Kitabı oku: «Маленький чайный магазинчик в Токио»

Yazı tipi:

Посвящается Нику, Элли и Мэтту, которые, к счастью, прекрасно умеют сами о себе позаботиться

Julie Caplin

The Little Teashop In Tokyo

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Cover design by Caroline Young © HarperCollinsPublishers Ltd 2020

First published in Great Britain in ebook format by HarperCollinsPublishers 2020

under the title THE LITTLE TEASHOP IN TOKYO

Julie Caplin asserts the moral right to be acknowledged as the author of this work

Cover design by Caroline Young © HarperCollinsPublishers Ltd 2020

Cover illustrations: Shutterstock.com

Глава 1

Международный аэропорт Ханэда, Токио

– Сливайся с толпой, Фиона, сливайся с толпой, – повторяла она про себя давно знакомую мантру, теребя кончик длинной светлой косы и неуклюже, словно аист, потирая ногой икру другой ноги. Выглядело это совершенно нелепо, потому что ее окружали, подобно крайне занятым муравьям, снующие крошечные женщины. Рядом с этими миниатюрными японками с тонкими чертами лица и густыми, блестящими волосами она чувствовала себя мохнатым мамонтом, который неуклюже забрался на парижский подиум. В какой-то ужасный момент ей показалось, что она снова в школе, ее окружают крутые девчонки, и по их презрительных взглядам понятно: нет, они не принимают ее в свою компанию.

Она сделала глубокий вдох, который должен был успокоить, но вместо этого прозвучал, как мучительный хрип. Повсюду кого-то встречали: стройные мужчины в безукоризненных костюмах держали маленькие таблички с именами. Ей даже вспомнилось, каково это – когда тебя никто не хочет брать в свою команду на физре…

Стараясь не выглядеть встревоженной, она снова стала всматриваться в белые таблички, молясь, чтобы на одной из них оказалось ее имя. В ушах звенело от эха большого аэропорта, а спина начинала затекать от неудобной позы. Самолет приземлился час назад, багаж выгрузили (как она поняла) с чисто японской оптимальной эффективностью, и вот она все еще ждет… Так хотелось проверить документ со всеми подробностями поездки, что лежал в ее сумке, но если она сделает это еще раз, то просто станет еще сильнее нервничать. «Доверься листку бумаги и написанным на нем обещаниям, Фиона», – сказала она себе. Она уже здесь… И она смелая! Ясное дело, вышла из зоны комфорта (и еще как!), но именно таков и был план. Мама отговаривала, но такая возможность выпадает раз в жизни – Фиона даже и не мечтала, что с ней может такое произойти!

Выиграть в конкурсе факультета искусств Токийского политехнического университета полностью оплаченную поездку в Японию – уже было восхитительно, но вишенкой на торте стала фотовыставка ее авторских снимков в Японском центре в Лондоне. Как же она благодарна, что записалась на вечерние курсы в одном лондонском университете!

Сунув руку в карман, она провела пальцами по гладкой слоновой кости нэцке, маленькой резной фигурки, которую раньше японцы использовали как элемент традиционной одежды. Маленькая фигурка кролика повсюду путешествовала с ней – это была единственная вещь, доставшаяся ей от отца (он умер, когда она была совсем маленькой). Именно нэцке породило ее интерес к Японии – поэтому, когда объявили этот конкурс, Фионе захотелось принять участие. Даже без подсказки ее властной подруги Аврил! Просто Аврил помогла этому скрытому желанию воплотиться в жизнь…

И вот она приехала сюда на целых две недели! Полмесяца знакомства с самой Японией, а еще и стажировка у одного из лучших фотографов в мире – Ютаки Араки. Она усердно трудилась над своей конкурсной работой и (верила она сама в это или нет) заслуживала быть здесь.

Руки так и чесались достать из сумки аккуратно сложенный листок бумаги, чтобы прочитать его еще раз и убедиться, что она ничего не перепутала. «Стоп, – сказала она себе, – ты же знаешь, там черным по белому написано, что тебя встретят в международном аэропорту Ханэда. Кто-нибудь с аккуратной маленькой доской с твоим именем появится здесь с минуты на минуту. Возможно, это будет даже сам знаменитый Ютака Араки». Ее рука крепко сжала телефон, уютно устроившийся рядом с маленьким кроликом в глубоком кармане мохерового пальто. Нет, она не будет доставать телефон и проверять сообщения. Сегодня утром, как обычно, мама должна прислать последние данные о своем давлении. Оно повышалось всякий раз, когда Фиона делала что-то, чего мать не одобряла.

Рассматривая большое открытое пространство вокруг, окидывая взглядом переполненный зал прибытия, она попыталась проанализировать, что делает его особенным. К счастью, попадались надписи на английском, а не только в виде невероятно красивых, но совершенно непонятных японских иероглифов. Ее сильно беспокоила неспособность прочитать даже базовую информацию, а еще неумение пользоваться палочками для еды. Фиона никогда раньше не пробовала суши, потому что сырая рыба ей совершенно не по вкусу. Чем же она здесь будет питаться?..

Она с трудом сглотнула. А что, если никто не придет? Что ей тогда делать? Нахлынула волна отчаяния. Фиона вздохнула и переступила с ноги на ногу, с надеждой вглядываясь в приближающихся. Все вокруг казалось таким чужим… Хотя в огромном торговом автомате напротив она разглядела логотип «Кока-Колы», но что содержалось во всех остальных ярких банках – было совершенно непонятно.

Ее взгляд остановился на человеке, который через весь терминал направлялся прямо к ней. Шагал он так быстро, что развевались полы пальто. Когда он приблизился, она прищурилась. Не может быть… Это ей просто кажется…

Божечки!!! Не может этого быть, это же…

Так и есть!

Ей даже захотелось утрированно протереть глаза, как это делают мультяшные герои, но со зрением у нее все в порядке. Поняв, что это определенно он, Фиона втянула шею, как черепаха.

Габриэль Бернетт, фотограф года по версии «Таймс», лауреат премии «Портрет Британии» и премии Уордхэм-Смит, а также обладатель множества других наград за свои невероятные фотографии. Этот человек обладал огромным талантом, не говоря уже об обаянии, внешности и харизме, и когда-то был любимцем прессы.

А здесь он что делает? Нет… Не может быть, чтобы он ее встречал. Наверняка просто совпадение! Но в голове у нее все складывалось: она выиграла конкурс фотографий, он фотограф, ее должны встретить, он в зале прилета.

Он. Не. Может. Ее. Встречать.

Несмотря на категорический запрет себе вообще что-либо чувствовать, ее сердце замерло по крайней мере на десять секунд, а потом снова бешено заколотилось со скоростью тысяча ударов в минуту, словно поезд, вырывающийся из туннеля. Гейб Бернетт… Направляется прямо к ней. Проводит рукой по темным, упавшим на лоб волосам теми быстрыми резкими движениями, которые она вдруг так хорошо вспомнила.

Ей так захотелось повернуться и убежать, но ее ноги будто превратились в большие комья глины, и она никак не могла с ними совладать. Он подошел к ограждению и вытащил лист белой бумаги, на котором было жирно выведено: «ФИОНА Х.». Ее имя было написано так, как будто он слишком торопился, поэтому не стал записывать фамилию полностью, но все же подумал о том, что в аэропорту может быть другая Фиона, и добавил «Х». Узнал ли он ее имя? Прошло десять лет. Узнает ли он ее? Крайне маловероятно. С тех пор он, должно быть, вел занятия у сотни студентов… Она тогда была совсем другая: носила комбинезоны в стиле «Бананарама», укороченные джемпера и подвязывала волосы шарфом с огуречным узором, да и вела себя гораздо более эксцентрично и уверенно. Фиона хорошо помнила тот момент, когда ее самоуверенность съежилась, как старый грецкий орех. Это было непосредственно связано с мужчиной, который сейчас стоял в десяти футах перед ней, держа потрепанный клочок бумаги с ее именем, небрежно оглядывая многолюдный терминал – так ведут себя только люди, которые везде чувствуют себя как дома.

– Это я! – сказала она, поднимая руку, как школьница, и кивая на листок: – Фиона. Фиона Ханнинг.

– Отлично! Долго ждала? – Он сунул самодельную табличку в карман и, к удивлению Фионы, склонился в быстром плавном поклоне.

Она уставилась на него и убрала руку, с которой теперь не знала, что делать. Губы ее слегка скривились, потому что вообще-то она ждала извинений: он же опоздал на полчаса! Но, с другой стороны, такие люди не извиняются перед простыми смертными. Им это необязательно.

– Габриэль Бернетт. Но чаще меня зовут просто Гейб. Приятно познакомиться. – Он снова поклонился, но затем все-таки протянул руку, и ей пришлось вынуть свою из кармана для рукопожатия. – Здесь все кланяются в знак приветствия.

Это она знала, потому что немного почитала про страну, в которую ехала. Просто она не ожидала от него поклона.

– К этому очень быстро привыкаешь! Еще они любят визитные карточки. Если тебе дадут визитку, обязательно возьми ее двумя руками и отнесись к ней, как к почитаемому предмету. И ни в коем случае не клади ее в карман! Обязательно аккуратно положи ее в сумочку или кошелек. Относись с уважением. Здесь, в Японии, много значения придают уважению.

– Понятно, – сказала она, ошеломленная этим потоком информации. Она запомнила его как довольно сдержанного и немногословного, если дело не касалось работы, человека. Но с другой стороны, она не видела его десять лет. Она и сама за это время изменилась – и очень сильно! Внезапно она улыбнулась, потому что вспомнила последние слова Аврил, которые та сказала, провожая ее в аэропорту: «Прекрати разыгрывать из себя тихоню! Тебя там никто не знает, будь той, кем хочешь быть». В теории это звучит прекрасно, особенно когда ты суперуверенная в себе телеведущая, которая вышла замуж за любовь всей своей жизни, и у тебя невероятно очаровательный двухлетний ребенок. Аврил стала одной из самых близких подруг Фионы после пресс-поездки в Копенгаген.

– Твои вещи? – спросил Гейб, прерывая ее размышления.

Она кивнула, а затем вздернула подбородок. Ей уже не восемнадцать!

– Путешествуешь налегке… – Он вопросительно поднял бровь. – Это все, да?

– Да, – сказала она.

– Вот и славно, будет проще на монорельсе.

И с этими словами он взял ее чемодан, по ее меркам огромный, и они пошли.

Собирать вещи для двухнедельной поездки туда, где вы никогда раньше не были, – занятие, мягко говоря, не из легких. Ситуацию спасла лишь Аврил, которая по-доброму над ней подтрунивала. Если бы Фиона придерживалась своего первоначального плана (взять только джинсы и футболки), ее чемодан был бы вдвое меньше.

Гейб лавировал сквозь толпу, а Фиона старалась за ним успеть, попутно разглядывая все вокруг, подмечая незнакомые виды и звуки. И только когда они ждали монорельс, стоя на платформе по линии, начерченной для очереди, у нее появилось время собраться с мыслями.

– Эм… очень мило с вашей стороны, что вы меня встретили.

Лицо Гейба стало серьезнее, и он заговорил таким тихим голосом, что она едва могла его слышать:

– Ах да… Планы немного изменились. К сожалению, в семье Ютаки Араки случилась тяжелая утрата, и он был вынужден вернуться домой в Нисэко. Боюсь, тебе придется довольствоваться мной. – Он ехидно усмехнулся, а потом добавил: – У меня достаточно квалификации.

Раздраженная этой его дерзкой самоуверенностью и тем, что ее пульс внезапно участился, она впилась в Гейба взглядом.

– Да знаю я, кто вы такой, мистер Бернетт, – сказала она, вынужденная наклониться ближе, чтобы расслышать его слова.

– Мистер Бернетт… Ой-ой! Звучит, как будто мне лет так… сто, не меньше, – он тихо рассмеялся.

Она стиснула зубы, чтобы удержаться и не сказать, что она-то знает точно, сколько ему лет.

– Ладно, как бы там ни было. Жаль, что так вышло с Ютакой, но это обстоятельства непреодолимой силы. Университет связался со мной… я раньше там преподавал… меня попросили прийти на выручку. Я знаю профессора Кобаши, который руководит программой здесь, в Токио, и его жену; если быть до конца честным, они мои арендодатели. Я снимаю у них квартиру и студию. Так или иначе, если очень хочешь встретиться с Ютакой, он, может быть, вернется к концу твоего пребывания.

– Уверена, у вас все получится, – сказала Фиона, удивляясь своей наглости, но, как и он, перейдя на шепот, прошипела: – Вы же сами сказали, что у вас достаточно квалификации…

Вместо того чтобы обидеться, он широко улыбнулся:

– Как же прекрасно, когда тебя ставят на место!

– Полагаю, это случается не очень часто, – сухо сказала она, не сдержавшись. Она что, дразнит Гейба Бернетта?

С кривой улыбкой он повернулся и внимательно посмотрел ей в лицо. Было невозможно спрятаться или отойти в сторону – он стоял рядом с ней.

– Знаешь, я не такое уж чудовище. Не нужно верить всему, что пишут в газетах.

Его глаза изучали ее, и на мгновение Фионе показалось будто в его словах кроется нечто большее… Был период, когда его лицо появлялось в газетах почти так же часто, как и сделанные им фотографии. И неизменно его сопровождали юные модели.

– Я редко читаю газеты. Моя подруга Кейт раньше работала в пиар-отделе. Она говорит, что в основном все там выдумывают, а другая моя подруга, Аврил, работает в утреннем телешоу и точно знает, что сплетни, а что правда…

– Звучит разумно, – сказал он. – Так почему – Япония?

Может быть, дело было в одобрительном взгляде, которым он на нее посмотрел, или в том факте, что он явно ее не помнил, но она вынула из кармана маленькое нэцке из слоновой кости.

– Вот поэтому!

Он тут же протянул руку и провел пальцем по гладкой фигурке.

– Можно?

Фиона передала фигурку ему.

– Она принадлежала моему отцу. Он умер, когда я была маленькой, а ее я нашла, когда мне было шесть. Понятия не имела, что это такое, пока мне бабушка не рассказала… Нэцке. Он купил его в антикварном магазине, будучи маленьким мальчиком, и всегда хотел поехать в Японию. Но его мечта не сбылась. И вот я услышала про этот конкурс… – Бернетт вернул ей статуэтку, и Фиона пожала плечами. Фигурка с успокаивающим стуком опустилась в ее карман, маленьким комочком прижавшись к бедру.

– Несколько сентиментально, но мило. В Токио ты почувствуешь настоящий колорит страны. – На мгновение его улыбка стала задумчивой. – Это страна контрастов: яркая, современная, инновационная, повсюду невероятный неоновый свет, высокие технологии, и все это сочетается с глубоким пониманием и уважением к искусству, культуре и традициям. Я никогда раньше не жил в подобном месте.

– Вы здесь живете?

– Между Японией и Лондоном. – Он сделал паузу. – Ты будешь жить с семьей Кобаши. – Снова появилась эта ухмылка. – Жена профессора Кобаши, Харука, просто прелесть, крайне интересная личность. Она мастер по приготовлению чая.

Фиона резко выпрямилась, заинтересовавшись:

– Обожаю чай! Я мечтаю побывать на чайной церемонии, хотя понятия не имею, что там происходит…

– Что ж, ты окажешься в нужном месте. Она эксперт. У них с дочерью есть чайный магазинчик, где она проводит церемонии. И прямо над ним они и живут.

– Неужели. – Глаза Фионы засияли. Одной из ее любимых вещей был маленький глиняный чайник с узким носиком и бамбуковой ручкой. Ей нравились изящество и простота дизайна: чайник не только красив, но и функционален. Ослабив бдительность и забыв, что она решила вести себя так, словно они с Гейбом раньше не встречались, Фиона посмотрела прямо в его голубые глаза и тепло ему улыбнулась. Он все еще оставался очень красивым мужчиной.

– Хм, – произнес Гейб, хмурясь и отворачиваясь, как будто она подошла слишком близко. Его челюсть напряглась, а взгляд устремился вдоль платформы, на которой толпились люди.

Она засунула руки в карманы, пальцем поглаживая нэцке. Нельзя сказать, что он грубо прервал разговор, но было очевидно, что поддерживать беседу он не намерен. В груди ощущалась тяжесть, будто она проглотила кусок хлеба из муки грубого помола. Высокие, нескладные девушки вроде нее не во вкусе Гейба Бернетта, но зачем это демонстрировать? Она знала, что ему нравятся гламурные миниатюрные брюнетки, которые буквально каждой клеточкой излучают уверенность: его личная жизнь была хорошо задокументирована в таблоидах до того, как несколько лет назад он переехал в Японию.

– Если тебе такое нравится… – пренебрежительно сказал он, поглядывая на часы. – Первый раз интересно, а потом как-то утомительно… Это больше для туристов.

– Так я и есть турист, – отрезала Фиона, раздраженная тем, как он с ней разговаривает.

– Кстати, о туристах – а у тебя есть проездной на японскую железную дорогу?

– Да.

Проездной – то немногое, о чем Фиона успела прочитать. Его рекомендовали купить заранее, поэтому она заказала его вместе с билетами на самолет.

Гейб молчал, пока монорельс подъезжал к станции. Когда они зашли в вагон, Фиона хотела было что-то сказать ему, но еще до того, как он приложил палец к губам, в вагоне на нее зашикали. Она огляделась. Оказалось, что в Японии люди не разговаривают в поездах. Гейб вытащил телефон и что-то пролистывал, она последовала его примеру, и остаток пути они провели в комфортной тишине.

Они сошли с монорельса и нырнули в толпу: Гейб вел их через зал к платформе, где они пересели на метро.

– Это линия «Яманотэ». Ты будешь часто ей пользоваться, так что стоит ее изучить. Она кольцевая, с остановками на всех крупных станциях. Мы направляемся в Ниппори. Профессор Кобаши живет в прекрасном традиционном районе под названием Янака.

Спустя почти час езды в абсолютной тишине, хотя и в окружении множества людей, они вышли на улицу под бледный солнечный свет позднего вечера. Теперь первое радостное волнение от пребывания здесь исчезло, на Фиону навалилась усталость: она с трудом переставляла ноги, а Гейб продолжал двигаться быстрым шагом, даже не удосуживаясь проверить, следует ли она за ним. Спасибо, что хоть заботился о ее чемодане, который толкал так целеустремленно, как будто у него спецзадание. «Ага, задание избавиться от меня», – предположила она, наблюдая за его широкими плечами: он шел, опережая ее на несколько шагов, при этом отчетливо давая понять, как сильно ему не хочется здесь находиться.

Фиона шла за ним, но совершенно не представляла, где они сейчас территориально, и это чувство дезориентации ей не нравилось. Оно вызывало у нее неприятный и нервирующий страх потери контроля. Она очень далеко от дома. Шестнадцатичасовой полет в уютном самолете смягчил осознание расстояния, которое она преодолела. Теперь реальность ошеломляла: она видела незнакомую архитектуру, странные дорожные знаки, огромное количество проводов над головой (чего не встретишь дома), и фонарные столбы, которые больше походили на витиеватые скворечники. Совершенно не похоже ни на одно место, где она когда-либо побывала… Хотя улица была широкой, дома подходили вплотную к краю дороги, а у дверей стояли горшки с растениями, словно компенсируя отсутствие палисадников. Все, казалось, было сделано из дерева, за исключением темно-зеленых черепичных крыш, которые круто спускались, создавая небольшой навес.

Она остановилась, чтобы рассмотреть бамбуковые занавески на окнах, Гейб тоже встал и подождал, пока она его догонит.

– Этот район в таком традиционном стиле. Домам тут, наверное, лет двести.

– Мне так нравится, что все здесь деревянное, – сказала она, очарованная зданиями, хотя они символизировали огромное расстояние до родного дома.

– Суги. Японский кедр, – ответил он, продолжая двигаться на несколько шагов впереди нее.

Увидев его удаляющуюся спину, Фиона ускорила шаг, боясь отстать. Гейб свернул направо, на другую, более узкую улицу, и остановился, ожидая Фиону у витрины магазина.

С улыбкой она посмотрела на большое квадратное окно в деревянной раме, нечто среднее между эркером и балконом. Окно украшал вьющийся жасмин, а внутри – великолепная, хотя и минималистическая, экспозиция чайников с изящными носиками и традиционными чашечками с красивой глазурью. Под окном стояло несколько больших горшков с листовыми камелиями – темно-розовые бутоны готовы были вот-вот распуститься.

– Как же невероятно красиво! – выпалила она, жалея, что под рукой нет фотоаппарата.

– Привыкай… Это чайная Харуки; она и профессор Кобаши живут наверху, где ты и остановишься.

Фиона в восторге захлопала в ладоши:

– Как здорово!

Еще некоторое время она изучала выступающую над окном зеленую черепичную крышу, что загибалась по краям, будто султанские тапочки.

За дверью виднелся лестничный пролет, что вел направо, в чайную, а слева располагалась более широкая веранда. Гейб сразу скинул ботинки и что-то крикнул по-японски. Она уловила слова «Харука-сан».

– Вы говорите по-японски?

Он покачал головой:

– Стандартные приветствия. Ну и так, по мелочи. Вот и все. Надо бы тебе снять обувь. Тебе дадут тапочки.

Сам он уже сунул ноги в большие тапочки.

Дверь из чего-то похожего на бумагу и дерево скользнула в сторону, и из-за нее показалась миниатюрная японка с темными волосами, зачесанными назад и собранными в блестящий пучок, который прибавлял ей по меньшей мере два дюйма роста.

– Габриэль-сан!

Она приветствовала его с явным восторгом, поклонилась, а затем расцеловала в обе щеки. Ее темные глаза-пуговки засияли, она что-то тихо приговаривала по-японски, похлопывая его по плечам.

Фиона с любопытством наблюдала этот восторженный прием. Она ожидала увидеть официальных и сдержанных японцев. Ничего похожего…

– Харука-сан, это Фиона!

Она шагнула вперед, сложила руки вместе и, слегка склонившись, вежливо кивнула Фионе.

– Добро пожаловать, Фиона! Очень рада с вами познакомиться, – произнесла она с дружелюбной улыбкой, хотя и не настолько лучезарной, какой наградила Гейба; очевидно, он здесь любимчик.

– Пойдемте, пойдемте. – Мелкими, аккуратными шажками она повела их вверх по лестнице, которая поворачивала направо, на небольшую площадку. Фиона догадалась, что теперь они находятся над чайным магазинчиком. Ей не терпелось войти внутрь, хотя на этот раз ее вниманием завладел совсем другой японский интерьер: женщина провела их в большую гостиную. Стиль подчеркнуто аскетичный: минимум мебели, деревянные полы, покрытые широкими циновками. Несколько очень низких стульев с высокими прямыми спинками и странного вида стол, к которому, кажется, был присоединен матрас-футон. Фиона обратила внимание, что, кроме нескольких глиняных изделий на низком деревянном буфете и пары раскрашенных свитков на стенах, украшений не было – никакого хлама, как дома у ее мамы. Она улыбнулась; ей понравились отсутствие излишеств и опрятность.

Хозяйка открыла еще несколько раздвижных дверей, а затем повела их вверх по другой деревянной лестнице в ряд комнат, разделенных такими же дверьми из бумаги и дерева. Гейб нес чемодан Фионы, и наконец они пришли в маленькую квадратную комнату с футоном на полу. Харука подняла бамбуковые жалюзи, за которыми оказался балкон, тянувшийся по всей задней части дома, с видом на прекрасный сад в стиле дзен.

– О, как же красиво! – воскликнула Фиона, в восторге всплеснув руками и заслужив теплую улыбку хозяйки.

– Его я покажу вам позже. Не хотите ли чего-нибудь попить?

– Только я остаться никак не могу, – поспешно сказал Гейб. – Мне нужно возвращаться. – Он повернулся к Фионе: – Первые пару дней, думаю, смогу показать тебе Токио. Акклиматизируйся пока, а потом сможешь начать думать о тематике своей выставки.

Фиона кивнула, радуясь, что он знал про выставку. Идея ее фотовыставки вызывала у нее изрядное беспокойство. Участвовать в этом конкурсе она решила из-за поездки в Японию, но настоящий приз – гарантированная выставка в Японском центре в лондонском Кенсингтоне через две недели после ее возвращения домой. Это был фантастический шанс получить признание и, возможно, продать какую-нибудь работу. Она с нетерпением ждала возможности поработать с Юкатой Араки, известным своими прекрасными пейзажами, и надеялась многому у него научиться и получить его совет по теме выставки.

Но теперь она… с Гейбом. Не было уверенности, что он будет тем человеком, который сможет ей помочь: во-первых, он же специализируется на портретах!

– Акклиматизироваться нужно, да, – пробормотала она, почувствовав, как головокружением дает о себе знать смена часовых поясов. Она покачнулась, и Гейб поймал ее за плечо. Ее глаза мгновенно метнулись в его сторону, у нее перехватило дыхание, и как будто за ту секунду между ними пробежала искра. Гейб поспешно отпустил ее руку. Напрягшись, она заставила себя сосредоточиться. Гейбу нечего было ее бояться. Однажды она выставила себя перед ним полной дурой – напридумывала всякого! Больше это не повторится, каким бы потрясающе привлекательным он ей ни казался.