Kitabı oku: «Другой мир. Скорбная песнь», sayfa 3
Глава 4
Ингрид разбудили среди ночи. Она чувствовала себя уставшей, разбитой, у неё разболелась голова, отчего уснуть ей удалось после того, как бессонница окончательно опустошила её сознание. И стоило ей уснуть, как в дверь кто-то настойчиво постучал. Пока сонная хозяйка собиралась с силами и мыслями, чтобы прогнать наглеца, служанка, спавшая в соседней коморке, поговорила с непрошеным гостем сквозь дверь, а затем сообщила:
– Госпожа, Ингрид! – Заспанный голос девушки еле ворочал губами и языком. – Маг Понтиус просит миледи присоединиться к нему в покоях герцога.
Эти слова встревожили Ингрид.
– Скажи, что я уже иду. – Её заспанный голос был полон разочарования, усталости и даже самой Ингрид показался слишком хриплым и слабым.
Сонная хозяйка спустила ноги с кровати и с трудом села, потирая красные от слёз и недосыпа глаза. Голова по-прежнему болела. Ужасное состояние тяготило Ингрид, но надо было идти, поскольку Понтиус, старый лекарь отца, не стал бы звать её по пустякам.
Всё то время, что заспанная дочь Малеха одевалась, её тревога нарастала, словно снежный ком. А пока она шла от своих покоев к покоям отца, её настроение только ухудшилось. У двери дежурил только один стражник. Опасения девушки достигли предела, она с дрожью в коленях открыла дверь и вошла.
Понтиус был тут, он сидел у кровати на том же самом стуле, что и всегда. А отец, казалось, спал с открытым ртом…
– Нет! Отец! – Ингрид бросилась к постели и схватила его за руку. Она была холодной, а лицо у отца имело нездоровый цвет.
Надежда окончательно оставила её, когда дочь Малеха посмотрела на своего учителя. Тот лишь покачал головой. Девушка хотела расплакаться, но усталое тело еле выдавило из глаз несколько капель солёной влаги.
– Как это случилось?
– Вероятно, он умер во сне. – Упавшим тоном ответил Понтиус.
– Как же так? – Ингрид заламывала руки. – Ты же говорил, что он ещё в состоянии побороться за свою жизнь!
– Всё имеет своё начало и свой конец! И срок, отведённый твоему отцу, должен был вскоре закончиться. Так почему не сегодня? – С грустью сказал он. А затем совершенно искренне добавил. – Я, надеялся, что он протянет ещё несколько недель.
– Что же теперь делать? – Убитая горем, она растерялась.
– Следует достойно похоронить отца, а затем тебе придётся выйти замуж. – Сказал старик, который привык всё планировать заранее. – Ты разве никогда не задумывалась над этим, дитя моё?
– Нет. То есть немного, да. – Она смутилась и покраснела. – Чтобы вступить во владение мне следует выйти замуж за этого… старика! – Она скривилась от ужаса и отвращения.
– Ты забываешь, что я тоже старый. – Попытался было возмутиться Понтиус.
– Ты это другое дело. Ты мне почти как отец, и… – она опять смутилась, – мне не нужно делить с тобой ложе и рожать тебе детей.
– Ах, вот в чём дело! – Он ласково улыбнулся и встал.
Старческой походкой он направился в обход большой кровати. Маг приблизился к ней и обнял её за плечи, как когда-то в детстве. Так он успокаивал её после того, как она разбивала в кровь свои нежные коленки:
– Чего же ты сама хочешь?
– Понтиус! – Девушка говорила, не скрывая своего раздражения. – Я только что узнала о смерти своего отца! Я ещё не готова к чему-либо, в моей голове едва начали появляться мысли о надлежащих похоронах!
– Ты права, милая Ингрид. – Старик покорно склонил голову. – Я могу подождать, пока решатся все эти вопросы наследования титула и всех земель.
– Вот именно! – Девушка вздёрнула свой симпатичный носик.
– Но… – Старик замер.
– Но!? – Девушка проявляла нетерпение.
– Но другие ждать не станут. Герцогство не может оставаться без сюзерена. Тебе придётся родить наследника Междуречья. – Понтиус старался проявить терпение.
– Оставь меня, немедленно! – В голосе Ингрид послышались те самые повелительные нотки, которые нельзя было игнорировать, поэтому старый маг поклонился и с достоинством направился на выход из комнаты.
Молодая госпожа с грустью посмотрела на неподвижное тело своего отца, от которого уже начал исходить неприятный трупный запах. Она сморщила свой чувствительный носик.
– Ах, да! – Понтиус остановился у дверей и повернулся к наследнице герцога Малеха. – Перед смертью, твой отец пообещал мне, что помилует паладина. Но, к сожалению, он не успел подписать приказ о его освобождении.
– Я позабочусь об этом! – Девушка попыталась отмахнуться от Понтиуса, но тот продолжал стоять у выхода, всё ещё чего-то ожидая. Заметив это, Ингрид с раздражением выпалила. – Что ещё, Понтиус?!
– Я хотел бы получить письменное распоряжение прямо сейчас, ведь до утра, осталось совсем немного! – Маг наклонил голову, опустил глаза и неподвижно застыл.
Девушка тяжело вздохнула, вспоминая свой поход в темницу и красавца воеводу Игоря с умным взглядом карих глаз. Понтиус всё ещё ждал, поэтому Ингрид, смирившись с его упрямой решимостью, приказала:
– Ну, хорошо. Подай мне перо и бумагу!
* * *
Светозара мучили сомнения, ему казалось, что его неустойчивое соглашение с Понтиусом может дать обратный эффект, перевернув все ожидания с ног на голову. Всё должно решиться ещё до смены караула, когда появится Олаф с новой парой гвардейцев. Скрипнула дверь и из покоев герцога появился старый маг.
– Как нога? – Непринуждённо спросил он.
– Хорошо! – Сообщил Светозар, с подозрением всматриваясь в морщинистое лицо своего собеседника.
– Вот! – Понтиус протянул гвардейцу грамоту. – Приказ Ингрид освободить из-под стражи твоего зятя.
– Бывшего зятя!
– Неважно! – Старик показал рукой, как будто он отметает эту неточность как несущественную. – Тебе известно, где находится гостевое крыло?
– Да. – Светозар нахмурился.
– Отведи его туда и посели в одной из комнат, в соседнюю комнату посели его телохранителей! – Понтиус внимательно смотрел на Светозара до тех пор, пока тот не кивнул. – Когда он будет в безопасности, навести меня в моей башне! Я хочу поговорить с ним.
– А как же мой пост? Я не имею права оставлять его до тех пор, пока не придёт моя смена.
– Тебе больше некого сторожить! Но я бы на твоём месте привёл сюда двух гвардейцев, которые охраняют покои миледи Ингрид. – Светозар кивнул.
Понтиус дал хороший совет. Они разошлись в разные стороны, через несколько мгновений заговорщик оказался перед парой гвардейцев, которые караулили покои дочери герцога.
– Эй, парни! – Сообщил он им. – Герцог Малех умер!
Гвардейцы переглянулись и пока они соображали, Светозар предложил:
– Теперь миледи Ингрид главная, а вы охраняете пустую комнату! – Он дал им переварить сказанное. – Согласно уставу, гвардейцам полагается охранять главу Междуречья, сопровождая повсюду. Идите к покоям герцога и занимайте главный пост!
– А ты? – Спросил один из сомневающихся гвардейцев.
– А я сообщу Олафу о смерти Малеха. – Светозар развернулся и пошёл не оглядываясь.
Позади сержанта послышался шум доспехов, звуки шагов. Светозар улыбнулся. Гвардейцы клюнули, заглотив наживку. Они, переговариваясь, двинулись в сторону покоев герцога. Всё шло просто замечательно! Но по собственному опыту Светозар знал, что это лишь последние капли удачи, перед наступлением настоящей беды.
У дверей сотника никого не оказалось, лишь в конце коридора маячил патруль. Гвардейцы с подозрением посмотрели на Светозара, когда тот постучал в дверь начальника.
– Кто там?! – Из-за двери послышался сонный и недовольный голос сотника.
– Сержант Светозар по срочному делу!
За дверью послышалось недовольное ворчание. Наконец, послышались шаги и звук отодвигающегося засова. Дверь открылась, и Светозар увидел заспанное лицо Олафа. Голубые колючие глаза смотрели осуждающе, но не без любопытства.
– Что случилось сержант?
– Герцог Малех умер.
– А в руке что? – Нахмурился Олаф.
Заметил-таки, подумалось Светозару, но вместо этого он протянул грамоту сотнику. Тот развернул, перечитал дважды и спросил.
– На посту кто?
– Пара, что охраняла миледи Ингрид.
– А напарник твой где?
– Понтиуса пошёл звать. – Сержант соврал, и ему показалось, что сотник ему не поверил.
Однако сам Олаф ничего не сказал, только небрежно вернул грамоту и скрылся за дверью. Теперь рыжему начальнику уже не до сна. Справившись со своими прямыми обязанностями, Светозар направился к тюремной башне.
По дороге он слегка заблудился, видимо свернул не туда, но всё же отыскал вход в темницу и разбудил караульного, тот пропустил гостя вниз. Затем Светозар потребовал разбудить главного тюремщика. Заспанного толстяка с красными глазами и жутким запахом чеснока изо рта не было довольно долго, а появился он лишь к тому времени, когда уже прилично рассвело. Узнав в чём дело, главный тюремщик отобрал у Светозара грамоту и, дав ему провожатого, велел обоим самостоятельно спускаться в темницу, чтобы освободить узника из камеры смертников.
* * *
Я спал спокойно, ведь теперь у меня появились заступники, которые обещали вытащить меня из этого сырого подвала. Тут не ощущалось течение времени, поскольку не было окон, а значит, не было и смены дня и ночи.
Я проснулся от шума, это были шаги, были слышны разговоры за дверью. За мной пришли двое: одним из них оказался тюремщик, а вот голос второго был для меня каким-то до боли знакомым, но я никак не мог вспомнить, кому же он принадлежит.
Когда открылась дверь, я уже сидел на кровати. В комнату вошёл только один человек в вычурной форме. Не обычный стражник, а гвардеец из личной стражи герцога. В его руках оказался факел, освещавший камеру и его лицо, обрамлённое краями открытого блестящего и остроконечного шлема. Из-под шлема выбивались русые немного вьющиеся волосы. Я узнал его. Всё та же неопрятная торчащая во все стороны борода и такие же хмурые брови, высокий лоб, испещрённый глубокими морщинами. Карие, как и у меня, глаза смотрели не мигая.
– Ну, здравствуй Игорь! – Сказал мой несостоявшийся тесть.
– И тебе не хворать. – Сказал я ему как можно более спокойно, сдерживая неприязнь.
– Пришло время для твоего освобождения. – Светозар улыбнулся своей жуткой улыбкой.
– «Казнить нельзя, помиловать!» – Ухмыльнулся я, вспомнив детский мультфильм, в котором главному герою Вовочке предлагалось поставить запятую в предложении, которое определяло его судьбу.
– Что? – Удивился русобородый крепыш в гвардейской форме. Затем, тряхнув головой, опомнившись, сказал. – А, не важно! Герцог Малех умер. Его дочь, Ингрид, подписала приказ о твоём освобождении! Собирайся и пошли наверх, а то меня уже тошнит от этого затхлого запаха.
Мне не хотелось идти с ним. С тем человеком, по вине которого случилось столько неприятных событий в моей жизни. Моя беременная невеста погибла по вине этого мужлана, решившего, что ему виднее, куда править телегу, убегая от врага и тех проблем, которые Светозар сам заварил в Игве.
Однако мне жутко хотелось покинуть это холодное подземелье, и я пошёл за человеком, к которому испытывал наибольшую на свете неприязнь. Тюремщик проводил нас только до дверей своего подвала. Дальше мы пошли одни. У выхода Светозар кивнул какому-то солидному пузатому мужику, тот подал знак караульному и нас выпустили во двор крепости.
Тут творилось что-то невероятное. Туда-сюда бегали рекруты. В противовес неопытным бойцам, гвардейцы, как и следовало элитному подразделению, действовали более степенно, организованно и в полном боевом вооружении направлялись в гвардейскую башню. Рекрутов пытались построить то тут, то там. Некоторые из них бестолково метались в поисках своего места в строю.
– Сюда, скорее! – Скомандовал Светозар и по его тону, я понял, что моё положение не настолько твёрдое, как мне бы того хотелось.
Мы повернули к стене и оказались у конюшен, затем проследовали дальше и направились к воротам. Наше движение не совпадало с движением воинов внутри крепости. Со всех сторон на нас смотрели с подозрением, хмуря брови, но останавливать никто не стал. Мы вышли за стены крепости, и, оказавшись на главной площади, направились к дверям местной гостиницы. Светозар, не оглядываясь, вошёл внутрь и только тогда остановился и сказал. – Спроси у хозяев, не тут ли остановились твои люди!
По его лицу я понял, что время играет против нас. Искать моих телохранителей не пришлось.
Дед и Витька нашлись тут же в общем зале. Они с удивлением уставились на меня, словно я был призраком. Я осмотрел стол, за которым они сидели, и, обнаружив приятно пахнущую еду, сел рядом с Дедом и подвинул к себе тарелку с варёными овощами и хлебом. Телохранители выглядели удивлёнными, особенно когда я пригласил за стол Светозара и предложил ему:
– Рассказывай!
– Сперва разреши мне поблагодарить тебя за то, что не бросил меня там, у обоза! – Сказал мой несостоявшийся тесть.
– Я никогда, слышишь! Никогда не прощу тебе смерть Олеси! – Сказал я, бросая каждое слово сквозь зубы.
– Я и сам себе не могу этого простить! Я думал, что мы успеем проскочить и укроемся в Туре. – Сказал Светозар с сожалением и грустью в голосе. – Я виноват перед тобой, и задолжал тебе за своё спасение, поэтому выслушай меня, Игорь!
– Хм. – Я посмотрел на него, приступ неприязни к этому человеку уже миновал, но я ещё не успел до конца успокоиться.
Дед положил руку мне на плечо и сказал:
– Пусть говорит!
Светозар кивнул Деду, выразив, таким образом, свою благодарность за поддержку и сказал:
– Ты можешь обвинять меня в том, что я сделал по отношению к тебе, Игорь! Но ты не можешь обвинять меня в том, что касается моей дочери! Я никогда бы не посмел причинить ей вред. Да, я и бежал из Игвы лишь потому, что хотел спасти её от кочевников. Не я убил её!
– Этого не случилось бы, если бы ты не увёз её! – Возразил я.
– Может быть. Однако я помню добро. Ты помог нам, был добр к моей дочери, спас меня от смерти и сегодня я вернул тебе одну из частей своего долга.
– Как это? – Удивился я.
– А ты выгляни в окно, Игорь! – Посоветовал мне Светозар. – Ты увидишь на площади виселицу! Сегодня одна из верёвок должна была бы обвиться вокруг твоей шеи!
– Ты хочешь сказать, что спас меня от виселицы!? – Я чуть было не рассмеялся.
Уж я-то знал, кто на самом деле приложил к этому руку.
– Именно это я и говорю тебе. Без меня, тебя бы уже повесили вместе с Понтиусом. – Он посмотрел на меня со значением, да так, что я вздрогнул. – Герцог не собирался отменять свой приказ, тебя должны были казнить. Если бы не вмешался Понтиус, у тебя бы не появился шанс на спасение, а если бы не вмешался я, у мага не получилось бы довести твоё освобождение до конца. И ты висел бы там, – Светозар ткнул пальцем в ту сторону, где находилась крепость, – ещё до полудня, а до вечера вороны выклевали бы твои глаза!
– Ты, наверное, гордишься собой и тем, что помог убедить герцога в моей невиновности! – Съязвил я, всё ещё не веря этому человеку.
– Сегодня ночью погибли два человека, и это ради того, чтобы жил ты! Один из них герцог Малех. – Сказал Светозар, и то, как он это сказал, убедило меня в том, что он не лжёт.
– Ты убил герцога? – Не удержался от вопроса Витька.
– Тише, парень! – Осадил его мой несостоявшийся тесть. – Не я. Но и я должен был отнять одну жизнь, ради него!
Светозар кивнул в мою сторону головой.
– Я не просил тебя убивать других людей! – Возразил я.
– Теперь это не так уж и важно. Главное, чтобы больше об этом никто так и не узнал.
Светозар напоминал мне одного знакомого мента из моей далёкой земной жизни. Тот тоже дошёл в своей жизни до такой стадии, что уже не чувствовал никаких угрызений совести, убивая людей. Слишком много смертей притупили его чувство сострадания, и его совесть уже не могла реагировать так, как это было бы у нормального человека. Светозар оглядел нас внимательным взглядом и сказал:
– А сейчас нам всем следует очень осторожно вернуться в крепость. Я чувствую, что там что-то затевается. И мне это не по нраву.
– Я свободный человек или нет?! – Высказал я тревожившую меня мысль.
Почему-то идти со своим старым знакомым в осиное гнездо мне не хотелось.
– Ты свободен, но я получил чёткое указание от Понтиуса насчёт тебя. – Светозар почесал за ухом и продолжил. – Тебе и твоим людям следует на время поселиться в крепости. Маг сегодня же желает встретиться с тобой.
– Хорошо. – Нехотя произнёс я.
С одной стороны предчувствия были не самые хорошие, но с другой стороны дочь герцога и маг не самые последние люди в крепости. Уйти сейчас, значило обмануть их ожидания и поставить себя в оппозицию к местной власти. Кроме того, мне и самому хотелось поблагодарить Понтиуса за своё спасение, а ещё мне хотелось узнать что-нибудь новое о том, что старому магу известно о Фриксе. Я посмотрел на гвардии сержанта:
– Дай мне закончить завтрак, и мы вернёмся в крепость.
Пока я работал челюстями, продолжив поедание всего того, что оставалось на столе, а это в основном были варёная морковь, репа, хлеб с маслом, а также пирожки со сливовой начинкой, Витька рассказал о том, что произошло с моими телохранителями.
Как только меня арестовали, гвардейцы Олафа выпроводили моих товарищей со двора крепости, позволив забрать лошадей. Все трое моих спутников, включая Евфросинию, направились в ближайшую гостиницу. Тут они поужинали и поняли, что самим им с герцогом не справиться. Поэтому пришли к коллективному решению – договорились отправить за подмогой гонца в Каменец. Но поскольку никто не желал ехать добровольно, пришлось бросать жребий. Жеребьёвку проиграла черноволосая женщина. При этом Витька хитро улыбнулся, а я понял, что без жульничества со стороны моего младшего охранника тут не обошлось. Воительница Евфросиния отправилась в путь ещё затемно, взяв с собой в качестве заводной лошади мою Травку. Тем временем, я доел свой нехитрый завтрак, и мы вышли на площадь.
Глава 5
Ингрид устала от переживаний. А их накопилось довольно-таки большое количество. Хотя за отца теперь переживать уже поздно, однако от этого ей не становилось легче. Ведь единственный защитник и по совместительству ближайший родственник умер уж слишком неожиданно. Теперь осталась одна забота об отце, достойно его похоронить. Глядя на старое тело, искажённое лицо с почти серой кожей, испещрённое глубокими морщинами, наследница Малеха едва узнавала знакомые черты на лице покойника. Смерть изменила и обезобразила лицо её родителя.
Ингрид вздохнула. Скоро должны были прийти служанки, которые обмоют тело, натрут его благовониями и зажгут свечи в его опочивальне. Раньше переживания об отце заставляли девушку отложить всё остальное в долгий ящик. И вот теперь, вместе со смертью последнего родного человека все остальные переживания прорвались наружу, захлестнув все другие мысли дочери герцога.
Главным переживанием становился вопрос её замужества. Да-да, до тех пор она не может считаться хозяйкой в собственном замке, в собственном городе, в Междуречье, пока не выйдет замуж. Только тогда, когда она родит сына, а точнее, если она родит законного сына и наследника, которому будет суждено стать правителем Междуречья, вот тогда она сможет стать хозяйкой в собственном доме. Но и это будет ненадолго, лишь до тех пор, пока её сын не найдёт себе жену. И тогда уже хозяйкой станет не она, а её невестка. Какая же всё-таки несправедливая жизнь ей уготована, глупые обычаи годились лишь для тех женщин, которым повезло выйти замуж по любви. К сожалению, эта роскошь была Ингрид недоступна. Да и выйдет ли ей зачать детей со стариком бароном, которому была обещана её рука.
Итак, вторым и ещё более сильным источником её переживаний становился обет, который дал её отец королю Сигурду. Согласно этому обещанию отца, Ингрид должна была выйти замуж за барона Вальгарда. И всё бы ничего, только барону было около шести десятков лет и у него уже есть дети от первого брака. Да что там дети! У Вальгарда были даже внуки. Сигурд не мог бы придумать для девушки её положения более изощрённого наказания, чем это. Как отец мог допустить такое унижение для своей единственной дочери. Выдать дочь герцога за барона!? Да ниже него только безземельные баронеты!
Впрочем, когда отец согласился на этот брак, его сын всё ещё был жив и здоров. «Ах, милый братец! Если бы ты был жив, то стал бы наследником и полноправным герцогом Междуречья!» Тогда Ингрид могла бы попытаться убедить брата не отдавать её замуж за старого барона Вальгарда. Ведь это отец давал обещание королю, и в то время ни брат, ни сама Ингрид не считались теми людьми, которые могли бы принимать решения такого рода. Другое дело теперь, когда отец ушёл в мир иной!
Внезапно дверь открылась, и на пороге появился капитан Торсон. Ингрид не любила этого прямолинейного и неприятного мужлана. Он был хорошим воином, но при этом не отличался ни умом, ни деликатностью. В крепости ходили слухи, что барон Торсон частенько задирает служанкам подол. Некоторые из них даже пробовали жаловаться отцу, но тот лишь брезгливо отсылал их прочь. Похоже, он и сам в былое время не гнушался приударить за простолюдинками. Девушка скривилась от одной мысли об этом.
– Моя дорогая, Ингрид! – Заявил барон, оказавшись возле девушки.
– Я сотню раз просила не называть меня так!
Ингрид злили его попытки приударить и за ней тоже. Неужели ему мало служанок!?
– Я хотел выразить Вам свои соболезнования.
Он взял её ладонь в свои лапищи размером с лопату, и попытался притянуть её к своим пухлым губам, она не позволила ему этого сделать и вырвала руку из его захвата, что совершенно не смутило его. Она всегда так делала, а он всё равно не оставлял попыток, облобызать её руку. Торсон криво улыбнулся и добавил.
– А ещё я хотел предложить Вам свои услуги!
– Услуги? – Она удивилась этому заявлению.
Барон был небогатым землевладельцем, основной доход он получал за военную службу. Присягнув её отцу, Торсон занимался обучением рекрутов и сержантов. Он готовил воинов и стражников к службе, после чего подготовленных людей переводили к месту несения службы, а затем капитан начинал набирать новых рекрутов, которых ему следовало обучать и готовить ко всему, что требуется воину либо стражнику.
Однако Ингрид знала, что на самом деле главную работу выполнял незаметный рыжий сотник Олаф. Торсон лишь пожинал её плоды, представляя собой нечто вроде карающей длани самого герцога. Также он являлся неким компаньоном отца, скрашивая своими нехитрыми байками его досуг.
– Да. – Незваный гость улыбнулся приторно-сладкой улыбочкой, которая годилась для того, чтобы пугать служанок, опасающихся его пристального внимания к их прелестям. – Я подумал, что мы могли бы составить весьма перспективный дуэт.
– Что? – Ингрид была поражена его наглостью.
– Я бы даже сказал пару!
Он улыбнулся ещё шире, его хищная улыбка пугала её. Его руки обхватили её за плечи, она попыталась вырваться из его громадных лап, но лишь плотнее увязла в них.
– Что ты несёшь, Торсон!? Ты обращаешься к главе рода и наследнице герцога Малеха!
В этих клещах она почувствовала опасность, её уверенность, как тонкий волосок, с треском порвалась, испортив безупречные интонации в голосе Ингрид. Последние слова она произнесла совсем позорно, пустив в голос петуха, проявив, таким образом, свой страх. Не так учил её Понтиус. Она должна была совладать со своим страхом и голосом.
– Всё так!
Лысый мужик сжал её и притянул к своему телу. Он демонстративно приблизил свои ноздри к её волосам и с шумом вдохнул. Его глаза загорелись дикими огоньками, и он поправил себя.
– Но всё же, чуточку не так!
Ингрид опешила на миг, а когда опомнилась, то закричала:
– Отпусти меня, Торсон! Ты не в себе!
Её голос был требовательным и жёстким. Таким голосом разговаривают со слугами, а он был именно слугой, вассалом, который обязан был служить их семье.
– Погоди, моя девочка!
Эта фамильярность взбесила её, она открыла рот, чтобы вдохнуть побольше воздуха, она собиралась закричать от возмущения, но он неожиданно схватил её за волосы и притянул к себе.
Его губы тут же накрыли её уста, второй рукой он схватил её пониже спины. Ингрид одновременно испытала ужас и такое отвращение от запаха, которым её обдало, когда он открыл свой немытый рот, что она чуть не задохнулась. Хозяйка попыталась вырваться, но всё оказалось тщетно, если не считать того, что ей удалось повернуть голову в сторону и прокричать:
– Отпусти меня, грязное ты животное!
– Обожаю, когда меня так называют! – Прокомментировал барон её попытки оскорбить его.
Ингрид изловчилась и со всей силы ударила каблуком по его пальцам на ноге. Послышался жалобный звон металла. Проклятое животное носило железные сапоги, поэтому девушка не смогла причинить ему никакого ущерба.
– Меня заводит, когда моя избранница сопротивляется!
– Ты хочешь попасть на виселицу, Торсон!? Или ты забыл, какие законы действуют в Междуречье? – Ещё один аргумент в попытке образумить насильника.
Торсон лишь захохотал, продолжая гулять своей рукой по её телу. Это действие вызывало у дочери Малеха отвращение и бессильную злость.
– Я скажу тебе, моя дорогая Ингрид, что я собираюсь сделать! – Он, удерживая её за волосы, развернул её голову к себе таким образом, чтобы её глаза смотрели на него снизу вверх. – Я собираюсь заделать тебе ребёнка, сынишку, наследника. – Торсон нагло ухмылялся, пока Ингрид барахталась, бессильно трепыхаясь, прижатая к его железным доспехам. – Ты узнаешь настоящего мужчину, почувствуешь себя женщиной! Это избавит тебя от необходимости выходить замуж за того старикана, барона Вальгарда! И это сделает тебя настоящей хозяйкой Междуречья. Я тоже барон, миледи! И я моложе и красивее старого Вальгарда. Уж я-то смогу позаботиться о твоём женском счастье!
Она плюнула ему в лицо, но барон лишь громко рассмеялся.
– Я сделаю это в любом случае, дорогая. Захочешь ты этого или нет, и я собираюсь обрюхатить тебя, вот на этой самой кровати! – Барон кивнул в сторону ещё не остывшего трупа и мерзко улыбнулся.
Ингрид попыталась плюнуть ему в лицо снова, но он потянул её за волосы и тут же ударил наотмашь тыльной стороной ладони. От удара голова девушки повернулась в сторону, из глаз потекли слёзы, а во рту появился противный привкус крови. Ингрид закричала от боли и обиды. Её никто и никогда не бил! Она находилась на недостижимой высоте для всех, и очень гордилась этим. И вот сейчас она поняла, что эта высота была совершенно не её заслугой, высота была достигнута предками и до сих пор высокая планка её положения удерживалась лишь её отцом.
Торсон заметил перелом в её настроении и добавил:
– Я приду сегодняшней ночью, постарайся подготовиться к моему приходу, ведь ты сможешь выйти из этой комнаты только тогда, когда представишь мне доказательства своей беременности!
В этот момент дверь открылась, и в комнату вбежал сотник Олаф с двумя гвардейцами. Все трое неуверенно держали в своих руках оружие.
– Вас не учили стучать, когда входите в покои к благородным господам? – нагло заявил Торсон, словно именно он и был уже хозяином этих самых покоев.
Ингрид задрожала, из её горла вырвалось клокотание, рыдания сотрясали её тело, но она всё же смогла выговорить одно слово:
– Помогите!
– Олаф! – В голосе барона прорезалось разочарование. – Миледи нуждается в утешении. Выметайся вон, и закрой за собой дверь! С тобой я поговорю позже!
– Помогите! – Снова прошептала Ингрид, поскольку Торсон по-прежнему держал её за волосы.
Все трое шагнули в сторону капитана.
– Гвардейцы, я приказываю вам убрать оружие! – Заявил Торсон, выхватывая свой меч из ножен. – Иначе, я посчитаю ваше поведение, как попытку ослушаться приказа старшего по званию!
Вместо ответа рыжий сотник лишь покрепче сжал меч в правой руке, а левой рукой дал знак гвардейцам обходить Торсона с двух сторон. Ситуация сразу изменилась, барон потянул девушку за волосы и выставил её перед собой, как щит.
– Сотник! Я запомню это. Ты мне за это ещё ответишь! – Сказал он, просовывая руку с кинжалом под горло своей заложнице. Вторую руку с мечом барон направил в сторону сотника Олафа. – Ну-ка, посторонись! Я выхожу отсюда!
Гвардейцы не послушались, они стали окружать Торсона со всех сторон. Барон не мог обороняться и одновременно удерживать свою заложницу, поэтому, когда расстояние между гвардейцами и бароном сократилось до критического, барон внезапно бросил свой кинжал влево, отбил удар гвардейца, который атаковал его справа и толкнул Ингрид вперёд на сотника. Девушке впервые дали коленом под зад, но ей было не до ущемлённой гордости, она лишь пыталась выжить, едва разминувшись с мечом рыжего Олафа. Сотник отвёл меч и поймал Ингрид одной рукой.
Гвардеец слева уже хрипел, кинжал засел в его горле, а Торсон обрушился на гвардейца, который оказался справа. Своим мечом барон отбил оружие гвардейца и врезался в него плечом. Через мгновение барон уже оказался позади двух оставшихся гвардейцев, на пути к выходу из покоев герцога. Барон попятился назад, не зря он не показывал своей спины, Олаф осторожно отодвинул от себя Ингрид и тут же метнул нож. Торсон качнулся в сторону и, когда нож бессильно звякнул о стену, заулыбался:
– Олаф! Я ведь вернусь не один! – Он перевёл взгляд на дочь Малеха и сообщил. – Дорогая, помни, что я сказал тебе про сегодняшнюю ночь! Тебе следует приготовиться, я непременно приду и утешу тебя!
* * *
После завтрака на свободе я почувствовал себя значительно лучше. Мы вышли на улицу и направились к крепости. Когда мы проходили ворота, я услышал разговор между солдатами, стоявшими на страже у входа в крепость. Первый стражник только что остановился перед своим товарищем:
– А знаешь чего такой переполох в крепости?! Герцог умер! – Сказал он.
– Кто же теперь будет управлять Междуречьем? – С любопытством спросил второй стражник.
– Понятно кто – наш Торсон сейчас главный! – Сказано было не без гордости.
– Как Торсон!? – Удивление второго стражника было искренним, однако особой заинтересованности в исходе стражник не проявлял.
– Разве герцог руководил стражей, когда ещё был жив? Для нас ничего не изменилось, – пояснил первый стражник, – ведь наш капитан Торсон никуда не делся!
– Но Торсону тоже нужны приказы! Кто станет наследником Междуречья? – Вяло поинтересовался второй стражник.
– Ну, прямых наследников больше не осталось. Для этого дочь Малеха должна родить сына. – Первый стражник, проявляя терпение, говорил со своим товарищем, словно учитель с необразованным учеником.
– А что Торсон? – Второго стражника, похоже, беспокоила перспектива получить в руководители лысого капитана стражи.
– А до тех пор Торсон будет при ней руководить. Не будем же мы женщину слушать?! – Первому стражнику было весело.
– Ты не любишь женщин, дружище?! – Решил прояснить второй стражник.
– Одно дело любить женщину, – улыбнулся первый стражник, показывая характерное движение с использованием своих бёдер и обеих рук, и добавил, – и совсем другое дело слушать её!
