Kitabı oku: «Пробуждение Левиафана», sayfa 4
– Что такое? – спросил Алекс.
– Новое задание. – У Холдена от «сока» стучали зубы. – Мы зовем на помощь и ведем переговоры об освобождении пленных после захвата «Кента». Гони обратно к астероиду, это ближайшее укрытие.
– Роджер, босс, – сказал Алекс и добавил, понизив голос: – Убить готов за пару «труб» или хорошую рельсовую пушку14вдоль киля.
– Слышу тебя.
– Разбудить ребят внизу?
– Пусть спят.
– Роджер, – сказал Алекс и отключился.
Пока не навалилась новая перегрузка, Холден запустил сигнал SOS. Связь с Адой осталась включенной, и теперь, когда Макдауэлл замолчал, он снова слышал ее дыхание. Дал полную громкость и откинулся в амортизаторы, ожидая, что его сейчас расплющит. Алекс не обманул ожиданий.
– Одна минута, – сказала Ада так громко, что наушники исказили звук. Холден не стал убирать громкость. С завидным спокойствием она вела отсчет секунд до столкновения.
– Тридцать секунд.
Холдену отчаянно захотелось заговорить, как-то утешить ее, красноречиво и лживо заверить в любви. Гигант, наступивший ему на грудь, только смеялся низким рокотом реактивных сопел.
– Десять секунд.
– Приготовьтесь после попадания заглушить реактор и притвориться мертвыми. Они не станут снова стрелять, если не увидят в нас угрозы, – распорядился Макдауэлл.
– Пять, – сказала Ада. – Четыре. Три. Два. Один.
«Кентербери» содрогнулся, мониторы залила белая вспышка. Ада коротко вздохнула, отключившаяся рация прервала звук. Вопль помех чуть не разорвал Холдену барабанные перепонки. Он притушил громкость и перещелкнул рацию на Алекса.
Тяга внезапно упала до вполне терпимых двух g, а все корабельные сенсоры просили перезагрузки. В маленький иллюминатор воздушного шлюза врывалось слепящее сияние.
– Доклад, Алекс, доклад! Что там? – крикнул Холден.
– Господи. Они его взорвали. «Кент». Атомный заряд, – тихо, не веря своим словам, проговорил Алекс.
– В каком он состоянии? Сообщи о «Кентербери». У меня здесь все сенсоры полетели. На всех экранах белый свет.
После долгой паузы Алекс отозвался:
– У меня сенсоры тоже на нуле, босс. Но о «Кентербери» могу доложить. Я его вижу.
– Видишь? Отсюда?
– Ага. Облако пара размером с гору Олимп. Ему конец, босс. Нет его больше.
«Не может быть!» – возмутился разум Холдена. Так не бывает. Пираты не торпедируют водяные баржи атомными зарядами. Это никому не нужно. Не окупается. А если кому-то взбрело в голову просто убить пятьдесят человек, явиться в ресторан с автоматом намного проще.
Ему хотелось кричать, проорать Алексу, что тот ошибся. Но приходилось держаться. «Я уже старик».
– Ладно. Новое задание, Алекс. Теперь мы – свидетели убийства. Доставь нас обратно к астероиду. Я начинаю готовить передачу. И разбуди всех. Они должны знать, – приказал Холден. – Я перезагружу пакет сенсоров.
Он методически отключил сенсоры и их программное обеспечение, выждал две минуты и включил заново. Руки тряслись. Его тошнило. Казалось, мозг управляет телом издалека, и он сам не знал, сколько здесь от «сока», а сколько от шока.
Сенсоры включились. Как все космические корабли, «Рыцарь» был снабжен антирадиационной защитой. Без нее не сунешься в окрестности массивного пояса излучения Юпитера. Однако Холден сомневался, что создатели челнока предусмотрели взрыв шести атомных зарядов в непосредственной близости. Им повезло. Даже в вакууме, защищавшем их от электромагнитного импульса, выброс излучения вполне мог пережечь все корабельные датчики.
Как только экраны включились снова, он обследовал пространство в области, где прежде находился «Кентербери». Там не осталось ничего крупнее воздушного шарика. Он переключился на корабль-убийцу, уходивший в направлении Солнца на ленивом одном g. В груди стало горячо.
Это был не страх. Ярость заставляла пульс биться в висках до аневризмы, а кулаки сжиматься до боли в сухожилиях. Холден включил рацию и навел узкий луч на уходящий корабль.
– Сообщение тому, кто приказал уничтожить «Кентербери», мирный гражданский ледовоз, который ты только что превратил в газ. Тебе не уйти, кровожадный ублюдок. Мне плевать, какие ты имел на то причины, но ты убил пятьдесят моих друзей. Ты должен знать, кем они были. Передаю имена и фотографии всех находившихся на борту. Посмотри хорошенько, что ты наделал. Подумай об этом, пока мы будем тебя искать.
Он закрыл голосовой канал, вызвал файл «Кентербери» и принялся передавать досье команды на чужой корабль.
– Что ты делаешь? – спросила у него за спиной Наоми.
Она стояла прямо за его креслом, сняв шлем. Пот приклеил ко лбу и к шее ее черные волосы. Лицо казалось непроницаемым. Холден тоже снял шлем.
– Хочу показать им, что «Кентербери» был настоящим, и люди на нем были настоящие. Живые люди с именами и семьями, – сказал он. После «сока» голос звучал не так ровно, как ему хотелось бы. – Если на том корабле приказы отдает существо, хоть сколько нибудь похожее на человека, надеюсь, их лица будут его преследовать, пока мы не отправим его в утилизатор за убийство.
– Думаю, они не оценили твоих намерений, – заметила Наоми, указывая на панель за его спиной.
Вражеский корабль запятнал их прицельным лазером. Холден затаил дыхание. Но торпеды не появились, и через несколько секунд корабль-невидимка выключил лазер, а его двигатели полыхнули, переходя на повышенное ускорение. Холден услышал, как прерывисто вздохнула Наоми.
– Стало быть, с «Кентербери» кончено? – спросила Наоми.
Холден кивнул.
– Твою дивизию! – выругался Амос.
Они с Шедом стояли у трапа. Лицо Амоса покрывали красные и белые пятна, его большие руки сжимались и разжимались. Шед упал на колени, ударив в палубу двойной тяжестью. Он не заплакал. Только взглянул на Холдена и сказал:
– Значит, не получит Кэмерон свою руку, – а потом закрыл лицо ладонями и задрожал.
– Тормози, Алекс. Спешить уже некуда, – сказала по рации Наоми. Корабль медленно перешел на одно g. – Что дальше, капитан? – Наоми сурово смотрела на него. «Ты теперь главный. Веди себя в соответствии».
– Больше всего мне хочется взорвать их к чертовой матери, но поскольку оружия у нас нет… пойдем за ними. Проследим, узнаем, куда они направляются. Выставим их всем напоказ, – ответил Холден.
– Хорошенький план, – громко отозвался Амос.
– Амос, – бросила через плечо Наоми, – уведи Шеда вниз и уложи. Если понадобится, дай снотворное.
– Слушаюсь, босс. – Амос обхватил Шеда толстой ручищей за талию и увлек за собой.
Когда они скрылись, Наоми опять повернулась к Холдену.
– Нет, сэр. Мы не погонимся за этим кораблем. Мы вызовем помощь и пойдем туда, куда нам скажут.
– Я… – начал Холден.
– Да, ты капитан. А я теперь твой старпом, и моя обязанность – сказать капитану, когда он ведет себя как идиот. Сейчас ты идиот, сэр. Этой передачей ты просто подначивал их прикончить нас. А теперь ты собрался их преследовать? И что будешь делать, если догонишь? Снова взывать к их лучшим чувствам на весь эфир? – говорила Наоми, на двигаясь на него. – Нет. Ты обязан обеспечить безопасность четырех оставшихся членов команды. И все. А когда мы будем спасены, можешь начинать свой крестовый поход. Сэр.
Холден отстегнул крепления амортизатора и встал. «Сок» понемногу выгорал, оставляя в теле болезненную слабость. Наоми вздернула подбородок и не попятилась.
– Рад, что ты со мной, Наоми, – сказал он. – Пойди присмотри за командой. Макдауэлл дал мне один последний приказ.
Наоми критически оглядела его: он видел недоверие в ее глазах, но не стал защищаться, просто ждал. Она коротко кивнула и спустилась по трапу на нижнюю палубу.
Когда она ушла, Холден принялся методически составлять пакет передачи, включавший все данные сенсоров «Кентербери» и «Рыцаря». Алекс, спустившись из рубки, тяжело сел в соседнее кресло.
– Знаешь, капитан, я тут подумал, – начал он. Голос у него дрожал от оставленной «соком» усталости – так же, как у Холдена.
Алекс мешал ему работать, однако Холден подавил раздражение:
– О чем?
– О том корабле-невидимке.
Холден отвернулся от клавиатуры.
– Скажи.
– Ну, я не слыхал, чтобы у пиратов водилось такое дерьмо.
– Дальше?
– Собственно, такую технику я видел только на флоте – когда служил, – сказал Алекс. – Мы разрабатывали корабль с энергопоглощающей обшивкой и внутренними теплоуловителями. Это скорее стратегическое оружие, чем тактическое. Работающий двигатель не спрячешь, но можно выйти на позицию, заглушить тягу, запасать внутри весь излишек тепла и очень прилично спрятаться. Добавь к этому энергопоглощающую обшивку, и тебя не поймают ни радар, ни ладар, ни пассивные сенсоры. Да и торпеды с атомными головками трудно раздобыть, не обращаясь к военным.
– Ты хочешь сказать, это сделал марсианский флот?
Алекс протяжно, со всхлипом вздохнул.
– Ты ж понимаешь, если над этим работали мы, значит, земляне тоже, – произнес он.
Они уставились друг на друга через узкий проход. Сказанное давило тяжелее десяти g. Холден вытащил из кармашка скафандра передатчик с аккумулятором, подобранный на «Скопули», и принялся разбирать на части, ища фабричную марку. Алекс в кои то веки молчал, наблюдая. Передатчик оказался безликим – такой можно найти в любой радиорубке на любом корабле Солнечной системы. Аккумулятор – неприметный серый блок. Алекс протянул руку, и Холден отдал ему аккумулятор. Алекс содрал серую пластиковую крышку и вытряхнул на руку батареи. Ни слова не сказав, развернул донцем к Холдену. На черном металле был оттиснут серийный номер, а перед ним буквы – «ФМРК».
Флот Марсианской Республики Конгресса.
* * *
Он включил рацию на полную мощность. Пакеты данных были готовы к передаче. Холден встал перед камерой, чуть подавшись вперед.
– Меня зовут Джеймс Холден, – заговорил он, – и мой корабль, «Кентербери», только что был уничтожен военным кораблем, снабженным маскировочной техникой и с серийными номерами Марсианского флота на отдельных частях. Передаю данные.
Глава 6. Миллер
Кар несся по туннелю, заглушая сиреной визг мотора. Позади оставались удивленные штатские и запах перегретых шин.
Миллер всем телом подался вперед, будто подгоняя тележку. До станции оставалось три уровня – около четырех километров.
– Ладно, – заговорил Хэвлок. – Извини, но мне кое-что непонятно.
– Что? – спросил Миллер. Он имел в виду: «Что ты орешь?» Хэвлок понял его как: «Что непонятно?»
– Превратили в пар ледовоз в миллионах кэмэ отсюда. С какой стати поднимать нас по тревоге? Запаса в наших цистернах хватит на несколько месяцев даже без переход а на пайки. И это не последний ледовоз. Откуда кризис?
Миллер обернулся и в упор взглянул на напарника. Маленький, коренастый. Толстые кости – результат детства, проведенного в полной гравитации. Дырка от задницы! Им не понять. Хэвлок оказался бы на месте этого Джеймса Холдена таким же тупым, безответственным идиотом. На секунду они перестали быть сослуживцами. И напарниками. Астер против землянина. Миллер отвел взгляд прежде, чем Хэвлок сумел заметить перемену.
– Этот хрен Холден. Тот, что вел передачу, – сказал Миллер. – Он только что объявил за нас войну Марсу.
Кар вильнул и качнулся: встроенный компьютер реагировал на заминку в дорожном движении в полукилометре впереди. Хэвлок ухватился за опорное крепление. Они проскочили пандус на следующий уровень, пешеходы-штатские уступали им дорогу.
– Там, где ты вырос, вода, пусть и грязная, падает с неба, – сказал Миллер. – Воздух паршивый, но он не уходит, если пропорота дверная перепонка. Здесь у нас иначе.
– Но мы ведь не на барже. Нам не нужен лед. Нам ничто не грозит, – возразил Хэвлок.
Миллер вздохнул и потер глаза кулаком. Под веками расцвели яркие пятна.
– Когда я служил в убойном, – заговорил он, – был такой парень, инженер-контролер, работавший по контракту с лунной компанией. Кто-то сжег ему половину тела и выкинул из шлюза. Оказалось, он отвечал за состояние шестидесяти нор на тридцатом уровне. В трех появилась плесень. Знаешь, что мы после этого обнаружили?
– Что? – спросил Холден.
– Да ни черта мы не обнаружили. Потому что перестали искать. Случаются люди, которых надо убить, – и он был из таких. А тот, кто пришел на его место, вовремя чистил воздуховоды и менял фильтры. Вот оно как в Поясе. Всякий, кто заявится сюда и не научится ставить систему жизнеобеспечения выше всего на свете, умрет молодым. Все, кто здесь остался, понимают.
– Эффект отбора? – спросил Хэвлок. – Ты серьезно – голосуешь за естественный отбор? Вот уж не думал услышать этот бред от тебя.
– Это ты о чем?
– О дерьмовой расистской пропаганде, – объяснил Хэвлок. – Есть такие: говорят, будто разница в условиях жизни так изменила астеров, что они уже не просто компания тощих педантов-маньяков, а вообще не люди.
– Я этого не говорю, – сказал Миллер, подозревая, что именно это и сказал. – Просто астеры теряют широту кругозора, когда речь идет об основных ресурсах. Та вода для нас – будущий воздух, масса вращения и питье. В таких случаях у нас отказывает чувство юмора.
Кар въехал на решетчатый металлический пандус. Нижние уровни остались позади. Хэвлок молчал.
– Холден ведь не сказал, что это был Марс. Они всего лишь нашли марсианские батарейки. Думаешь, люди… объявят войну? – пробормотал он. – Просто из-за того, что один парень прислал снимок батареек?
– Те, кто готов подождать окончания истории, нас не беспокоят.
«Во всяком случае, не этой ночью, – подумал он. – Узнав историю целиком, мы поймем, во что вляпались».
Станция наполнилась больше чем наполовину, но меньше чем на три четверти. Безопасники стояли группками, кивая друг другу, прищурившись, стиснув челюсти. Один из отдела П/Э над чем-то смялся, от шумного натужного веселья разило страхом. Миллер заметил, как переменился в лице Хэвлок, пока они пробирались через общие залы к своим столам. Реакцию Миллера он мог еще приписать его личной склонности к перестраховке. Но тут целый зал. Целая станция. К тому времени, как они добрались до своих мест, глаза у Хэвлока стали совсем круглыми.
Вошла капитан Шаддид. Она ничуть не казалась сонной. Волосы подобраны, форма в идеальном порядке, голос спокоен, как у хирурга в полевом госпитале. Она остановилась у первого попавшегося стола, превратив его в импровизированную кафедру.
– Леди и джентльмены, – заговорила она. – Передачу вы видели. Есть вопросы?
– Кто подпустил к рации этого клятого землянина? – выкрикнул кто-то. Миллер видел, что Хэвлок смеется вместе со всеми, но глаза его не отозвались на шутку. Шаддид поморщилась, и народ притих.
– Таково положение, – сказала она. – Контролировать информацию мы не в состоянии. Эфир приняли все. Пять сайтов внутренней сети уже перепостили передачу, и мы вынуждены считать, что десять минут назад она стала общим достоянием. Наша работа – свести беспорядки к минимуму и обеспечить целостность станции в припортовых районах. Власти порта дали разрешение на вылет всем кораблям с регистрацией внутренних планет. Что не означает, что все они ушли. Им еще надо собрать команды. Но они уходят.
– Правительственные учреждения? – довольно громко спросил Миллер.
– Слава богу, не наша проблема, – ответила Шаддид. – Их инфраструктуры работают. Защитные переборки уже опущены и запечатаны. Они отделены от основной системы жизнеобеспечения, так что мы сейчас даже дышим не одним воздухом с ними.
– Какое облегчение, – бросил Евгений из кучки убойщиков.
– Теперь о дурных новостях, – продолжала Шаддид. Миллер услышал, как сто пятьдесят копов затаили дыхание. – У нас на станции восемьдесят выявленных агентов АВП. Все работают, живут легально, и, как вы понимаете, именно такого поворота они и дожидались. Губернатор приказал воздерживаться от профилактических акций. Никого не арестовываем, пока он не проявит себя.
Раздался дружный хор недовольства.
– Кем он себя воображает? – выкрикнул кто-то из задних рядов. Шаддид набросилась на говорившего, как акула.
– Губернатор – человек, который нанял нас поддерживать станцию в рабочем состоянии. Мы будем следовать его директивам.
Краем глаза Миллер видел, как кивает Хэвлок. И задумался, каково мнение губернатора о проблеме независимости астеров. Возможно, не только АВП дожидался подходящего случая. Шаддид продолжала говорить, обрисовывая зоны ответственности службы. Миллер слушал вполуха и так погрузился в размышления о политических последствиях ситуации, что чуть не пропустил свое имя, названное Шаддид.
– Миллер со второй группой на портовый уровень, прикрывает сектора тринадцать – двадцать четыре. Касагава, третья группа, сектора двадцать пять – тридцать шесть, и так далее. Каждый берет двадцать человек, кроме Миллера.
– Я справлюсь и с девятнадцатью, – отозвался Миллер и шепнул Хэвлоку: – Ты пересидишь это дело здесь, напарник. Вооруженный землянин там совсем ни к чему.
– Угу, – буркнул Хэвлок. – Так и знал, что к тому идет.
– Ладно, – закончила Шаддид. – Все знают свои обязанности. Выходим.
Миллер собрал свою группу предотвращения беспорядков. Все знакомые лица, эти мужчины и женщины много лет служили в охране. Он почти машинально перебирал и расставлял их в уме. Браун и Гельбфиш имеют опыт службы в штурмовом отряде. Их на фланги, если придется сдерживать толпу. У Аберфорт, с тех пор как ее сына посадили за наркотики на Ганимеде, было два выговора за превышение полномочий – ее во вторую линию. Спустит пар в другой раз. По всей станции слышались голоса старших групп, принимающих похожие решения.
– Хорошо, – сказал Миллер, – давайте вооружаться.
Они вышли все вместе, направляясь к отсеку снаряжения. Миллер задержался. Хэвлок сидел, облокотившись на стол, сложив руки и уставившись в пространство перед собой. Миллер разрывался между сочувствием к нему и раздражением. Тяжело быть в команде, если она тебя не принимает. С другой стороны, а какого черта он ждал, подписывая контракт на Пояс?
Хэвлок поднял голову и встретил взгляд Миллера. Они кивнули друг другу. Миллер отвернулся первым.
Отсек снаряжения был чем-то средним между складом-оружейной и банковским сейфом: тот, кто его проектировал, больше думал о надежности, чем об удобствах. Освещение – слабые светодиодные лампы – придавало серым стенам оттенок стерильности. Голый камень гулко отзывался на голоса и шаги. Склад амуниции и оружия, пакеты для улик и тестовые панели, запасные серверы и униформа, расставленные и разложенные вдоль стен, занимали большую часть пространства. Снаряжение для разгона толпы хранилось в боковой комнатке в серых стальных шкафах с электронными замками повышенной надежности. Стандартный набор включал пластиковые щиты, электрические дубинки, набедренники, пуленепробиваемые нагрудники и наколенники, шлемы с укрепленными щитками-забралами – все это превращало горстку охранников станции в устрашающую, нечеловеческую силу.
Миллер набрал шифр. Запор сработал, дверца открылась.
– Ну, – почти спокойно выговорил Миллер, – чтоб меня.
Шкафы были пусты: серые гробы, оставшиеся без трупов. От противоположной стены послышались яростные вопли другой группы. Миллер стал открывать все шкафы. Везде было одно и то же. Рядом возникла белая от ярости Шаддид.
– Что у нас в плане «Б»? – осведомился Миллер.
Шаддид плюнула на пол и закрыла глаза. Глазные яблоки двигались под веками, словно она видела сон. Два долгих вздоха спустя глаза открылись.
– Проверьте шкафы штурмовиков. Там должно хватить на двоих из каждой группы.
– Снайперы? – спросил Миллер.
– Можете предложить что-нибудь лучше, детектив?
Миллер беспомощно развел руками. Экипировка отрядов по сдерживанию толпы должна была устрашать и подавлять. Экипировка штурмового отряда позволяла наиболее эффективно убивать. Кажется, их полномочия только что изменились.
* * *
Порт Цереры ежедневно принимал до тысячи кораблей, движение здесь редко затухало и никогда не прекращалось. Каждый сектор вмещал два десятка кораблей, пропускал пассажиров и грузы, транспортные фуры, краны и подъемники – а команда Миллера отвечала за двенадцать секторов.
Воздух провонял антифризом и смазкой. Гравитация едва превышала 0,3 g, само вращение станции делало эти места опасными и мрачными. Миллер не любил порт. Его нервировало ощущение вакуума под самыми ногами. Расходясь с портовыми рабочими и транспортниками, он не знал, то ли улыбаться, то ли угрожающе скалиться. Его обязанностью было внушить людям страх и повиновение и в то же время уверить, что все под контролем. Пройдя три сектора, он сделал выбор в пользу улыбки. Этот вид лжи давался ему лучше.
От перехода между секторами девятнадцать и двадцать они услышали вопли. Миллер достал из кармана ручной терминал, подключенный к централизованной сети наблюдения, и вызвал изображение с полицейской камеры слежения. Через несколько секунд он нашел то, что искал: толпа из пяти или шести десятков штатских растянулась по всему туннелю, перекрыв движение в обе стороны. Над головами мелькало оружие. Ножи, дубинки.
По меньшей мере два пистолета. Многие размахивали кулаками. В самой гуще толпы крупный, голый до пояса мужчина избивал кого-то смертным боем.
– Время пошло, – сказал Миллер, махнув своим вперед.
До поворота, за которым начинался бурлящий насилием человеческий клубок, оставалось еще сто метров, когда он увидел, как человек без рубашки сшиб свою жертву и наступил ей на шею. Угол, под которым вывернулась голова, не оставлял вопросов. Миллер перевел свою команду на быстрый шаг. Арестовать убийцу, окруженного толпой сторонников, и без того дело непростое, не стоит раньше времени срывать дыхание.
В воздухе уже запахло кровью. Миллер чувствовал: толпа готова взорваться. Броситься на станцию, на корабли. Если хаос начнет засасывать других… куда они обратятся? В одном уровне отсюда, на полкилометра против вращения, был бордель, принимавший внутряков. Таможенный инспектор двадцать первого сектора женился на девушке с Луны и, пожалуй, слишком часто этим похвалялся.
«Чересчур много целей», – думал Миллер, жестом приказывая своим снайперам растянуться в цепь. Он попытался убедить себя, что стрельба оправдана. Остановить этих, и другие останутся живы.
Воображаемая Кандес скрестила руки на груди и спросила: «Как насчет плана „Б“?»
Внешний край толпы взметнулся в тревоге много раньше, чем к нему подоспел Миллер. Хлестнула волна тел и угроз. Миллер сдвинул на затылок шляпу. Мужчины, женщины. Кожа темная, бледная, золотисто-коричневая, длинные тонкие тела астеров, лица, разинувшие рты в свирепых гримасах разъяренных шимпанзе.
– Позвольте сбить парочку, сэр, – обратился к нему по рации Гельбфиш. – Внушу им страх божий.
– Пробьемся, – ответил Миллер, улыбаясь разъяренной толпе. – Пробьемся.
Перед ним всплыло лицо, которое он ждал. Полуголый крупный мужчина, кровь на руках, брызги на щеке. Зародыш мятежа.
– Этого? – спросил Гельбфиш, и Миллер не сомневался, что крошечное инфракрасное пятнышко легло на лоб полуголого, оскалившегося на Миллера и людей в форме у него за спиной.
– Нет, – сказал Миллер. – Тогда остальные сорвутся с цепи.
– Так что будем делать? – спросил Браун.
Дьявольски хороший вопрос.
– Сэр, – заговорил Гельбфиш, – у здоровяка на левом плече татуировка АВП.
– Ну, – отозвался Миллер, – если будете стрелять, в нее и цельте.
Он выступил вперед, связал свой терминал с локальной сетью, подключился к оповещению. Когда он заговорил, его голос загремел из динамиков над головами.
– Я – детектив Миллер. Если вы все не хотите попасть под замок как сообщники убийства, предлагаю немедленно разойтись. – Заглушив микрофон, он обратился к полуголому: – Но не ты, горилла. Только шевельнись, и тебя пристрелят.
Кто-то из толпы швырнул гаечным ключом, серебристый металл сверкнул в воздухе над головой Миллера. Он почти успел увернуться, но рукоять зацепила его по уху. В голове зазвонили колокола, струйка крови потекла по шее.
– Не стрелять! – заорал Миллер. – Не стрелять!
Толпа отозвалась хохотом, словно он обращался к ним. Идиоты. Полуголый, приободрившись, шагнул вперед. Его тело раздулось от стероидов. Миллер снова переключил микрофон на своем терминале. Пока толпа наблюдает за их противостоянием, она не взорвется. Мятеж не пойдет дальше. Пока еще нет.
– Ну как, приятель, ты только беззащитных умеешь топтать или попробуешь и с другими? – обратился к полуголому Миллер. Он говорил небрежно, но голос, разносясь из портовых динамиков, звучал гласом божьим.
– Что разгавкался, пес землянский? – огрызнулся полуголый.
– Землянский? – Миллер хмыкнул. – Что, похоже, будто я вырос в гравитационном колодце? Я родился на этом камушке.
– Внутряки тебя запрягли, сучонок, – ответил полуголый. – Ты – их пес.
– Думаешь?
– Зна, ебтя, – сказал полуголый. То есть – «знаю и имел с тобой сексуальные отношения». Он выставил напоказ картинку на плече. Миллер подавил смешок.
– Стало быть, ты прикончил бедолагу ради блага станции? Ради Пояса? Не дай себя обдурить, малыш. Они тобой играют. Они и хотят, чтобы вы разыгрывали оголтелых бунтарей, – тогда появится повод нас прикрыть.
– Шраубен зи, зи вайбхен15. – Полуголый, подавшись вперед, перешел на астерский диалект немецкого.
«Ну вот, меня второй раз обозвали сукой», – подумал Миллер.
– Подрубите ему ноги, – сказал он. Из коленей полуголого брызнули две багровые струи, и он с ревом завалился. Миллер перешагнул корчащееся тело, подступил к толпе.
– Вы позволяете этому пендехо16вам приказывать? – заговорил он. – Послушайте, все мы знаем, что будет. Знаем, какие пошли пляски, нет? Они раздолбали ту агва17, а мы знаем, что за это полагается. Вон из шлюза, так?
Он видел на лицах вспышку страха перед снайперами, потом замешательство – и нажимал, не давая им задуматься. Снова перешел на язык нижних уровней, язык образованных и облеченных властью.
– Вы знаете, чего хочет Марс. Там хотят, чтобы вы это сделали. Хотят, чтобы этот засранец добился: пусть каждый, взглянув на астеров, видит психопатов, которые разнесли на куски собственную станцию. Они хотят убедить себя, будто мы такие же, как они.
Но мы не такие. Мы астеры и сумеем о себе позаботиться.
Он выхватил одного из стоящих в первом ряду толпы. Не такого качка, как полуголый, но тоже здоровенного. У него на рукаве был нашит рассеченный круг АВП.
– Ты, – спросил Миллер, – хочешь драться за Пояс?
– Дуй18, – отозвался здоровяк.
– Еще бы не хотел. Он тоже хотел. – Миллер через плечо ткнул большим пальцем в сторону полуголого. – А теперь он калека и сядет за убийство. Так что одного мы уже потеряли. Видал? Они натравливают нас друг на друга. Нельзя им этого позволить. Каждого, кого мне придется покалечить, арестовать, убить, мы недосчитаемся, когда придет день. А он придет. Но еще не настал. Понял?
Парень из АВП оскалился. Толпа отхлынула от него, освобождая место. Миллер чувствовал ее движения, как течение. Оно изменилось.
– День придет, хомбре19, – сказал парень. – А ты знаешь, на чьей стороне окажешься?
В его голосе была угроза, но не было власти. Миллер медленно перевел дыхание. Пронесло.
– Всегда на стороне ангелов, – сказал он. – Почему бы вам всем не вернуться к работе? Представление закончилось, а дел у нас много.
Волна отхлынула, толпа разбилась на куски. По одному, по двое отщеплялись крайние, потом вдруг рассеялись все разом. Через пять минут после появления Миллера о случившемся напоминали только скулящий в луже собственной крови полуголый, рана на ухе Миллера и труп женщины, забитой на глазах у пятидесяти добрых граждан. Она была низкорослой и носила летную форму марсианской грузовой линии.
«Всего один труп. Удачная ночь», – кисло усмехнулся про себя Миллер.
Он подошел к упавшему. Татуировка АВП окрасилась красным. Миллер встал на колени рядом.
– Приятель, – сказал он, – ты арестован за убийство этой дамы, черт знает, как там ее. Ты не обязан принимать участие в допросе без своего адвоката или представителя союза и, если я замечу хоть один косой взгляд, окажешься в вакууме. Мы друг друга поняли?
Глаза раненого ответили ему: «Да».
