Сингулярность. Извлечение

Я попыталась вскочить, но оказалась придавлена тяжелым предметом. Тяжелый предмет пошевелился. Обернувшись и выглянув из-за плеча, я поняла, что это Макс расположил на мне руку и ногу, создав клетку из своего тела.

– Проснулась? – раздался его голос, по которому я так безумно скучала.

– Макс! Сколько я уже здесь нахожусь?

– Ты спала всю ночь.

– Не понимаю, – растерялась я.

Он дал возможность мне развернуться, сдвинувшись, но затем снова прижал к себе.

– Что случилось?

– У меня было всего пару часов.

– В смысле? – он заметно напрягся, а черты лица его нахмурились.

– Я должна была вернуться через несколько часов.

– Ты никуда не пойдешь, – его глаза прищурились, а на нижней челюсти заходили желваки.

– Это больше от меня не зависит, Макс. Все изменилось.

– Я не понимаю. Ты больше не телепорт? – попал он в точку, удивив меня.

– Мои способности пропали, – я кивнула.

– Это то, что мы хотели. Ты поэтому не могла вернуться?

– Частично.

– Где ты была четыре года? Я думал… самое плохое, – он снова с силой сжал меня.

Снова эти четыре года ввергли меня в шок. Я внимательно посмотрела ему в глаза, находившиеся так близко.

– Макс, ты пугаешь меня. Какие четыре года? С нашей последней встречи прошел месяц.

– Ки, тебя не было четыре года. Это правда, – медленно, как ребенку, объяснил он, а его взгляд выражал недоверие и сомнение.

– Не может быть, – я высвободилась из крепких объятий и села в кровати, силясь осмыслить слова Макса. В груди все похолодело, а ладошки вспотели. Какой уж тут контроль над системами организма, когда он рядом, и уж тем более когда пугает меня своими словами.

Его теплые руки накрыли плечи, и он притянул меня к себе, прижимая спиной к разгоряченному торсу.

– Я думал, больше не увижу тебя, – услышала я хриплый волнующий голос.

– Не понимаю, – я вырвалась из железных горячих объятий только для того, чтобы повернуться и обхватить его лицо ладонями. Кожей почувствовала покалывание его щетины, и только это ощущение придавало происходящему каплю реалистичности, заставляя поверить, что все это правда. Макс здесь, рядом, я касалась его… и прошло, действительно, четыре года, раз он так уверенно на этом настаивает. Парень печально смотрел на меня, и слезы непроизвольно покатились по моим щекам, оплакивая потерянное нами, друг без друга, время. Я не могла с этим свыкнуться, но я и не могла сомневаться в том, что он говорил правду. Что-то неправильное случилось, и мы стали жертвами этого.

– Там, где я была, прошел всего месяц, клянусь. Прости меня, – я ласково с трепетом коснулась его губ своими, запечатлевая легкими поцелуями всю нежность и любовь, что я испытывала к нему. Он помнил обо мне четыре долгих года. Ждал меня. Я не заслужила этого человека.

– Месяц…

– Я так люблю тебя! Я не могла вернуться. И, самое ужасное, не смогу… остаться, – ну вот, эти страшные слова сказаны.

Макс схватил меня за локти, вцепившись так, что позже я нашла синяки.

– Я никуда тебя не отпущу, – резко отрезал он со злостью.

– Мы ничего не сможем сделать. Но, как только у меня получится, я вернусь, – я медленно вывернулась ненадолго из его хватки, чувствуя, что перестаю контролировать дрожь в теле.

– Когда? Еще через десять лет? Или через пятьдесят? Боюсь, я не дождусь, и уйду на пенсию, – парень в ярости тряс меня, удерживая за предплечья. Затем, будто осознал, что причиняет мне боль, и снова прижал к своей груди, поглаживая одной рукой мой затылок.

– Макс, мне дали всего несколько часов, чтобы увидеться с тобой, но я должна буду вернуться.

– Нет.

– Меня просто выбросит назад, независимо от моего желания. Прости. Я сделаю все, чтобы быть рядом с тобой, как можно, быстрее. Я очень хочу этого! Ты мне веришь? – я с мольбой заглянула в бушующие гневом глаза, пытаясь смягчить его ярость.

Он молчал.

– Я только не понимаю, почему сейчас еще тут. Может, это связано с тем, что на моей… у меня дома прошел месяц, а здесь четыре года…

– Где твой дом?

– Он… далеко. Я дала обещание не обсуждать этого. Ты можешь пострадать, как и человек, который рисковал, помогая мне увидеться с тобой.

– Кто это?

– Это Алекс, Макс, твой брат, но опять же это все, что я могу сказать. Прости.

– Ты нашла его, – удивленно выдохнул он.

– Скорее, он нашел меня.

Я убрала челку с его глаза и, не удержавшись, запустила руку в темные шелковистые густые волосы, окутавшие своей нежной прохладой. Он наклонил голову на бок, заключив мою ладонь в колыбель между ухом и плечом, и потерся о нее щекой.

– Я так скучала. Прости, что оставила тебя в больнице. Представляю, как ты себя чувствовал.

– Если бы я нашел тебя, ты бы долго еще не смогла сесть. Кстати, никогда не поздно… – его лукавые глаза мгновенно потемнели, но я не напугалась. Совсем, наоборот, мое дыхание участилось, стало будто жарче, а слова дались с трудом:

– Но меня заверили, что с тобой все будет хорошо, – мой голос прозвучал так хрипло, что даже пришлось откашляться.

– Кого благодарить за медвежью услугу?

– Макс, пожалуйста.

– Снова обет молчания?

Я кивнула.

– У меня есть теория относительно моей задержки тут. И, если все так, как я думаю, это хорошая новость. Давай калькулятор.

Макс протянул телефон. Я начала вводить цифры.

– Если месяц в моем мире соответствует четырем земным годам, значит, считаем один к сорока восьми. Соответственно, исходя из этого, два моих часа – это девяносто шесть на Земле. А данное утверждение, в свою очередь, означает, что я здесь на целых четыре дня. Ну почти, не считая ночи, – голос мой срывался от радостного возбуждения.

– Всего четыре дня. А что потом? – Макс выглядел подавленным, что причинило мне физическую боль, потушив всю радость открытия.

– Я придумаю, как вернуться. Обещаю.

– Ки, с тех пор, как ты обещала не оставлять меня, ты уходила уже два раза. Я не могу верить тебе.

Я обняла его и прижалась лбом к горячему лбу, ощущая знакомый, присущий исключительно ему, мужской аромат, который ни капли не изменился и все так же сводил меня с ума.

– Мне так жаль. Прости меня. Я не знаю, что делать. Все бы отдала, чтобы каждую минуту быть рядом. Я люблю тебя больше всех на свете.

– Так оставайся.

– Ты разрываешь мне сердце. Это мое единственное желание, но все очень сложно. Когда смогу, я расскажу тебе. Просто поверь мне. У меня идея, – я, нерешительно улыбаясь, взглянула в его глаза.

– Какая?

– Давай, сделаем то, что не делали никогда?

– Что? – брови Макса поползли вверх по лицу, выдавая заинтересованность своего владельца.

– Мы можем прожить эти четыре дня, как нормальная пара, не думая, что вот-вот случится нечто ужасное. Мы будем наслаждаться обществом друг друга, делать все то, ну что там делают обычно?! Можешь даже пригласить меня на свидание в кино! Как тебе?

– В целом, отлично, только с небольшой поправкой.

– Да?

– Основную часть времени я бы провел с тобой, не выходя из дома. Согласна?

Мое сердце, выбрав самого ретивого скакуна, рвануло галопом по ипподрому.

В эту ночь Макс до последнего сопротивлялся сну. Его объятия окутывали меня стальной стяжкой, вызывая во мне чувство защищенности, любви и благодарности. Я же, наоборот, не могла сомкнуть глаз. Опасалась, что проснусь в своем настоящем мире, и самый желанный образ моего любимого растает, словно последний снег весенним теплым днем. В груди жгло опустошающее чувство, отсчитывая минуты и предвещая скорое расставание.

Я любовалась его точеным прямым носом, чуть вздернутым кверху на конце, придающим лицу совсем мальчишеский вид, полными губами, длинными пушистыми черными ресницами под четко очерченными линиями бровей, мощной челюстью, с абсолютно симметричным волевым подбородком, словно вырезанным из камня талантливым скульптором. Меня накрывали волны наслаждения, вызванные моим восхищением его великолепием, соприкосновением наших тел и осознанием принадлежности друг другу. Я могла бы вечно смотреть на него, но никогда не сумела бы удовлетворить свою потребность видеть его снова и снова.

Боже. Прошло четыре года. Если бы я не видела его все это время, наверное, умерла бы от тоски. Даже последний месяц, проведенный вдали от него, был для меня тяжелым. Почему Алекс не сказал мне про разницу в хронологии наших миров? Как такое вообще возможно!? А если бы я не смогла уговорить его помочь мне увидеться с Максом? А вдруг прошло бы еще много месяцев, прежде чем я обрела бы способности и возможность увидеть его!?

Я вздрогнула от страха при этих мыслях. Макс, будто почуяв мои переживания, прижал меня к себе крепче и что-то пробормотал сквозь сон.

И что мне делать теперь? Стоит вернуться на «родину», как у Макса нещадно полетит время. Синги живут долго, сотни лет, а вот обычные люди проводят на Земле весьма ограниченный срок. На секунду захотелось все бросить, и не уходить. Раньше мы справлялись с неприятностями в лице монстров, зато были вместе. За месяц вынужденной изоляции от Макса, я уже вспоминала наши совместные приключения с удовольствием, опуская часть про нейрофагов, конечно. Но как все закончилось?! Под невыносимой тяжестью обрушивающихся на меня катастроф я чуть не потеряла любимого навсегда. Поэтому я не должна подвергать его жизнь очередной опасности.

Надо действовать другим путем, но как?! Здесь остаться нет возможности. Даже если мои силы сейчас дремлют, они все равно появятся в самый неожиданный момент, угрожая нарушить равновесие этой планеты. Придут нейрофаги, вернется Алекс, в любом случае меня найдут. Могут пострадать люди, и Макс… И этот суд, результатом которого будет судьба Земли. Если я останусь, значит, даже не попытаюсь повлиять на исход дела.

Нужно посоветоваться с Алексом, и, если Макс согласится уйти со мной…. Люди моей расы внешне не отличаются от землян. Может быть, получится выдать его за гражданина Сварги. Хотя бы той касты, которая не являлась сингами. Но что это за жизнь будет для него?! И как я объясню все родителям?!

Будто почувствовав мои терзания, он открыл глаза, и я утонула в их потемневшей синеве. В голову, словно само собой разумеющееся, пришло осознание, что я могу различить все его черты в сумраке, а также вижу свечение вокруг него. Красная аура – страсть и любовь. Эти эмоции, абсолютно идентичные моим, он испытывал сейчас, глядя на меня.

– Не спишь, – скорее констатировал он хриплым голосом, пронзающим все мое тело волной желания и всеохватывающим нарастающим чувством любви.

– Боюсь, закрою глаза, а ты исчезнешь, – честно прошептала я.

Он печально улыбнулся и потерся носом об мой нос, чем вызвал очередной прилив нежности.

– Как случалось со мной не единожды… – закончил Макс.

– Ты не простишь меня?

– Нет. По крайней мере, пока ты не успокоишься и не осядешь рядом со мной насовсем, – он гладил пальцами мое лицо, попеременно оставляя тепло своих рук на скулах, висках и губах.

– Очень этого хочу…

– Расскажи, где ты была… долгих четыре года.

– Я не знаю, где находится это место, но оно не на Земле, и не в ее реальностях.

– Так мы были в реальностях. Значит, ты не человек?

– Вроде человек, – я кивнула.

– Инопланетянка. Где ты прячешь свои милые рожки и хвостик? – он шутливо провел по спине вниз.

– Сейчас, подожди, я открою тебе свое настоящее лицо. Обещай, что не сбежишь от страха, – заявила я, загадочно посматривая на него исподлобья, и стараясь сохранить серьезное выражение.

– Что, на самом деле? – слегка опешил парень, но объятий к моему удовольствию не расцепил.

– Да, к сожалению.

– Вот это поворот. Я думал, что знаю каждую клеточку твоего тела…

– Закрой глаза.

Макс недоверчиво прикрыл веки, сведя брови на переносице.

– Ты готов?

– Готов, – я точно слышала, как он напряженно сглотнул. Руки его, покоившиеся на моих лопатках, дрогнули.

– Хорошо. Открывай глаза.

Макс рьяно распахнул веки, и глаза его заметались по очертаниям моего лица в темноте. Я хохотнула, не удержавшись.

– Я ничего не вижу, – услышала я его возмущенный голос.

Ах, да, он же не видит в темноте.

Макс потянулся к ночнику и зажег свет. Удивленно окидывая меня внимательным прищуренным взглядом, он замер, видимо, обескураженный представшим зрелищем моего веселого оскала.

– Ки, я вижу только то, что вокруг тебя какой-то зеленоватый свет. Больше никаких инопланетных особенностей.

На этот раз застыла я, чувствуя себя идиоткой за неуместную глупую шутку.

– Ты уверен, что видишь зеленое свечение вокруг меня? – отчетливо спросила я, делая паузу после каждого слова.

– Да.

– Но как? Люди этого не умеют, – хотя что я знаю о людях теперь…

– А у меня оно тоже есть?

– Да.

– Что это значит?

– Это просто эмоции.

– Ты всегда их видела?

– Нет. С недавнего времени.

– И что означает зеленый?

– Я еще толком не разобралась, но, вроде дружелюбие и позитив.

– А у меня какой цвет?

– Смесь красного, оранжевого, синего.

– О чем это тебе говорит?

– Любознательность, растерянность и любовь.

– Прямо в точку. Так я для тебя раскрытая книга? – поморщился парень.

– Никогда. – уверенно сказала я. – Но как такое может быть, что ты видишь свечение?

– Может, ты заразила меня инопланетной болезнью? – усмехнулся он.

Я цокнула и в сомнении покачала головой, глядя на него с укором.

– Так как называется твой дом?

– Я обещала Алексу ничего не рассказывать. Информация может навредить кому-либо, и, в первую очередь, тебе. Я и так много болтаю, что вообще не свойственно моей расе.

– Тогда говори, что можно, – понимающе кивнул Макс. Я облегченно вздохнула, ошибочно полагая, что он смирился.

– У меня есть родители, но нет ни сестер, ни братьев.

– Хорошая новость! Хотя чем больше семья, тем лучше. Не представляю свою жизнь без Леры и… Алекса.

– Я тоже стала считать Алекса братом. Ну еще они… мы живем долго.

– Правда? Сколько? – Макс заметно оживился.

– Я не знаю точно. Несколько сотен лет.

– Ого! А, может, ты родилась, когда в некоторых местах Земли еще рисовали наскальные рисунки? – усмехнулся он.

– Возможно, – не стала я его разубеждать.

– С учетом разницы течения времени, я состарюсь, а ты будешь все такая же, как сегодня, – Макс посмотрел на меня с нежностью, отбросив шутливый тон.

Меня словно ударили хлыстом. Жар бросился мне в лицо, стало больно дышать и говорить, а в горле образовался ком. Под таким углом я еще не успела все рассмотреть. Видимо, весь ужас отразился на моем лице. Уголки губ Макса поползли вверх, а в глазах появились искорки смеха.

– Не расстраивайся. Зато у меня всегда будет молодая красивая жена. Знаешь, об этом мечтает каждый мужчина. Не бойся, я никому не расскажу, что на самом деле ты древнее египетских пирамид.

Хотя мне не понравились шутки о моей ветхости, я засчитала его попытку отвлечь меня от тяжелых мыслей, и постаралась улыбнуться, но получилось что-то нелепое, вызвавшее на лице Макса сочувственную ухмылку.

– Расскажи еще о своем мире.

– Там очень живописно и красиво, климат идеальный, и все люди вокруг просто неестественно совершенны. Ни одного изъяна человеческой внешности я не наблюдала за весь месяц. Будто Голливуд, наполненный звездами. Чувствую себя там лишней, – поморщилась я.

– Почему?

– Все слишком красивые, пугающе прекрасные, будто не обычные люди, а куклы.

– Как и ты. Знаешь, как я приятно удивился, заметив около тебя не занятое место, когда в первый раз зашел в аудиторию в твоем универе, – он погладил мой подбородок.

Я уже и забыла, как Макс все время заставлял меня краснеть.

– Вот ты там, действительно, хорошо вписался бы.

– Я готов вписаться куда угодно, только бы ты была рядом, – сказал он серьезно.

Боже, я готова была разрыдаться от радости и с трудом сдерживала слезы благодарности, грозившие залить все вокруг парадоксальным водопадом счастья, любви, сожаления, грусти, отчаяния и надежды.

– Ты бы сделал это для меня? Оставил бы Землю?

– Да. Я многое бы сделал, лишь бы не жить без тебя еще четыре года.

Три дня пронеслись так быстро, как может пролететь только самое счастливое и чудесное время. Утро четвертого дня, вечером коего я должна исчезнуть из жизни Макса еще на неопределенный срок, встретило меня всеми красками рассвета, обдавая ветерком из окна и разбрасывая мои волосы ореолом по подушке. Приятная прохлада охватила тело, вырывая из сладкой забвенной дремы, где я вела свою параллельную жизнь с моим любимым человеком. Но сегодня я могла касаться его не только во сне, но и в реальности. Как жаль, что скоро это останется лишь моим воспоминанием.

С отчаянным желанием сиюминутно почувствовать прикосновение Макса я повернулась на кровати и замерла в ужасе от обрушившегося на меня откровения, что его рядом нет. Почти физическая боль прокатилась по моему телу, отказываясь принимать факт его отсутствия. Я резко села и, оглядев комнату, успокоила себя тем, что все-таки нахожусь в квартире своего парня. Усмирив сердцебиение, я уже направлялась к двери, когда с растерянным видом влетел Макс.

– Кира, что случилось? – схватил он меня за предплечья, вопросительно заглядывая в глаза. Аура его при этом вспыхивала темно-синим цветом страха, вызванного адреналином, и решительности, готовности к бою.

– Все в порядке. Я… просто проснулась. Тебя нет. Вот шла искать. Это у тебя что случилось?

Теперь он явно расслабился, но продолжал удерживать меня руками за плечи.

– Я не знаю. Мне показалось, что тебе плохо.

– В смысле?

– Я почувствовал внезапный беспричинный испуг, будто произошло страшное. И сразу подумал о тебе.

Это интересно. Какая-то связь…

– Просто мне на миг почудилось, что я уже вернулась, не попрощавшись с тобой, – я нежно провела рукой по его щеке.

Он обнял меня, прижав головой к своему сердцу, но мой рассудок смущало произошедшее. Мозг неустанно обрабатывал информацию, сопоставляя и осознавая странную параллель наших эмоций. Сначала Макс увидел мое свечение, теперь словно почувствовал мой страх.

– Мне надо было поговорить по работе, но не хотел будить. Прости, что напугал тебя. Готов загладить свою вину.

Его ладони скользнули вдоль моих рук и остановились на талии, обхватив ее почти полностью. Макс приблизил ко мне лицо и поцеловал в губы.

– Поэтому я приготовил самый вкусный завтрак.

– Твои завтраки я люблю почти так же сильно, как тебя, – улыбнулась я, вспомнив еду в форме рожицы, которой он однажды меня приятно удивил.

Все оставшееся отведенное нам время мы провели лежа в объятиях друг друга, разговаривая обо всем вокруг. О том, что Макс делал эти четыре года, как сложилась жизнь Дин, куда мы отправимся, когда сможем беспрепятственно быть вместе. Мы делились впечатлениями и просто молчали, фиксируя в своей памяти образы этих мгновений единения и счастья, омрачавшиеся печальным отсчетом стрелок на циферблате.

– Ты вернешься…

– Обещаю.

Глава 4

Возвращение назад прошло менее болезненно, и я сделала вывод, что снова начинаю привыкать к путешествиям в пространстве. Алекс ждал меня на том же месте, и я появилась прямо около его ног. Моросил дождь, поэтому мои руки и колени тут же испачкались в сырой земле. Он помог мне подняться, но я, чувствуя отвращение и злость, вызванные его предательством, сразу же с остервенением отбросила руки парня от себя.

– Как ты мог?! – выдала я ему в лицо, стараясь перекричать дождь.

– Что? – кажется, он был действительно растерян.

– Почему ты не сказал мне про разницу во времени?! Четыре года!!!

Алекс поджал губы, а лицо его приняло суровый вид, который у него был каждый раз, когда он обучал меня.

– Четыре года!!! И ты смеешь говорить, что ты мой друг?! – гнев сочился из меня, как пожирающий изнутри яд. И весь его я собиралась выпустить на своего, так называемого, приятеля.

– Что изменилось бы, если бы я тебе сразу сказал? Ничего! Кроме того, что ты стала бы неуправляемой, не смогла бы сдерживать своих эмоций. Как сейчас! И натворила бы глупостей, навредила бы себе и окружающим.

– Я не хочу сдерживать эмоции! Ты намеренно молчал об этом! Ненавижу тебя! Я не хочу тебя видеть! – вскричала я, тряхнув рукой в его сторону.

По подушечкам пальцев прошлись иглы и, заискрившись синим пламенем, в следующий момент мелькнули ярчайшие голубые стрелы, метнувшись в сторону источника моего негодования.

Алекс, моментально сгруппировавшись, нырнул в сторону, но недостаточно быстро, поэтому синий свет зацепил его, повалив на спину в густые кусты. Оторопев на секунду от содеянного, я опомнилась и ринулась за ним, взмолившись о чуде.

– Алекс! Алекс! Ты в порядке?

Я кинулась на колени, заключив его голову в ладони, и жадно всматривалась в него, опасаясь не увидеть признаков жизни. Глаза Алекса были открыты, а сам он улыбался во весь рот. Я не помню, чтобы видела когда-нибудь прежде его искреннюю и широкую улыбку, делающую его лицо добрым и милым.

– Знаешь, в детстве мне от тебя и посильнее доставалось, – сказал он, накрыв мои руки своими ладонями.

Я расхохоталась от облегчения, что все обошлось… Или от радости, что наконец вновь почувствовала силы, которых мне так не хватало. Они являлись частью меня, и теперь начали возвращаться, даруя мне новые надежды. А, может, я смеялась от того, что на самом деле схожу с ума. Я упала на спину рядом с ним и не могла успокоиться до тех пор, пока не начал болеть живот и икота не поглотила меня в попытках остановить истерию. Дождь щедро поливал нас, не оставив ни одного сухого места на теле.

– Алекс, какой же ты засранец, – заявила я заикаясь, когда немного успокоилась.

– Может быть, но я единственный засранец, которому ты можешь здесь доверять.

– С этим не поспоришь.

– Нам пора. Надо привести тебя в порядок.

– Я тебя не простила, – возмущенно заявила я, но тут же сама поняла, что сказала неправду. – Тебе больно?

– Ерунда. Не думай об этом.

– Тем более, что ты заслужил, – подытожила я его слова.

Он кивнул, все еще улыбаясь.

– Завтра мы не увидимся, придется пропустить занятие. Будет очередное закрытое заседание по делу Земли. Отец вроде начал мне доверять, и я смогу присутствовать в суде.

– Ты будешь держать меня в курсе?

– Да. И, Киара, скрывай свечение, – раздраженно заметил он.

– Хорошо. И Александр, – передразнила я и тут же вернула на лицо серьезное выражение. – Не скрывай от меня ничего, кроме свечения, пожалуйста.

– Постараюсь, – он отвел взгляд, подтвердив мои опасения, что есть еще нечто, сокрытое от меня, и поспешно зашагал в сторону выхода из нашего родового приусадебного парка.

Следующий день, не в силах ничего предпринять, я прожила с трудом, ощущая, как тянется каждый час, увеличивая время между мной и Максом. Одни мои сутки стоили ему сорока восьми, минуты здесь для него часы, а часы – безвозвратно пролетающие дни. Не продержавшись и половины оговоренного срока, я стала пытаться связаться с Алексом, но безуспешно. Он блокировал меня, вызвав новую волну бессильного гнева, который я собиралась вылить на него при встрече. Не выдержав напряжения, я вышла в парк и направилась к озеру. Великолепный вид не приносил мне привычного успокоения. Мысли перемешались, то и дело выдавая образ Макса. В конце концов, я просто села у воды и выплеснула все свои, неприличные для моего нового дома, эмоции в горьком плаче. Слезы катились по щекам и оплакивали мои чувства к Максу.

Когда они высохли, стало противно от себя, бездействующей, расквашенной и жалкой. Я смотрела на свое четкое отражение в озере, ощущая необходимость предпринять какие-то действия, но не понимала, что я могу сделать в этом незнакомом мире, не принимающем меня. Вывод напрашивался один: такое состояние бесполезно, поэтому я должна успокоиться и рассуждать здраво.

Сбросив платье, я начала заходить в воду. Легкий материал не успел коснуться земли, как был подхвачен ветром и устремился к озеру. Я не сделала ни движения, чтобы предотвратить его падение, и оно опустилось у самой кромки берега, оказавшись наполовину в воде. Я медленно подняла платье и повесила на ветку. Теперь оно уже не выглядело столь блистательно, как утром. При появлении на публике этот наряд являлся предпочтительным на Сварге для девушки из благородной семьи. В основном мой шкаф состоял из платьев и костюмов с юбками, поэтому часто я носила именно это. Конечно, когда дело не касалось тренировок. Сначала гендерный подход к дресс-коду мне показался варварским, но за последний месяц я привыкла, и мне даже стало нравиться отражение в зеркале, всегда элегантное и очаровательное в искусно сшитых одеждах. Конечно, я скучала по своим джинсам и майкам, а особенно кедам, и даже периодически носила их, но старалась в это время не попадаться на глаза родителям и посторонним.

Приятная освежающая нега поднималась от щиколоток вверх по моим ногам по мере продвижения вперед. Когда влажная линия дошла до бедер, я, задержав дыхание, резко нырнула в воду, одновременно выбрасывая на несколько блаженных секунд все негативные мысли из своего мозга. Я оставалась там, пока желание вдохнуть не стало острым и причиняющим боль, как лезвие ножа, рассекающего кожу.

Выплыв на поверхность, я набрала полную грудь воздуха, ощущая резь в районе трахеи. Я не могла надышаться, а когда дыхание выровнялось, легла на спину, расслабилась в воде, погрузила уши под воду, перестав слышать мир снаружи, и окунулась в жизнь подводную.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Это единственные звуки, проникавшие в голову. Они помогали умиротворить тело, отпустить переживания и упорядочить мысли.

Когда я открыла глаза, вокруг было темно. Не совсем понимая, чем вызвано резкое изменение, я плавно двинулась к берегу.

– Так мы черпаем силу, – раздался надо мной знакомый голос.

– Мама? – я не знала, нарушила ли снова какие-то местные традиции, купаясь в озере, но на всякий случай извинилась и стала выбираться на сушу.

– Вода помогает нашей душе и телу быть единым целым. Мы – есть вода.

– Внутренне я всегда это знала, – улыбнулась я.

– Ты научилась скрывать свое свечение, но я все равно ощущаю, что твое единство нарушено. К сожалению, я не знаю причины…

Как же хотелось ей все рассказать, но разве она поймет? Этот мир сильно отличается от земного. А вдруг случится самое страшное, и они сделают из Макса нейрофага, чтобы он не нарушал какие-нибудь законы Вселенной. При этой мысли меня передернуло от ужаса. На такой риск я не пойду никогда.

– Просто я будто лишняя, – призналась я, не покривив душой.

– Мне очень жаль, но это только от того, что ты лишена своей личности. Возможно, еще не все потеряно, и ее вернут, – она не очень уверенно произнесла это. – Теперь ты другая, я чувствую, но всегда остаешься моей дочерью. Ты просто запуталась. Планета, на которой ты была, ввела тебя в заблуждение, но все наладится.

– Мама, я ведь отсутствовала всего две недели?

– Мы старались найти тебя как можно быстрее, – она кивнула в знак согласия.

– А ты знаешь, что на Земле для меня прошло два года? – я пытливо посмотрела ей в глаза, не забывая прикрывать свою ауру.

– Да, отец объяснил мне, что время там текло по-другому, поэтому твоя адаптация проходит тяжело. Но ты наша дочь, ты синг, ты сильная, поэтому справишься.

– Я не чувствую этого.

– Почувствуешь. А теперь мы должны идти к отцу. У него важный разговор к тебе.

Я кивнула, внутренне насторожившись, и начала натягивать на себя мокрое платье. Мама улыбнулась, подошла и приложила руку к мокрой ткани, свисавшей с моих рук. Ее пальцы засветились синими искрами, я ощутила волну тепла, и платье в моей руке стало горячим и сухим.

Воу… Я удивленно подняла на нее глаза. У мамы встроенный промышленный фен. Это действительно круто и полезно. Не то что мои способности поджигать здания, разбивать машины градом и рушить города.

– Ты тоже все это можешь, – ответила она на мой немой вопрос. – Тебе просто нужно время.

Его-то у меня и нет.

– А перемещения?

Мама кивнула.

– А куда я могу телепортироваться, не нарушая законы? – спросила я осторожно.

– В пределах нашей и содружественных Галактик в подготовленные специальные зоны, отвечающие всем требованиям, и не являющиеся частной закрытой собственностью.

– А на Землю?

Она нахмурилась и посмотрела на меня с подозрительностью.

– Нет.

Я, наконец, преодолела тремор рук и залезла в платье.

– А как мы это делаем? Есть какие-то теории? Может, учебники, способные помочь мне понять основы? Я пробовала искать через эту штуку. Там есть много всего, но по моей теме – ноль, – я указала на наручное устройство.

– Тебе еще рано погружаться в практику, учитывая твои обстоятельства. Мы ведь учимся с самого детства, а твоя личность пока не возвращена, – она вздохнула, читая разочарование на моем лице. – Но литературу такого рода ты всегда можешь найти в нашей библиотеке. Она поможет тебе… прояснить мысли. Но Александр лучше донесет, как воплотить все в реальность. Просто доверься ему.

– Тебе нравится Александр?

– Он приятный молодой человек, – кивнула она.

– А почему вы не общаетесь с его родителями? Вы ведь знакомы, – задала я каверзный вопрос.

Мама поморщилась.

– Они очень своеобразные люди. Раньше мы часто отдыхали вместе, но сейчас у отца с ними конфликт в коммерческом плане на работе. Лучше тебе поговорить об этом с папой.

Во время обильного ужина из четырех блюд за длинным столом в большом зале я хранила молчание, вежливо кивая, но особо не участвуя в светской беседе.

Внутренне я готовила себя к предстоящему разговору, о котором ранее сообщила мне мама. Отец, обычно молчаливый и занятой человек, не так много времени проводил со мной в последний месяц. При матери я часто ощущала напряжение, а уж рядом с ним, кажется, проглатывала язык. Хоть он и являлся моим ближайшим родственником, я ничего не могла сказать ни о его характере, ни о привычках и увлечениях. Я даже не понимала, как он ко мне относится. Мои земные представления о теплой дружеской атмосфере в семье не шли ни в какое сравнение с возникшими здесь отношениями. Невероятные слова Алекса о сдержанности и холодности сингов на самом деле оказались не лишенными смысла. Особенных эмоций у отца я не заметила. Он уж точно относился к любому делу, как к очередному коммерческому проекту.

– Сегодня знаменательный день, Киара, – начал отец издалека, сразу заставив своими словами сжаться мое сердце в нехорошем предчувствии.

После небольшой паузы, глотнув напиток из своего бокала, он продолжил.

– В связи с последними событиями, которые коснулись напрямую и тебя, ты многое узнала о моей работе. Так сказать, побывала на передовой, – он сделал паузу. – Семья твоего друга, Александра, является нашим оппонентом в суде… Исход дела по которому уже предрешен.

– Могу я узнать причину спора и в чью пользу разрешен? – выдала я, хотя мои коленки под столом отбивали «ча—ча—ча».

– К сожалению, я не могу много на этот счет распространяться, но только скажу, что мы можем заметно улучшить положение благодаря тебе.