится исполнять роль плохого парня. Харви другой: нетерпим к ерунде, не часто смеется, но обладает совершенно блестящим аналитическим умом.

Люди из Con Ed, к нашему удовольствию, сообщили руководству NBC, что нет причин считать, что здание NBC может повлиять на работу дымовой трубы. К сожалению, последнее слово не за Con Ed. Прежде чем мы получим одобрение, нам нужно будет получить независимую оценку воздействия на окружающую среду.

15.15. Я звоню Герберту Штурцу (Herbert Sturz) из Комиссии городского планирования, которая первой из городских служб должна будет одобрить или отвергнуть наши последние планы по Вест-Сайду. Первый осмотр для Штурца и его людей назначен на пятницу.

Его нет на месте, так что я оставляю сообщение его секретарю, что жду встречи с ним в пятницу утром.

15.20. Звонит Джеральд Шрегер (Gerald Schrager). Джерри – главный юрист в Dreyer&Traub, одной из лучших фирм по недвижимости в стране, и он приложил руку практически ко всем моим основным сделкам с момента приобретения отеля Commodore в 1974 г. Джерри больше чем юрист. Он – настоящая бизнес-машина, и он может увидеть сделку насквозь, добраться до ее сути быстрее кого-либо из известных мне людей.

Мы говорим о ситуации с Holiday Inn и другими сделками, находящимися на разных стадиях. Как и Алан Гринберг, Шрегер не расположен терять время. Мы затрагиваем более полудюжины тем менее чем за 10 минут.

15.30. Заходит попрощаться моя жена Ивана. Она направляется в Атлантик-Сити на вертолете. Мне нравится подшучивать, что она работает больше меня. В прошлом году я купил у Hilton Corporation второе казино, переименовал его в Trump’s Castle и назначил Ивану управлять им. Она невероятно хороша во всем, чем бы ни начинала заниматься, – прирожденный менеджер.

Ивана выросла в Чехословакии, была единственным ребенком в семье. Ее отец, инженер-электрик, был очень хорошим атлетом, он рано научил Ивану ходить на лыжах. К шести годам она уже выигрывала медали, а в 1972 г. была запасной в лыжной команде Чехословакии на Олимпийских играх в Саппоро. Год спустя, после окончания Карлова университета в Праге, она переехала в Монреаль, где быстро стала одной из ведущих моделей Канады.

Мы встретились на Олимпийских играх в Монреале в августе 1976 г. К тому времени я встречался со многими женщинами, но никогда не был по-настоящему увлечен ни одной из них. Встречи с Иваной не были обыденными. Десять месяцев спустя, в апреле 1977 г., мы поженились. Почти сразу я передал ей ответственность за внутреннее оформление строящихся зданий почти по всем проектам. Мы сделали отличную работу.

Ивана, наверное, самый организованный из известных мне людей. Помимо того что она воспитывает троих детей, она ведет три дома – квартиру в Трамп-тауэре, Мар-а-Лаго и наш дом в Гринвиче, штат Коннектикут. Сейчас она, кроме этого, управляет Trump’s Castle, имеющим примерно 4000 сотрудников.

Дела в Castle идут отлично, но я все еще не отстаю от Иваны, так как казино пока не стало номером один. Я говорю ей, что у нее лучшее заведение в городе, так что вполне логично, что оно должно быть самым прибыльным. Ивана почти так же амбициозна, как я, и она настаивает, что Castle находится не в самом выигрышном положении. Она говорит, что ей нужны еще номера. Ее не волнует, что их строительство будет стоить 40 млн долларов. Все, что она знает, – ей нужны еще номера, и их отсутствие портит бизнес и мешает ей стать лидером. И вот что я скажу: я бы не ставил против нее.