«Дело о похищении Бетти Кейн» kitabından alıntılar, sayfa 3
Грант сочувственно внимал Марте, ибо хороших пьес всегда мало, а хорошие драматурги – на вес платины.
Это были добрые приветливые письма, некоторые даже от бывших подопечных. Да, старики уходят, а на их место лезут нахальные юные головорезы без проблеска человечности в душе, невежественные, как недельные щенки, и безжалостные, как электрические пилы. Раньше профессиональный грабитель был личностью, подобно представителю любой другой профессии, и редко когда бывал замечен в каком-нибудь пороке. Спокойный семьянин или чудаковатый холостяк, любитель птичек и завсегдатай книжных базаров и игрок, заключающий сложные и беспроигрышные пари. Старики…
Разве современному головорезу придет в голову выразить ему свои соболезнования?
Грациозное создание ростом пять футов и два дюйма, похожее на ожившую статуэтку из мейсенского фарфора. Поднять ее Грант мог бы одной рукой, будь он на ногах, и его унижало даже не то, что Пигалица указывала ему, что и когда делать, но тот факт, что она крутила его, мужчину под шесть футов. А матрасами она манипулировала с беззаботной грацией жонглера.
Ни один факт не является вымышленным и любое совпадение неслучайно.
«Он плохо спал по ночам, долго не засыпал, все время что-то обдумывая, но, бесконечно утомленный заботами, изредка все же забывался дремой. Не знающее покоя сердце то замирало, то бешено стучало в висках, то, мешая дышать, подкатывало к горлу, и тогда у него в голове возникали страшные картины самых гнусных его преступлений».
Странно, но когда раскрываешь подлинные факты, развеивающие какой-нибудь миф, то возмущение падает почему-то на тебя. Люди не желают, чтобы их идеалы развенчивали. Они осознают неловкость своего положения и противятся этому. Поэтому они не признают правды и отказываются рассуждать здраво. Их равнодушие еще можно было бы понять. Но их чувства сильнее и активнее.
Они раздражаются.
Странно, правда?
— Если вы будете в Южном Уэльсе, вам непременно расскажут, что в 1910 году правительство использовало войска для расстрела бастующих шахтеров, что за это несет ответственность Уинстон Черчилль, который в то время был министром внутренних дел, что Южный Уэльс никогда этого не забудет. Никогда!
Каррадин слушал с серьезным лицом:
— А на самом деле этого ничего не было?
— На самом деле воинствующие элементы в шахтерском районе Ронда Вэлли затеяли скандал. Начался погром и грабеж лавок. Начальник местной полиции попросил Лондон прислать войска для защиты населения. Если начальник полиции считает ситуацию достаточно опасной и просит помощи у военных, то какой выбор остается министру внутренних дел? Но Черчилля так ужаснула мысль о столкновении войск с бунтующей толпой и о возможности кровопролития, что он вместо войск направил туда подразделение столичной полиции, единственным оружием которой были дождевики в скатках. Войска оставались в резерве, а все контакты с толпой пришлись на безоружных полицейских. Два-три разбитых носа в результате — вот и все кровопролитие. Министр внутренних дел был подвергнут резкой критике в палате общин за «беспрецедентное вмешательство». Вот что случилось в Тонипэнди. Вот какой расстрел не может забыть народ Уэльса.
— Мда-а, — Каррадин был озадачен. — Почти как история с Бостоном. Кому-то было выгодно раздуть ординарный случай до невероятных размеров.
— Дело даже не в том, что случаи похожи. Самое интересное то, что абсолютно все свидетели этой истории, зная, что это чепуха, никогда не пытались оспорить ее. Обратного хода теперь уже нет. Легенда не подлежит сомнению, а свидетели — как в рот воды набрали.
— Странное дело, до чего себя чувствуешь незащищенным в доме с разбитыми окнами. Возьмите, к примеру, дом, где не запираются двери, и вы себе в ус не дуете, если у вас окна целы. Но вот без окон — дело швах…
Такого рода бульварные газетки, как «Эк-Эмма», были занесены в Англию с запада, из Америки.
Отец умер, когда я была совсем маленькой. Он был из породы оптимистов, из тех, кто всегда надеется завтра разбогатеть. Но в один прекрасный день, поняв, что все рухнуло, он покончил с собой, и маме пришлось выпутываться в одиночку.
